КРОВАВЫЙ МАДАЛЬОН 16 страница

Не иначе, как Чудом Императора боевая машина смогла дотянуть до убежища. Лобовая броня была в выбоинах, словно изъеденная огромными термитами. Вмятины и сквозные дыры разорвавшие бронированные пластины корпуса, все еще дымились, источая горький запах опаленной стали. Один из катков треснул и готов был разломиться пополам в любую минуту. Башенное орудие было настолько повреждено и изогнуто, что едва держалось, готовое в любую секунду полностью отломиться. Несколько гвардейцев оттаскивали от изуродованного «Леман Расса» тела бывшего в нем экипажа, по одному вынимая их из почерневшего остова. Внезапно стало понятно, что одно из тел, чье лицо из-под слоя копоти и сажи сливалось со шлемом, еще подает признаки жизни. Сведенные судорогой пальцы танкиста, больше походившие на изломанные крючья, вздрогнули, когда бойцы начали извлекать его из люка. И пока умирающего укладывали на рокрит, его изувеченные кисти продолжали вздрагивать от каждого прикосновения. Подоспевший к нему медик, на ходу доставая инжектор вколол его содержимое раненому, едва оказался рядом. Склонившись и быстро осмотрев танкиста, медик резво поднялся.

- Может выкарабкаться. В хирургию, быстро! - Он оттер тыльной стороной руки испарину, выступившую на лбу.

И только тогда, развернувшись, заметил комиссара Луин.

- Требуется помощь, комиссар? – Спросил он, отсалютовав, по выработавшейся привычке бегло оглядывая Верению.

- Легкая контузия, сержант. – Кристиана произнесла фразу, сделав в ней ударение на слове, «легкая».

- Разрешите сделать вам инъекцию, комиссар. – Медик достал инжектор, наполовину заполненный желтоватой жидкостью.

Вместо ответа Луин чуть отвела стойку воротника в сторону, освобождая место под укол. Медик ввел все содержимое инжектора, после чего еще раз отсалютовал комиссару и направился к другим пострадавшим.

Последующий час ушел на то, чтобы разместить личный состав, включая раненых, и оказать последним необходимую медицинскую помощь. Госпитальные палаты были развернуты на «минус втором» этаже, приспособив для этой цели несколько складских помещений. Погибших отнесли в просторную когитаторную, расположенную в том же коридоре, что и склады, только в самом его конце. Там, под рокотание машинерий и гудение вентиляторов, читал отходные литании над ушедшими героями проповедник Пирс.

Таких, кто вышел из боя, не получив ни царапины, было крайне мало. Этих счастливчиков сразу определяли на дежурства, в помощь медикам, которые, буквально, разрывались на части. Или на работы по созданию и укреплению завалов и которые должны были стали серьезным препятствием на пути у воинов хаоса, становясь тем непреодолимой преградой.

Комиссар прошла вдоль одной из баррикад, возводимой отделением гвардейцев. В дело шло все, что только можно было использовать. Металлоконструкции, станки и машинерия. Там же Верения заметила части от «Леман Рассов» которые, так и не смогли отремонтировать технопровидцы. Несмотря на то, что к текущему моменту несколько единиц техники их стараниями уже были возвращены к жизни, большая часть бронемашин все еще оставалась стоять безжизненными остовами. Впрочем, слуги Бога Машины продолжали трудиться без остановки, в случае, когда полное восстановление танка не представлялось возможным, оборудуя потерявшие подвижность машины в долговременные огневые точки. Это вселяло веру в то, что к моменту прорыва еретиков, у выживших гвардейцев будет возможность оказать достойное сопротивление отступникам.

Луин пошатнулась, делая очередной шаг. В глазах заплясали пунцовые пятна. Помутневшим взглядом комиссар повела окрест и зацепилась им за приближающегося подполковника.

- Вас задело, комиссар? - Спросил Амери, чуть нахмурив брови.

- Легкая контузия, подполковник. - Неизменно ледяным тоном ответила Кристиана чувствуя, как твердая поверхность снова начала уходить у нее из-под ног.

- Пока есть такая возможность, отдохните, комиссар. - С едва различимой усталостью в голосе произнес Би.

- Один час, подполковник. - Не меняя интонации, произнесла Верения. - Этого мне будет достаточно.

Все еще нетвердой походкой комиссар дошла до полевого госпиталя. Там ее встретила командир первой медицинской роты Бруни.

- Требуется помощь, комиссар? - Строго спросила она, делая шаг навстречу Луин.

- Всего лишь легкая контузия. - В очередной раз произнесла Верения. - У вас в распоряжении один час, капитан. За это время можете делать со мной что угодно, но потом я должна буду вернуться к своим обязанностям.

- Четыре часа, комиссар. - Джулин критически осмотрела Луин. - Стандартное время, и, судя по вашему состоянию, строго необходимое.

И с нажимом в голосе добавила:

- Ради Императора, комиссар, вы обязаны отдохнуть!

На секунду воцарилась пауза.

- Четыре часа, капитан. - Все с тем же ледяным спокойствием произнесла Кристиана.

- Пройдемте, комиссар. - Бруни указала рукой в направлении одной из дверей, за которыми располагались госпитальные палаты, и последовала за Веренией.

Сделав комиссару Луин поддерживающие инъекции, Джулин вернулась в операционную. Увидев Бруни, проводящий ампутацию медик коротко кивнул:

- Поможете, капитан?

- Что с ним? - Джулин обработала руки дезинфицирующим раствором, и натянула хирургические перчатки.

- Ноги перебило. Остались в танке. - Пояснил лейтенант.

В этот момент молодой танкист, лежащий на пласталевой поверхности операционного стола, пришел в себя. Все еще оставаясь под воздействием препаратов и транквилизаторов, без осмысленности во взгляде он начал вращать глазами, не понимая, где находится, и что происходит.

- Только не ноги. Только не мои ноги! – По лицу раненого медленно стекали крупные капли пота, а голос дрожал от боли и напряжения. – Пожалуйста. Только не мои ноги...

Не обращая внимания на монотонные стенания Дексвуд продолжил работать монопилой, заканчивая ампутацию.

- Готово, капитан. – Он кинул короткий взгляд в Джулин.

- Работаю. – Отозвалась Бруни, сменяя лейтенанта и приступая к обработке среза.

Залив культи синтетической кожей, капитан наложила поверх культей тугие повязки.

- Ведь вы не отрежете мне ноги? – Раненый, находящийся все еще в состоянии шока, продолжал говорить заплетающимся от дозы морфина языком.

В его мечущихся зрачках, сузившихся до крошечной точки, расколовшаяся на части реальность пыталась собраться в осознание происходящего.

- Только не ноги... - Вяло затихая повторил гвардеец, окончательно проваливаясь в забытье.

- Следующий! – Джулин провела тыльной стороной руки по лбу, оттирая выступивший пот.

Духота, жажда и усталость заставили капитана покачнуться, но Бруни устояла на ногах. Джулин сделала несколько глубоких вдохов, затем перевела взгляд на Десквуда:

- Следующий. – На выдохе повторила она.

Уже лежа на скатке и закрывая глаза, Кристиана подумала о том, что несмотря на разливающуюся по телу усталость, она не хочет засыпать. Не хочет, чтобы кошмары, ставшие здесь почти обыденностью, снова вторгались в ее сознание в попытке погрузить его в бездну отчаяния и страха. Но эта мысль истерлась на излете. И когда комиссар окунулась в темноту безмятежности, в ней было сновидений. Не было ничего, кроме чернильной черноты и мертвенной тишины, дарующих долгожданное забвение. Однако покой не получился для Верении продолжительным. Прошло немногим более часа, когда Луин разбудили.

- Разойтись!

Суровый окрик комиссара Хьюза заставили собравшуюся толпу гвардейцев расступиться в разные стороны, и тогда в открывшемся пространстве стали видны лежащие на рокритовом полу скорчившиеся тела. Двое из них, противоестественно выгнувшись в лужах собственных нечистот и блевотины, были уже мертвы. Третий с округлившимися от жесточайших спазмов глазами, дергался в предсмертных конвульсиях, захлебываясь зловонной жижей, смешанной наполовину с его собственной пузырящейся кровью. Как раз к этому моменту Верения прибыла к месту происшествия.

- Что происходит? Доложить! – Хриплый до неузнаваемости голос комиссара Луин словно ржавым ножом вспорол резко воцарившуюся, но все еще отдающую напряжением, тишину.

- Разрешите, комиссар. – Вперед шагнул гвардеец с нашивками сержанта. – Два сержанта и капрал, комиссар. Согласно полученному приказу производили осмотр помещений комбината. Ими были найдены канистры с водой, комиссар. Гвардейцы сделали всего несколько глотков.

- Где эти канистры? Показывайте!

- В соседнем помещении, комиссар. – Сержант указал рукой на одну из дверей, ведущую в складское помещение.

В этот момент умирающий в корчах гвардеец, издал несколько резких булькающих и хрипящих вздохов, после чего наступила звенящая тишина.

- Ротного ко мне. – Строго приказал, подошедший к месту события, Би. – Тела доставить медикам. Пусть установят причину смерти.

- Твои? – Амери перевел взгляд с погибших на приближающегося к нему капитана Ханта.

- Так точно, подполковник. – Блэр отдал воинское приветствие подполковнику и комиссару.

- Доложить по результатам обследования тел немедленно. Склад, в котором нашли воду, закрыть и выставить возле него охрану. Никого не впускать. – Би щелкнул пальцем по вокс-бусине. – Командирам подразделений. Довести до сведения подчиненных. Все найденные запасы воды и продовольствия сразу опечатывать до тех пор, пока их не исследуют на наличие токсинов. Нарушение этого приказа повлечет за собой дисциплинарное взыскание.

- Расстрел. – Холодно пояснила комиссар Луин.

- Расстрел. – Повторил Амери.

Прежде чем зайти к подполковнику, Андреас с шумом набрал полную грудь воздуха, и только после этого взялся за ручку двери.

- Разрешите. - Громко произнес он.

- Входите. - Раздалось из-за порога.

- Разрешите доложить, подполковник. - Командир второй роты приданного медицинского отряда капитан Кавалли зашел в просторное помещение.

В длинном зале, где некогда происходила сортировка, с тянущимися по обеим сторонам стен конвейерными рядами, теперь расположился офицерский штаб.

- Докладывайте. – Хрипло приказал Амери, отвечая медику на воинское приветствие.

- Анализы показали, что вода отравлена. Токсин не известен, но его действие схоже с кислотой. Действует не мгновенно, а постепенно. Вода, которую выпили погибшие, полностью разъела им внутренности.

- Бессмертный Бог-Император. – Амери Би сложил на груди аквилу, капитан последовал его примеру.

- Сколько цистерн с водой было обнаружено, сколько из них отравлено?

- Обнаружено пять цистерн, подполковник. – Андреас внутренне напрягся так, что это стало заметно. - Отравлены все.

- Все? – Переспросил Би, хотя сам не допускал возможности ошибки в докладе офицера медицинского корпуса.

- Вся вода, подполковник. При осмотре комбината было обнаружено еще два склада с водой. – Кавалли непроизвольно дернул кадыком, сглатывая подкативший к горлу ком и слыша, как дрогнул при этом его собственный голос. – Все найденные запасы воды, так же, отравлены.

- Хотите сказать, что на этом чертовом комбинате нет пригодной для питья, воды, капитан? – Амери впился немигающим взглядом в медика.

- Так точно, подполковник. – Чуть отрешенно ответил Андреас. – Только те запасы, которые оставались у личного состава.

Лицо Би приобрело вдруг спокойное выражение. Почти безмятежное. Словно только что подполковник не услышал страшного приговора из уст медика. И угроза остаться полностью без питья, не стоит перед ним и его людьми.

- Капитан. Рассчитайте необходимый минимум воды в день на человека для поддержания жизнедеятельности. Немедленно.

- Так точно, подполковник. – Отсалютовал Кавалли. – Разрешите идти выполнять?

- Идите, капитан. И не позднее, чем через час у меня должны быть цифры. – Напутствовал Амери. – Абсолютно точные цифры.

Неведение. Если бы Амери Би был скульптором и ему пришлось изобразить Неведение, облекая это понятие в доступную для большинства людей форму, подполковник бы изваял человека. С ослепшими, белесыми зрачками. Ушами, проколотыми штыком. С отрубленными кистями и ступнями. И с вывернутыми коленями.

А еще, будь он композитором, без сомнения к той музыке, что вышла бы из-под его рук, Амери бы добавил звук капель, разбивающихся о вздыбленный потрескавшийся рокрит. Монотонный, бесконечный звук, словно являющийся предвестником скорого конца и ведущий свой неумолимый отсчет.

- Связь. – Повторил Би в вокс-бусину, но в ответ услышал всю ту же звенящую тишину и короткие всхлипы помех.

Связи не было. Она прервалась десять часов тому назад, через два часа после того, как они оказались погребены под завалами. А спустя еще четыре часа стало ясно, что сверху ведутся активные работы по их расчистке. Враги пытались добраться до имперцев, чтобы истребить и вернуть себе контроль над центральным зданием комбината. Подполковник знал, что место это было выбрано слугами вечного врага не случайно. Как и то, что удержать его, было первостепенной задачей, для решения которой Амери готов был пожертвовать всем, включая собственную жизнь. Попытки установить связь с орбитой, также не увенчивались успехом. Посылаемый вокс-связистами сигнал не проходил, заглушаемый предателями. И хотя несколько раз им удалось прорвать блокаду, выплюнутые динамиком малопонятные звуки, сливающиеся с шумом помех, так и не смогли сложиться в осмысленное послание.

Когда в нескольких местах с потолка начала капать влага, сначала это показалось чудом. Однако очень быстро стало понятно, что так же, как и найденные запасы воды, просачивающаяся сквозь трещины в потолках и стенах, жидкость отравлена. Это выяснилось после смерти еще одного гвардейца. Он умер в страшных мучениях на глазах своих товарищей, спустя несколько минут после того, как, не удержавшись в приступе жажды, припал губами к бесцветной жидкости, сочащейся по стене.

Глядя на агонию умирающего, комиссар Хьюз со злостью во взгляде оглядел окруживших место происшествия, бойцов:

- Еще есть желающие освежиться?

Ответом послужило гробовое молчание.

- Хорошенько разглядите его. - Ролло стегал словами, словно бичом. - Только что, этот гвардеец предал Империум. Подавшись минутной слабости, он угробил собственную жизнь, и тем самым ослабил свою роту, свой взвод. Вместо того, чтобы сражаться за Бессмертного Императора, искореняя врагов Его, он лежит сейчас здесь, умерший без чести, без славы, заслуживая лишь презрение к собственной слабости. Вы воины и слуги Защитника человечества не имеете права быть слабее наших врагов! Не имеете права быть малодушными! Не имеете права подыхать вот так глупо и без пользы! Погибнуть на поле брани - честь. Сгинуть так как он - позор!

- Уберите его. - Произнес Хьюз спустя минуту, когда, изойдя кровавой пеной, гвардеец перестал дышать.

Комиссар чуть отошел в сторону, увидев приближающегося к нему Гектора Вуда.

- Аве. - Вуд коротко отсалютовал.

- Аве. - Столь же коротко отозвался Ролло.

- Не добил? - Хладнокровно поинтересовался Гектор.

- Пусть видят. - Зло отозвался Хьюз.

- Согласен. - Кивнул Гектор.

За спинами комиссаров прошли гвардейцы, уносящие тело погибшего. Проводив их взглядом, Вуд посмотрел на Ролло.

- Император защищает, комиссар. - Произнес на прощание он.

- Император защищает. - В тон ему отозвался Хьюз.

После этого инцидента стало совсем тяжело. К нарастающей тревоге, духоте и жажде, добавился мерный звук капающей воды. От этого звука пить хотелось и вовсе нестерпимо, а еще усиливалось ощущение полнейшей безысходности и обреченности. С каждым часом, подобных мест, где капля за каплей просачивался яд, становилось все больше. Так что звуки падающей или сочащейся по стене влаги, слышны были теперь почти повсеместно, доносясь до бойцов то с отчетливой ясностью, то на грани слышимости.

Амери Би, уверенный что изменники предпримут штурм, молил Бессмертного Пастыря всех людей лишь о том, чтобы к тому времени у гвардейцев остались силы противостоять врагу. Подполковник с нарастающим нетерпением ждал часа, когда предатели-легионеры вскроют завалы и спустятся вниз. Полагая, что чем раньше это произойдет, тем лучше. С другой стороны, Амери отчетливо видел два исхода разворачивающихся событий. В том случае если обещанная инквизитором огневая поддержка с орбиты произойдет в ближайшее время, их заточение под завалами, из смертельной ловушки превратиться в спасение, которое позволит им пережить обстрел. Но, если поддержки не будет, то рано или поздно всем им придется умереть. И если не от клинков изменников, то от жажды. И в том, и в другом случае слугам хаоса ничто не помешает в последствии захватить тот плацдарм, к которому предатели так стремились. Так что самым главным звеном в данном уравнении являлось время. А еще последовательность предполагаемых событий, предугадать которую по мнению подполковника, не взялся бы ни один провидец, каким бы мощным псайкером тот ни был. Оставалось только уповать на милость Всеблагого Повелителя человечества и молить Его о защите. Что Би и делал неустанно в своем сердце.

Хуже всего обстояло дело с ранеными. В режиме жесткой экономии воды шансы на выздоровление среди тех, кто при ранении потерял много крови, сводились к нулю. Об этом же доложила подполковнику капитан Бруни, возглавившая медицинский корпус после Бонье. Сам майор, получивший черепно-мозговую травму, сейчас боролся за жизнь вместе с другими тяжелоранеными.

На вопрос Амери о перспективах майора, Джулин сложила руки на груди в аквилу:

- Император защищает, подполковник.

По тому, как Бруни произнесла эту фразу, Би стало понятно, что Арта Бонье вряд ли выкарабкается.

Но, пожалуй, главным, что опустошало людей в сложившейся ситуации, было ощущение безысходности. Это ужасное чувство, словно невысказанная мысль металось по рядам гвардейцев, порождая в душах уныние. Мрачная печать предвестника смерти коснулась почти всех, без исключения. Не затронув, разве что, несколько человек, к которым относились комиссары, технопровидцы и полковой проповедник. Последний, в свою очередь, проводил молебен за молебном для раненых, умирающих, и просто в каждой из рот, для того чтобы укрепить боевой дух гвардейцев и подготовить их к возможной смерти. В своих проповедях Аезон Пирс, и раньше воодушевлявший бойцов, непревзойденным ораторским искусством, теперь, казалось, превзошел сам себя. И его проникновенные слова, возвращающие в сердца надежду, становились для обессиленных гвардейцев ценнее воды, ставшей здесь на вес золота.

Амери посмотрел в сторону комиссара, которая следовала рядом с подполковником. Луин ответила невозмутимым взглядом и не дожидаясь, пока Би озвучит вопрос, застывший в его глазах, произнесла:

- Даже при интенсивной расчистке, но при отсутствии спец техники, им потребуется не менее суток, чтобы разобрать образовавшиеся завалы. – Голос Кристианы казался немного задумчивым, но Амери знал, что на самом деле это чрезмерная усталость.

- Мои гвардейцы готовы к отражению атаки в любой момент, комиссар. Главное, чтобы это произошло, пока они стоят на ногах. – Би чуть оттянул двумя пальцами ворот, словно тот его душил, и сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжить говорить.

- Имеющихся в нашем распоряжении запасов воды хватит еще на сутки. Из расчета сто грамм на человека. На двое суток, если уменьшить порцию вдвое. Урезать больше не имеет смысла.

- Уменьшите дозу на треть, подполковник. – Сухо ответила Верения, возвращая своему голосу привычную интонацию.

- Как прикажете, комиссар.

Амери сделал еще пару шагов, после чего сложил руки на груди в аквилу.

- Да поможет нам Бессмертный Бог-Император. – Выдохнул он.

ТРЕБОВАНИЕ №24 НА ПРЕДОСТАВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ ИЗ АРХИВНЫХ ДОКУМЕНТОВ

Из пикт-записи сервочерепа № 6/409-13-27

*несколько перегородок, разделяющих подсобные помещения, полностью снесены*

*на образовавшемся пространстве возведен походный Храм*

*нижние пологи, призванные играть роль стен, отсутствуют*

*перед кафедрой, осенивший себя святой аквилой, стоит коленопреклоненный гвардеец*

*рядом с гвардейцем полковой проповедник*

*слышны отдаваемые невдалеке короткие команды*

*из госпитального отделения раздаются протяжные крики*

- Помогите мне, отец.

- Твое имя, гвардеец. И в чем ты просишь помощи.

- Мое имя Аарон. Мне сняться кошмары. Я не могу больше спать. Мне страшно.

- В чем ты просишь помощи, Аарон.

- Мне сняться кошмары, отец. Я не могу больше спать. Мне страшно.

*голос гвардейца становится глуше*

- Я не могу так больше. Я боюсь, отец. Ужасно боюсь.

- Бог-Император не оставит тебя, Аарон, если ты пронесешь верность Ему через все время страданий и через те испытания, что были тебе отпущены. Страх – тяжкий грех. Ибо истинно верящий в Бессмертного Императора исторгает страх из груди своей. Он не боится ни смерти, ни боли, ни самого страха. Без тени сомнения приносит он ту жертву, которую потребует от него Всеблагой Защитник человечества. С гордостью и достоинством кладет он жизнь свою на алтарь битвы. И в самом конце его ждет награда. Ибо Сам Бог-Император встретит того, кто остался верен Ему несмотря на все невзгоды. И ревностный слуга, не отступивший с пути своего, будет объят Светом Его и Святостью Его.

*слышится громкий крик бьющегося в агонии умирающего*

- Но я не могу. Не могу!

- Трусы умирают позорно!

*голос проповедника становится резким*

- Своим малодушием ты отвергаешь ту защиту, что дарует Пастырь человечества всем своим верным воинам и слугам! Своей трусостью, ты позоришь мундир гвардейца! Нет и не будет большего греха, чем слабость и трусость, потому что они ведут к предательству. Раскайся перед Ним! Раскайся и тогда, быть может, в великой Милости Своей Он пощадит тебя, Аарон. Или же встань сейчас с колен и иди, доложи своему комиссару о преступлении, что зародилось в твоей малодушной душе. Чтобы он тут же избавил тебя от этого греха.

- Да, отец, я раскаиваюсь! Раскаиваюсь! Только помогите мне избавиться от этих кошмаров!

- Повторяй за мной, Аарон.

- Да, отец.

- Страх ничтожен, потому что вера моя сильна! И хоть я человек подверженный слабости, но я Гвардеец. И слабость моя - смерть. Я сокрушу свою слабость силой моей гордости!

*конец записи*

Подписано и заверено.

Командир отдельного огнеметного взвода Бигвельхюрст Шандрак заботливо осмотрел «Суку». В последнем бою «Адская Гончая» серьезно пострадала и только Чудо Императора избавило ее экипаж от смерти в «самоходном крематории», как за глаза называли «Адские Гончие» в гвардии. «Суке» удалось избежать этой печальной участи. Но свои последние метры при отступлении, огнеметный танк совершал ползком, под единодушную молитву всего экипажа.

«Дотяни»

В те минуты, растянувшиеся в вечность, это было единственное слово, которое повторял про себя Шандрак. И Дух Машины его услышал. Недаром свою «Адскую Гончую» экипаж прозвал «Сукой». Назло всем врагам, с которыми им доводилось вступать в бой, боевая машина, каждый раз выживала и непременно мстила. Мстила всегда. И этот раз не должен был стать исключением.

Шандрак похлопал боевую подругу по закопченой броне.

- Крошка, мы отомстим. – Тихо прорычал он с легкой хрипотцой в голосе. – За каждую вмятину, за каждое попадание, за каждую рану на твоем совершенном теле. Мы уничтожим их. Мы спалим их. Дотла.

Он отошел от «Адской Гончей», чуть опустив и ссутулив плечи. В этот момент усталость навалилась на лейтенанта с такой необоримой силой, что зрение расфокусировалось и он пошатнулся, едва не упав.

- Отдыхать, лейтенант. - Раздалось сбоку.

Бигвельхюрст резко развернулся на голос и увидел Гектора Вуда. Глаза комиссара казались красными. И нельзя было сказать определенно, последствия ли это недавнего боя или сказывалось хроническое недосыпание последних дней. Коротко отсалютовав, Шандрак приблизился к Гектору так, чтобы их не могли услышать.

- Сам бы отдохнул. А я потом... - Тихо произнес танкист.

- Это приказ, лейтенант. - С нарастающим гневом отрезал Вуд. - Спорить будешь на том свете, когда сгоришь из-за собственной ошибки!

- Слушаюсь, комиссар. - Быстро ответил Бигвельхюрст и окрикнул находящегося неподалеку, Пиевски.

- Сержант! Замените меня и разбудите через час. Обо всех изменениях, если произойдут, докладывать немедленно.

Получив от Пиевски подтверждение приказа, Шандрак направился в расположение части. Там, бросив под голову тощий вещмешок, лейтенант повалился на пол. Его голова еще не коснулась потертого брезента, как глаза сами собой закрылись и Бигвельхюрст провалился зияющую черноту сна.

Он шел. Далеко внизу, под подошвами его сапог хрустело отвратительное нечто. Звук, раздающийся у него из-под ног, был настолько мерзким и зловещим, что совершенно не хотелось знать, что же находится там, внизу. Но несмотря на все отвращение, пронизывающее его до глубины души с каждым сделанным шагом, Шандрак то и дело, словно украдкой от самого себя, пытался заглянуть под ноги. Он делал странное неестественное движение головой, но каждый раз, когда его взгляд, вот-вот должен был хотя бы мельком коснуться того, по чему ступал лейтенант, что-то мешало это сделать. Как будто кто-то или что-то удерживало голову, возвращая ее в исходное положение, не позволяя склониться. Каждый раз, когда это происходило Бигвельхюрст глубоко вдыхал и, молча, продолжал идти дальше. Все также, с глубочайшей брезгливостью вкупе с нарастающим любопытством, он прислушивался к противному хрусту у себя под ногами. Все также бредя вперед, не зная и не видя цели. Могло показаться, что так продолжается целую вечность, пока вдруг в опустошенном мозгу Шандрака не вспыхнуло озарение.

«Надо остановиться»

Внезапная, подобная росчерку молнии, мысль еще не успела окончательно сформироваться в голове, как ноги, сами собой остановились, прекратив движение. Бигвельхюрст встал, как вкопанный. Все произошло мгновенно. Быстрее, чем он успел хоть что-то сообразить, и теперь лейтенант стоял, озираясь по сторонам, получив наконец возможность спокойно оглядеться.

Вокруг, насколько хватало глаз, была выжженная пустошь, усеянная странными высохшими хитиновыми панцирями, размером с ладонь. Существа, которым они принадлежали, судя по всему, давно умерли. Странная, неестественная дымка, подобно пару исходящая от земли, не позволяла разглядеть подробно панцири, так что было не ясно, как эти существа выглядели при жизни. От этого очертания странных останков казались еще более загадочными и зловещими. Но не это занимало сейчас Шандрака. Щурясь, так что начало покалывать в глазах, он пристально вглядывался в линию горизонта, надеясь хоть что-то там разобрать и понять, где же сейчас находится. Вопрос как он попал сюда, лейтенант решил пока оставить, сконцентрировавшись на текущем моменте.

Внезапно, на самой границе видимости, показалась небольшая черная точка. Бигвельхюрст не успел окончательно определить для себя, реальный ли это объект или оптический обман зрения, связанный с усталостью глаз, когда «точка» начала стремительно разрастаться. Приближаясь, она увеличивалась в размерах, и ее странная чернота начала приобретать очертания огромной воронки смерча. Надвигаясь на Шандрака безумный вихрь воронки словно гигантская метла сметал хитиновые панцири, встреченные на своем пути. Он перемалывал их в серую безликую пыль, которая затем просыпалась на землю мерзким сухим дождем. Захватывая и взвивая вверх все больше и больше омертвевших панцирей, смерч постепенно оголил поверхность, на которой они покоились. Так что теперь она стала напоминать белоснежно-кремовую кость, гигантских размеров. Разрастаясь, черный вихрь ускорил свой бег настолько, что рассеял дымку вокруг. И только тогда, осмотревшись вокруг еще раз, Бигвельхюрст наконец понял на чем стоит. Лейтенант невольно вздрогнул от этого внезапно пришедшего в его голову осознания. Он стоял на бесконечном безжизненном, тянущимся во все стороны, до самой линии горизонта поле, состоящим из костей. На которое сверху просыпался серый, как пепел, хитиновый снег.

На краткий миг Шандрак застыл от ощущения нереальности происходящего. Это чувство поглотило его, не давая пошевелиться и вдохнуть полной грудью. Он хотел произнести молитву, чтобы отогнать от себя наваждение и вырваться из охватившего его оцепенения, но не смог. Ему не удавалось вспомнить ни единого слова даже самой простой молитвы, которые знал наизусть каждый житель Империума. В тот же самый момент Бигвельхюрст проникся уверенностью, что будь у него возможность пошевелиться, он не смог бы вспомнить, как складывать аквилу. И от этого, глубоко в душе лейтенанта начал зарождаться страх. Ему вторило чувство абсолютной неуверенности. Стоя посреди фантасмагорического пейзажа, Шандрак начал сомневаться во всем, даже в собственном существовании. Совершенно не понимая, где находится, находится ли он где-то и вообще, он ли это сам, лейтенант погрузился в шуршащую мелодию серых хлопьев, проливающихся бесконечными тягучими потоками на выцветшие кости. Мысли Бигвельхюрста смешались, как будто вихрь смел их, как и те пустые панцири, растерев в такой же серый и безликий порошок.

Шандрак попытался ухватиться сознанием хоть за что-то. За воспоминание, фразу, образ. Но отдельные слова падали рыхлыми хлопьями на землю, рассыпаясь в полете на бессвязные звуки, которые уже невозможно было составить в осмысленные фразы и мысли.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒