Должно быть стыдно умирать миллионером'^. 12 страница

^{^m Один «очень известный фашистский государствовед» говорит: «Частное право - это свинство». - Ermarth, Fasc. - Korp. Staat, S. 51, п. 4.

Кельзен (Arch. f. Soz. Pol. Bd. 66, 1931, S. 495) справедливо подчеркивает тот факт, что понятие частного права зачастую служит «испанской стеной», за которой скрываются отношения власти и подчинения, как, например, между работодателями и работниками, публично-правовые по своей природе. Но это ничего не меняет в вопросе об априорности понятий.

Философия права

орны лишь в том смысле, что в отношении каждой отдельной правовой нормы разумно поставить вопрос, чтобы получить ответ, является ли она частно- или публично-правовой².

Априорные правовые понятия выводятся из априорного понятия права. Действительно, разница между частным и публичным правом коренится в понятии права. Право как совокупность позитивных норм предполагает существование нормотворческого источника. Если устанавливаемые этим источником нормы социальной жизни индивидов, включая и частно-правовые нормы, призваны служить основой всего позитивного права, обеспечивая его стабильность, то сам правотворческий источник должен быть с ним связан, и эта связь, в том что касается норм, связь, устанавливающая отношения власти и подчинения, необходимо должна быть публично-правовой по своей природе.

Различие между публичным и частным правом заложено не только в понятии, но и в идее права. Если возможна справедливость, уравнительная или распределительная, то есть справедливость, существующая в отношениях между равными, или в отношениях власти и подчинения, то она апеллирует к своим основам - частному и публичному праву.

Понятия частного и публичного права также априорны. Ценностные и субординационные отношения между публичным и частным правом зависят от исторических изменений и мировоззренческих оценок.

Для либерализма частное право - «сердце» всего права, а публичное право - лишь небольшое защитное ограждение, которое установлено перед частным правом и в первую очередь перед частной собственностью. Декларация основных прав 1789 г. видит в государстве, вся полнота власти в котором перешла к нации в интересах всех, а не только монархии, и в частной собственности, - естественное, вечное, нерушимое и священное право: абсолютный монарх должен был уступить трон, потому что его смог занять «всемогущий» капитал.

Воспринятые у либерализма отношения субординации между частным и публичным правом нашли свое идейное воплощение в учении об общественном договоре. В этом учении сделана попытка объяснить с помощью «посредничества между частным и публичным правом»³властные отношения в государстве, созданном на основе договорен-

² Аналогичная постановка вопроса у Burckhardt. Organisation der Rechtsgemeinschaft,
1927, S. 10 ff. Против априорности Kaufmann, Neukantische RPh., 1921, S. 86 ff-

³ Ranke. Politisches Geschpraech. Ausgabe v. 1924, S. 34.

§ 16. Частное и публичное право

ности первоначально равноправных индивидов. Другими словами, оно создавало фикцию растворения публичного права в частном. Крайнее выражение либерализма, анархизм, идет еще дальше. Он уже хочет растворить публичное право в частном не фиктивно, а реально.

И поскольку анархизм не хочет признавать никаких ограничений, кроме самоограничений, то для него учение об общественном договоре не теория государства, а принцип организации коллективной жизни в обществе. С точки зрения позитивного права либеральные воззрения на субординационные отношения частного и публичного права выражаются в проникновении частно-правовых представлений о координации в публичное право, которое представляет собой суть правового государства. Государство как фиск само ставит себя в подчиненное отношение к частному праву. В уголовном и административном процессе оно участвует как равная сторона с индивидами. В довольно спорном по своей юридической природе публично-правовом договоре государство, по-видимому, участвует на равных с индивидами. И наоборот, из воззрений, отдающих предпочтение публичному праву перед частным, вытекают противоположные последствия. С этой точки зрения частному праву предоставляется временно и под условием отмены узкое поле деятельности в рамках всеобъемлющего публичного права. Частное право применяется в строгом соответствии с предписанным порядком и для выполнения определенных задач. Если надежды на их выполнение не оправдываются, то действие частного права отменяется. Эта надындивидуалистическая консервативная точка зрения совпадает в основном, как ни странно, в данном вопросе с индивидуально-социальной точкой зрения. Правда, мотивы для приоритета публичного права различны: в первом случае приоритет государства объясняется подчиненным ему положением индивида. Во втором - защитными функциями государства по отношению к индивиду как более слабому участнику экономических отношений. Из обоих мотивов вытекают одинаковые иерархические отношения между частным и государственным правом.

Социалистическая точка зрения на эти отношения исходит из сути социального права. А оно ориентировано на индивида как на существо, зависимое от общества⁴. Социальное право¹ учитывает социальную

На эту связь указал Kaspar Anraths. Das Wesen der sog. freien wissenschafthchen Berufe, 1930, S. 8 ff.

О многочисленных значениях этого слова см. Gurvitch, L'Idee du Droit Social, 1931, S. 154. Представленная здесь трактовка социального права наиболее соответствует точке зрения Дюги: Les transformations du droit pnve depuis le Code Napoleon, 2. ed., 1920.

Философия права

дифференциацию индивидов и оказывает правовую поддержку слабым, ограничивая занимающих монопольно сильные позиции в обществе. Оно ставит вместо либеральной идеи равенства социальную идею управления, выдвигает на первый план распределительную справедливость, так как уравнение посредством распределительной справедливости автоматически ставит индивида в зависимость от государства, а самопомощь заменяется организованной помощью общества, особенно государства. Это означает, что, во-первых, за частно-правовыми отношениями и их участниками - частными лицами стоит третий и основной участник в лице организованного общества, государства, которое наблюдает, всегда готовое вмешаться, и часто вмешивается, а во-вторых, что частно-правовые отношения рассматриваются не только как дело участвующих в них частных лиц, но и как публично-правовые и как таковые контролируются государством.

Поэтому в социальном правопорядке трудно провести четкую границу между публичным и частным правом. Скорее они переплетаются друг с другом. Это взаимопроникновение частного и публичного права наблюдается чаще всего в новых отраслях - трудовом и экономическом праве. Если с помощью средств социального выравнивания хотят оказывать давление на индивидов, поддерживая социальное бессилие одних и ограничивая чрезмерную социальную мощь других, то необходимо и к тем и другим применять совместно и публичное, и частное право, правда, в различной степени, но не разделяя их между собой.

Что касается объективного права в его частно-правовой ипостаси, то в отношении субъективного права оно выступает как наделение частного права социально обязывающим содержанием. Примером может служить ст. 153 Конституции Веймарской республики о собственности: «Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно быть поставлено на службу общему благу». Кроме того, социальное право имеет сходную структуру с ленным правом Средневековья. Это дарованное право как материальная основа службы не являлось платой за нее, а наоборот, служба была основана на праве и сама представляла собой привилегию. Современное социальное право защищено от подобной деформации благодаря тому, что обязывающее содержание права подлежит правовым гарантиям. Даже если бы эти гарантии всегда готового к действию и всегда бдительного законодательства заключались в ограничении или лишении прав, использованию которых не противостоит обязанность. Так над частной собственностью согласно Конституции Веймарской республики занесен домоклов меч экспроприации (ст. 153, 155, 156).

§ 16. Частное и публичное право

Характер любого правопорядка особенно отчетливо проявляется в том, как в нем соотносятся между собой публичное и частное право, а также в способе, посредством которого данный правопорядок разделяет сферы действия между частным и публичным правом⁶. Окончание эпохи феодализма совпало с осознанием разницы между частным и публичным правом. Развитие общества в направлении полицейского государства проявилось в «очищении» публичного права от частноправовых примесей, а свидетельством параллельного процесса зарождения правового государства, наоборот, стало освобождение частного права от оков публичного. В свою очередь, проявлением не менее эпохальной трансформации либерального права в социальное, характерное для нашего времени, стали новые публично-правовые ограничения частного права, особенно свободы частной собственности и договоров.

См. М. Drath, Das Gebiet des oeffentlichen u. des privaten Rechts, Zeitschr. F. soziales Recht, Jhrg. 3, 1931, S. 229 ff.

Когда реальный индивид вновь начинает осознавать себя абстрактным гражданином и как индивид в своей практической жизни, в своей индивидуальной деятельности, в своих личных отношениях начинает чувствовать себя частью рода... только тогда совершается человеческая эмансипация.

К. Маркс

§ 17. Лицо

Если понятию права наряду с идеей порядка присуща также идея цели, если поэтому не только соотношение средства и цели, но и идея цели, как необходимая форма правового мышления, соединяет с правовым понятием конечную цель и самоцель, то понятие лица, субъекта права следует рассматривать не как основную, но и ограниченную правовым опытом, а как необходимую и всеобщую юридическую категорию"²⁰, поскольку субъект права - существо, которое рассматривается определенным, исторически данным правом как самоцель. Объект же права, соответственно, трактуется как обычное средство достижения обусловленной цели¹.

Самоцели исключают систему соподчинения друг другу. Понятие лица поэтому - понятие равенства. Выше уже было показано, что индивидуализм, если он рассматривает отдельного человека как конкретную цель правопорядка, не видит в нем конкретной индивидуальности, что, наоборот, для индивидуализма индивид лишен индивидуальности и представляет собой не более чем индивидуализированную человеческую свободу и что посредством этой лишенной индивидуальности конкретики свободы одновременно насаждается равенство всех индивидов.

Мы, однако, видели также, что против этого понятия индивида, которого данное индивидуалистическое правовое учение лишило одной из его особенностей и тем самым вырвало из жизни общества, восстала социально-правовая мысль и поставила вместо него конкретного

^шп Полемизируя сХен, отрицающим юридическую личность государства, Ганс Херц (Aschaffenburgs MoSchr., Jg 25, S. 628 f.) справедливо утверждает, что тогда не было бы ни (индивидуального) правового содержания, ни таких понятий, как право, обязанность и т. д., ни понятия правовой формы. «Поскольку государство правовое понятие, ...постольку его следует понимать как юридическое лицо».

¹ Stammler. Unbestimmtheit des Rechtssubjekts, 1907, S. 28 f. Theorie der Rechtswis-senschaft, 1911, S. 194 ff.

§17. Лицо

и включенного в общество человека, в частности работодателя и лицо наемного труда, рабочего и служащего, с учетом различий в их социально-экономическом положении. Но несмотря на такое развитие правовой теоретической мысли, понятие лица остается понятием равенства и как следствие этого равны между собой власть имущий и безвластный, собственник и тот, кто ее не имеет, слабый индивид и могущественное профессиональное объединение. Без этого понятия равенства было бы немыслимо частное право, так как частное право, как мы видели, - область уравнительной справедливости, то есть равенства обмена равными результатами деятельности. Но результаты равны, если субъекты, обменивающиеся ими, также равны². Индивидуалистические и социальные правовые воззрения исходят поэтому из понятия равенства лиц. Социальные воззрения не растворяют понятие равенства в различных типах работодателей, лиц наемного труда, рабочих, служащих. Их профессиональный статус проявляется лишь в различных ситуациях, в которых они рассматриваются как равные. Если бы в основе каждого социального типа не лежало понятие личного равенства, то отсутствовал бы общий знаменатель, без которого были бы немыслимы сравнение и выравнивание, соображения справедливости, частное право, а может быть, и право вообще.

Уже эти рассуждения свидетельствуют об «искусственном характере субъекта права по сравнению с реальным субъектом в прямом смысле этого слова»³. Равноправие, равная правоспособность, которые составляют сущность лица, не свойственны человеку и человеческим сообществам. Ими их наделяет правопорядок. Никто не является лицом от природы или с рождения, о чем свидетельствует правовой институт рабства. Чтобы стать лицом, необходим индивидуализирующий акт правопорядка. Все лица, как физические, так и юридические, - создание правопорядка. Даже физические лица в строгом смысле являются «юридическими лицами». О «фиктивной», то есть искусственной, природе как физических, так и юридических лиц спор также невозможен. Проблема юридического лица - фиктивное лицо или объединение реальных лиц? - скорее проблема его «метаюридической сущности». Стоит ли за юридическим лицом, подобно тому как за физическим лицом стоит человек, доюридическая (vorjuristische) сущность, которую находит право и наделяет правосубъектностью? - вот проблема, вокруг которой ведется дискуссия о сути юридического лица.

² «Чтобы покупать вещи как товары, их собственники должны вести себя по
отношению друг к другу как лица», - говорит К. Маркс. См. по этому вопросу
Paschukams. Allg. Rechtslehre u. Marxismus, 1929, S. 87 ff.

³ Cm. Mareck Substanz u. Funktionsbegnff in der Rechtsphilosophie, 1925, S. 117

Философия права

Какова эта сущность, можно выяснить, опираясь на рассмотренное выше философско-правовое понятие лица: быть лицом означает быть самоцелью. Человек - лицо не потому, что он живое существо, обладающее телом и душой, а потому, что он согласно правопорядку представляет собой самоцель. Так что для доказательства юридической личности объединения (физических) лиц требуется доказательство не их биологической сущности как живых организмов, а скорее лишь доказательство того, что они, подобно человеку, представляют собой самоцель. «Органические теории» юридических лиц стремятся представить целевые объединения, как если бы они существовали в природе, или в лучшем случае прикрывают свои телеологические утверждения языком естествоиспытателей.

Конечно, исходя из приведенного выше философско-правового определения понятия права, это - «существо», которое с точки зрения права рассматривается как самоцель. Однако отношения между «существом» и целью противоположны описываемым «органическим теориям», которые сначала стремятся установить «существо» юридических лиц, чтобы из этого «существа» экстрагировать их цель. Телеологические теории выводят единство «существа» из самостоятельности его цели. Естественно, за «ширмой» юридического лица обнаружат в первую очередь множество индивидов, его участников, его органы. Не исключается также, что в отдельных случаях за юридическим лицом может стоять и «социальная сущность», некое «сообщество». Но для ответа на вопрос, что за общность представляет собой юридическое лицо на самом деле, этот факт значения не имеет. Общность никогда не бывает только для себя самой. Она всегда является общностью только с определенной точки зрения. Общность юридического лица должна рассматриваться с точки зрения общности его цели. С точки зрения общей надындивидуальной цели индивиды объединяются для ее реализации в целевое единство. Таким образом, юридическое лицо представляет собой по своей реальной сути общность индивидов, объединившихся между собой посредством и во имя надындивидуальной цели в «телеологическое единство»⁴.

Но пока без ответа остается предварительный вопрос о том, могут ли индивиды, физические лица, иметь и преследовать также «надындивидуальные» и «надличные» материальные цели и, как следствие этого, могут ли существовать специальные цели юридического лица,

О «телеологической общности»(единстве) как принципе юридического лица см. G. Jellinek. Allgemeine Staatslehre, 3 Aufl., Neudruck vom 1921, S. 121.

§ 17. Лицо

которые можно было бы реализовать в индивидуальных целях его участников. Ответ на этот вопрос зависит от основополагающих философско-правовых позиций: индивидуалистических, надындиви-дуалистических и трансперсональных воззрений. И классификация трех различных теорий трех различных позитивно-правовых типов лиц согласно этим трем правовым воззрениям - прекрасное дополнительное подтверждение данного нашего основополагающего учения.

Выражением индивидуалистической теории является теория фикции юридического лица. Согласно ей существуют лишь индивидуальные цели. «Право, - утверждает Савиньи, противореча своей романтически-надындивидуальной позиции, - существует во имя нравственной, присущей каждому человеку свободы. Поэтому изначальное понятие лица должно совпадать с понятием человека». Соответственно, юридически лица были бы также лицами, но без специфической основы (spezifisches Substrat). «Целевым субъектом» является лишь отдельный человек, индивид. И если объединения людей наделяются юридической личностью, то они также должны были бы трактоваться как целевые субъекты, как если бы они были людьми. Но в этом случае юридическая личность была бы юридико-технической мерой по ведению раздельной «юридической бухгалтерии», касающейся определенных индивидуальных целей участников. И этой мере не соответствовала бы специфическая «доюридическая» основа.

Этой индивидуалистической теории противостоит надындивидуалисти-ческая теория юридического лица Гирке о реальной союзной личности. Если освободить ее от фразеологии, присущей естественно-органическим теориям, то она сводится к утверждению особой надындивидуальной союзной цели, которая не является простой суммой индивидуальных целей союза.

Наконец, в теории Бринца о целевом имуществе теория юридического лица выступает в трансперсональном облике. Юридическому лицу здесь также приписывают специфические цели, которые не являются ни персональными целями отдельного лица, ни объединения лиц. Это - трансперсональные, чисто вещественные, культурные Цели. Лицо в этой теории означает объединение определенных благ и людей для выполнения определенных материальных, культурных задач⁵.

Сторонником трансперсональных воззрений является также, по-видимому, и Ориу, см. Gurvich. Arch. D. Ph. D. Dr., 1931, S. 151 ff.

Философия права

Каждая из рассмотренных выше теорий⁰²²⁾ исходит из предположения, что в основе юридического лица лежит его прототип. Прототипом в теории фикции служит индивид, в теории реального союзного лица - частно-правовое объединение и публично-правовая корпорация, а в теории целевого имущества - частно- и публично-правовые учреждения. Если теория фикции стремится истолковать юридическое лицо индивидуалистически, то две другие теории - наоборот, вынуждены истолковывать как юридические, так и физические лица в надындивидуальном и трансперсональном духе. Если в одной из этих теорий в субъективно-правовом смысле личное качество индивида означает качество органа, то и «отдельный человек является субъектом лишь в той мере, поскольку он рассматривается в ней в качестве органа объединения». Реальность же позитивного права свидетельствует о том, что индивиды, союзы и корпорации, а также учреждения сосуществуют друг с другом в качестве соответственно индивидуалистически, надындивидуалистически и трансперсонально значимых феноменов.

(122) q _пр_{имеиении} этих трех теорий юридических лиц см. R. Goldschmidt, Grundfragen des Schweizerischen Aktienrechts, 1937.

Тот человек, в чьей собственности находится Юнона Людовизи, имеет право разбить ее.

Ф. Хебель<¹²³>

§18. Собственность

Регулирование отношений между людьми в мире с ограниченными ресурсами жизнеобеспечения должно быть также регулированием отношений между людьми и вещами, распределения вещей между людьми. Основой такого регулирования служит вещное право. Без этого понятия не может обойтись ни один современный правопорядок. В рамках вещного права существует понятие собственности. Эта категория как таковая предшествует правовому опыту юридической мысли¹. Все многообразие вещных отношений невозможно ограничить узкими рамками вещного права. Необходимо вещное право, которое полностью и безоговорочно подчиняет вещь правомочному лицу, право на «окончательное слово», решающее судьбу вещи: право собственности. Так как из самого содержания собственности вытекает правомочие собственника на любые индивидуальные действия по отношению к вещи, то наряду с этим ограниченные по содержанию вещные права могут учитываться не как права на собственные, а лишь как на чужие вещи. Такие права могут существовать в отдельных пра-вопорядках, но не обязательно. СобственнЪсть же, наоборот, является неотъемлемой частью правового мышления. В любом правопорядке в отношении любой вещи может быть задан вопрос о том, кто ее собственник. Разумеется, ответ на этот вопрос следует давать лишь исходя из правового опыта. Он также подлежит критике. Собственность -априорная правовая категория, а не обособленная или общественная. О том, какая форма собственности должна действовать - обособленная или общественная, нам может дать лишь правовой опыт, философия права. Что же касается философии права частной собственности, то она находит свое выражение в теориях собственности².

""' Разве альпийские луга принадлежат местным жителям, которые их обрабатывают?! - Они принадлежат путешественникам, которые их чувствуют! - П. Алътенберг.

' См. Stammler. Theorie der Rectswissenschaft, 1911, S. 253 ff.

Cm. Diehl, Mombert. Ausgewaelte Lesestuecke zum Studium der politischen Oekonomie. Bd. 14; Das Eigentum, 1924.

Философия права

Старейшие и до сих пор наиболее распространенные теории собственности - занятости и спецификации. Захват бесхозной вещи предполагает господство человека над природой. Объекты природной среды становятся хозяйственными и культурными благами. Природа создает также нечто новое - народное достояние. Так что оккупация, ничего не меняя в захваченном предмете, представляет собой одновременно и «спецификацию», например природный продукт. Однако, согласно понимаемой в узком смысле так называемой «теории спецификации», или «трудовой теории», человек начинает осуществлять свое господство над предметом природной среды не посредством его захвата, а посредством его формирования, посредством обработки сырья.

В соответствии с этой теорией лишь труд, создающий материальные блага, заслуживает правового титула собственности. Против трудовой теории, как показала ее разновидность - теория захвата владения, выдвигаются возражения двоякого рода. С одной стороны, она может служить своей цели, то есть оправдывать обособленную собственность, лишь в рамках определенных экономических отношений, а именно когда производство является делом индивида, обладающего собственными средствами производства, когда это труд ремесленника, крестьянина и в особенности умственный труд. Но с усилением разделения труда, развитием фабричного производства с использованием наемной рабочей силы данная трудовая теория неизбежно ведет к социализации собственности, к экспроприации средств производства у собственников, не участвующих в трудовом процессе, - к общественной собственности трудящихся. Если следойать трудовой теории, то применение норм § 950 ГГУ о праве собственности на новую движимую вещь, полученную в результате переработки или преобразования сырья, в нынешних экономических условиях означало бы наступление социализма и не позволяло бы толковать их в интересах переработавшего или преобразовавшего сырье, то есть в интересах того, чьими руками была сделана работа. Так что энциклика Папы Пия XI об общественном порядке с 1931 г. ограничивает признание труда в качестве правооснова-ния владения «конечно», лишь таким трудом, который человек осуществляет от собственного имени и посредством которого создается собственность.

Наряду с содержательной раздвоенностью трудовая теория, впрочем, как и теория оккупации, не безупречна с методологической точки зрения - и та и другая оправдывают в условиях существования института частной собственности приобретение собственности, а не сам институт. Они отвечают на вопрос, кто должен быть частным собственником, а не на вопрос, должна ли существовать частная собственность-

§ 18. Собственность

Ответ на последний вопрос может быть получен только исходя из основополагающего понимания целей правопорядка. Подобно праву, собственность можно рассматривать служащей как индивидуальному собственнику, так и всему обществу. И соответственно различать индивидуалистическую и социальную теории собственности'. Индивидуалистическая теория собственности отвечает либеральным и демократическим воззрениям, а социальная - консервативным и социалистическим. С точки зрения социальной теории собственности консервативные и социалистические воззрения различаются тем, что первые полагают конечной целью социальной собственности служение обществу как единому целому, в то время как последние считают, что социальная собственность в конечном итоге вновь служит индивиду. Индивидуалистические воззрения соответствуют понятию собственности римского права. Консервативно-социальные - немецкого.

Индивидуалистическая теория собственности, или, как мы могли бы ее назвать, «личностная теория собственности», нашла свое наиболее возвышенное воплощение в произведениях Гете. Он оживляет образ собственности и четко выражает ее суть. Ниже следуют два примера из множества подобных:

Эпиметей: Сколько здесь твоего?

Прометей: Это круг, в котором я существую, ни больше и ни меньше.

Фауст: Наследовать достоин только тот,

Кто может к жизни приложить наследство.

Но жалок тот, кто копит мертвый хлам.

Что миг рождает, то на пользу нам. (Гете Фауст, ч 1 Ночь Пер Б Пастернака -М, 1969 -С 57)

Статичное и, казалось бы, вековое клише частной собственности получает у Гете динамичное выражение. Собственность нуждается, применяя модное словечко, в постоянной «интеграции». Собственность должна быть все время деятельной, используемой и посредством этого вновь и вновь приобретаемой и создаваемой. Она - неустанный труд, бесконечно воплощаемый в занятости и результатах. Нет сомнения в том, что Гете под этой образной теорией собственности подразумевал свое самое любимое владение - свои коллекции. В них вложен его огромный труд, даже в самую незначительную из них: они также несут на себе печать его личности. В них собственность отчетливо проявилась как продолжение, выражение и проекция его личности. Ориентированная на личность и вся проникнутая ею, такая собствен-

Jhermg. Zweck im Recht, Bd 1. 4. Anfl 1904, S 404 ff.

Философия права

ность становится единым органическим целым, в котором каждый отдельный предмет, классифицированный по родственным признакам, выигрывает в ценности вообще и в экономической в частности. Рождается новое единство, более ценное, чем сумма его частей. И уже самим фактом своего существования собственность становится продук-тивной^²'". Страсть к коллекционированию часто представляет собой лишь одну сторону собственности в ее, так сказать, «химически чистом виде». Собиратель раритетов радуется не столько самой приобретенной вещи, сколько тому, что ее нет ни у кого другого. Но у Гёте радость обладания и удовольствия от вещи прекрасно уживаются друг с другом. «Обладание вещью для меня важно, - говорит он канцлеру фон Мюллеру, - чтобы получить правильное представление о предмете. Обладание вещью освобождает от заблуждений, которые всегда связаны со страстным желанием какого-либо предмета, и позволяет мне спокойно и непредвзято оценить ее. Так что мне нравится обладание, но не из-за одержимости вещью, а благодаря тому, что это просвещает меня, успокаивает и делает счастливее». Обладать вещью, чтобы получать от нее удовольствие! Но это удовольствие достигает своего апогея, лишь когда поделишься им с другими. Коллекционер Гёте формулу своей индивидуалистической теории собственности не только превосходно выразил в «Годах странствия», но и там же развернул ее в сторону социальной теории собственности: «Обладание и общее благо» означают обладание как общее благо.

В личностной теории собственности собственность - это не господство человека над вещью, а связь между человеком и вещью. Достоинство свойственно не только человеку, но и вещи. Не только человек использует вещь, но и она со своей стороны требует внимания от человека. Требует, соразмерно своей ценности, чтобы за ней ухаживали, содержали в порядке, использовали ее, радовались ей. Словом, требует любви. Так что отношение между человеком и вещью начинает приобретать что-то общее с отношениями между людьми. Причем речь идет не только об отношениях между человеком и домашними животными, которых любой не юрист в большинстве случаев постесняется назвать вещью, но и тогда, когда вещи представляют собой неодушевленные предметы. Религиозный человек выражает это отношение взаимных обязанностей между людьми и вещами, это тре-

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒