ЦВЕТНАЯ ВКЛЕЙКА 2 страница

[по часовой стрелке с верхнего края]: Morbid Angel, 1987г. Старый дом Morbid Angel в Шарлотте, Нью-Йорк. Дэниэл Костон. Morbid Angel, 1987г. Трей Азагтот практикует самоистязание. Фото Фрэнка Уайта

“Мы отправили ему репетиционную пленку, и тогда он подписал с нами контракт” – вспоминает Браунинг. “Он ни разу нас не видел. Он получил одну репетиционную запись, с этого все и началось”.

Благодаря финансовой поддержке Винсента, Morbid Angel приехали в студию Шарлотт весной 1986-го на запись своей дебютной пластинки и дебютного релиза новоиспеченного лейбла Goreque Records Винсента. И хотя получившаяся пластинка “Abominations of Desolation” бесспорно стала самой тяжелой и бескомпромиссной записью группы на тот момент, некоторые участники группы, в том числе Азагтот, который провел еще неделю в Шарлотт, чтобы помочь с микшированием, был не до конца доволен готовым продуктом.

“В тот момент запись всем нравилась” – говорит Браунинг. “Я хочу сказать, она не идеальна, но в ней чувствуется дух”.

“Из-за исполнения я просто не считал, что песни смогли полностью раскрыть свой потенциал” – возражает Азагтот. “Я считал, что большая часть материала требует доработки. Я не считал, что барабаны вписываются как надо, а на репетиции трудно было это понять, потому что репетиционное место было немного шумным, но когда мы записали там пластинку, было ощущение, что чего-то не хватает. Я был уверен, что песни могли получиться гораздо лучше”.

В сущности, Азагтот был настолько разочарован результатом, что уволил Ортегу и пригласил играть на басу Стерлинга Скарборо, уроженца Атланты, который вскоре взял себе псевдоним “Фон” в качестве среднего имени.

“Когда мы приехали в Северную Каролину, думаю, что Дэвид был поражен тем, как Трей играет на гитаре, и сказал: “Я хочу, чтобы в моей группе играл этот парень” – рассказывает Браунинг. “Так он и сказал Трею, когда я, Ричард и Джонни вернулись обратно во Флориду. Во-первых, он сказал, что Джонни был ужасным басистом. Я к тому что, я считал его вполне достойным. Винсент сказал: “Избавься от Джонни и возьми на его место Стерлинга””.

Этот пересобранный состав Morbid Angel дал всего один концерт на площадке города Тампа под названием Volley Club. “Сразу после этого я застал Трея с моей девчонкой и навешал ему люлей” – вспоминает Браунинг, “из-за чего группа раскололась на две части, и мы со Стерлингом реанимировали мой старый проект Incubus”.

Решив равнодушно оставить “Abominations of Desolation” пылиться на полке, Азагтот и Бруннель проехали 600 миль на север Шарлотты, объединив силы с барабанщиком Уэйном Хартселлом и Винсентом, который предпочел взять на себя обязанности басиста/вокалиста в очередной реинкарнации Morbid Angel.

“Ну, Дэвид увидел, чем я занимаюсь, и фактически скопировал это и улучшил” – рассказывает Браунинг о его стиле пения. “Он притащил этих ребят и усадил их там, они работали, бля, по 24 часа в сутки”.

Карл Сандерс в до-Nile’овой группе, 1988. Трей Азагтот трясет головой у края сцены

“Они пришли в группу, и мы стали тусить вместе” – говорит Винсент. “Затем мы начали джемовать, звук был очень хорош, до такой степени, что в нашем понимании мы звучали более сыгранно, лучше и тяжелее, чем на пластинке”.

Вся группа переехала в дом с шестью спальнями на юге Шарлотт (которую Винсент лаконично называет “довольно паршивой частью города”). Там они репетировали и неизбежно тусили по вечерам.

“В тот момент мы все были юными, мне было всего 19, и мы с Треем вовсю перлись от чтения книг об оккультизме и кровожадных фильмов. Мы делали все самое мрачное и старались шокировать народ” – говорит гитарист Бруннель. “Было довольно дико. Мы обычно привлекали к себе кое-какое внимание. Мы просто лезли из кожи вон, чтобы шокировать народ. Это было намного больше, чем просто музыка. Музыка играла важную роль, но для нас это был целый образ жизни”.

Этот образ жизни зачастую сказывался на концертных выступлениях группы, где Бруннель и Азагтот регулярно занимались самоистязанием, разрезывая свои руки на сцене бритвенными лезвиями.

“В те годы метал сводился к пуделиным прическам и макияжу, а мы хотели показать, что настроены всерьез” - объясняет Бруннель. “Мы резали себя, чтобы показать людям, что мы не фальшивка, что мы живем этим образом жизни и что мы всерьез увлечены тем, что делаем. Тем самым мы доказывали, что живем тем, что делаем”.

“Трей зашел дальше, чем я” – продолжает он. “Он жрал живых червей и выплевывал их на сцену. Я делал себе только порезы и все такое, но этот парень был просто безумцем. Он просто был очень сильно увлечен этим. Он буквально шел и выкапывал их из земли, собирал в баночку и готовил к концерту. Но это продолжалось недолго. Сомневаюсь, что черви были приятными на вкус”.

Неудивительно, что Morbid Angel привлекли к себе внимание. За несколько месяцев они и их ужасный дом стал хорошо знаком местным подающим надежды металистам вроде подростка из Южной Каролины Карла Сандерса из трэш-метал-группы Morriah.

“Однажды я провел в этом доме около месяца” – говорит Сандерс, “потому что выступал с классическим концертом с одним из друзей Дэвида в Шарлотт, короче мне нужно было где-то остановиться. Я ночевал в свободной спальне. Находиться между комнатой Трея и комнатой Ричарда это все равно что находиться в гуще стереофонической войны. У каждого из этих парней были 500-ваттные стереосистемы, у которых колонки были по четыре фута высотой, и они обеспечивали огромный уровень разрушения. И каждая из них заводилась и начинала реветь, словно с цепи сорвались. Барабанщик был очень веселым парнем. Он не мог себе позволить купить дэт-метал пластинки, поэтому он взял свои пластинки Iron Maiden и крутил их на скорости 45 оборотов в минуту и клялся, что каждый фрагмент был не менее значим, что и дэт-метал музыка, которую все тогда слушали”.

К еще одним прелестям можно отнести огромного питбуля, которому, как утверждает Сандерс, участники группы “скармливали живых кошек”, и старый Бьюик, отскобленный от краски и покрытый дэт-метал граффити. Чтобы компенсировать эти затраты, все четыре члена Morbid Angel работали на мойке машин под названием Auto Bell. “Если ты жил в Шарлотт в те годы” – говорит Сандерс, “твою тачку могли помыть участники Morbid Angel”.

Уэйн Хартселл, бывший барабанщик Morbid Angel

[сверху вниз]: Morbid Angel после возвращения во Флориду в 1988-ом. Пит Сэндовал на репетиции

“Мы просто работали, как проклятые, а потом возвращались и тупо играли всю ночь, по шесть-семь часов проводили в репетициях” – рассказывает Винсент. “И мы придумали много всяких охуенных штук. В тот момент сеть обмена кассетами еще не устарела, но мы не особо обращали на нее внимания. В основном мы торчали дома, играли, много писали, оттачивали новые песни, просто объединяли разные кусочки, создавали монстра”.

И при этом группа открывала для себя новую музыку, в частности, высокоскоростные звуки групп вроде Napalm Death, которые в тот момент восхищали слух андеграунда в Европе.

“Помню, как был дома у Morbid’ов” – говорит Сандерс, “и тут Трей выбегает из своей спальни с первыми записями Napalm Death в руках, скорее всего это был “Scum”, и кричит: “О, Боже, просто поверить не могу. Только зацени, как это быстро. Они называют это бластбитом”.

“В конечном итоге” – продолжает Сандерс, “я увидел, как Morbid Angel на раннем этапе репетируют свои песни. Ты просто приходил на репу и сидел, и на тот момент это было что-то неслыханное. Они тупо выводили все на новый уровень. Я был просто потрясен. Гитарная работа, барабанная техника, структура песен, это был безумный материал, типа “поставь на 10””.

И действительно, пару месяцев группа спустя превратилась в музыкантов-виртуозов. Искаженные ритмы Азагтота и безумные соляки теперь граничили с чем-то непостижимым. Некоторые из песен, получившихся в результате, по словам Азагтота, были построены на аранжировках классической музыки.

Проведя полтора года и еще больше шлифуя свой звук в Шарлотт, где группа записала трехтрековую демку "Thy Kingdom Come” 1987-го частично в трех разных студиях и своей репетиционной точке, к 1988-му Morbid Angel были готовы вернуться во Флориду.

“Стоимость проживания играла важную роль” – рассказывает Азагтот. “Вероятно, это одно из наименее дорогих мест для жизни посреди ничто. Там полно концертных площадок. Для меня это дом, так или иначе”.

Тем же летом группа переехала в район Дейтона-Бич. Спустя пару недель Харстелл загадочным образом исчез из группы. “Не знаю, какие у него там были проблемы, но он тупо испарился” – рассказывает Винсент. “Однажды он приходит и говорит: “Мне тут нужно кое-что уладить”, и посреди ночи просто собирает все свои вещи и сваливает”.

Группа была полна решимости не дать уходу Хартселла остановить их. Фактически, уход барабанщика лишь ускорил темпы работы Morbid Angel. Однако первый кандидат группы на замену Пит Сэндовал, барабанщик Terrorizer, жил на противоположном побережье Штатов в Лос-Анджелесе.

“Трей достал демку Terrorizer через сеть обмена кассетами” – вспоминает Винсент. “Мы сидели обсуждали ее, и тут он говорит: “Чел, я очень хочу, чтобы этот парень играл в нашей группе”. А я ему: “Так почему не разузнать о нем поподробнее?”

Винсент тут же связался с Джесси Пинтадо, его коллегой по Terrorizer, с которым тот недавно общался посредством сети обмена кассетами.

“Я позвонил Джесси” – объясняет Винсент, “и спросил, что у них там с барабанщиком. Он ответил, что у них все на расслабоне. Они периодически репетируют, дают по концерту в какой-нибудь школе”. Terrorizer не были особо актуальной группой. Мы сказали: “Не дашь номерок Пита? Мож он знает пару барабанщиков, которые играют примерно как он”. Он дает мне его номер, а я такой: “Может мне просто забрать Пита?”. А Джесси: “Да, конечно, забирай”. И мы такие: “А хули нет?”.

“Я звонил, и наконец-то дозвонился до Пита” – продолжает Винсент. “И не успел я начать разговор, как Трей выхватывает у меня из рук трубку и начинает разрывать телефон: “Чувак, слушай, ты должен приехать сюда! Ты должен стать участником нашей группы!” Парнишка скорее всего сидел себе, спокойно поглощал ужин, смотрел телек или чего там, и тут Трей просто обрушивается на него по телефону”.

“Думаю, что я был очень взволнован” – сообщает Азагтот. “Я чувствовал, что у нас происходит много важного и считал, что группа должна двигаться дальше. Думаю, что часть моего волнения передалась и Питу. Я сказал ему: “У нас есть для тебя место, мы обожаем твою игру на барабанах, она феноменальна, уверен, что мы отлично сработаемся. Если хочешь приехать и попробовать свои силы, милости просим”. Само собой, мы отправили ему пару записей с нашим материалом, типа демки “Thy Kingdom Come” и пару-тройку репетиционных записей. Чтобы он мог послушать, что мы играем вообще такое. Но на тот момент он почти ничего не слышал о нашей группе”.

После по сути двух-трех телефонных звонков Сэндовал продал свой фургончик, собрал вещи, купил билет на автобус и проехал почти 2500 миль в Дейтона-Бич. “Он приехал и сразу приступил к работе” – рассказывает Винсент. “Этот парень был самым работящим парнем из тех, с кем я когда-либо играл в группе. Когда он пришел к нам, он не умел играть на двойной бас-бочке. Мы с Треем отличные тренеры. Мы показали ему основы, и он спустился в репетиционную комнату и самостоятельно учился, он играл снова и снова. Мы шли на работу, мы возвращались домой с работы, и не слышали ни звука. Свет везде был выключен, и мы спускались в реп.точку, это было нечто вроде подвала под домом, и там мы обнаруживали Пита отрубившимся в луже собственного пота. Мы ему: “Чел, ты в порядке?” А он отвечал: “А, да, пора возвращаться к работе. Нужно возвращаться к работе”. И он сидел и часами выбивал дробь. Буквально через два месяца он стал просто охуенен”.

К осени 1988-го группа была готова отправиться в свой первый тур по Америке. Единственная проблема заключалась в том, что у них не было пластинки, не говоря уж о поддержке лейбла. Вскоре Винсент и Азагтот стали обзванивать своих приятелей с Восточного побережья из других дэт-метал и трэш-метал групп в надежде организовать достаточно выступлений в тех местах, где Morbid Angel могли бы провести сносный тур.

“По факту они позвонили нам из Флориды” – объясняет Росс Долан, фронтмен тогда еще зеленых дэт-металистов Immolation из Нью-Йорка. “Это было в то время, когда Пит только пришел в группу. Помню, как болтал с ними по телефону, и говорю: “А что это там у вас на заднем фоне? Похоже, что у вас там джем”. И они такие: “А, да это просто Пит работает над двойной бас-бочкой”.

“Они такие: “Слушай, мы хотим приехать и дать пару концертов. Парни, сможете забронировать для нас пару-тройку выступлений?” И мы забронировали им три концерта, концерт прямо здесь в Нью-Йорке в отличном месте под названием Streets, это первый концерт Morbid Angel в Нью-Йорке вообще. А потом мы забронировали концерт в Sundance, это в Лонг-Айленд, и еще одно выступление в местечке под названием Escapades в Нью-Джерси. Все это было в октябре 88-го”.

“Эти были небольшие выступления, иногда приходило максимум человек 50” – рассказывает Винсент. “Но нам удалось приехать туда и заявить о себе. У нас был старый школьный автобус, который мы переделали под гастрольный автобус. Мы делали все своими руками, мы были мастерами на все руки. У нас был набор инструментов, и когда что-то ломалось, мы съезжали к обочине и чинили. Мы были настолько целеустремленными, что ничто не могло встать у нас на пути. Мы ели, пили и спали группой Morbid Angel, мы делали для группы все, что было в наших силах. Мы находили способ воплотить все это в жизнь. Мы прикладывали все силы. И это проникало в нашу музыку. Наша музыка была очень брутальной. Все, что мы делали, подход ко всем вещам, что мы делали в своей жизни, все это было с налетом этой брутальности”.

По возвращению с этого мини-тура группа переехала снова, на этот раз в место своего рождения, город Тампу, где парочка новых отталкивающих групп помогали дальнейшему развитию флоридского дэт-метала.

И если Morbid Angel и Death познакомились в средней школе, то братья Джон и Дональд Тарди собрали костяк своей первой дэт-метал группы еще в начальной школе, через год после того, как их семья переехала из Майами в Брендон, пригород Тампы, в 1980-м.

“В тот момент у нас не было своих инструментов” – вспоминает Джон, старший брат Тарди. “Мы начали играть дома у друга, у которого была барабанная установка. Мы все учились на ней играть”.

Спустя несколько лет Тарди нашли вдохновение в небольшом, но довольно сплоченном андеграундном метал-комьюнити.

“Мы жили в Брендоне, и Savatage и Nasty Savage набирали большую популярность. Мы стали тусить с этими ребятами, я считал их лучшими на свете” – вспоминает Тарди. “И хотя не думаю, что они сильно повлияли на нашу музыку, это были одни из первых групп, на которые мы равнялись в плане мотивации и поддержки для создания чего-то своего”.

Однако для асоциального юного Глена Бентона поддержка любого рода была в дефиците. “Я вырос с пониманием, что я злой, а все остальные добрые” – рассказывает Бентон, “и я принял это как факт”.

Глен рос в преимущественно католическом городке Ниагара-Фолс, штат Нью-Йорк, после чего его семья переехала в Клирвотер, штат Флорида, когда ему было шесть лет. Он был сыном инспектора контроля качества ITT industries и учительницы воскресной лютеранской школы.

“Моя мать выгнала меня со своего урока в воскресной школе” – вспоминает он со смешком. “И я сидел и тупо жрал гребаное печенье и Kool-Aid. Все остальное время я издевался над другими подростками”.

Вместо этого, Бентон отыскал свой путь благодаря тете по линии отца, она была практикующей ведьмой. “Она была очень сильным, очень храбрым человеком, использовавшим свой ум, чтобы управлять жизненными ситуациями” – рассказывает Бентон. “Я многому у нее научился. Благодаря этому я еще ребенком считал себя сатанистом. Моя родня довольно рано стала меня так называть. Мой предок до сих пор считает, что из меня нужно дьявола изгнать. Он твердил мне, что ребенком мою душу забрал дьявол. Но эй, это ведь он хотел, чтоб я стал сантехником”.

Работа его отца в конечном счете привела Бентона обратно в Ниагара-Фолс, после чего семье вновь пришлось переехать в Джорджию года на два.

“Там я окончил школу. Ну, на самом деле, не то чтобы окончил” – говорит Бентон. “Меня буквально притащили домой в кандалах, поэтому мои школьные будни проходили дома. А потом я приехал во Флориду и просто пошел к своей музыкальной мечте”.

У братьев Тарди уже было преимущество над Бентоном. Назвав свой семейный дуэт Xecutioner в 1984-ом, братья стали репетировать в гараже родителей. Дональд сидел за барабанами, а Джон играл на тех инструментах, какие смог достать. Само собой, это было до того, как они открыли для себя своего первого коллегу по группе, одноклассника Дональда и метал-товарища Тревора Переса.

Глен Бентон во времена Amon. Фото Тима Хаббарда

“Осенью в десятом классе мы с Дональдом стояли в коридоре и подумали, чувак, нам стоить приступить к джемам” – вспоминает Перес, уроженец Джексонвилля. “У него была барабанная установка, а у меня гитара, и мы едва умели на них играть. Джон стал петь только потому, что нам был нужен вокалист, типа, почему бы тебе пока не взять вокал на себя?”

“Тревор стал приезжать и мы просто джемовали каждый день после уроков” – рассказывает Джон. “Мы заходили в гараж и начинали джемовать, и практически с самого начала стали писать свои песни. Мы почти не играли кавера, хотя в те годы часто слушали Venom”.

“В 84-ом мы записали демку, она была пиздец примитивной, но очень клевой” – говорит Перес. На эту запись попали песни “Metal Up Your Ass” и “Psychopathic Mind”. “В какой-то степени мы были рок-звездами своей школы”.

Очевидно, что Executioner уходили корнями в современный трэш-метал в духе ранних Slayer и Metallica, но подростки продолжали искать более агрессивное звучание. "Когда я достал пластинку “Morbid Tales” Celtic Frost, мы буквально выкинули пару песен и начали с нуля” – рассказывает Перес. “Я написал нашу самую тяжелую вещь на тот момент под названием “I’m in Pain”. Это был первый раз, когда Джон пел тяжелым вокалом. До этого был весь этот трэш и его вокал больше напоминал трэшевые песни, но для “I’m in Pain” я умолял его спеть потяжелее. Я заставил его послушать “Morbid Tales”, и вот однажды он издал вопль: “Ррррооооооаааар!”

“Venom, на моей памяти, были первой группой, чьи песни напоминали гроул, я слушал их и подпевал” – говорит Тарди, чей вой, напоминающий полоскание щебня во рту буквально сдирал краску со стен. “Не забывайте, что я рос вместе с братом Грегом, а он вовсю перся от южного рока в духе Lynyrd Skynyrd. Мое детство прошло на этих песнях, поэтому, когда мы начали джемовать, я сказал себе, что не хочу петь слишком тяжело, но в итоге прошло не так много времени, и все свелось к этому. Это, типа, сделало нас настоящей группой”.

На концерте Nasty Savage, середина 80-х

В то же время Бентон все еще не мог отыскать подходящих музыкантов в Клирвотере для создания собственной группы. “Я разместил рекламу в одном из местных метал-журналов, и уже был в отчаянии” – вспоминает он. “Я искал, с кем можно потусить после того, как познакомился буквально с каждым позером в своем штате. Все просто дошло до того, что никто здесь не торчал от того, от чего торчал я, поэтому я сказал себе, размещу буквально еще одну рекламку, а после этого дерну в Калифорнию, попытаю счастья там”. И вот, разместил я рекламку, и однажды днем мне позвонили. Это было 21 июля 1987-го, никогда не забуду этот день. Это был Брайан Хоффман. Он сказал: “Я и мой брат играем на гитаре, у нас есть барабанщик”. Я сказал, что приеду и заценю их. Я поехал, и мне реально вкатило то, что я услышал. Но они репетировали в доме, где повсюду было разбросано кошачье дерьмо. Меня просто мутило от этой вони, поэтому я сказал им: “Слушайте, у меня дома есть отличный чистый гараж. Собирайте свои вещи и везите их ко мне”. На следующий день мы привезли все это барахло, и стали писать песни. Уже через неделю-две у нас было готово четыре-пять песен”.

Через несколько дней Бентон назовет свою новую группу Amon в честь древнеегипетского бога, и они запишут мясную демку “Feasting the Beast”. И хотя Amon были мрачноваты с точки зрения музыки и творчества, им ничто не мешало периодически давать концерты на территории Тампы.

“Мы давали концерты, приходило человек по 25, но эти 25 человек уходили все в крови” – говорит Бентон. “Я притаскивал манекенов, наполнял их свиными потрохами и кровью, а потом во время выступлений наши роуди разбирали их. И тогда все превращалось в одно долбаное швыряние едой”.

[слева направо]: Демка “On We Slay”, на концерте R.A.V.A.G.E., 1986г.

В уединенном комьюнити Сарасоты группа едва справивших восемнадцатилетие юных трэшеров нагоняла страху на одну опытную местную метал-группу или, как минимум, вызывала изумление на их лицах.

“Единственной известной здесь метал-группой были Crimson Glory” – вспоминает гитарист/вокалист R.A.V.A.G.E. (Raging Atheists Vowing a Gory End) Келли Шэфер, который взял этот интересный акроним для своей группы, узнав о существовании хейр-метал группы под названием Ravage. “Фактически, мы репетировали на том же складе, что и Crimson Glory. Мы экспериментировали со скоростями, которые не особо радовали народ, особенно в нашей репетиционной точке. Представь себе, как распахивается дверь гаража, и ты видишь там столярную мастерскую, именно так у нас и было. В любом случае, мы делали свое дело, они – свое. Их пришли заценить сами Atlantic Records. Они должны были выступать на разогреве у Metallica, они выступали на всех этих фестивалях в Европе. А мы просто жрали говно. Мы пытались играть свою дикую музыку, и они считали нас невероятно странными”.

Листовка Rocky Point Beach, 1986г.

Репетиция R.A.V.A.G.E.

И хотя Crimson Glory возможно не смогли по достоинству оценить странную смесь Slayer, Mercyful Fate, Sodom и the Accüsed, исполняемую группой, в часе езды к югу, в Брендоне R.A.V.A.G.E. готовились открыть развивающееся движение музыкантов единомышленников посредством одной группы, которая даже не была такой уж экстремальной.

“Мы узнали о сцене Тампы благодаря концертам Nasty Savage” – объясняет Шэфер. “Они показали нам, как здесь все делается. Они крутили и продавали пластинки буквально из машины гитариста Бена Мейера перед концертной площадкой. Все группы в городе хотели посмотреть на них. И они были чертовски безумными. Они играли тяжелую музыку, у них были убойные гармонии. Они были примитивными как два пальца об асфальт, но вживую все это обретало смысл. Их скорость и агрессия. Вдобавок вокалист Насти Ронни разбивал телеки и капал кровью по всей сцене. И мы такие: “Охуеть, не встать!” А потом они подписали контракт с Metal Blade, и мы сказали себе, мол, ничего себе, их безумная музыка нашла контракт! Мы просто кайфовали от этого”.

Один отдельный концерт Nasty Savage в Rocky Point Beach Resort в 1985-ом активизировал то, что вскоре станет флоридской дэт-метал сценой. “Это было просто охуительно” – говорит Шэфер. “Везде, куда мы ходили, на сцене был один спандекс и куча волосни, парни выглядели как телки. Это был анти-глэм. Концерт проходил на открытом воздухе. Они забронировали этот отель, потом вышли и сыграли. Massacre и Morbid Angel тоже там сыграли. Это был ключевой момент для сцены Тампы. Именно благодаря этому мы узнали о Xecutioner и всех остальных группах, которые стали появляться в это время в Орландо и Тампе. После этого мы все нашли общий язык, и стали вместе выступать с концертами”.

К тому моменту R.A.V.A.G.E. уже записали свою первую репетиционную демку “Rotting in Hell” 1985-го, которая, по словам Шэфера, “была самой примитивной записью на свете, просто ужасной”. Это не помешало ему отправить копию кассеты в Combat Records, в частности Дону Кею, чьи контактные данные Шэфер нашел на рекламном плакате к пластинке “Seven Churches” Possessed.

“Этот гребаный чувак звонит мне и говорит: “Знаешь, она просто ужасна”. Он сказал все начистоту, и это была моя первая доза музыкальной реальности” – рассказывает Шэфер о своей первой встрече с тогдашним журналистом Combat. “Но он также сказал: “На этой демке есть интересные вещи, поэтому я отправил ее своему другу по имени Бори. Думаю, тебе нужно позвонить ему”. Бори был больше известен как редактор фэнзина “Violent Noize” Боривой Кргин.

“И вот звоню я Бори, и он говорит мне то же самое, только в красках” – вспоминает Шэфер.

“Но при этом он говорит, мол, есть интересные вещи. Пришли, грит, мне свою следующую демку”.

В Брендоне Xecutioner развивались семимильными темпами. Теперь, когда их саунд укрепился благодаря зверскому вокальному исполнению Джона Тарди, группа собрала свой первый адекватный состав в 1986-ом, взяв в свои ряды бывшего гитариста Massacre Аллена Уэста и басиста Дэниэла Такера. После того, как Перес покинул группу на полгода в том же году (“Мои родители были уродами, сдерживали меня” – рассказывает он. “Они не разрешали мне играть музыку летом, а потом я психанул и сказал им, что сваливаю”), в начале 87-го группа записала демку незадолго до возвращения гитариста.

Запись быстро стала распространяться по каналам сети обмена кассетами, попала она и во внимание Кргина.

“Я просто мгновенно влюбился в голос Джона Тарди” – вспоминает Кргин. “Когда я впервые услышал его, я подумал, что это самый брутальный дэт-метал вокал из тех, что я слышал за всю свою жизнь, и мне хотелось, чтобы народ его услышал”.

[сверху]: Обложка сборника “Raging Death”; очень юные [E]Xecutioner

Он не шутил. Наряду с калифорнийским корреспондентом Марти Эгером из сети обмена, Кргин выпустил пластинку-сборник любимых демозаписей этой парочки неподписанных метал-групп из андеграунда кассетной сети.

“У нас не было серьезных планов или долгосрочных целей” – признается Кргин. “Это была просто идея, и мы выпустили пару-тройку копий и поговорили с этими группами, с которыми общались напрямую, и получили их разрешение, не имея даже письменной договоренности. Просто получаешь их “окей” и продаешь пластинку, понимая, что они никогда не увидят за нее денег. И, само собой, у нас не было разрешения делать с этими записями что-то еще. И когда они подпишут с кем-нибудь контракт, если они захотят перезаписать какие-то из этих песен или даже использовать ровно те же самые записи, у них будет такая возможность. Мы хотели сделать что-нибудь, чтобы люди услышали названия этих групп, это казалось весьма занятным делом”.

На концерте Xecutioner в Тампе. Фото Мика Харриса

Демонстрирующий трек “Find the Arise” в выгодном положении в лице недавно переименованной Xecutioner (так как в Бостоне существовала трэш-метал группа под названием Executioner, к которой вскоре присоединится басист Сэт Патнэм и которая выпустит пластинку на лейбле New Renaissance), а также композиции R.A.V.A.G.E., которые впечатлили Кргина своей демкой “On We Slay” и трэшеров Sadus, получившийся в результате сборник “Raging Death” вышел летом 1987-го. Эта пластинка вышла на собственном лейбле Кргина “Godly Records”, и продавалась практически только через заказы по почте.

“Их отпечатали всего тысячи две” – говорит Кргин. “Полагаю, что с течением времени легенда о пластинке переросла саму пластинку”.

Но Кргин видел большое будущее для Xecutioner.

“После этого мы были готовы записываться, и Боривой сказал, что попробует нас продвинуть” – вспоминает Перес. “Он буквально сказал нам, что если не найдет для нас лейбл, то сам выпустит пластинку под лейблом Godly Records”.

“Группа спросила меня, выпустим ли мы эту пластинку, если они дадут нам готовый продукт” – рассказывает Кргин. “Они хотели знать, отпечатаем ли мы ее и фактически выпустим для них. Я даже дал им немного денег на сессию записи, хоть и очень немного, всего пару сотен баксов, потому что у них не было денег на компенсацию затрат на запись”.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒