Подлубный Олег Олегович 13 страница

-- Выглядит неплохо, - согласился Андреев, - но для всех троих офицеров, один из которых в Абхазии, устроить аварию – это, по меньшей мере, подозрительно; а бандиты, как мы убедились, далеко не дураки.

-- Ну, скажем, для двух – Вибора и Друбича – сделать автокатастрофу, а для того офицера, что на Кавказе…инфекцию на него какую-нибудь наслать там: чуму или холеру, - нервничая, сказал Якупов. – Ну, что он, не может заболеть, что ли?

-- Чума – это заманчиво! – съязвил Донцов. – Вот где стопроцентная гарантия, что ни одному бандиту он не будет нужен?!

-- Да ну вас! – отмахнулся Якупов. – Вам вечно не угодишь, Евгений Александрович, это я ведь к примеру сказал, так, про чуму или холеру… Можно ведь другую болезнь придумать!

-- Не огорчайтесь, ваше предложение дельное, - поспешил успокоить его Андреев. – И над ним стоит подумать. Интрига с автокатастрофой и пир, а точнее, пиар во время чумы – это на самом деле шанс, от которого отказаться будет непростительной глупостью. А на своего начальника не обижайтесь, он просто хотел разрядить создавшуюся сейчас гнетущую обстановку.

-- Извините меня, Анатолий Павлович, я действительно не хотел вас обидеть, - виноватым тоном сказал Донцов. – С языка сорвалось…

-- Итак, - перебил его Андреев, - подведём итог: о бандитах ничего…или почти ничего неизвестно, поэтому в целях верного проведения операции по захвату преступников и освобождению заложников есть предложение оттянуть время, имитировав экстрим –ситуацию; а также соединить свои усилия со службой федеральной контрразведки и совместно с ФСБ…

-- И не только, - вклинился в его речь Донцов. – Вам, Анатолий Павлович, - обратился он к Якупову, - я поручаю связаться с отделом «стратегического анализа» и вместе с ними заняться, пожалуй, самым трудным: провести оперативные мероприятия среди работников московской почты, среди которых есть люди, непосредственно связанные с преступниками: захват детей офицеров и самих офицеров готовился, а может быть, и сейчас готовится с их помощью. Документацию я для этого подготовлю. Извините, Валерий Петрович, что перебил вас, продолжайте…

-- Откуда у вас такая информация? – удивился Якупов, не дав открыть рта Андрееву.

-- Сегодня утром я и Свинцов были в Красногорске, и там нас поставили в известность, - ответил Донцов. – Продолжайте, Валерий Петрович…

-- Я уже забыл, на чём я остановился, - усмехнулся Андреев.

-- На том, что через вас соединить наши усилия с вашими…со службой контрразведки и Федеральной службой безопасности.

-- Да, и разработать оперативно-розыскные мероприятия, а также план операции по захвату бандитов, разоблачению сформировавшегося рынка рабов и освобождению всех удерживаемых…

-- Ничего у вас не получится, - опять перебила его Стрельцова, вытирая платком слёзы с глаз. – Слышите меня? У вас ничего не получится!

-- Что такое, Татьяна Сергеевна? – недовольно проворчал Донцов.

-- Валерий Петрович, что я вам говорила, когда мы с вами отправлялись из дома сюда?

Андреев замялся.

-- Я вам говорила, что за моим домом ведут наблюдение бандиты. Так? – настойчиво стала наседать Стрельцова.

-- Так.

-- И я вам говорила, то есть предупреждала об осторожности с беспризорниками?

-- Да, говорили и предупреждали, - согласился Андреев.

-- Так вот, я хочу вам сказать, дорогие коллеги, что вы не всё знаете, - слёзы на её глазах высохли, и взгляд стал решительным и вызывающим. – Я не могла вам всего рассказать раньше, так как… - она запнулась, - так как я очень боюсь за жизнь близких мне людей, - сделала она глубокий выдох. – Дело в том, что у меня уже были контакты с бандитами через вот этих вот беспризорников – корапшиков, и завтра я должна им дать ответ о том, каково настроение моего мужа и его друга относительно вступления в банду; а послезавтра, вероятно, Владислав и его друг Володя Друбич уже должны будут влиться в их ряды! Так что у вас нет времени ни на разработку новых оперативных мероприятий, ни на проведение операции… Поэтому я говорю, что ничего у вас не получится! Вы должны сейчас подумать, как лучше всего использовать мою версию, потому что другого выхода у вас нет!

-- Это невозможно! – сразу отрезал Донцов. – Подумать только. Ставить условия бандитам, чтобы они платили выкуп за похищенных детей с его последующим возвратом. Это же ахинея какая-то! Только у женщины, с её чудовищной фантазией, могла созреть в голове такая нелепость!

-- Да, выглядит нелепо, - поддакнул Андреев.

Остальные сотрудники поддержали их единодушным молчанием.

-- Ну и что вы намерены делать?! – вызывающе спросила Стрельцова.

-- Брать! – коротко заявил Донцов. – Брать в тот момент, когда ваш муж и Друбич будут сдаваться в руки бандитов… - всех под общую гребёнку, включая подростков - корапшиков и тех, кто попадётся в руки бойцов РУБОПа и СОБРа.

Ни слова больше не говоря, Татьяна Сергеевна поднялась со стула, выпрямилась во весь рост и молча покинула кабинет. Позади себя она услышала обращённую ей вслед реплику:

-- Ну и фантазия же у этой бабы!

И последовавший затем ответ:

-- Интересно было бы посмотреть, как бы ты фантазировал, если бы, не дай Бог, у тебя украли ребёнка…

Г Л А В А 10.

Получив от сокамерников пинка под зад и их напутствие на будущую жизнь: больше никогда не возвращаться в застенки казематов, Андрей Шустров покинул «гостеприимный» казённый дом закона и правопорядка с чувством большого облегчения. На ступенях отдела Корсаков, провожая его, тоже пожелал ему отправиться на поиски счастья «на все четыре стороны», и чтобы при этом он всячески избегал кривых преступных дорожек. Не знал майор, куда отправляется подросток, да если бы и знал, то всё равно вряд ли смог бы предотвратить выбранное им направление: мальчик во всю прыть, не оборачиваясь, бросился бежать, будто за ним в погоню спустили с цепи свору злых собак.

-- А ещё убеждал нас, что в тюрьму хочет, - удивлённо покачал головой Корсаков, наблюдая, как быстро он удаляется. – Видать, камера с матёрыми уголовниками подействовала на него лучше любой воспитательной дубины – этак он нескоро остановится.

Но Андрей Шустров бежал так быстро потому, что, расставаясь с Вороном, получил от него такой наказ: «Смотри, Андрюха, - говорил он, - «зверьки» могли выставить неподалёку от отдела «глаза и уши», и, выйдя отсюда, не вздумай тащиться вразвалочку. Лучше всего дуй стрекача, чтобы никто ничего не понял. На твою прыть никто не сможет быстро отреагировать, а пока разберутся, что да как, будет уже поздно. Беги дворами: так лучше запутать преследователей; затем отсидишься до вечера в каком-нибудь подъезде, а с наступлением темноты отправишься по указанному в записке адресу».

Так он и сделал: бежал до изнеможения, петляя по городским дворам, пока силы не покинули его, и спрятался он от посторонних глаз в полуразрушенной трансформаторной будке, где, кроме строительного мусора и остатков от электрооборудования, были разбросаны «мины» фикалий, оставленные нетерпеливым желанием прохожих избавиться от невыносимо тяжёлой «нужды».

Отыскав чистое местечко среди зловонного дерьма, Андрей Шустров терпеливо дождался темноты и отправился на поиски нужного адреса. Чувствовал он себя по-новому: так обычно чувствует себя человек, когда понимает свою значимость и необходимость кому-то – это прекрасное ощущение между свободой и зависимостью! Тёплый июльский вечер, сменивший своими ароматами вонючую атмосферу камеры и его места укрытия от возможных преследователей, ласкал его лёгким дуновением ветерка, напоминая, что нет ничего слаще, чем чувство бесконечного пространства и свободы; а письмо, которое он нёс, делало это чувство совершенным, так как он был востребованным, а не брошенным и забытым всеми! Дух опасности и приключений только усиливал его впечатления, и он даже не обращал внимания на то, что чертовски голоден.

Без труда отыскав нужный дом, указанный в адресе, и нужную квартиру, Андрей Шустров позвонил в неё условным сигналом. Дверь открылась, и на пороге перед ним возникла фигура полураздетого до пояса парня атлетического телосложения. Он удивлённо окинул подростка взглядом, и его губы скривились в ироничной усмешке.

-- Вот это да! Ты откуда знаешь, как сюда звонить?

-- Я от Ворона, - коротко объяснил Шустрый. – Он просил меня передать вам маляву, - полез подросток в ширинку, извлёк оттуда записку и протянул её парню.

-- Входи, - пропустил его в квартиру атлет.

Шустрый по-свойски, уверенно переступил порог, разулся и стал дожидаться, когда впустивший его парень прочитает послание. Ждать пришлось долго: записка была большой и написана очень мелким корявым почерком.

Дочитав её до конца, атлет протянул ему руку.

-- Будем знакомы: меня зовут Игорь, погоняло Гимнаст.

-- Меня Андрей, а прозвище…

-- Я знаю, здесь написано, - перебил его атлет. - Ты давай проходи на кухню, я сейчас туда приду, и ты чего-нибудь перекусишь…

Шустрый с удовольствием подчинился такому приказанию, его желудок давно уже взывал к еде, урча и чуть ли не матерясь. Он прошёл на кухню и стал ожидать прихода гостеприимного парня, который вернулся не один, а с тремя такого же вида атлетами. Один из них в особенности поразил Шустрого своим внешним видом полуобнажённого торса: его тело было сплошь расчерчено узкими полосами татуированной тельняшки, левый глаз отсутствовал, и на его месте красовался огромной величины шрам, покрывающий большую часть левой стороны лица. Шустрый понял, что это и есть тот самый Матрос, которому и предназначалась записка от Ворона. Татуированный громила так же, как и Гимнаст, учтиво протянул ему руку и представился:

-- Артём, можешь звать просто: Матрос.

-- Андрей, - скромно ответил Шустрый.

-- А это Викинг и Кудрявый, - представил он ещё двух пришедших с ним парней. – Гимнаста ты уже знаешь…

Подросток молча кивнул.

-- Сейчас мы что-нибудь сообразим тебе поесть, а ты нам расскажешь, как там, на нарах, поживает наш братан Ворон, - безмятежно продолжал говорить Матрос. – Ну-ка, позовите сюда Любаню, пусть она соорудит для нашего нового члена семьи порцию пельменей, - распорядился он и снова обратил своё внимание к Шустрому: - Для начала, Андрей, расскажи нам, как это ты умудрился попасть в одну камеру к Ворону, только честно…

На кухню вошла молодая красивая девушка в лёгком халатике и испытующе взглянула на подростка. Никто из парней на неё не обратил внимания: все были в ожидании, что им расскажет Шустрый. Она открыла холодильник, достала из него пакет фирменных пельменей и занялась их приготовлением. Мальчик, судорожно глотая слюну, неотрывно следил за её движениями.

-- Э-э, - помахал перед его глазами рукой Матрос, - оторвись немного… Ты слышал, что я тебе сказал?

-- Очень есть хочется, - пробормотал Андрюха, отрывая взгляд от девушки. – Да слышал… Я в тюрьму хотел попасть, на рынке у одного ротозея нагрел борсетку, и меня посадили в ту камеру, где сидел Ворон, - просто ответил он.

-- Вот тут в маляве сказано, что у тебя есть интересная история о Золотом Динаре, - потряс запиской Матрос, - и что она все вещи, в том числе и те, которые сейчас окружают Ворона, расставляет по местам. Хватит глазеть на бабу, на меня смотри! – снова одёрнул Матрос Шустрого. – А то мне сдаётся: тебе не жрать, а нечто другое надо. Ну, так что это за история?

Мальчик с трудом оторвал взгляд от девушки и, собравшись с мыслями, ответил:

-- Абу Ад-Дин похитил того самого Чернильного Мотю, за которого сейчас крутят Ворона. Я раньше у этого араба в каталажке – зиндане сидел, он меня хотел исмаилитам отдать, чтобы они из меня корапшика или манкурта сделали.

-- Кого?

-- Ну, такого, - покрутил Шустрый пальцем у виска, - исполнительного дебила. Они сначала колодки надевают на голову и потом сдавливают её, пока послушным дураком не станешь… На веках вот тут кошачий глаз рисуют, - показал он, - чайную ложечку под веко подсовывают, чтобы иглой глаз не задеть, и делают татуировку – это корапшикам; а манкуртам вообще веки срезают вот так, - показал он пальцем. – Мне не успели сделать, я от них убежал…три раза убегал, - уточнил мальчик.

У парней лица вытянулись от удивления. Они переглянулись между собой, а у Матроса непроизвольно вырвался возглас:

-- Уж не те ли это самоубийцы, что в прошлом году пытались Колю Вепря завалить и сами себя взорвать? Тогда, я помню, ему очень свезло!

-- Те, - не задумываясь, ответил Шустрый. – У них мозгов нет, они на всё способны! Я хотел от них в тюрьме спрятаться, но Ворон мне сказал, чтобы я не делал этого, что он мне поможет…

-- Ну, а сам-то он что говорит в отношении нас? – нетерпеливо перебил его Матрос. – Вот тут написано, чтобы мы во всём слушали тебя, - ткнул он пальцем в записку. – Столько словесной пудры и никакого смысла! Как это понять «слушать тебя»?

-- Он просто боялся, что записка попадёт ментам, поэтому так писал, - пояснил подросток. – А в отношении его он просил передать, чтобы вы ничего не предпринимали, так как за недоказанностью его всё равно выпустят; повелел, чтобы адвокатов тоже не нанимали, и ещё приказал вам идти вместе со мной, разыскать Абу Ад-Дина и Салех-Шаха, и заставить их выпустить Чернильного Мотю, чтобы тот сам потом явился к ментам и рассказал им всё, как было…правда, если он жив, - оговорился Шустрый. – А Золотого Динара и всех, кто с ним, Ворон приказал кончать!

Матрос задумался, вместе с ним стали задумчивыми и остальные парни. Любаня тем временем подала Шустрому тарелку с пельменями и подмигнула ему.

-- Ешь давай, а то не вырастешь и девчонки тебя любить не будут!

Подросток зарделся так, что его лицо стало краснее кетчупа. Он стеснительно отвёл взгляд в сторону и стал усиленно дуть на клубившиеся паром пельмени.

-- Ну, а куда идти, ты знаешь? – наконец прервал затянувшуюся паузу Матрос и как бы невзначай бросил своим ребятам: - Раз Ворон говорит – значит, сделаем!.. А, Андрюха, ты знаешь, где эти черти тусуются?! – вновь повторил он вопрос.

-- Ага, здесь неподалёку, - махнул Шустрый вилкой, на которой был насажен пельмень.

-- Показать сможешь?

Мальчишка утвердительно кивнул головой, пробубнив с полным ртом нечленораздельное «смогу».

-- Ладно, ты пока ешь, а мы тем временем тебе попробуем одежду подобрать, - сверкнул Матрос единственным глазом, в котором искрилась едва сдерживаемая усмешка. – А то ты выглядишь, как портянка, трижды пережившая срок годности, и воняет от тебя так же. Любань, ты искупаешь парня? – обратил он вопрос девушке.

-- Я сам! – воскликнул Шустрый так, что плохо пережёванный пельмень вылетел у него изо рта обратно в тарелку.

Его реакция отозвалась весёлым хохотом.

-- Ну, не хочешь – как хочешь! – смеясь от души, сказал Матрос. – Ты так, Андрюха, пожирал Любаню глазами, что я думал, это тебе будет приятно… Но раз не желаешь, чтобы тебе потёрли спинку, будешь сам крабом корячиться! Пошли, братва, а ты, как поешь, сразу залазь в ванну, - напоследок бросил он Шустрому.

Они ушли из кухни, и Андрей остался в компании только стройной красивой девушки, ухаживающей за ним. Она подкладывала ему в тарелку пельмени, а он уплетал их за обе щеки, давясь и обжигаясь; из головы не выходила фраза, сказанная Матросом: «…для нашего нового члена семьи…» «Неужели и впрямь Ворон не обманул меня, неужели не выгонят на улицу, и я останусь здесь?» – сверлила мозги упрямая мысль.

-- А меня не прогонят, когда я покажу им, где скрываются арабы? – решился он спросить девушку, боясь ответа, словно смертного приговора; он научился никому из взрослых не верить и даже, придя сюда с большой надеждой и верой в сердце, что его не используют, как это было раньше, оставил место для отступления, чтобы в очередной раз сильно не разочаровываться.

-- Не бойся, не прогонят, - улыбнулась Любаша. – Ворон не тот человек, который даёт обещания и не выполняет их. Ешь давай…

У Шустрого из груди вырвался глубокий вздох облегчения. Объевшись до изнеможения, он с трудом дошёл до ванны, сбросил с себя там лохмотья и с блаженством опустился в заранее приготовленную девушкой воду. Длительного удовольствия ему однако испытать не удалось: через пятнадцать минут после «погружения» Матрос приказал собираться и выходить. Облачившись в принесённую одежду, - рубашка, брюки и носки были не новыми, но чистыми и опрятными, кроссовки впритык, по размеру – Шустрый появился перед своими новыми друзьями до неузнаваемости красивым.

--Во! – поднял вверх большой палец Матрос, покосившись своим единственным глазом на стоявших рядом ребят и девушку. – Что скажешь, Любань: можно в нашего героя влюбиться?

-- Вполне, - хихикнула девушка.

-- Вот, Андрюха, теперь ты уже можешь рассчитывать на девичью любовь, только чуб пригладь и расчеши, а то он у тебя торчит, будто ты не в ванной купался, а кошмар пережил! Ну, как себя чувствуешь сейчас?

-- Хорошо, - не в силах удержаться от счастливой улыбки, ответил Шустрый.

-- Ты наелся? Ещё хочешь?

-- Наелся, больше не хочу!

-- Готов показать нам логово «зверьков»?

-- Ага.

-- Ну, тогда вперёд! – жестом показал Матрос на дверь квартиры, и сам направился к ней.

За ним, окружив беспризорника, последовали Гимнаст, Викинг и Кудрявый. На улице их ожидал ещё десяток рослых парней. Шустрый успел заметить, что многие из них, как и его новые друзья, были вооружены: за брючными поясами торчали рукояти пистолетов, прикрытые джинсовыми куртками и лёгкими ветровками. От такой мощи он почувствовал себя сильным и непобедимым, а от нового прилива энергии наказать своих давних обидчиков пришёл в неистовую подвижность.

-- Успокойся, Андрюха, не нервничай, - возвращал его к спокойствию Матрос. – Ты поедешь со мной в машине и больше никого не бойся, никто тебя не обидит… Мы умеем ценить тех, кто нам делает добро!

Шустрый рассказывал по дороге, как арабы в бомбоубежище военного городка убили на его глазах несколько подростков – его самого чудо спасло от их участи: он в это время делал массаж Ахтияру, телохранителю Абу Ад-Дина, не пожелавшему в тот момент отрываться от приятного занятия и отправлять подростка на смерть: мол, убить беспризорника он всегда сможет, в любое время.

-- За что они вас приговорили? – поинтересовался у него Матрос.

-- Я же уже говорил, - недовольно буркнул в ответ Шустрый, - за побег! Я три раза от них бежал: первый раз из машины выпрыгнул, когда везли на Украину в «мёртвую зону»*; второй раз сбежал с Урала из-под «Арского камня»*; а третий раз отсюда,

из бомбоубежища военного городка. В меня стреляли, но я всё равно убежал!

-- И правильно! Молодец! – похвалил его вор.

Все, кто был в машине, одобрительно загудели. По мере его рассказа, изобилующего красочными деталями беспредела и зверств арабов, а также их прислужников самых разных национальностей, включая русских, - речь шла о Володе – враче, педофиле и извращенце, способном изнасиловать даже грудного ребёнка, - Матрос заражался всё большим гневом и желанием наказать их. Сам он, в прошлом воин подразделений морской пехоты Дальневосточной Шкотовской дивизии, принимал неоднократное участие в военных операциях на Филиппинских островах против тамошних пиратов, похищавших людей; побывал с такой же военной миссией в Индонезии и Африке – в Судане, Конго и Сомали, где работорговля и по сей день -------------------------------------------------------------------------------------- *«Мёртвая зона» – территория реки Припяти, где взорвалась атомная электростанция в Чернобыле. * * Арский камень – название горной местности. --------------------------------------------------------------------------------------процветает, как и сто, и двести, и…более лет назад. Но наиболее значимыми для него были военные командировки в Приднестровье и на Кавказ. В последнюю из них он получил серьёзное ранение в голову, потерял левый глаз, а правый, как это ни покажется странным - и такое, оказывается, вполне возможно, - стал видеть окружающий мир в чёрно-белом изображении. Он часто горько подшучивал над самим собой: «Для того чтобы понять все оттенки лицемерия многоцветного и многокрасочного мира, мне понадобилось получить пулю в лоб и увидеть мир чёрно-белым!..»

Матрос (Денисов Артём Олегович) был оставлен во время боя своими офицерами и солдатами только из-за высокой плотности огня, не позволявшего собрать раненых с поля боя. Впоследствии боевики - чеченцы и наёмники- арабы преподнесли ему это как трусость русских воинов и их неспособность спасти своих близких собратьев из плена. Его вылечили в турецком госпитале и за это потребовали служить Исламу в рядах наёмников против России. Полгода он провёл в подразделении полевого командира арабского происхождения Абу Аль-Каяна, где насмотрелся такого зверского издевательства над русскоязычными пленными, что не выдержал и бежал. Но…к тому времени его имя и фамилия уже были известны «особому отделу» контрразведки, и только то обстоятельство, что никого из своих соотечественников он самолично не убил – в лагере боевиков он работал инструктором- подрывником и инструктором по рукопашному бою – его приговорили к трём годам лишения свободы в колонии строгого режима. Вышел он оттуда уже воровским авторитетом. Так что у Денисова Артёма, по кличке Матрос, имелись свои счёты к арабам и тем, кто им прислуживал.

Они ехали к военному городку, где, по словам Шустрого, в бомбоубежище было логово Абу Ад-Дина со всеми его «зинданами», с содержащимися в них для продажи людьми. В планы Матроса не входила немедленная расправа над ними, оружие он приказал взять своим парням лишь «на всякий, непредвиденный, случай». Вначале он хотел выяснить, там ли находятся те, кого приказал им разыскать Ворон; затем необходимо было заставить их вернуть на свободу Чернильного Мотю, похищенного арабами для обвинения в этом преступлении вора в законе, которого они смертельно боялись, – он мешал и противодействовал их грязному бизнесу – и только по завершении двух предыдущих пунктов предусмотренного плана учинить расправу над ними – пришлыми в нашу страну отморозками, создавшими рабство, терроризм и продажу людей.

Вспоминая сцены из прошлой жизни, когда он ещё был солдатом, Матрос корил себя на чём свет стоит, что однажды он испугался и, желая выжить, согласился помогать бандитам – увы, теперь он сам стал таким. Он жаждал крови за всё, что ему пришлось пережить в плену арабских наёмников и за то, что было потом… И боялся он лишь одного: что у него сдадут нервы при виде этих нелюдей, и он расправится с ними раньше, чем успеет вырвать из их «зинданов» Чернильного Мотю, которого, по словам Шустрого, арабы отправили из бомбоубежища военного городка в неизвестном направлении…

Остановившись неподалёку от военного городка, Матрос и его братва высадились из авто и, ведомые подростком по известным только ему тропам, - в темноте ни черта не было видно – направились к кирпичным строениям солдатских казарм. Часовых, как и прежде, нигде не было видно, и они беспрепятственно добрались до того входа в бомбоубежище, через который бежал Шустрый. Царил такой мрак, что, спускаясь по немногочисленным ступенькам, ведущим к двери подземного сооружения, они чуть не поубивались: под ногами был навален какой-то строительный мусор, которого раньше не было.

-- Странно, - бормотал себе под нос Шустрый, - здесь всегда было чисто. Может быть, арабы завалили вход после моего побега... – вслух размышлял он, - …чтобы другим неповадно было…

К двери пробиться не удалось. Осветив себе путь зажигалками, они увидели, что перед ними высится огромная куча арматурного и бетонного хлама. Пришлось повернуть обратно, однако случилось неожиданное, и они остановились как вкопанные: громада строительного мусора зашевелилась, и перед ними возникла человеческая фигура. Стоявший впереди всех Шустрый от страха попятился назад и спиной упёрся в Матроса, который очень спокойно достал из-за пояса пистолет – его движению молниеносно последовали остальные – и направил его на возникшую фигуру.

-- Не убивайте меня, пожалуйста, - послышался тонкий девичий голосок, - я сама пришла. Можете со мной делать всё, что угодно, только к Стёпочке пустите…я для вас всё сделаю…

-- Маринка! – радостно воскликнул Шустрый, догадавшись по голосу, кто возник перед ними. – Маринка, это я, Андрей Шустров!.. Шустрый, помнишь?! – бросился он к ней.

Их обоюдная радость была похожа на взрыв бомбы. Завируха, увидевшая вооружённых людей и принявшая их за арабов, уже приготовилась к самому худшему, как, вопреки её ожиданию, произошло обратное: её обнимал и целовал от радости человек, благодаря которому она избавилась от своих мучителей, и теперь она с такой же радостью обнимала его.

-- Это Маринка! – оборачиваясь, выкрикивал Шустрый. – Она свойская девчонка! Их последними привезли сюда! У неё ещё парень вот такой, - поднял он вверх большой палец. – Стёпкой зовут…

-- А почему она здесь, в этом хламе? Где остальные? – перебил его радостные возгласы Матрос.

Шустрый мгновенно затих, девочка тоже…

-- А, правда, Марин, как ты здесь оказалась? Ты же осталась там, когда я убежал, - показал подросток рукой на заваленную дверь бомбоубежища.

-- Нет, - мотнула головой девчонка, - я за тобой убежала, а Стёпочку или убили, или ранили… Он бросился на Абу Ад-Дина и крикнул мне, чтобы я бежала за тобой, а тот стал стрелять… Ты убежал, а за тобой я убежала, а Стёпочка не смог, - всхлипывая, причитала она по-детски.

-- Андрюх, веди её сюда, - позвал Матрос.

Шустрый взял Маринку за руку, помог ей выбраться из хлама, и они подошли к вору в законе.

-- Утри слёзы, - освещая зажигалкой её лицо, сказал Матрос. – Ты зачем сюда вернулась, раз сбежала?.. Жить надоело, что ли?

-- А здесь никого нет, - размазывая слёзы по щекам, ответила девочка.

-- Как нет? Почему нет?

Маринка дёрнула плечами.

-- Так, нет и всё! Я когда отсюда сбежала, - стала рассказывать она, - то обратилась в милицию, чтобы Стёпку спасти…и там ещё ребята были, и их тоже…

-- Стёпка – твой друг, что ли? – спросил Матрос.

-- Да.

-- Ну, и что же?

-- Мы сюда приехали, а здесь никого нет, - одним выдохом закончила девочка.

-- Зря мы сюда приехали, Артём, ведь этого следовало ожидать, - раздался из темноты голос Гимнаста. – После их побега арабы сразу отсюда свалили, - на их месте любой бы так сделал.

-- Я это уже понял, - с досадой тяжело вздохнул вор. – А что милиция говорила, а, Маринка? Ты вообще видела, что они здесь делали?

Девочка совсем оправилась от испуга и последовавшей затем радости, которая вновь сменилась печалью воспоминаний о трагических событиях.

-- Да, видела, - ответила она и стала рассказывать: - Вот за этой дверью в туалете, прямо на полу, была вырыта могила, а на стене был нарисован кошачий глаз с какими-то значками… Менты что-то говорили про какого-то коменданта и всё фотографировали, на кинокамеру снимали…из могилы мертвецов доставали…

-- Это, наверное, тех ребят, которых арабы повесили, - предположил Шустрый.

-- Нет, тех в могиле не оказалось. Там вместо них кости какие-то были и лохмотья… Я не особо смотрела, потому что меня чуть не вырвало…

-- А зачем осталась здесь, коли знаешь, что тут никого нет? – с недоумением перебил её Матрос.

-- А я здесь и не оставалась. Меня менты увезли отсюда в больницу, а я от них по дороге сбежала, чтобы после больницы они не отправили меня в спецуху.

-- Так ты больная, что ли?

-- Не-а, просто меня били здесь сильно эти уроды, - жестом показала она на бомбоубежище.

-- Не понял. А зачем же ты вернулась сюда?

-- Я его хотела найти, - показала Маринка на Шустрого. – Он про арабов всё знает, а я хочу Стёпку спасти. Здесь я ночую, а в город выхожу каждый день его искать. И вот… - запнулась она, улыбнувшись.

-- А-а…ну, теперь понятно, - протянул Матрос. Огонёк его зажигалки заиграл в радостных глазах девочки. – Нет, Гимнаст, не зря мы сюда приехали, теперь нам известно главное: арабов ищем не только мы, но параллельно их розысками занимаются менты, и нам предстоит поторопиться. Андрюха, забирай свою знакомую, и поехали отсюда, - бросил он Шустрому.

-- Ты хочешь забрать её с собой?! – раздались удивлённые голоса в толпе братвы.

-- Ну, не брошу же я её! – последовал короткий, но угрожающий ответ Матроса. – Девчонка столько пережила и так хочет отыскать своего друга, что грех ей не помочь!

Возражений больше не последовало, и радостные подростки, взявшись за руки, пошли вслед за своим покровителем. Через несколько минут они ехали по городу в шикарном автомобиле вора в законе, а их счастливые улыбки светились ярче уличных фонарей…

**** **** ****

Потрясение от слов Салех-Шаха у Стёпки было велико: он не мог представить себя шпионящим за теми, с кем час назад делился самым сокровенным – доверием и искренним отношением друг к другу. Глядя на балагурившего Яна, часто грозящего куда-то в пространство пальчиком и приговаривавшего: «У, злой дядька! На бабу Ягу похож…» – ему не верилось, что он может предать полюбившихся ребят, а от мысли, что Васька Бублик по прихоти иорданца разыщет Маринку и станет над ней издеваться, ему вовсе становилось плохо. Он был подавлен так, как никогда: его дух находился в подвешенном состоянии между предательством и нежеланием предавать. Он лежал на своей шконке и глядел в потолок подвала, время от времени бросая взгляды на разыгравшегося малыша, которого окружили со всех сторон подростки. Витька Сарыга несколько раз пытался заговорить с ним и расспросить, что случилось, но Стёпка учтиво ссылался на слабость от потери крови после ранения и что у него нет сил разговаривать. Единственным ответом, которым он удостоил своего приятеля, был тот, что Рита Друбич осталась у Салех-Шаха для того, чтобы написать какое-то письмо и скоро её приведут в подвал.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒