Подлубный Олег Олегович 12 страница

-- Вы полагаете, что письма подделывались и наш пропавший «объект» имеет какое-то отношение к вашей истории?

Донцов посмотрел на Свинцова, и их взгляды перекрестились; они поняли друг друга.

-- Прямого отношения, конечно же, он может и не иметь, - задумчиво ответил Донцов, - потому что вся почта, откуда бы она ни шла, оседает не в Красногорске, а на центральном московском почтамте, но в любом случае ваш «объект» натолкнул нас на мысль, что нам необходимо потрясти московских почтовиков. Ну, что, Иван Андреевич, работы предстоит невпроворот?

-- Да, предстоит, - тяжело вздохнул Свинцов. – И проконтролировать их будет весьма сложно… Хотя я вот что подумал, Сергей Сергеевич: так ли уж ваш «объект» не имеет отношения к нашей истории? Вы потрудитесь установить всех знакомых вашего пропавшего почтовика, – вероятно, что кто-то из них работает или работал в московском главпочтамте, имеет там знакомых, друзей и так далее… Ведь вы сами говорили о целой почтовой мафии?

-- Да.

-- Так вот, всё это могут быть звенья одной большой цепи, а само, если хотите, провидение сплетает нас в тесное сотрудничество. Надеюсь, вы не против такой формулировки?

-- Нет.

-- Теперь о Вороне, - Свинцов сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. – Вам известен круг его близких знакомых, приятелей, может быть, в прошлом подельников?

-- Разумеется.

-- Тогда я спокоен, вы сами знаете, что делать дальше, - удовлетворённо вздохнул пожилой офицер. – Держите меня в курсе дела.

-- Хорошо.

-- Да, чтобы убыстрить этот процесс, установите наблюдение за службой конвоя и попробуйте ещё раз подкинуть Ворону «наседку», может снова сработает, и он опять напишет записку своему приятелю.

-- Попробуем, Иван Андреевич.

-- Ну, я засиделся, пора идти, - глянул Свинцов на часы, - а то меня в больнице давно уже потеряли.

Он потянулся за костылями, но Корсаков остановил:

-- Последний вопрос, Иван Андреевич, можно?

-- Конечно.

-- Вы сказали, что в двух дружащих семьях пропали дети, - это случайное совпадение или же спланированная операция?

Свинцов безысходно пожал плечами.

-- По форме всё выглядит как спланированная операция, а по сути…кто ж её знает? Как видите, пытаемся разобраться. А почему вы спросили?

-- Да так, - скромно ответил Корсаков. – Есть старинная, ещё дореволюционного периода, формулировка петербургских сыщиков: дело случая граничит с закономерностью. Вот я и подумал…

-- Очень может быть, что вы попали не в бровь, а в глаз! Я как-то об этом не подумал. Спасибо, Сергей Сергеевич, - с благодарностью взглянул на него Свинцов. – А ведь вы правы: эти две вещи хоть и граничат друг с другом, но смешивать их между собой нельзя… Ещё раз спасибо!.. – горячо пожал он руку Корсакову.

Попрощавшись, они расстались. По дороге в больницу Свинцов поинтересовался у Донцова, как он намерен распланировать дальнейшие оперативные мероприятия.

-- В первую очередь, соберу сотрудников и изложу результаты поездки в Красногорск, а затем…затем видно будет, - неохотно ответил Донцов.

-- В первую очередь, Евгений Александрович, не изводите время понапрасну, - тоном наставника заявил Свинцов. – По приезде в отдел прикажите архивариусам предоставить вам все видеоматериалы, касающиеся вымогателей и террористов, начиная с 1995 года, и вместо собрания усадите всех оперативников за их тщательное изучение.

-- Зачем?

-- Под именем Абу Ад-Дина - Золотого Динара – действуют три человека, и я не исключаю, что хоть одна из этих личностей зафиксирована на видеоленте. Изучите материалы и составьте словесные портреты с теми, кто на них запечатлён. Возможно, что именно в них отыщется ключ к раскрытию всей этой головоломки. Как поняли?

-- А вы говорили, что у меня голова – ленинский ботинок! – в ответ иронично усмехнулся Донцов.

Г Л А В А 9.

Мужчины ещё спали, когда Татьяна Сергеевна поднялась с кровати, привела себя в порядок и заспешила на работу. Возле дома продолжала дежурить всё та же машина. Бросив на неё взгляд, исполненный презрения и ненависти, Стрельцова направилась к автостоянке. Ночь у неё прошла беспокойно. Она долго не могла уснуть, прикидывая в голове возможные варианты, как надо действовать, чтобы обезопасить мужчин и одновременно сохранить жизнь ребёнку и вырвать его из рук бандитов. Страх за них не позволял ей сделать свой выбор: все они в конечном итоге казались ей глупыми и наивными. Устав от дум, она, в конце концов, уснула. Но даже беспокойный сон оказал на неё своё положительное действие: утром она почувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей и способной здраво мыслить.

Приехав на работу, она в первую очередь обратилась к экспертам, чтобы они по отпечаткам детской ладошки установили возраст ребёнка – результаты оказались неутешительными: мальчику должно быть около четырёх – четырёх с половиной лет; если ладошка принадлежит девочке, то ей должно быть около пяти – пяти с половиной лет. Боясь выдать себя своим волнением, Стрельцова быстро покинула экспертов. Свой визит к ним она объяснила обычным служебным долгом, поэтому никаких подозрений у них она не вызвала, хотя все знали о её трагедии и не преминули задать вопрос: кому принадлежит этот отпечаток детской руки.

-- Пытаемся выяснить, - уклончиво ответила она. – Кто-то подбросил к проходной отдела.

Подобное уже случалось, поэтому от неё сразу отстали. Уходя из лаборатории, Стрельцова всё же очень пожалела, что поторопилась избавиться от детской ладошки. Она поняла, какую совершила ошибку: надо было срезать с неё хоть малую толику ткани, чтобы эксперты могли провести анализ ДНК и установить её биологическую совместимость с тем ребёнком, которому ранее принадлежала эта кисть руки. К сожалению, было уже поздно, и оставалось только ломать голову, увечен или не увечен её сын. Боясь совершить очередную ошибку, она занесла данные отпечатка к себе в компьютер. За этой работой её застал Донцов.

-- Решила всё-таки на работу выйти, Татьяна Сергеевна? – участливо спросил он.

-- Да, дома с ума сойти можно, а здесь, среди коллектива, не чувствуешь себя таким одиноким и брошенным, - ответила Стрельцова. – Да и время не тянется, словно резина.

-- И правильно! Вижу по глазам, что хочешь спросить меня, как продвигается дело?

Женщина, плотно сжав губы, молча кивнула головой.

-- Скажу тебе так: медленно, но верно! – решил он настроить её на оптимистический лад. – Вот снимки словесных портретов предполагаемых преступников, и сейчас нам предстоит просмотреть кое-какой материал, где, возможно, они засняты. Предлагаю принять участие. Пойдёшь?

Татьяна Сергеевна поняла, что под словом «материал» Донцов имел в виду те видеозаписи, на которых террористы и просто бандиты жестоко расправлялись со своими жертвами: съёмки страшные и подчас невыносимые. Раньше, когда ей однажды представилась возможность просмотреть только одну видеосъёмку казни солдата, она не выдержала и ушла. Сейчас она была настроена решительно.

-- Да, пойду, - не задумываясь, ответила она.

Они прошли в специально оборудованный видеоаппаратурой кабинет, где уже вели работу несколько сотрудников. Чтобы сократить время просмотра, они просматривали видеокассеты сразу на нескольких видеомагнитофонах. Остановить своё внимание на каком-нибудь из экранов было весьма сложно. Складывалось впечатление, что попал в класс по обучению палачей пыткам. Со всех экранов неслись крики угроз, мольбы о пощаде, обращение попавших в рабство к своим родственникам и близким о выкупе их из рук террористов. И повсюду отрезанные пальцы, уши, носы, губы, вспоротые животы, перерезанные горла и отрубленные человеческие головы… Вокруг, куда ни глянь, кровь, кровь и кровь!..

Стрельцова едва выдержала весь этот кошмар, длившийся, без малого, четыре часа. Никаких положительных результатов достигнуто не было: лишь немногие из террористов и бандитов на видеолентах были запечатлены без масок, но многие из них, по словам оперативников, давно уже по разным причинам отправились в потусторонний мир; те же, кто из палачей-убийц был облачён в маски, идентификации не подлежал – их личности установить не представлялось возможным.

-- Время потрачено впустую, - с сожалением высказался один из сотрудников, - этого и следовало ожидать… Евгений Александрович, сегодня утром нам из телепередачи «Жди меня» принесли видеоматериал, мы его просматривать будем?

-- Что за материал?

-- Да, вроде, то же самое…

-- Что значит «то же самое»?

-- Они объяснили так, что у телеведущего программы, Игоря К., на «Мосфильме» работает близкий друг, очень уважаемый человек…

-- Как фамилия? – перебил его Донцов.

-- Шарапов! – ответил сотрудник. – Алексей Викторович Шарапов! Они объяснили так, что у его двоюродного брата – брат служит офицером в миротворческом контингенте войск в Абхазии – выкрали дочь, а взамен прислали видеокассету. Случай, по-моему, наш или, во всяком случае, очень похож на наш, Евгений Александрович. Ваш муж, Татьяна Сергеевна, кажется, тоже служит в миротворческом контингенте, и друг его, у которого тоже бандиты украли дочь? – обратился он к Стрельцовой.

-- Да, но они служат в Югославии, - ответила женщина.

-- Ну и что, что в Югославии? – небрежно бросил Донцов. – Детали-то преступления совпадают… Ставьте кассету, - приказал он сотруднику.

Татьяна Сергеевна хотела уйти, не желая больше созерцать беспредел преступников, но брошенный на экран телевизора взгляд заставил её остановиться. На видеосъёмке были запечатлены мальчики и девочки, которых отбирали для продажи в дома терпимости. Прежде чем «товар» представить покупателям, хозяева - их лица были закрыты, но акцент выдавал в них азиатов, а речь звучала по-арабски – подростков насиловали самым несусветным образом. В одной из девочек, над которой издевались трое громил, женщина узнала Риту Друбич. Её сердце опять похолодело, и она медленно опустилась на стул, не в силах оторвать взгляда от экрана телевизора; её тело залихорадило мелкой дрожью, губы затряслись. Девочку насиловали до полусмерти, а голос из-за кадра постоянно приговаривал, обращаясь к тому, кому предназначалась видеокассета, что и с его дочерью будет то же самое, если он не согласится на их условия. Всего в кадре было зафиксировано около десятка девочек и мальчиков, прошедших эту «процедуру» невыносимого издевательства. Они кричали и плакали, моля о пощаде, но их никто не слушал.

-- Выключите! – не в силах больше выносить этого грязного зрелища, закричала Стрельцова. – Выключите! Я не могу больше…

Донцов жестом приказал сотруднику отключить видеомагнитофон, как женщина вновь запротестовала:

-- Нет, подождите, отмотайте ленту немного назад! Вон там…ну-ну…ещё немного…

Сотрудник послушно выполнял её распоряжения.

-- Вот, стоп! – скомандовала Татьяна Сергеевна. – Вот, видите, Евгений Александрович? Девочка…

-- Ну и что?

-- Это Рита Друбич, дочь Володи Друбича, друга моего мужа, с которым вы вчера встречались! – сдавленно выговорила она. – Это она!

Донцов, не ожидавший такой выкладки, потерял дар речи.

-- Вы не ошибаетесь, Татьяна Сергеевна? – оправившись через несколько мгновений, наконец спросил он.

-- Ну, что вы, Евгений Александрович, это невозможно! Мы ведь каждый год встречаемся, она для меня уже как дочь… Да вы сами убедитесь, что это она, когда я из дома привезу её фотографию! Боже мой, что же это, а?.. Как теперь Володе Друбичу сказать об этом?!

-- Пока никому ничего не надо говорить, показывать тем более, а то он таких дров наломает…

-- Да-да, вы правы!

И вдруг Стрельцову осенило, что с её сыном могли поступить точно так же, она представила его искалеченным, без ладошки, и у неё сразу помутнел рассудок. Чтобы не упасть в обморок, она собрала в кулак всю свою волю, закрыла глаза и молча просидела так несколько минут. Сотрудники, окружавшие её вместе с Донцовым, поняли, что творится в её душе, и не мешали ей. Они занялись своими пересудами, выдвигая версии и пытаясь понять причины, по которым преступники в разных концах света пытались вербовать офицеров миротворческих сил таким жутким способом.

Через несколько минут, справившись с потрясением, к их словесной баталии примкнула и Стрельцова.

-- Да что тут думать! – резко оборвала она разглагольствование мужчин. – Неужели непонятно, что это не в нашей компетенции и все материалы необходимо передать в Федеральную службу контрразведки, а самим занять место их помощников. Ясно ведь, что речь не идёт о простых войсках, речь идёт о вербовке офицеров из действующей армии – значит, кто-то более умный использует бандитов в качестве своего инструмента, а заодно и ширмы для отвода глаз. Это же очевидно!

-- Под термином «умный» вы имеете в виду разведку других стран?

-- А разве это исключено?

-- Нет, не исключено, - согласился Донцов. – И очень похоже на правду. А что, если мы продолжим возглавлять операцию: начальная её разработка всё-таки принадлежит нам, - а ФСК, как и ФСБ, будет нам помощником. Обменяемся информацией и…

-- Свинцова на вас нет, Евгений Александрович, он бы вас быстро образумил! – опять выпалила Стрельцова.

-- Думаете, что не получится?

-- Бросьте! Сотрудничество с ФСБ вскружило вам голову! Где вы видели, чтобы ФСК делилось с кем-нибудь своей информацией? Вы ведь не первый год на службе в МВД, откуда такая наивность?! Распоряжаться они умеют и будут распоряжаться, а вот мы… Разве что с Андреевым переговорить, - вдруг резко сменила тон женщина и задумалась.

-- С каким Андреевым? С тем, что приходил вчера с вашим мужем и Друбичем? - не выдержал долгой паузы Донцов. – Он, кажется, из «особого»…

-- Да, он из «особого отдела» их части, то есть, другими словами, из войсковой контрразведки, - задумчиво ответила Татьяна Сергеевна. – Я думаю, что в обход Володи Друбича, его надо поставить в известность вот об этом материале, - кивком показала она на видеомагнитофон. – А он уже сам разберётся, что дальше делать, и, возможно, Евгений Александрович, ваше пожелание остаться ведущим в этой операции останется за вами. Вы позволите мне позвонить домой?

-- Да, звоните, - не задумываясь, согласился Донцов.

Ему понравилась идея Стрельцовой наладить контакт с управлением ФСК через их войскового сотрудника, которого он начисто упустил из виду, хотя, не далее как вчера, беседовал с ним. Татьяна Сергеевна подошла к телефону, но звонить передумала. Она была скована присутствием в кабинете коллег, а попросить оставить её одну показалось ей бестактным и недопустимым.

-- Вы знаете, Евгений Александрович, я лучше за ним сама съезжу, а то по телефону как-то неудобно, даже не знаю, как лучше к нему обратиться, - слукавила она. – У меня лучше получится, если я разговаривать с ним буду лицом к лицу… Разрешите, я отправлюсь домой и привезу его?

-- Езжайте.

Стрельцова, не задерживаясь ни на секунду, покинула отдел. У неё постепенно вырисовывался в голове план дальнейших действий, и большую надежду в нём она возлагала на Андреева, способного, по её мнению, на многое. Вообще, после ряда провалов оперативных мероприятий по розыску её сына, а также событий, произошедших в последние дни и часы, она уже не верила в своих коллег, что они смогут вернуть ей ребёнка. Зацепившая нервы мысль о том, что теперь надо положиться на армейские силы контрразведки, не давала ей покоя. Она вновь засветилась оптимизмом.

-- Только бы сын был жив! – шёпотом приговаривала Стрельцова себе под нос, ведя машину по проспектам и улицам города. – Пусть покалечен, всё равно не брошу! Только бы был жив! Жив…жив…жив… - как заклинание, повторяла она.

Во дворе дома, к её удивлению, той машины, из которой похитители следили за ней, не было. Она вспомнила, что и в зеркала заднего обзора своего авто она тоже её не видела. «Неужели они перестали за мной следить? – с удивлением подумала она. – Странно. Что это с ними?» Но настроение у неё сразу изменилось, когда она вышла из машины и направилась к дому. Из подъезда появился и двинулся навстречу уже знакомый ей подросток в сопровождении ещё двух таких же оборванцев, как и он. Они обступили её со всех сторон, и она почувствовала угрозу. Первой мыслью у неё была та, что в её квартире уже никого в живых нет и беспризорники сейчас убьют её. Татьяна Сергеевна подалась назад, бросив взгляд на окна своей квартиры, а потом на полуприкрытые глаза подростков, веки которых были татуированы рисунком кошачьего глаза.

-- Стой! – скомандовал корапшик, он достал из-за пазухи видеокассету и протянул ей. – Это для Друбича!

И они молча удалились. У Стрельцовой отлегло от сердца: значит, дома все живы. Она вдруг поняла, что теперь за ней будут следить беспризорники, а их главари, ранее наблюдавшие за ней, чтобы не светиться на своей машине перед глазами её соседей, скорее всего, находятся поблизости, где-нибудь на соседней улице или в соседнем дворе. Чуть позже это предположение подтвердилось, когда она сделала вид, что отправилась за покупками по магазинам и пешком обошла все прилегающие к её дому дворы. Машина похитителей стояла на стоянке гаражного кооператива среди множества других машин, и Татьяна Сергеевна заметила её лишь по чистой случайности: там разгорелся скандал среди водителей, не способных мирно разъехаться. Это привлекло её внимание, и взгляд упал на уже знакомый цвет «девятки» с тонированными стёклами, стоявшей в первом ряду машин. Она сделала вид, что не заметила её, и продолжила свой путь дальше...

Быстро поднявшись на свой этаж, она позвонила в дверь и, услышав за ней шаги, окончательно успокоилась.

-- Что с тобой, ты выглядишь, как разъярённая фурия? – с недоумением спросил муж, видя её выпученные в ужасе глаза. – Ещё какие-то неприятности?

-- Напротив, всё хорошо! – подавилась она собственной репликой.

Муж с сомнением проводил её взглядом по коридору.

-- Я всего лишь на минутку, - мимоходом бросила она Владиславу, чмокнув его в губы. – Валерий Петрович, собирайтесь, поедите со мной, - позвала она Андреева.

-- Ты от меня что-то скрываешь?

-- Потом, Влад, всё потом, сейчас времени нет рассказывать, - ушла она от ответа. – Вернусь с работы и всё расскажу, потерпи немного.

-- Как знаешь, - обиженно просопел муж.

Андреев быстро привёл себя в порядок и уже через минуту был готов. Друбич с завистью смотрел на него.

-- Татьян, может быть, мы тоже на что-то сгодимся? – закинул он «удочку».

-- Пока нет, - последовал лаконичный ответ женщины, на губах которой играла обаятельная улыбка.

Мужчина тяжело вздохнул.

Выйдя из квартиры, Стрельцова остановилась на площадке между первым и вторым этажами и шёпотом обратилась к Андрееву:

-- Валерий Петрович, вы пока оставайтесь здесь, а как я уеду, отправляйтесь в управление на метро. Нас никто не должен видеть вместе.

-- Но нас уже видели, и не раз. Или это не страшно?

-- Это не страшно. Да, и лучше будет, если вы сегодня же переедете в гостиницу. За квартирой следят бандиты, и никто из них не должен узнать, что вы офицер армейского «особого отдела».

-- Понял.

-- Когда будете выходить из подъезда, обратите внимание, не будут ли вас сопровождать беспризорники. Если они увяжутся за вами, постарайтесь от них отделаться, - продолжала напутствовать она. – Я вас буду ждать в проходной отдела у бюро пропусков. Будьте осторожны и, пока не уйдёте от преследования, к управлению не вздумайте подходить.

-- Мне не надо дважды повторять, всё и так ясно, - по-военному отчеканил Андреев. – Не иначе это те самые корапшики? – неуверенно спросил он.

-- Вы правильно поняли, - тяжело и сдавленно выдохнула Стрельцова. – И вскоре вам придётся убедиться, насколько они и их организация опасны. Так что осторожность, Валерий Петрович, и ещё раз осторожность…

-- Будьте покойны, я не подведу.

Они расстались. Уже в машине Стрельцова поняла, почему преступники перестали её сопровождать по городу: они уверены в том, что она не сделает ничего лишнего, что могло бы потом повлечь за собой гибель её ребёнка; и они, как это ни печально, были правы.

Дождавшись в проходной Андреева, она вместе с ним поднялась в отдел. Время подходило к концу рабочего дня, люди торопились домой, и помещения быстро пустели.

-- За вами следили? – справилась на ходу Стрельцова.

-- Нет, всё обошлось.

-- Ну, слава Богу! – с облегчением вздохнула она.

Они вошли в тот же кабинет, где Донцов и ещё пара его помощников были заняты повторным просмотром последней видеокассеты, предоставленной работниками известной телепередачи.

-- Вот пытаемся разобраться, что из себя представляют помещения, в которых происходит торг рабами, - показал на экран телевизора Донцов, приветствуя рукопожатием Андреева. – Валерий Петрович, Стрельцова поставила вас в известность?..

-- Да.

-- Тогда посмотрите сами…

-- Ни о чём я его в известность не ставила, - вмешалась женщина. – Андреев неправильно вас понял, Евгений Александрович. Его я поставила в известность только о том, что за моей квартирой могут следить бандиты, а не о том, что мы с вами здесь делали.

Донцов вопросительно глянул на Андреева.

-- Да, мне Татьяна Сергеевна сказала, что за её квартирой могут следить, - подтвердил Андреев слова женщины.

-- И больше ничего?

-- И больше ничего, - ответила за офицера «особого отдела» Стрельцова, - потому что ни времени, ни возможности такой не было, Евгений Александрович. В почтовом ящике я обнаружила вот это, - достала она из сумочки видеокассету, на которой во время следования обратно на работу успела сделать надпись печатным шрифтом: «Для Друбича».

Донцов принял из её рук видеокассету и удивлённо вскинул брови.

-- Что в ней?

-- Откуда же я знаю?! – раздражённо дёрнула плечами Татьяна Сергеевна. – Я же вам сказала, что у меня не было ни времени, ни возможности… Тем более, что… Неужели вы думаете, Евгений Александрович, что после того, что я увидела здесь, я буду показывать эту кассету Друбичу? Слава Богу, что хоть она мне в руки попала!

-- Молодец, Стрельцова, правильно сделала! – похвалил её Донцов, так как ничего другого ему больше не оставалось делать.

Он вставил видеокассету в свободный видеомагнитофон, и все молча, с нетерпением уставились в экран телевизора. Андреев тем временем изучал то, что было запечатлено на первой кассете, принесённой курьером передачи «Жди меня», и воспроизводилось на экране другого телевизора. Таким образом, он вёл наблюдение за двумя видеозаписями.

Донцов перемотал ленту чуть вперёд, и на экране появилось изображение. События происходили в той же обстановке, что и на предыдущей кассете, с теми же персонажами, только роли между ними были распределены в обратном порядке: Рита Друбич стояла и смотрела глазами, полными ужаса, как три здоровенных парня насилуют девушку: ею была дочь того самого офицера миротворческих сил в Абхазии, который доводился двоюродным братом работнику «Мосфильма»; на другой кассете, принесённой ранее, эта девушка стояла и смотрела, как насиловали Риту Друбич. И везде звучал один и тот же голос из-за кадра с угрозами в адрес отцов, если они не согласятся пожертвовать собою ради жизни своих детей.

-- Всё ясно, - выключил оба магнитофона Донцов, не желая больше смотреть грязной издевательской порнографии. – По всей видимости, бандиты не подозревали, что первая кассета попадёт нам в руки. Теперь мы знаем, что детей родителям не вернут. Придётся план с внедрением Вибора и Друбича в банду преступников свернуть. Какие будут предложения? Простите, Валерий Петрович, вы уяснили себе, что изображено на видео? – спохватился Донцов.

-- Да, и я бы очень хотел иметь копии видеозаписей, - ответил Андреев.

-- Мы для этого вас сюда и пригласили, чтобы вы по своей линии связались с управлением ФСК и оказали нам содействие и помощь в этом деле.

-- С удовольствием.

-- Ну, какие будут предложения, - повторно обратил свой вопрос Донцов к сотрудникам.

-- Я думаю, для начала вам стоит встретиться с тем офицером, что служит в Абхазии, и допросить его, Евгений Александрович, - подал голос Якупов, помощник Донцова и неплохой оперативник, невысокий, полный и очень подвижный человек. – Поставить его в известность, что всё у нас на контроле, и затем разрабатывать план операции, как брать этих людей.

-- Ну, это и так понятно, - махнул рукой Донцов. – Я имею в виду совсем другие предложения: вы видите, что в обмен на жизнь они требуют жизнь, и нам надо выработать стратегию, чтобы никто из тех людей, которым угрожает опасность, не пострадал, - он сделал паузу и, немного подумав, продолжил: - Ведь вот какой казус, и такое в нашей практике случается впервые: допустим, мы станем брать бандитов в тот момент, когда офицеры сдадут себя в их руки, но мы не сможем освободить их дочерей…

-- А вам не кажется, Евгений Александрович, что всё это выглядит крайне нелепо? – оборвал его размышления Якупов.

-- Что вы имеете в виду?

-- Игру бандитов «жизнь на жизнь».

-- Что же тут нелепого?

-- Бандиты могли взять любого из офицеров на улице и без всяких дополнительных захеров и заставить их работать на себя, а не играть в жмурки и страшилки, захватывая в заложники их детей.

-- Вы упустили из виду – простите, не знаю, как вас звать – одну очень существенную деталь, - вмешался в разговор Андреев. – Если офицера захватить, как вы говорите, на улице и заставить его работать на себя, то рано или поздно он сбежит от бандитов, так как этого желания отбить у нормального человека почти невозможно. Вернётся он в часть и доложит: так, мол, и так…захватили меня бандиты в заложники и заставили делать то-то и то-то… И такому офицеру, уверяю вас, ничего не будет, а вот бандитам будет угрожать разоблачение! Дети в этом случае – это невидимые кандалы, которые будут держать крепче стальных. Совершенно очевидно, что бандиты не выбирают первого встречного, попавшегося для такой интриги офицера; они очень избирательны и, прежде чем схватить в заложники детей, изучают, каковы родительские чувства у отца к своему ребёнку. Ведь не секрет, что у многих, если не у большинства, к большому сожалению, отцов вообще никакой отеческой привязанности к своим детям нет – в нашем случае мы наблюдаем совершенно другое, и поэтому бандиты действую подобным образом. Ясно, что девочек продали, и отцы никогда их не увидят, но желание их вернуть будет ими руководить и толкать соглашаться на любые требования похитителей. Случай, надо сказать, из ряда вон выходящий, и что делать в подобной ситуации, я, честно признаюсь, ума не приложу.

Воцарилось гнетущее молчание.

-- Да, если бы бандиты требовали выкуп, то было бы проще, - задумчиво промычал Якупов. – Раз, два и…

-- Я знаю, что делать, - вдруг твёрдо заявила Стрельцова.

Мужчины удивлённо уставились на неё.

-- Ну-ну…мы вас слушаем, Татьяна Сергеевна, - сказал Донцов. – Говорите.

-- Только я прошу вас не смеяться и не делать поспешных выводов.

-- Никто не будет смеяться, - уверил её Донцов, но у самого на губах заиграла улыбка. – Не обращайте внимания, это у меня что-то нервное. Выкладывайте, что там у вас назрело в голове.

-- Анатолий Павлович сейчас упомянул о выкупе, - жестом показала Стрельцова на Якупова, - и я вот о чём подумала: что, если моему мужу, Друбичу и тому офицеру из Абхазии назначить бандитам за себя и детей выкуп, только как бы это сказать…ну, шиворот-навыворот, что ли…

-- Как это? – почти в один голос спросили мужчины.

-- Понимаю, что это выглядит абсурдно, но потребовать у бандитов деньги за своих детей и за себя, - стала объяснять Стрельцова, пытаясь составить предложения более лаконично и понятно. – Поставить им условие, что, мол, у нас нет гарантий, что после того, как мы войдём в вашу банду и согласимся на вас работать, вы вернёте домой наших детей, поэтому прежде вы платите нам, например, по сто тысяч долларов за ребёнка, а когда наши дети окажутся дома, то мы с этими деньгами приходим к вам… Это общая формула, её просто надо доработать, - поторопилась Стрельцова предупредить назревающий хохот в среде мужчин.

Но никто не рассмеялся, хотя искушение было велико.

-- Вы потеряли сына, и нам понятны ваши устремления, - с состраданием и болью в голосе сказал за всех Донцов, - но думаю, что подобное предложение неприемлемо, так как вряд ли кто-то из бандитов пойдёт на такую, мягко говоря, сомнительную провокацию. Полагаю, что наши коллеги того же мнения, - окинул он взглядом всех присутствующих.

-- Разумеется, никто не пойдёт, - уверенно поддержал его Андреев.

-- Ну, почему вы так уверенно заявляете, что ничего не получится, когда никто из вас ещё не пробовал в деле этой авантюры?! – со слезами на глазах воскликнула Стрельцова. – А вдруг получится!

-- А вдруг нет! Тогда что?! – тоже повысил голос Донцов. – Понятно, что душа и сердце ваши, Татьяна Сергеевна, болят за своего ребёнка, но эта боль сделала ваше воображение также больным, поэтому вы готовы хвататься за любую соломинку… А у нас нет права на риск, когда речь идёт о стольких жертвах! Умерьте свой пыл и фантазию.

Отведя взгляд в сторону, Стрельцова заплакала.

-- А может быть, инсценировать им аварию? – неуверенно сказал Якупов.

-- Кому это «им»?

-- Всем, кого бандиты желают видеть у себя…

-- Офицерам, что ли? – уточнил Андреев.

-- Да.

-- И что это даст? – спросил Донцов.

-- Время, - просто ответил Якупов. – Время, которое в нашем деле, как всегда, является немаловажным фактором. К примеру, после аварии офицеров положат в больницу. Допустим, что бандиты, потеряв терпение, могут предпринять какие-то другие шаги, которые, как правило, всегда влекут за собой «проколы» в делах преступников; тогда у нас появляется шанс… Другого решения проблемы я не вижу.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒