Наблюдение 3.

Наблюдение 3.

Ричард М. Был направлен в госпиталь Джона Гопкинса 5 февраля 1941 г.
в возрасте 3 лет и 3 мес. с жалобами на глухоту, т. к. он не разговаривал и не отвечал на вопросы. Вскоре после поступления один из интернов сделал следующее наблюдение:

Ребенок выглядит достаточно развитым, играя с игрушками в кровати и будучи адекватно любопытным к используемым в обследовании инструментам. В игре он достаточно самостоятелен. Трудно сказать, слышит ли он, но кажется, что слышит. Он выполняет просьбы типа «Сядь» или «Ляг», даже когда не видит говорящего. Он не обращает внимания на разговоры вокруг него и издает звуки, в которых невозможно различить слова.

Его мать захватила с собой копии своих записок, свидетельствующие об обсессивной поглощенности деталями и тенденцией интерпретировать все особенности действий ребенка. Она наблюдала и отмечала каждый жест и взгляд, пытаясь отыскать их специфический смысл и в конце концов останавливаясь на каком-то особом, часто очень натянутом объяснении. У нее набралось множество таких материалов, очень детальных и богато иллюстрированных, больше представляющих ее версии происходящего, чем происходящее в действительности.

Отец Ричарда – профессор лесоводства в одном из южных университетов, Он очень погружен в работу, почти полностью исключающую социальные контакты. Мать закончила колледж. Дед по матери – врач, и вся остальная родня с о беих сторон представлена интеллектуальными профессионалами. Младший брат Ричарда 31-го мес. описывается как нормальный, хорошо развитый ребенок.
Ричард родился 17 ноября 1937 г. Беременность и роды протекали нормально. Он сел в 8 месяцев и пошел в год. Мать начала с трехнедельного возраста «тренировать» его, используя ректальные свечи, «чтобы стул был по часам». Сравнивая своих детей, мать вспоминает, что тогда как младший сын активно принимал позу готовности перед взятием на руки, Ричард ни мимически, ни позой такой готовности не проявлял и не приспосабливался телесно к держанию на руках ею или медсестрой. Вскармливание и физическое развитие протекали нормально. После противооспенной прививки у него была температура с диареей, прошедшая меньше чем за неделю.

В сентябре 1940 г. мать, комментируя задержку развития речи, писала в дневнике:
Я даже не могу точно сказать, когда он перестал имитировать словесные звуки. Кажется, что последние два года он постепенно возвращался в развитии назад. Мы думали, что все хорошо, и он просто не говорит о том, что у него в голове. Сейчас то, что он издает так много звуков, приводит нас в замешательство, потому что теперь очевидно, что он не умеет говорить. Я думала, что он мог бы, если бы только захотел. Он производил на меня впечатление молчаливой мудрости ... Есть одна смущающая и обескураживающая вещь – очень трудно привлечь его внимание.

Физическое обследование не выявило нарушений, кроме увеличенных миндалин и аденоидов, которые были удалены 8 февраля 1941 г. Окружность головы была 54,5 см, электроэнцефалограмма без нарушений.

Он сам вошел в кабинет психиатра и сразу погрузился в активную игру с игрушками, не обращая внимания на людей. Время от времени он бросал взгляд на стены, улыбался и издавал короткие прерывистые громкие звуки –
«Ии! Ии! Ии!». Он выполнил словесную и жестовую просьбу матери снять тапочки. Когда за этой просьбой последовала другая, уже без жестов, он повторил первую просьбу и снова снял тапки (которые к тому времени были уже надеты). Он хорошо работал с доской форм, но с повернутой доской ему это не удавалось.
В следующий раз мы видели Ричарда в 4 года и 4 месяца. Он заметно вырос и прибавил в весе. По дороге в кабинет он плакал и наделал много шума, но, успокоившись, вошел сам. Войдя, он тут же принялся включать и выключать свет. Он не проявлял интереса к обследующему или другим людям, но увлекся небольшой коробкой, которую подбрасывал, как будто она была мячом.
В 4 года 11 месяцев, войдя в кабинет (или любую другую комнату), он сразу начинал включать и выключать свет. Он забирался на стул и со стула на стол, чтобы достать до выключателя настенной лампы. Он не сообщал о своих желаниях, но приходил в ярость и не успокаивался до тех пор, пока мать не угадывала и не выполняла его желание. У него не было контакта с людьми, которых он определенно воспринимал как препятствия, когда они заговаривали с ним или пробовали как-то иначе привлечь его внимание.
Мать чувствовала, что больше не может справляться с ним, и он был помещен в приют под Аннаполисом с женщиной, имевшей замечательный талант обращения с трудными детьми. Недавно эта женщина услышала от него первые осмысленные слова, Это было «Спокойной ночи».

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒