Подлубный Олег Олегович 14 страница

-- Не переживай, никуда она не денется, - в конце ответа небрежно бросил он.

Но время шло, а Риты Друбич всё не было. Ребята почувствовали недоброе, и Стёпка вдруг понял, что из-за того, что она слышала весь разговор Салех-Шаха с ним, её сюда не возвратят, ибо она слишком много знает… «Тогда я сам расскажу ребятам, что иорданец приказал мне делать, - решил Степан. – Он, гад, думает, что Рита, возвратись она сюда, непременно выдала бы меня… А я сам всё расскажу, и пусть тот «тихушник», - он окинул взглядом всех подростков в подвале, - накапает ему, что я сам себя выдал!.. Пусть потом делает со мной, что угодно!»

Вскочив со шконки, он подозвал к себе Сарыгу.

-- Витька, - шёпотом заговорил он, - Рита Друбич сюда не вернётся.

-- Почему?

-- Мне этот араб Салех-Шах…

-- Иорданец, - поправил его Витька.

-- Да…вот он мне приказал за всеми здесь следить! Ты понял: козла из меня хочет сделать! – перешёл он на жестикуляцию рук и пальцев, распаляясь при виде выпученных от удивления глаз приятеля. – Он, наверное, думает, что если бы Рита сюда вернулась, то обязательно выдала бы меня всем! А я сам хочу рассказать… Правильно – нет?

У Сарыги глаза повылазили из орбит.

-- Чего ты так на меня смотришь? – нетерпеливо спросил его Стёпка.

-- Ну, ни фига себе: козла! – выпалил Сарыга с такой силой, что от его выдоха у Стёпки на голове колыхнулись волосы. – Конечно, всем расскажи, чтобы никто тебя таким не считал! Всё равно тот козёл, что здесь, потом будет говорить Салех-Шаху, что тут происходит, а ты должен будешь это подтвердить…а ты не будешь…а он догадается, что ты не козёл! – разрывал Витька фразы, которые с трудом поддавались осмыслению.

Но Стёпка всё понял. Он встал со шконки и прошёл в центр помещения.

-- Эй, слушайте меня, сюда! – не зная, с чего начать, и чувствуя неловкость, неумело начал он. – И ты, козёл, который потом пойдёшь «стучать» на меня, слушай! – окинул он всех взглядом, стараясь ни на ком не заострять внимания. – Сегодня Салех-Шах приказал мне за вами следить, но я этого делать не буду! Говорю я вам это затем, чтобы потом, если вы невзначай об этом узнаете, знали, что я никого не продавал и продавать не собираюсь! Там наверху, - его указательный палец правой руки упёрся в потолок, - сидит за одним столом с Салех-Шахом мой бывший знакомый Васька Бублик…сука конченная, - оговорился он, вновь увидев выпученные от удивления глаза Сарыги. – Иорданец приказал ему разыскать мою подружку Маринку, которая сбежала от Абу Ад-Дина, и делать с ней всё, что он захочет, если я откажусь за вами следить и «стучать» на вас…ему! – его голос сник. – Поэтому я не сразу вам об этом рассказал, мне было страшно… А Ваське Бублику я морду набил, вон и Ян подтвердить это может, - погладил он по голове прижавшегося к нему малыша, - прямо там, в комнате перед Салех-Шахом…

-- Ему больно, он плакал, - вторя ему в унисон, пролепетал малыш. – А дядька плохой тебя пугал, - погрозил он пальчиком.

В глазах ребят отразилось недоверие.

-- Что, правда, что ли, что там Витька был? – спросили несколько девочек, знавших его.

-- Да, - кивнул в ответ Стёпка. – Он, наверное, давно работает на этих гадов, только мы ничего не знали.

-- И ты ему морду набил? – недоверчиво спросил Сарыга.

-- Ага.

-- Ну, ты даёшь!

-- А я-то думаю: почему это, как он появится на площади трёх вокзалов, то потом девчонки пропадают, - вслух высказала свою мысль одна из девочек, в прошлом работавшая там проституткой. – А, оказывается, арабы просто светиться не хотят, пошлют его с деньгами к сутенёру или к «мамочке», он заплатит им и везёт нас к этим… - жестом показала она на потолок подвала и с грустью добавила: - А назад уже возврата нет!

-- Да, многих он так посдавал, - согласился Стёпка. – Вот ещё врач Володя такой же… Арабы, афганцы, иорданцы и прочая шушера нигде не показываются, всё их руками делают, а они рады стараться… У, мрази!

-- Всё продаётся – всё покупается! – подвёл итог кто-то из толпы подростков.

Как по команде, все повернулись на голос и увидели невысокого паренька лет тринадцати; худенький и тщедушный, он всей своей внешностью смахивал на Ваську Бублика. «Вот она, затесавшаяся овца, блеющая своему пастуху обо всём, что здесь делается», - непроизвольно подумал Стёпка.

-- Смотри за ним – это он, тот самый козёл! – тихо шепнул он Витьке Сарыге.

-- Я уже понял, - со знанием дела ответил ему приятель.

Звали паренька Синица, но подлинного имени и фамилии его никто из ребят в подвале не знал.

Вечером того же дня, как это всегда бывало, после ужина и оправки – видимо, во время справления нужды Салех-Шах узнавал у «стукача» все подробности о событиях среди пленников – за Стёпкой пришла охрана и повела его наверх. Он успел только бросить Сарыге, чтобы тот присмотрел за Яном.

-- Не волнуйся, всё будет хорошо! – уверил его Витька на прощание.

Сам Стёпка пообещал Яну, что непременно вернётся, хотя чутьё подсказывало ему надвигавшуюся беду.

Наверху, в одной из многочисленных комнат, его ждал Салех-Шах в окружении своей свиты телохранителей, советников и прочих прислужников, готовых по первому его слову броситься выполнять любое его поручение. В их глазах царила рабская покорность, смешанная с ненавистью и неистребимой безжалостностью, а движения выдавали в них просто-таки побитых собак. Помимо всей этой когорты там присутствовало около десятка девочек – подростков и мальчиков в возрасте от семи до, приблизительно, двенадцати лет – все они были раздеты догола. Среди толпы жавшихся друг к другу ребят Стёпка увидел Риту Друбич.

-- Вот, Степан, тебе представляется возможность загладить своё ослушание перед господином, - сказал один из телохранителей Салех-Шаха. – Поклонись.

Стёпка покорно отвесил поклон.

-- Если ты и на этот раз поступишь своевольно, то ты встанешь в один ряд с ними, - указал он на столпившихся ребят, испуганно глядевших на них.

-- Что я должен делать?

-- Сыграть роль сексуального короля, - за телохранителя ответил сам Салех-Шах и жестом указал на ребят, - а они тебе послужат гаремом. Ты когда-нибудь снимался в фильме?

Стёпка не успел ответить. Салех-Шах щёлкнул пальцами, и двое его прислужников подбежали к подростку и стали его раздевать; ещё один, с видеокамерой, стал выбирать в комнате место, откуда можно было бы более удобно вести съёмку предстоящих сцен. Стёпка встретился взглядом с глазами Риты Друбич, и ему стало не по себе: сжавшись в комок, он внезапно распрямился и, отшвырнув от себя прислужников Салех-Шаха, бросился к окнам. Выпрыгнуть ему не удалось: во-первых, этого ему не позволило сделать ранение: он передвигался слишком медленно, чтобы успеть убежать от быстрых и тренированных телохранителей иорданца; а во-вторых, обычные стёкла после поселения Салех-Шаха на даче были заменены на бронированные, разбить которые даже при сильном разбеге и самой крепкой голове не представлялось возможным.

Стёпку стали бить и били до тех пор, пока истязателей не остановил Салех-Шах. Он подошёл к подростку, похлопал его по щекам и, когда парнишка пришёл в себя, приказал поставить его на ноги. Огнестрельная рана на бедре у него снова открылась и стала кровоточить, лицо тоже было всё в крови, глаза распухли и слезились, так что он плохо стал различать предметы; но то, как Салех-Шах, рисуясь перед всеми, демонстративно вытащил из-под халата пистолет и выстрелил в окно, Стёпка сумел разглядеть: на стёклах от пуль остались лишь небольшие пятна с бегущими в разные стороны лучиками.

-- Отсюда ещё никому не удалось бежать! – услышал он высокомерную речь иорданца. – Отсюда только два выхода: через рынок рабов или дымовую трубу канопы! В канопу его, - отдал он распоряжение своим телохранителям.

Стёпку схватили под руки и поволокли по бесконечным просторам огромного здания, затем вниз по ступенькам, по каким-то длинным подземным коридорам, пока он не очутился в знакомом ему зале с прикованными к стене детьми, носивших на головах колодки. Тут его приняли из рук телохранителей те трое взрослых мужчин, которых Стёпка видел ранее, когда его повели на оправку в первый раз. Тогда они показались ему чрезвычайно измождёнными, сейчас он видел только их общие контуры. Его уложили на пол на какую-то войлочную дерюгу и правую руку приковали к трубе; на голове замкнулась тяжёлая деревянная колодка, и вскоре он впал в беспамятство…

**** **** ****

Видения, видения и видения, и никуда от них не скрыться, и постоянная головная боль… Всё воспринимается как сон, но что это на самом деле, он не знает; он даже не знает, как его зовут и вообще не знает, кто он!.. Изо дня в день к нему приходит одна и та же тень и чем-то очень больно колет в предплечье. После чего, правда, тяжесть с головы улетучивается и боль в ней проходит; становится легко, спокойно и, главное, безразлично: вот ведут раздетых догола девушек, их выстроили в ряд, и какие-то люди их осматривают, о чём-то переговариваются, спорят… Иногда они смеются, хлопают друг друга по рукам и расходятся, уводя с собой девушек; иногда ругаются, громко кричат и только после шумного раздора хлопают по рукам… Оставшихся девушек, тех, кого не увели крикливые люди, зачем-то ставят на колени лицом к стене, к ним сзади подходят мальчики-подростки с татуированными на веках кошачьими глазами и стреляют им в затылок… Затем приводят в эти мрачные своды подземелья голых мальчиков, некоторым из них нет и трёх-пяти лет…кого уводят, кого ставят на колени лицом к стене… И вот снова знакомая тень…она…кто она?.. Мешает головная боль… Вспомнил – это врач Володя… Что он делает?.. Он осматривает застреленных… Нет! Он их насилует!.. В ушах и голове болью отдаётся его хриплый сумасшедший хохот… Он весь в крови, и ни один труп не оставляет без внимания… Его страшное лицо перекошено гримасой беспредельного удовольствия, смех усиливается, становясь невыносимым… И вот он волоком тащит маленькие окровавленные тела девочек и мальчиков к печи и забрасывает их в огненную пасть… Смех продолжается… Что это, сон, видения или бред воспалённого разума?.. Кто я?.. Вспомнил!.. Вот и меня повели, но куда?.. Да я весь закован в железо по рукам и ногам… И снова знакомая тень…она что-то колет мне в руку… Мне становится легко… Видения, видения и видения… Я, кажется, куда-то уезжаю…или улетаю…нет, точно: уезжаю!..

Ч А С Т Ь 2.

«...- И С М А И Л И Т Ы»

Г Л А В А 1.

«Только действовать! – крутилось в голове Стрельцовой. – Только действовать, и никого больше не слушать, и ни с кем не делиться своими планами. – Всё равно вокруг все глухие!.. А я знаю, что надо делать!» – так думала она, возвращаясь с работы домой после неудавшегося разговора с коллегами.

Муж и Друбич, с нетерпением ожидавшие возвращения её и Андреева, не находили себе места в четырёх стенах квартиры и измучили себя самыми разными догадками о том, что вызвало у неё такую экстренность, чтобы приехать за майором «особого отдела» и не обмолвиться с ними ни словом. Ожидание проходило очень мучительно. Наконец раздался долгожданный звонок, и оба мужчины опрометью бросились открывать дверь, столкнувшись в коридоре друг с другом с такой силой, что хрустнули кости. Встретив Татьяну Сергеевну, они сразу отпрянули назад: она выглядела, как разъярённая фурия – одежда покосилась, волосы растрёпаны, глаза искрились гневом.

-- Ты выглядишь, как грозовая туча, - осторожно заметил муж. – Что случилось?

Следуя многолетней привычке, она сначала взяла его за ворот рубахи, притянула к себе и чмокнула в губы.

-- Сейчас, мальчики, вы всё узнаете, - сдержанно ответила она.

-- Наконец-то, - с облегчением вздохнул Друбич. – А где Андреев?

-- Он с сегодняшнего дня будет жить в гостинице. Так надо.

Переобувшись в домашние тапочки, Татьяна Сергеевна прошла на кухню; мужчины гуськом проследовали за ней, терпеливо ожидая, что же она им поведает. Налив себе соку в длинный хрустальный стакан, женщина жадно выпила и в сердцах выругалась.

-- Пить хочется, чёрт бы побрал моих сотрудников! Никогда с ними не договоришься!

-- Ты долго будешь наше терпение испытывать? – не выдержал муж. – Рассказывай, что там у вас случилось и почему Андрееву с сегодняшнего дня надо жить в гостинице?

-- Я многое от вас скрывала, мальчики, - она полезла в холодильник и достала из него колбасу и сыр, - но с завтрашнего дня нам придётся действовать самим, без помощи кого-либо…

-- Что это значит?

-- Это значит, что я уже неоднократно связывалась с бандитами и знаю все их выдвинутые нам условия. Тебя это тоже касается, Володя, - обратилась она к Друбичу. – Их требования одинаковы к вам обоим…

-- А почему ты раньше молчала? – с обидой в голосе спросил Владислав.

-- Потому что, мой дорогой муженёк, так того требовали обстоятельства дела, - угрюмо ответила Татьяна. Она сделала себе бутерброд и поставила чайник на плиту. – Скажи я об этом вам раньше, и вы могли бы наделать глупостей, точнее, ошибок, а нам с вами необходимо не только спасти наших детей, но и свои головы сберечь. Прости, если я тебя обидела.

-- Что-нибудь о детях слышно? Тревожно вглядываясь в глаза женщины и боясь своего же вопроса, с надеждой спросил Друбич.

-- Ничего! – не задумываясь, соврала Татьяна Сергеевна. – Ровным счётом, ничего или, скорее всего, абсолютно ничего! Но завтра, я думаю, нам уже удастся узнать о них кое-что…

Она сделала паузу, а мужчины переглянулись.

-- Они сами об этом сказали? – неуверенно спросил Друбич.

-- Ну, что ты, Володя! – улыбнулась Стрельцова. – Разве от них добьёшься этого?! Но мы с вами вынудим их дать нам полную, исчерпывающую и достоверную информацию! Я вам это обещаю… если вы во всём будете слушаться меня! – добавила она после короткой паузы.

Налив себе чаю, она стала есть бутерброд, умышленно затягивая установившееся молчание, чтобы мужчины сами продолжили разговор под «знаком вопроса».

-- И что мы должны делать? – не выдержав пытки немотой, спросил муж, поняв её молчаливый намёк.

-- Сейчас прожую… Я предложила один план нашим мужикам с работы, но, как говорится, имеющий уши да не слышит! Бандиты требуют, чтобы вы – ты и Володя – без всяких условий сдали себя им, и только тогда они отпустят детей, так сказать, «дашь на дашь» или, говоря более конкретно, «жизнь на жизнь», - она отхлебнула глоток чая и продолжила: - Случай с нами, надо сказать, произошёл самый что ни на есть скверный, не похожий на остальные – так думают и наши мужики с работы, и ваш Андреев, Володенька! – бросила она Друбичу. – Они, черти такие, перестраховываются, боятся провалиться и нагоняй получить от начальства…

-- Что значит «наш случай не похож на остальные»? – перебил её муж.

-- В других случаях похитители требуют выкуп за заложников, а в нашем – ваши жизни, - ответила Татьяна. - Донцов и Андреев не знают, что делать в нашей с вами ситуации и предлагают действовать по старинке: в момент вашей сдачи бандитам захватить их и далее работать по наработанной схеме: вышибание, дознание, отработка фактов, следа прочих похитителей и так далее…

-- А ты что им предложила?

-- А я предложила им подумать над тем, чтобы в качестве страховки за вашу жизнь взять у бандитов деньги. Выглядит это, безусловно, наивно и, может быть, даже нелепо, но получить гарантии за ваши жизни и жизни наших детей, по-моему, по-другому просто нельзя.

-- Бред какой-то.

-- А мне кажется, что эта идея не лишена смысла, - возразил Владиславу Друбич.

-- Ну, а как ты себе представляешь эту передачу денег? – воззрился Вибор на своего друга.

-- В том-то всё и дело, - обратила внимание чуть было не поспоривших мужчин на себя Татьяна. – Именно на это я сначала хотела обратить внимание наших мужиков на работе, - но они мне и рта раскрыть не дали. Владислав, будь добр, выслушай меня, пожалуйста, очень тебя прошу, а то потом поздно будет. Завтра с утра к нам могут нагрянуть наши оперативники и тогда…

-- Хорошо, я слушаю, - сдался покладистый муж.

Татьяна набрала в лёгкие воздуха и, предварительно отставив чашку чая и отложив в сторону бутерброд, стала излагать суть запланированного:

-- Я им сказала, что у меня разговор с похитителями состоялся через корапшиков – это такие беспризорники, о которых мало что известно, - сразу пояснила она. – Есть предположение, что они не только играют роль глаз и ушей у организованной преступности, но многие из них являются самыми настоящими убийцами. Во всяком случае, те, с кем я разговаривала, были вооружены… Так вот: Донцов и Андреев полагают, и я в этом абсолютно уверена, что вы напрямую сдадитесь в руки бандитов, - и в этом их стопроцентная ошибка.

-- Почему ты так уверена?

-- Потому что всё произойдёт совсем по-другому: никаких бандитов на крутых тачках, как это обычно бывает, не будет, чтобы можно было бойцам СОБРа и РУБОПа кого-то из них захватить. Вы просто выйдете из подъезда, вас окружат со всех сторон эти так называемые корапшики и поведут, как баранов, далеко-далеко… Вот как это будет! Стрелять в них нельзя: слишком малы, и бандиты это знают, а взять их будет крайне сложно: я думаю, что они создадут буфер между вами и теми бойцами группы захвата, которые будут вас сопровождать.

-- Но ведь можно всех переодеть в гражданскую одежду, чтобы их не узнали.

-- Можно, конечно, но если бы всё было так просто, - тяжело вздохнула Татьяна. – Встречаясь с корапшиками, я неоднократно видела, как за ними со стороны наблюдали взрослые мужчины, и нередко среди них были милиционеры или вроде того… Можно, конечно, переодеть всех наших сотрудников в «гражданку», но тогда, если катастрофа произойдёт, она будет таких размеров, что… ой-ёй-ёй!

-- Татьян, я тебя плохо понимаю. О какой катастрофе ты говоришь?

-- Я же тебе…вам уже говорила, что эти беспризорники –корапшики вооружены! Я сама, собственными глазами, видела у них оружие! Представь себе, что вас сопровождает целая толпа этих сопляков, о которых вы и знать-то ничего не будете – одни сзади, другие спереди, третьи по бокам… А на некотором отдалении ещё такая же группа в качестве прикрытия, и среди них, как ведущий, обязательно будет идти кто-то из взрослых, который, завидев кого-то из подозрительных лиц, преследующих вас, отдаст беспризорникам команду стрелять на поражение. Представляете, если вы, к примеру, будете ехать в метро, какая там воцарится паника?! Стрелять в этих малышей никто из бойцов группы захвата не сможет, а вот те-то многих без разбору положат в этой неразберихе. Поняли теперь, о какой катастрофе я веду речь?

-- Да, - кивнули угрюмо оба мужчины.

-- Я, безусловно, привела один из самых худших примеров, но скидывать его со счетов нельзя, ибо, как показывает юридическая практика, чаще всего именно по такому сценарию разворачиваются события: бандиты не глупы и предпочитают избрать наихудший путь для их преследователей. Так было во все времена, - с сожалением подвела итог Татьяна. – Но меня никто из сотрудников на работе не стал слушать , и я была вынуждена уйти… Вот теперь мы с вами будем думать, как нам выпутаться из этой истории и выпутать из неё наших детей без их вмешательства.

-- Разве такое возможно? – скептически усмехнулся Друбич.

-- Нет, конечно, но мы так всё равно сделаем.

-- У тебя уже что-то явно назрело в голове, да? – догадался муж.

Татьяна, загадочно улыбнувшись, молча кивнула.

-- Не тяни резину, выкладывай.

-- Сейчас, соберусь с мыслями, - она вновь взяла в руки бутерброд и чашку чая и, немного подумав, заявила: - Нет, мальчики, ничего я вам говорить пока не буду, вы уж меня извините…

-- Вот те здрасьте! – разинул рот от удивления Друбич.

-- Понимаете, если завтра похитители пойдут на те условия, о которых я только что говорила, то потом я вам всё расскажу, а пока это не имеет смысла: всё будет выглядеть пустой болтовнёй.

-- Вот так всегда: дойдёт до главного и остановится! – нервно выпалил Владислав. – Что за манера?!

-- Зато ты…точнее вы оба теперь Бога молить будете, чтобы бандиты согласились на предложенные мной условия.

-- Мы и так молим его денно и нощно, - отмахнулся от неё муж.

Женщина не обиделась. Она хоть и не была профессиональным следователем, но, наблюдая за работой оперативников, уяснила для себя суть некоторых очень важных вещей, без которых не обходится ни одно следствие, и, как начинающий водитель, безукоризненно выполняющий все требования Правил дорожного движения, очень точно соблюдала правила оперативно-следственной «игры».

-- Я вам только вот что могу сказать, мальчики, - многозначительно сказала она тоном, в котором чувствовались боль и мольба, - если завтра в моё отсутствие сюда нагрянут Донцов и Андреев, то соглашайтесь на любой предложенный ими план. Обещайте мне, - требовательно взглянула она на них.

-- Хорошо, - недовольно буркнул муж.

-- Куда же мы денемся? – отозвался Друбич.

В ответ на это Татьяна жарко чмокнула мужчин в щёки.

На следующее утро она решила не дожидаться, когда к ней будут подосланы похитителями беспризорники, а самой разыскать их машину и поставить им условия о денежном залоге. Сделав вид, что идёт в магазин, Татьяна покинула мужчин и, как говорилось чуть выше, отыскала нужную ей машину на автостоянке гаражного кооператива. Из-за того, что там возникла потасовка среди водителей, ей пришлось пройти мимо и сделать вид, что она не заметила её. Всё надо было проделать без посторонних зевак, которые могли бы навредить делу. Пришлось долго дефилировать на виду у преступников вокруг да около автостоянки, пока к ней не подошёл уже хорошо знакомый ей беспризорник.

-- Твой ответ? – коротко сказал он.

-- У тебя есть телефон? – в свою очередь спросила она.

Беспризорник замялся, и от Стрельцовой не укрылся его дебиловатый недоумённый взгляд.

-- Мне не положено так с тобой разговаривать. Твой ответ, - снова заявил он.

-- Передай своим шефам, что ответ задерживается, - она взглянула на наручные часы и усмехнулась, - на…надцать минут. У меня пока терпит время, и я могу подождать немного, а ты иди и возьми у своих командиров телефон и возвращайся обратно: скажи им, что мне надо с ними словом перемолвиться.

Беспризорник убежал, а Стрельцова стала прикидывать, почему у него такой странный и глуповатый вид. «Не иначе, клей нюхает», - пришла она к выводу. Не прошло и минуты, как он вернулся и снова заявил:

-- Твой ответ!

У Стрельцовой глаза медленно полезли из орбит.

-- Ты что, дурак?

-- Мне не положено так с тобой разговаривать и отвечать на твои вопросы. Твой ответ!

Она поняла, что объяснять подростку что бы то ни было бесполезно, ибо с головой у него не в порядке. Немного подумав, она поступила по-другому.

-- Мой ответ: телефон, - сказала она, дополнив свои слова такой жестикуляцией, будто показывала нужный ей предмет и глухонемому, и слепому одновременно.

Мальчик снова убежал, но на этот раз Стрельцова не отвернулась в сторону, как в первый раз, а проводила его взглядом до машины. У неё внезапно промелькнула мысль, что, не дай Бог, похитители такие же дебилы, как этот беспризорник. «Тогда точно наших детей не вызволить!» – с содроганием подумала она. Её взгляд следил за возвращением мальчика, и она приготовилась к его повторному вопросу, который звучал как припев заезженной пластинки, но, к счастью, этого не случилось. В руках он держал телефон. Взяв его, она сразу услышала тот же голос, что и раньше, когда состоялся первый разговор с бандитами.

-- Говори, что у тебя?

-- Я хотела вам сказать…я хотела сказать, - волнуясь и прикусывая губу, заговорила Стрельцова. – Вы хотели, чтобы я по линии своей работы помогала вам, так вот, у меня есть для вас информация.

-- Говори, я тебя слушаю.

-- Мне стало известно, что точно такая же машина находится в розыске, в какой вы сейчас сидите, - сказала она «наобум Лазаря», ранее проанализировав, что бандиты не могли охотиться за ней на официально зарегистрированной машине. – Сегодня и завтра оперативниками ГИБДД планируется провести прочёсывание всех дворов и стоянок этого района, поэтому если она палёная, то…вы сами понимаете.

-- Вот спасибо, удружила, - никак не ожидала она услышать голос, выдавший себя, так сказать, со всеми потрохами.

Стрельцова чуть не взвизгнула от восторга. Такое случается не каждый день, чтобы «ткнуть пальцем в небо» и попасть в самое «яблочко».

-- Это ещё не всё, - продолжила она натиск, - в вашей компании есть «дятел», который постукивает на вас…

-- Что-о? Ты что говоришь, дура? – сразу проскрипел свирепый голос.

-- Он рассказал, что вы не держите своего слова ни перед кем, - не обратив никакого внимания на угрожающий тон, продолжала Стрельцова. – Всех детей, за которых вы желаете получить покорность офицеров с целью их вербовки, вы на самом деле не собираетесь возвращать домой родителям, а продаёте их как рабов, - она сделала паузу и, не услышав никакой реакции, поняла, что движется в правильном направлении: её слова достали бандита до «нужной глубины». – На кассете, которую вы передали мне для майора Друбича, его дочь в порядке, но ваш «дятел» уже рассказал нам, что она продана и вы никогда не вернёте её отцу и матери. Также он рассказал о детях других офицеров…

-- Как его зовут?! – прорычал голос.

Стрельцова почувствовала полную победу.

-- Этого я пока не знаю: он разговаривал с оперативниками, и эту информацию я услышала от них.

-- Ты можешь узнать, кто он?

-- Я попробую, но только в обмен на одно условие.

-- Какое?

-- Мой муж и Володя Друбич согласны пойти на вербовку к вам, но для этого вы должны немедленно вернуть мне ребёнка, а вместе с ним внести залог за будущую безопасность мужчин по сто тысяч долларов, включая Риту Друбич. Ещё лучше будет, если вы девочку выкупите оттуда, куда вы её продали, и вернёте её мне вместе с моим сыном, - на одном дыхании высказала она многословное требование.

-- Да ты с ума сошла!

-- Возможно, но вам лучше пойти на условия умалишённой, - её голос приобрёл такую уверенность, что она сама удивилась себе. – В этом случае вы ничего не теряете: вы только возвращаете мне то, что принадлежит, как матери, по праву – моего ребёнка, а всё остальное – это вопрос условностей…

-- Каких ещё условностей? – всё больше хрипел грубый голос.

-- Денежный залог, внесённый за мужчин, послужит гарантией их неприкосновенности – это на начальном этапе – впоследствии я их вам верну… И запомните, что доллары должны быть настоящими, а не фальшивыми! А самый главный вопрос условностей – это то, что если вы не пойдёте на моё требование, как вы изволили выразиться, сумасшедшей, то вам никогда не узнать имя стукача – для вас это означает лишь одно: полный провал банды! От себя добавлю, что когда вас пойдут брать, а вы знаете, где я работаю, то обязательно попрошу всех оперативников и бойцов группы захвата никого из вас живыми не брать, а расстреливать при попытке к сопротивлению. И поверьте мне: даже тот из вас, кто очень сильно хочет жить и попробует добровольно сдаться, всё равно живым не останется! Вот теперь и подумайте, где вы теряете, а где приобретаете, и так ли уж я не в своём уме! – подвела итог Стрельцова, улавливая, как бандит ртом ловит воздух: телефон шипел, как ядовитая змея.

-- Вот сука, за горло взяла! – донёсся до её слуха едва слышный голос, по-видимому, трубку зажали ладонью. – Нам надо подумать, - раздался в следующую секунду сдавленный, без бравады и угрозы, голос бандита.

-- Думайте, время у вас есть до завтрашнего утра, но лучше будет, если вы что-то надумаете пораньше…и чем раньше, тем лучше, потому что к ликвидации вашей банды могут приступить в любую минуту, а имя «дятла» для вас так и останется в неведении. Упорхнёт птичка-то, и взыскать потом не с кого будет! Думайте быстрее…

В ответ раздалось бессильное рычание и ругань не по-русски, затем воцарилась продолжительная пауза. То ли бандиты размышляли и советовались, как им поступить, то ли связывались с кем-то по другому мобильному телефону. Стрельцова терпеливо ждала: теперь для неё основным козырем было терпение. Она знала, что, в конце концов, как бы того не желали преступники, но, скрипя зубами, они всё равно примут её условия. Внезапно ей пришла ещё одна очень дерзкая мысль: она выключила телефон и, наклонившись к беспризорнику, постучала по нему указательным пальцем.

-- Номер телефона твоего хозяина?..

Её ждало разочарование.

-- Мне не положено отвечать на твои вопросы, - как закодированный, ответил малыш.

Она намеревалась приобрести дополнительный козырь, по которому местонахождение преступников установить будет несложно, но этого не произошло. «Как всегда, гладко до конца не бывает, - с сожалением подумала Стрельцова, - где-нибудь да появится щербинка или наступишь в самый неподходящий момент на вишнёвую косточку. Впредь надо быть осторожнее, чтобы не свести на нет начатое…» И, как в дополнение её мыслям, раздался зуммер телефона, и из него посыпалась на неё несусветная ругань, закончившаяся угрозой:

-- Ещё одна такая выходка, курица, и ты назад получишь своего ребёнка таким же зомбированным роботом, как вот тот корапшик!

Это отрезвило Стрельцову от феерии удачливого начала переговоров лучше любого ковша холодной воды, если бы таковой вылили на неё в тот момент. На мгновение потеряв дар речи, она просто закивала головой, не в силах ответить, что больше не позволит себе подобных вольностей.

-- Теперь следующее, - угрожающе продолжал голос, - к десяти часам вечера подойдёшь сюда вместе с мужем и тем его другом… Поняла?

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒