Глава 26. Часть 1.

Глава 26. Часть 1.

Стоило мустангу проехать под вывеской «Прайнс», Брук встречает его, выбегая из сарая — значит, Ник там, возится с какой-нибудь очередной важной поломкой. «Что же такое придумать, чтобы он спокойно отпустил её?» Это почти невозможно.

Времени мало. По пути повезло купить билет на ближайший рейс, до которого чуть больше двух часов, а вещи всё ещё аккуратненько лежат на полках в шкафу и до аэропорта минимум тридцать минут, поэтому ей лучше поторопиться.

— Нура? — встречает её удивлённая тётя, — Вернулась? — выходит из кухни, вытирая руки о фартук.

— Да… Мне нужно срочно уехать ненадолго! — кричит в ответ девушка уже с лестницы. Забегает в свою комнату, хватает дорожную сумку из-под кровати.

— Что-то забыла? — не понимает бедная тётушка, — Помочь? — она всё ещё внизу, а в комнату вбегает Брук… лезет под ноги, мешается.

— Ну отстань, не до тебя. Уйди… — отталкивая его, выдвигает она нижний ящик комода. — Нет, я сама! Не волнуйся!

Руки до сих пор дрожат, но слёз нет, высохли. «И слава, Богу. Иначе вопросов не избежать».

«Итан!» Как же сильно он её напугал, как же сильно расстроил… Но вместе со всей этой горечью, она, вдруг, чувствует что-то новое в своей уставшей душе — робкую надежду с искрами радости. Мечется по комнате на адреналине, мысленно перебирая факты, сопоставляет новую, только что полученную информацию. Опять возвращается в тот день и не может понять, что же произошло тогда на самом деле.

Странно. «Всё это очень странно и глупо!» Внезапно, хочется кричать от этой каши в голове, от обиды. Оливия, Ричард… Как они могли ей ничего не сказать?! А главное, почему?

«О, бедный-бедный Ричард!» Вспоминает тут же, и слышит собственный всхлип, от того, как же, возможно, было тяжко Итану пережить внезапную болезнь отца.

Закидывает в сумку первое, что попадается под руки: футболки, джинсы, немного белья… «Ну и гардеробчик же будет у неё в мегаполисе!» Берёт паспорт и бежит в ванную за туалетными принадлежностями. Хорошо, что общежитие приучило все мелочи держать в несессере.

«Почему у него отключен телефон?» — крутится в голове. — «Сменил номер?»

От таких догадок становится страшно. И тут же неловко и ничтожественно… «Не может быть, чтобы он сделал это из-за неё… Нет, только не это, пожалуйста!»

Стиснув зубы, кое-как заставляет себя перестать паниковать и, рывком застёгивая сумку, поднимает ту с кровати.

— Чего это она? — слышит Ника внизу, и уже видит у подножия лестницы… и растерянное лицо тёти тоже, которая не успевает ответить ему, и теперь обеспокоенно смотрит на дочь.

— Я уезжаю! — чересчур громко объявляет Нура и, уверенно спустившись, направляется прямиком к выходу, но дядя останавливает:

— Куда? — пристально смотрит в глаза с секунд двадцать, а потом просто берёт сумку у неё из рук и показывает на дверь — «иди».

Весь путь до «Баргстрома» они молчат. Ник гонит свой пикап, будто знает, что именно так и нужно, сердито и упрямо глядя вперёд, а Нура, виновато, рядом — в своё окно… на пролетающие мимо пожухлые поля, городские улицы с домами и, наконец, длинную, до ужаса бесконечную подъездную дорогу к аэропорту, по обе стороны которой раскинуты бескрайние автостоянки, съезды с объездами и, где-то там, вдалеке, взлётно-посадочная полоса с темнеющими в свете персикового зарева, раскинувшими крылья гигантами.

Чем ближе, тем сильнее колотится её сердце. Выскочив из машины, быстро хватает вещи и скорее спешит к вертящейся двери. Ник безвольно идёт следом.

Нура знает, прекрасно понимает, что пугает его своим необдуманным отъездом, и что обижает, бросая вот так, без всяких разъяснений. Но слов нет, лишь только взгляд, полный сожаления и твёрдой уверенности в том, что делает. И когда они, молча, прощаясь, стоят у нужного павильона, Ник кивает. Не согласен отпускать, но отчаялся убедить в обратном и сделает, как она хочет, потому что доверяет и уважает. Целует в лоб, выпускает из объятий, не позабыв дать пару наставлений, а потом долго провожает грустным взглядом её спину, в нелепой безразмерной «деревенской» куртке в клетку, которую уже в сарай запихать подальше хотел… приехала-то она такая красивая, в новых вещах, и зачем-то опять нацепила это старьё.

— Глупенькая, Синичка моя. — говорит тихо, — Переодеться забыла. — качает головой и, беспомощно оглядев шумный зал, разворачивается обратно, чтобы выйти к машине на крытую парковку.

Его чёрный трак[131] у обочины, чуть дальше от входа. Тут же несколько такси, рейсовый автобус у одной из остановок, ближе к выезду. Люди суетятся, спешат кто-куда… ждут, встречают, провожают.

— Нильсон, Кевин! — где-то в стороне окликает женщина шаливших детей. — Прекратите!

Мужчина оглядывается на крик, пропускает, пробегающих мимо, двух сорванцов с пластиковыми пистолетами, и направляется к пикапу. Сзади ещё кто-то возмущается чем-то, а он, распахнув дверь, чертыхается от внезапно ударившего жара в лицо.

— Печку забыл, остолоп. — бранит сам себя и садится в салон. Крутит отопитель, качает туда-сюда дверью немного (чтобы проветрить), вспоминает дочь. Плюс три за окном, а она у него такая мерзлячка. Улыбнулся.

— Ладно, — простился ещё раз, — Лети себе спокойно. — и, тяжко вздохнув, поворачивает ключ зажигания.

— Одна? — спрашивает из машины водитель. — Брат, сумка твоя одна?

— Что? — заглядывает Итан в салон. — А-а… да-да, одна.

— Ок-ок, брось её тут! — показывает себе за спину индИец в чалме с сильным акцентом, и Итан кивает. Тянет ручку двери его жёлтого ветхого такси, оставляет сумку на заднем сиденье (прямо на лежащей, там же, картонке с собственной фамилией, криво выведенной зелёным маркером), а потом достаёт айфон и, нажав на кнопку включения, обводит взглядом людную парковку:

— Ничего себе у вас здесь погодка. — тянет за ворот джемпера. — Будто не декабрь вовсе.

На нём кожанка, вместо привычного пальто. Знал, что будет теплее, наученный частыми перелётами в последнее время, заглянул в интернет перед отъёздом.

— Да, распогодилось. — отзывается из машины индиец. — Снега вообще не обещают. Одни дожди.

Погода приветливая, влажно-тёплая. По сравнению с морозным Чикаго, даже в какой-то степени волнительно-странная. (Хотя, возможно, это радостное чувство не из-за этого). Прохладный воздух, с лёгким ветерком свежести и запах сигарет, от курившего неподалёку негра в бейсболке Янкиз[132]. Итан смотрит в сторону выезда, туда, где из-под навеса виднеется силуэт далёкого города на фоне гор, в свете красивого «ванильного» неба, и опускает взгляд на вспыхнувший в руке экран.

— Нильсон, Кевин… Прекратите! — раздаётся позади, и мимо пробегает пара мальчишек. Один из них неожиданно задевает локоть парня, телефон выскальзывает из ладони и чуть было не разлетается к чертям о бетонный тротуар, но Итан успевает поймать его в последний момент у самой поверхности.

— Блага Вишну, ну и обормоты! — высунувшись из окна, негодующе возмущается им в след индиец, добавляя что-то на хинди, — Кто таких воспитывал? Ом! — ругает перепуганную мать и интересуется у Итана, не причинили ли ему вред. Тот качает головой и, обернувшись, показывает взволнованной леди, что беспокоится не о чем. Хочет уже сеть в такси побыстрее, найти в заметках нужный адрес и позвонить отцу, как вдруг айфон неожиданно гудит в руке и на пол экрана всплывает окно с сообщением от «Малышка»…

— Нура?

«Абонент пытался до вас дозвониться 2 раза».

— О, чёрт! — душа мигом срывается в пятки. Тут же следом ещё одно смс, и ещё. Закружилась башка… виной чему вовсе не чистый местный горный воздух.

— Господи, блин… — трясущимися пальцами пытается набрать он нужный номер, — Сейчас… — тычет на вызов и, поднеся телефон к уху, прижимает кулак ко лбу, отгоняя надвигающуюся головную боль.

— Эй, что говоришь? — зовёт его голос с акцентом… Итан переводит растерянный взгляд на вопросительную физиономию, глядящую на него из своего такси, салон которого напрочь увешан хреналлиадом безделушек, вроде чёток, цветов и ароматизаторов в форме ёлок, и замирает от звука щелчка затвора у виска.

Медленно обернувшись, парень застывает в шоке.

— Ты-ы! — рычит, с ружьём в руках седой мужик в дутой жилетке, направив дуло прямо Итану в лицо. Опешив, тот раскрывает ладонь и айфон летит на бетон. Кровь леденеет в жилах, во рту мгновенно пересохло. Парень вздрагивает от вопля таксиста и, очнувшись, пятится, упираясь спиной в машину.

— Ложись! — кричит из-за такси перепуганный индиец, вывалившись ничком на асфальт. — Всем ложись… У него пушка!!!

— Чего? — нахмурившись, опускает ружьё мужик, но тут раздаётся оглушительный женский визг и охваченная страхом толпа, издав вздох ужаса, поддаётся в стороны.

— Помогите! — доносится отовсюду. — Кто-нибудь, вызовите полицию!

Техасский индиец уже почти отполз на другую сторону дороги, за окнами аэропорта собирается целый зрительный зал, а проезжающая мимо ауди с обалдевшим водителем, сносит бампер об ограничитель.

— Ник?!! — изумлённо таращится Итан, узнав в мужчине дядю своей любимой. — Это вы?!

Ник смотрит обескураженно в ответ, под этот весь треск и крики, и тут, вдруг, двери разъезжаются в стороны и из здания появляются люди в форме. Они выбегают на улицу, человек пять или шесть, на боку оружие, в руках дубинки… несколько из них быстро начинают отталкивать толпу, загоняя обратно за двери… двое остальных, осторожно приближаются и в любой момент готовы выхватить пистолеты.

— Сэр, опустите ружьё! — выставив руку вперёд, басом просит один из них, крепкий верзила.

— Немедленно! — добавляет его напарник, коренастый темнокожий.

— Что за чёрт? — сердито смотрит на них Ник. — Какого лешего, вы творите?

— Опустите ружьё, сэр! — грозно повторяют эти двое хором.

— Ник, прошу… — нервно цедит Итан, показывая, чтобы тот послушался и опустил, наконец, свою проклятую двустволку.

— Сэр!!!

— Да, хорошо-хорошо. — недовольно отвечает мужчина, направившись к багажнику такси, — Ладно. — оставляет на нём ружьё, но не успевает сделать и шагу назад, двое в форме ловко подскакивают и, толкнув его на машину, заламывают руки за спину.

— Лицом вниз… Лежать!

— Эй-эй-эй, что вы делаете?! — восклицает Итан, — Отпустите его!!! — пытается им помешать, но эти чрезмерно важные маршалы, увлечённые задержанием бедного фермера, его совершенно не слушают.

— Ой, родной, беги сюда скорей! — машет руками индиец, потерявший где-то чалму, а темнокожий офицер оборачивается и утихомиривающе уверяет:

— Не волнуйтесь, вы в безопасности.

— Да, поймите, я знаю этого человека! — орёт ему в лицо парень, хватая за грудки. — Или ты не слышишь меня, осёл?!!

— Сэр. — угрожающе глазеет тот. — Руки проч, сейчас же.

— Или что? — огрызается Итан, притягивая его почти вплотную. — Арестуешь меня?

Подперев щёку, Ник сидит на одном из смежных стульев у окна. Справа указатель с надписью «управление транспортной безопасности»[133], впереди какая-то нервная мадам, ругаясь с охранной, колотит сложенным зонтом по металлической перегородке… рядом стоит темнокожий маршал, а слева, вытянув ноги, развалился, умудрившийся усугубить всё это недоразумение, находчивый умник.

— Тройничок, обычно, гораздо веселее, чем сейчас. — произносит Умник и Ник поворачивает к нему голову.

— Старая шутка. — не глядя, царапает что-то в своем блокноте маршал.

— Зато, подходящая. — усмехается парень, но встретившись взглядом с Ником, неловко ёрзает на месте, — А знаете что… — говорит офицеру, — Хорч! — присмотревшись, читает имя с его нагрудной эмблемы. — Предлагаю мир! Перейдём для начала на «ты», мы ведь уже достаточно знакомы, верно? Хорч, ты в курсе, что испортил мне причёску?

— Умолкни, ехидством будешь развлекать своих подружек.

— У-ум, — по-детски дует губы Итан. — Ну, вот… теперь я точно хочу пойти туда, где нет тебя. А как же звонок предложить? Мне положено, я смотрел «Закон и порядок»[134]!

— Предложат. Обоим. Когда посадят за решётку! — тычет ручкой маршал.

Ник взволнованно хмурит брови, а Итан негодующе возмущается:

— Меня-то за что? Кого тут убить пытались, по-вашему?!

— Убить? — прыскает Ник. — Да оно и заряжено-то не было!

— Слышал? — повторяет маршалу Итан. — Не было! Это же всё меняет, так? Вот и разобрались. Всего-то, недоразумение вышло.

— Недоразумение? — гневно зыркает тот. — Вы подвергли людей опасности!

— Опасности уржаться до смерти, что ли?

— Это было глупо!!!

— Глупо суши молоком запивать, а это… — смотрит Итан на Ника. — Это было, обкакаться как, приветственно!

— Я учту этот снисходительный наезд. — узит глаза мужчина, а парень жмёт плечами:

— Без обид, но я и впрямь чуть не обделался. Не скажу, что мне не понравилось, но ё-моё, я даже телефон от восторга разбил, наверное. Понятия не имею, где он, кстати. А у меня, между прочим был важный звонок! Эй, Хорч, моё подсознание неодобрительно цокает языком, потому что вы — два дурака-солдафона, сначала скрутили меня за ни за что, самым неприятнейшим образом, а потом притащили сюда, без телефона и хрЕновой сумки! Видишь, дело-то не во мне, а в тебе! Где теперь мне найти свои вещи, а?! Чё молчишь, язык проглотил? Не прикидывайся тупой блондинкой, лучше подумай хорошенько… чуешь, чем пахнет? Правильно боишься… СУДОМ, блин! Я вас, козлов, засужу… Можешь начинать искать другую работу.

— Что ты делаешь? — шепчет сбоку Ник беспокойно.

— Запугиваю его.

— Запугивай вежливее.

— Ладно. — обещает Итан и громко итожит, — Короче, Хорч! Вы с вашим коллегой должны отпустить нас! — выставляет вперёд руки в наручниках. — Прямо сейчас, быстренько. И тогда никакого суда, слово даю. Давай же, верти ключиком…

— Нет.

— Почему?

— «Почему?» — недоумевает маршал. — Да потому, что лично ты — делопут, напал на сотрудника безопасности!

— Что?! — подскакивает парень, — Это из-за него я тебя ударил!!! — показывает на Ника, который, вздыхая, закатывает глаза:

— Вот засранец. — шепчет без удивления, — Ладно, допустим! — обращается к Хорчу. — Даже если это моя вина, а это не так… Уверен, мы сможем договориться. Кто у вас главный? Дайте нам поговорить с ним!

Вскочивший с места Итан, обессилено падает назад на стул, ну а темнокожий сотрудник безопасности, упёрто претворяясь глухим, никак не реагирует на слова и просьбу Ника. Вместо этого встречает своего верзилу — напарника:

— И? Выяснили кто такие?

— Ещё нет. — отвечает басом подошедший.

— Тупость распространяется. — ворчит Итан равнодушно.

— Патруль в пути. — продолжает тот и укоряюще добавляет. — У водителя ауди перелом носа.

— Всё ещё не виноваты? — смотрит парень на Ника, — А подмогу звать нечестно! — восклицает верзиле, на что, тут же, получает пинком по ботинку:

— Заткнись.

— Давай-ка помолчим пока. — тихо просит его Ник. — Не будем их провоцировать. Надо подумать, что делать.

— Но, это смешно.

— Воистину смешно, ещё как. Только вот, ты — это слишком ты, уж прости, а с этими двумя нам точно не договорится, бесполезно, сам прекрасно видишь. Они в ярости на нас, из-за того, что мы сделали в ярости…

— Не шептаться! — требует верзила, и Итан удивлённо поднимает брови. — Скоро вами займётся полиция.

— Это ты чего, нас, типо, так обрадовал?

— Итан! — одёргивает Ник парня, недовольно взглянув на охранников. — Пусть лучше это будет полиция. Просто возьмём и расскажем им правду.

— Правду? — сердито переспрашивает тот. — Да! Расскажем им правду про некоторых здесь, с такой большой палкой в заднице, что её видно, когда они зевают!

— Ах, ты… клоун! — делает внушительный шаг к стульям верзила, но Хорч его перехватывает:

— Миранда, отставить!

— Миранда? — смеётся Итан, — Осторожнее клоуничайте, сеньора. — покачивает пальцем. — Нельзя называть чужих людей своими именами.

— Молчать! — рявкает темнокожий. — Прекратить оскорбления! Это в твоих же интересах, сосунок…

Его прерывает треск рации, зацепленной на жилете напарника. Миранда быстро подносит руку к уху, где закреплён наушник гарнитуры и на вопрос, в чём дело, получает найденную информацию о Нике.

— Местный землевладелец Николас Прайнс, — передаёт он вслух полученные сведения Хорчу. — Ранее не привлекался. Разрешение на оружие имеется. Вылетов незарегистрированно.

— Надо же, оперативно как. — поражается Итан. — Всего-то двадцать две минуты прошло.

— Принято, Лилли. — заканчивает разговор Миранда, а Хорч раскрывает свой блокнот:

— Пока мы выясняем кто ты, — целит он в Итана ручкой. — Ответишь на пару вопросов. Сколько вас здесь… вы вдвоём?

— Вижу, у тебя неплохо с математикой.

— Когда ты прибыл?

— Сегодня что, среда? Плюс-минус, вычесть, добавить… Не твоё дело!

— Брось, Хорч, — говорит Миранда. — Он же издевается. Оставим расспросы федералам. Зуб даю, это был умышленный саботаж.

— Зубная фея будет счастлива. — острит Итан. — И мой адвокат, к слову, тоже. Плёвое дело выйдет. Вы ответите за своё ложное обвинение. На всю страну прославитесь. Плохой, ребят, у вас день.

— Кто ты, чёрт тебя дери? — еле сдерживается Хорч.

— Скоро узнаешь, потерпи.

— Отвечай!

— Ссылаюсь на право хранить молчание! Читать надо было, когда документы забирал, мистер Я-на-задании. Теперь у своей Лилли Раш[135] спрашивай.

Темнокожий маршал нервически ведёт челюстью, Ник молча наблюдает, а довольный собой парень расслабленно откидывается назад, на спинку стула.

— Говорю тебе, — твердит верзила Хорчу на ухо, — Чистой воды саботаж. Он нас на понт берёт. — но тот, не дослушав, отмахивается в раздражении:

— Повторяю вопрос… — наклоняется к Итану, хватаясь за поручни.

— Повторяю ответ. — бесстрашно возражает в лицо ему тот, — И да… Сам понторез! — бросает Миранде, — Зачем мне это надо, а? — насмехаясь, интересуется у Хорча. — Зачем мне идти тебе навстречу сейчас, когда ты так обеспокоен? Ты мне даже не нравишься. Моё предложение было однократно. Я пытался докричаться.

— Ах, так. Глупец. Был бы умнее, стал бы сотрудничать, и тогда давно б всё решилось.

— На взятку намекаешь?

— Нет, конечно!!! — шарахается от него Хорч. — У меня протокол! Я лишь пробую разобраться в ситуации.

— Не похоже. — пятит губы Итан. — Уже полчаса как пробуешь, а результат один… охрипшая Миранда.

— Моё имя Артуро. — рычит офицер-верзила, белея от злости.

— Артуро Миранда[136]? Серьёзно? Да уж, аж слёзы наворачиваются.

— Немедленно… Перестань… Паясничать. — отрывисто произносит Хорч сквозь зубы. Он в бешенстве, кулы ходят ходуном, взгляд мечет кинжалы. — Как ты смеешь с нами так разговаривать? Как смеешь не уважать, запугивать и обвинять в коррупции? Мы делаем свою работу, следуем инструкции… Ты и твой подельник устроили вооружённое нападение, спровоцировали аварию, напугали людей. И вместо того, чтобы признаться, продолжаете утверждать, что совершенно ни в чём не виновны.

— Не драматизируй. Просто скажи, что тебе от меня нужно.

— Тебе бы благодарным быть для начала, босс-молокосос. Вы здесь сидите — отдыхаете, вместо душной конторской комнатёнки. По праву задержаны, и ещё хорошо отделались… Будь моя воля, лично бы допросил, без лишних глаз и выяснений. Насрать мне кто ты такой, перед законом все равны. У нас видео есть и куча свидетелей, так что, советую перестать отнекиваться. Не так всё быть должно… почему мы продолжаем ругаться?

— Потому, что ты запал на меня?

— Простите, — аккуратно встревает Ник сбоку. — Надеюсь, не вмешиваюсь…

— Губы у тебя двигаются, так что догадайся сам! — грубо бросает ему обозлённый темнокожий и Итан поспешно поднимает ладони:

— Всё-всё, не нужно хамить! — тревожно просит, заступаясь за мужчину. — Сдаюсь! Признаю, я малость перегнул с юморком. Больше не стану. И был неправ, что ударил тебя… Но, как иначе с вами можно, когда вы сами так себя ведёте? Вы же совершенно нас не слушаете! Я могу назвать своё имя, могу сказать кто я, откуда приехал и что здесь делаю, но, поверьте, это проблему не решит.

— Слушаю, Лилли… — внезапно бубнит в микрофон верзила.

— Лилли! — хватается за свой наушник Хорч. — Лилли, это Томас. Что за заминка, в чём дело?

Он отходит туда, где его не услышат… разговаривает, хмурит брови, возражает что-то, спорит. Когда оборачивается к арестантам — на уставшем, небритом лице замешательство.

— Мне нужно на главный пост. — негромко сообщает он напарнику и уходит, а Итан, тем временем, подсаживается ближе к Николасу:

— Не переживайте, обещаю, мы скоро во всём разберёмся. И ещё… хочу извиниться за то, что так некрасиво себя веду. Представить страшно, какое у вас обо мне мнение сложилось. Обычно я не бросаюсь на вооружённых людей, да и в принципе ни на кого. Сам от себя не ожидал.

— Ты заступился за меня. Поэтому, не нужно, не извиняйся. — хлопает его по спине мужчина. — Я сам-то, поступил немногим лучше тебя. Поверить не могу, что вытворил такое. Разум отключился от злости. Мнение своё я при себе оставлю… но, замечу, ты весьма остр на язык.

— Да, согласен, один из моих минусов. Такое постоянно случается, когда я нервничаю.

— Ничего. — улыбается Ник. — Ты неглупый. Уверен, в руках себя держать можешь. Не пропадёшь и в обиду никого не дашь. Осуждать не стану. Да и в нашей с тобой ситуации, видимо, по-другому никак.

— Я тоже не обижаюсь, ни в коем случае. Вы вправе злится — я обидел вашу дочь. Не знаю, сам бы как поступил на вашем месте.

«Обидел…»

Его слова заставляют мужчину притихнуть. Задумчиво глядя на этого парня, Ник больше не видит в нём разгильдяя-мажора, которого так совсем ещё недавно хотел ударить прикладом ружья. «Он здесь».

«Чёртов подлец сидит сейчас здесь, рядом с ним… Он приехал!»

— Простите, слов нет, как я виноват перед вами. Мне жаль. — в голубых глазах парня боль с тоской, сцепленные в наручниках руки напряжены, — Я потерял ваше доверие, но хочу всё исправить. Поэтому я прилетел. — поднимает он решительный взгляд. — Мне нужно с ней поговорить, прошу позвольте. Я должен ей всё объяснить… объяснить вам всем.

— Думаешь, стОит?

— Уверен. Хотя ещё недавно сомневался. Не мне одному это нужно, вернее даже, правильнее будет сказать — не для меня. Это ради неё. Ей решать, прощать меня или нет, после всего, что я сделал, но мне нужно с ней увидеться, нужно кое-что рассказать… Это очень важно.

— Удивил ты меня. — произносит Ник тихо, — Очень удивил. — вымолвил и поднялся на ноги, — Офицер! — позвал, направившись к маршалу Миранде. — Пожалуйста, офицер, выслушайте меня, ради всего святого.

***

Не отрывая взгляда, Итан стоит упершись лбом в прохладное стекло большого окна. На взлётной полосе разгоняясь, набирал скорость самолёт.

«Проклятье».

Он ненавидит летать. Жёлтые огни, оранжевые, красные, стремительно сменяя друг друга, превращаются в пёструю ленту… От одного только этого воспоминания в дрожь бросает. «Ещё совсем чуть-чуть, немного»… сердце стучит и потеют ладони. Играя желваками, он крепко держится за сиденье и не может отвести взгляда от крошечного окна.

«Чёрт, да уймись ты!» Моргнув, наконец, осознаёт, где находится, а эта ведущая в небо дорога вот-вот оборвётся и останется далеко-далеко внизу. Громадина воспарит в свинцовые облака и, медленно растворяясь в сумраке, унесёт с собой и скроет меж вспыхнувших звезд его любимую… бросив его здесь, позади, мизерного и одинокого… одинокого вновь, без Неё.

Две вещи наполняют сейчас его душу — корёжащий страх ожидания и притихший, замерший гнев. Обе подёргиваются внутри, мучают, но не дают натворить глупостей. Как лежащие на весах, уравнивая друг друга, создают некий извращённый баланс его долбанного Я, никогда уже, похоже, и ни за что неизменчивого.

Он ненавидит себя.

Застыл статуей у окна, а сам разрывается на другие версии самого себя. Худшие версии, стянутыми липким, вязким смольным, еле контролируемым гнильём… орёт на маршалов, обвиняет Ника, колотит толстенное стекло кулаками скованными наручниками, и бежит… наплевав на всё, отталкивает всех, вырывается и бежит со всех ног к выходу, чтобы помешать, не дать взлететь, преградить путь.

— Они успеют. — виноватое слышится за спиной, — Успеют, вот увидишь. — говорит Ник, а в голове у Итана одно — «Почему?»

— Зачем вы так? — скрипуче спрашивает в ответ, не оглядываясь.

— Чтобы была, как можно дальше от тебя.

Услышав это, парень вспоминает слова Рика… те самые, первые его слова после их с Нурой всплывшей правды и его побега от неё. Те, первые мысли друга обо всём этом и то, как защищал её от него, просил не мучить. Вспоминает и кривит рот в усмешке. В полной отчаяния, истеричной, беззвучной усмешке.

Лучший друг, конечно, сам хорош, но его — Итана это ни в коем случае не оправдывало.

«Интересно, а к ней в пару Смита они одобрят? Вот же, блять, будет забавно».

— Я не хотел, чтобы ты с ней общался, решил, тебе нельзя доверять. Ты будто сущее проклятье. Но, чувствую, что от меня уже ничего не зависит. Единственное тебе скажу — больше не позволю тебе так к ней относиться.

Конец посадки рейса Нуры уже объявили. Её самолёт сейчас взлетал, или нет, Итан не был уверен, как и в том, что ему делать дальше. Ни единой мысли, наглухо никчёмное состояние, полной безнадёжности.

— Лилли? — уже не в первый раз вызывает ту Хорч по рации. — Лилз, приём.

Он недавно здесь, вернулся и вёл себя теперь иначе… не цеплялся с расспросами, оставил в покое свой блокнот и, узнав от напарника, что дочь Прайнса в аэропорту, сразу же принялся за поиски, лишь бы не иметь более никаких дел с Маккбрайдом.

— Слушаю, Том.

— Ну, что скажешь?

— Ничего нового. Всё, что нужно, я передала. Девятый молчит. Самолёт на полосе.

— Вижу, что на полосе. Куда они там провалились? Пошли кого-нибудь, сходи сама… Лилз, это важно! Лейтенант звонил.

Темнеет.

«Слишком быстро».

Итан смотрит на моргающие огни самолёта, что уже в небе, и затем вдаль, на чужой город, а туман сумрака, расползаясь на глазах, обволакивает всё вокруг: командную башню, склады, оставленный транспорт на стоянках и перроне, пустой трап. В полумраке мерцают бескрайние полосы и рулевые дорожки. Вскоре вспыхивают прожектора. Закат постепенно меркнет, оранжевый свет зимнего солнца тает, уступая чернильной мгле и в зале, повсюду в здании, над головами людей зажигается свет.

В этой части аэропорта безлюднее и тише. Посланный в помощь патруль почему-то до сих пор так и не прибыл. В сами кабинеты отдела безопасности, к которым привели Итана с Ником для оформления, их так же так и не завели. Вместо этого, наоборот, из-за закрытых дверей то и дело высовывались любопытные «важные» морды, гордо носившие на предплечье круглую вышивку TSA[137]. Подходили, негромко интересовались у Хорча с Мирандой как обстоят дела. Поглядывали на задержанных и расходились, кто куда, по своим «важным» обязанностям, или же прятались обратно за этой, такой же «важной», как и они сами дверью. Видимо, не каждый день здесь — в этом не таком большом аэропорту «Баргстром», в сравнении с огромным «О’Хара», происходят подобные события. А, возможно (что на взгляд Итана выглядело намного логично-правдоподобнее), им просто-напросто было до жути интересно посмотреть на неслыханного хама, сынка какого-то там известного папки-миллиардера, которого они скорее всего и знать не знают, но поискав в сети, будут удивлены узнав, что многие из них ежедневно пользуются принадлежащими ему, вполне себе знакомыми марками бесчисленных продуктов и услуг, предоставляемых множеством магазинов, сервисов и всего остального прочего универсального, вплоть до автозаправок. Ну просто супер-возможность прославится куда быстрее, нежели жалкие попытки развить бизнес собственными силами.

Прошёл час. Час с момента, как Итан ступил на злосчастный тротуар в поисках своего жёлтого такси. Час, как мог бы смотреть в Её светлые глаза и держать тонкую тёплую ладонь.

Ник не скажет, что ему жаль, а парень не ответит, что понимает. Он уже нихрена ничего не может понять. Всё, что творилось в последний месяц до абсурда необъяснимо и нелепо. Всё, что он пережил и пытался исправить, кажется сейчас бессмысленным.

А время тянется в ожидании неизвестного. Мысли сменяют одна другую, негатив незаметно захлёстывает отчаянием. Самолёт исчез, с ним и надежда на скорое воссоединение. Седой фермер в дутой жилетке больше не такой эмоциональный и ярый, как был при встрече, и притихший на какое-то время, стоящий рядом, так же молча глядящий на спускающуюся ночь, сейчас неожиданно реагирует на что-то за спиной, оглядывается, позвякивая цепочкой оков, и тронув Итана за локоть, негромко произнося, улыбается:

— Посмотри-ка туда. — кивает куда-то в сторону. — Посмотри кто здесь.

Нура стояла с сумкой в руке посреди широкого коридора, на бледном лице немыслимая озабоченность. Когда парень оборачивается, она роняет сумку.

Её попросили выйти из самолёта почти за минуту до взлёта. Ничего толком не объяснив, лишь сказали, что у её отца проблемы. Хмурый стюарт даже не помог снять сумку с багажной полки, стоял над душой, раздражённо постукивая пальцами о спинку находящегося рядом кресла, пока девушка обессиленными от волнения руками тянула за лямки. Ехидно-любознательные взгляды пассажиров, недовольная бортпроводница у двери. В конце трапа никого, но навстречу спешит полная женщина в форме. На попытки узнать у той в чём же дело, Нура получает ужасающую новость о перестрелке на парковке. На ватных ногах, с выпрыгивающим из груди сердцем она не помнила, как её несколько раз в прямом смысле передали из рук в руки и, по итогу, проводив через всё здание, сослались на нехватку времени и отправили дальше одну. Ожидая увидеть всё что угодно — скорую, тела в лужах крови, раненого Ника, Нура совершенно не ожидала увидеть Итана.

В очередном зале, впереди, скопление людей. Нура бегло оглядывает охранников и, со спины, сразу узнаёт дядю у окна. Ощутив немедленную волну облегчения, переводит взгляд на фигуру рядом с ним и останавливается.

«Итан».

Сумка падает на пол. Девушка опускает ресницы, прежде чем снова посмотреть на парня стоящего возле дяди, и всей своей кожей ощущает его… будто никуда не уходил.

Это он.

Из-за пережитого испуга за Ника ноги и без того ослабели. Учащённое дыхание сбивается, мысли побочно путаются. Итан в смятении, делает шаг навстречу, но она неосознанно отступает. Шок на доли секунды сковывает тело, разум отказывает воспринимать нереальное настоящее. Этот парень занял центральное место в её помутнённом, удивительно несобранном сознании. Столько вопросов… столько эмоций. Он движется к ней, каждый его шаг гулко отдаётся в пустоте коридора, а у Нуры, вдруг, что-то щёлкает и встаёт на место.

Не так просто закрыть глаза на очевидное.

Ногти больно впиваются в ладони, щёки вспыхивают. Всё, что существовало только что вокруг, все те незнакомые лица, дядя, всё пространство и время — исчезают, и остаётся лишь один только Он.

— Нура… — успевает счАстливо выдохнуть Итан подойдя уже так совсем близко и, не предвидя её реакции, совершенно внезапно, получает прямой удар точно в живот.

От его улыбки не осталось и следа. Сделав ужасно странное лицо, Итан, обхватив себя руками, плотно сжимает губы, в тщетной попытке удержать вскрик и падает перед ней на колени.

Все её слёзы, боль, все страдания за этот долгий ужасный месяц и неожиданно вспыхнувшая ненависть — всё было в этой атаке. Было и мигом ушло. Руки девушка взлетают ко рту, в стеклянных глазах паника. Итан, скорчившись, лежит у её ног… в поле зрения появляется растерянный дядя и кто-то из посмеивающихся охранников.

— Господи мой, Нура!!! — в тот же момент раздаётся на весь коридор позади девушки. Обернувшись на крик, она видит оторопелую, застывшую на месте Оливию и её солидного, в пальто, озадаченного, но тотчас разразившегося смехом мужа.

— Вот это удар! — восторженно восклицает Ричард, повторив Нурин хук в воздухе. — Луис[138] в гробу перевернулся!

Грозный взгляд жены сию секунду заставляет его замолчать.

— Вы? — еле слышно, не веря глазам, спрашивает девушка.

— Мам? — сипло выдавливает бледный парень у её ног.

— Итан, Боже… — бросается Оливия к сыну. — Не шевелись, лежи-лежи… Почему ты в наручниках?!

— Что вы здесь делаете? — приходит в себя он всё больше.

— Иди ко мне. — между делом притягивает к себе Ник дочь… окружив кольцом рук, обнимает и, нашёптывая что-то подбадривающе-успокаивающее, сам с неменьшим потрясением смотрит на до боли знакомого человека, появившегося из своего тайного, далёкого прошлого. — Твой СЫН?

— Прайнс, — кивает ему тот дружелюбно, — Знаю, что нарушаю условия сделки, но оставим мордоворот на потом. А сейчас, позвольте-ка… — переступив через сына, направляется мимо, прямиком к офицерам. — Господа, здравия желаю. Разрешите представиться…

— Как вы здесь оказались? — смотрит Итан на мать, наконец, сев на полу. — Зачем?

— Не злись, — вполголоса просит его Оливия и, раскрыв свою небольшую сумочку, показывает то, что прячет внутри и многозначительно подмигивает. — Ты кое-что позабыл.

Парень понимающе куксится, может, всё ещё недоволен и возмущён, но возражать и ругаться желания у него точно не было. Поэтому он просто принимает помощь матери, чтобы подняться и пройти вслед за отцом в зал, к стульям. При этом не забыв о своей любимой, растерянной девушке, на которую то и дело оглядывался, пока не уселся, точнее сказать не рухнул и не уставился прямиком лицом к лицу.

«Малышка…» — зовёт её про себя, мысленно ужасаясь тому, как она выглядит. Такая потерянная, похудевшая, с холодной пустотой в глазах. Такая другая.

Нура же, прекрасно видя, как он следит за ней внимательным сосредоточенным взглядом, оценивая её эмоциональное состояние, напускает на себя как можно более спокойный вид. Итан нетерпеливо смотрит сквозь метры, доставая до самой души, а она отвернувшись, прячется у груди Ника и напоминает себе, что должна быть сильной. Вспоминает, как испугалась за него — за этого болвана, как вот, буквально только что, была готова лететь, бросив всё и всех, чтобы увидеть его, и понимает, что должна радоваться тому, что с ним всё нормально, что он здесь… Должна, но не может. Вместо этого она словно атрофирована.

Люди не исчезают без чёртового звонка. Не плюют на тех, кого, по их собственным словам, они любят. И потом не появляются, как ни в чём не бывало, с улыбкой и твоим именем на губах… Это неправильно.

Несколько минут назад она была готова швырнуть в него чем-нибудь, пинать ногами, кричать, бить его за то, что он с ней сделал. Ещё чуть ранее — в ужасе (из-за него же). Отсчитаем неделю — она спокойна, она дома: родители, рождество, подготовка к свадьбе Сары, планы на предстоящий новый год… с ней всё хорошо, а теперь — нет.

Нура до крови закусывает изнутри щёку и поднимает глаза. Она не хотела этого и с сожалением чувствует, что могла бы и дальше жить без него и при этом быть в порядке.

Итан мотает головой. Словно прочтя её мысли, ловит этот её полный отчуждения ледяной взгляд и встревоженно замирает. Оливия, сжимая ручки сумочки, тихо сидит рядом на краешке стула. Ричард, о чём-то недолго побеседовав с маршалами, попросил, чтобы с уже оправданных задержанных сняли наручники. Затем, кивнул в сторону сына, посмеялся, обменялся рукопожатием с Хорчем и Мирандой и, подойдя к родне, вкратце поведал Нику с Итаном как, когда они прилетели и уже направлялись в город, неожиданно позвонил знакомый капитан главного департамента полиции Чикаго, который и сообщил о задержании Маккбрайда младшего (опередивший, кстати, перепуганную Татьяну, дозвонившуюся следом). Цепочку этих действий составить было не трудно. Стоило обворожительной (а иначе и быть не может) Лили Раш ввести запрос на имя Итана и прознать кто он… оно, мало того (благодаря устрашающей причине ареста), тут же попадает в отдельный список, к таким же, как и он — «бессмертным» смельчакам-недоумкам, так ещё и (благодаря популярности), заслуживает гриф

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 22 23 242526 Следующая ⇒