Подлубный Олег Олегович 1 страница

Стр 1 из 26Следующая ⇒

Подлубный Олег Олегович

В НАЧАЛЕ 21-го ВЕКА...

( Р О М А Н )

К Н И Г А 1

ПРОЕКТ

«КОРАПШИКИ -МАНКУРТЫ - ИСМАИЛИТЫ»

Ч А С Т Ь 1.

« М В Д -- …»

Г Л А В А 1

9-й отдел Главного Управления уголовного розыска по розыску без вести пропавших. В информационном центре работают в основном женщины: у мужчин просто не выдерживают нервы. И это не удивительно, если вдуматься в цифры исчезнувших людей только по нашей стране – около семидесяти тысяч человек ежегодно уходят из дома, и только половина из них находится и возвращается обратно; вторая половина исчезает безвозвратно и навсегда, и ничего о них неизвестно. Как это не покажется странным, но сильная категория человечества имеет слабый психологический иммунитет против поступающих сообщений на главный пульт 9-го отдела, изобилующих по большей части высокой эмоциональностью и подчас чрезвычайной трагичностью. Женщины справляются с этой работой намного лучше, чем мужчины, и, благодаря своей

врождённой дипломатии, смягчают ситуацию для тех отчаявшихся людей, кто ищет родных и близких.

-- Будьте добры, скажите, пожалуйста, нет ли у вас информации по поводу моей дочери? – раздаётся звонок от матери, уставшей ждать её возвращения домой. – Вчера вечером она пошла гулять с подругой и до сих пор не вернулась… Её подруга тоже не вернулась, - добавляет она после короткой паузы, и оператор по приёму сообщений слышит, как на другом конце провода чей-то женский взволнованный голос перебивается другим, не менее взволнованным,– это мать второй девочки. Они дают подробное описание внешнего вида, возраста пропавших, их фамилии, имена и отчества, адрес по месту жительства.

Оператор сначала сверяется с банком данных компьютера, и если информация по пропавшим туда ещё не занесена, то заглядывает в журнал регистрации сообщений. Затем вновь берёт трубку телефона и, стараясь, чтобы её голос не дрогнул, ровным, спокойным тоном говорит:

-- Возьмите ручку или карандаш и записывайте, - выдерживает паузу, пока не услышит ответ, что её распоряжение выполнено, и только потом продолжает: - Обе девочки попали в автомобильную катастрофу; одна находится в больнице, другая, к сожалению, погибла…

И подобных сообщений приходится и принимать, и передавать бесчисленное множество, однако они не самые страшные, есть и похуже. В особенности, когда речь идёт о похищенных и зверски убитых. Тут и у женщин сдают нервы, и язык не поворачивается зачитать информацию о погибших тем, кто с нетерпением её ожидает. Никакая помощь врачей-психотерапевтов и просто психологов в данном случае не помогает. Единственной панацеей от этого недуга является естественный антидепрессант – алкоголь, к которому прибегают операторы информационного центра 9-го отдела после работы. Происходит это не каждый день, но, собираясь все вместе подальше от стен родного заведения, они обсуждают все мыслимые и немыслимые проблемы, стараясь не говорить о работе, которая и без того отнимает у них много сил. Но иногда этого сделать не получается, так как зачастую приходится сталкиваться с неординарными ситуациями, а порой и смешными.

-- Сегодня позвонил один малыш четырёх с половиной годочков, - рассказывает одна из сотрудниц, - голосок звонкий, словно колокольчик! Я ему: что, мол, ты позвонил? Собачку или кошечку потерял? А он мне отвечает: «У меня папа на самолётике улетел и не вернулся, я его жду, жду… Скажите, куда ему письмо послать, чтобы он вернулся? Мне так плохо без него». Ей-богу, и смех и грех, - продолжает она. – Думаю: папа твой, небось, в тюрьме или в загуле у какой-нибудь… А мы-то, бабы сердобольные, всё небылицы какие-то рассказываем детям про их отцов-«лётчиков»… Вот что такому малышу ответишь?

В компании царит чувство сострадания к обратившемуся за помощью мальчику, которое можно охарактеризовать только как смех сквозь слёзы.

-- И в самом деле, - соглашаются с ней, - все непутёвые отцы у нас – «лётчики»! В молодости ждёшь принца на белом коне, а как выйдешь замуж, то узнаешь, что он, оказывается, «лётчик»… Дети страдают, письма пишут, звонят…

-- А мы за ними следом отправляем исполнительные листы на алименты, - добавляет чей-то голос, - чтобы уж не насовсем улетел этот голубчик – «лётчик»!

Женщины взрываются дружным смехом, в котором слышны едва уловимые нотки горечи.

-- А порой скажешь: и слава Богу, что улетел, - звучит грустная интонация, - ведь какие бывают деспоты и тираны, что лучше растить ребёнка без этого папы, который, кроме как кровь пить, больше ничего не умеет!

И в ответ раздаётся всеобщее одобрение. Женские разговоры в любой компании на эту тему бывают бесконечны, и даже когда они меняются на другую тему, всё равно ими же и заканчиваются…

**** **** ****

На улице господствовал прекрасный июльский вечер. Машины с включенными габаритными огнями быстро проносились по широкому проспекту, а свет уличных фонарей приятно согревал сгущавшиеся сумерки. «А меня дома ждёт мой сынок! – вспомнила Стрельцова разговор сотрудниц в баре, садясь в припаркованный у тротуара автомобиль. – Ему тоже четыре с половиной, и он снова будет расспрашивать меня о папе, который вот уже второй год в составе миротворческих сил на Балканах… Лётчик штурмовой авиации, он сегодня позвонил и сообщил, что через три дня будет дома, приедет в долгожданный отпуск. Вот обрадую малыша!» С такими радужными мыслями она включила зажигание и, дождавшись, когда температурная стрелка двигателя поползёт вверх, плавно тронула с места. Всю дорогу её согревали приятные размышления о скором возвращении мужа и радости сына при встрече отца.

Оставив машину на стоянке, она спешно направилась к дому и ещё издали увидела в окнах своей квартиры знакомый силуэт любимого ею маленького человечка, с нетерпением ожидавшего её возвращения. Она помахала ему рукой, и он ответил тем же. Какое приятное тепло разливается от сердца по всему телу при мысли, что кто-то тебя ждёт и что ты кому-то очень и очень нужен! Постепенно силуэт сына в окне принял другие очертания, и спешащая домой женщина немного удивилась, увидев вместо него свою маму. Небольшая доза выпитого алкоголя сказалась на зрении, и она усмехнулась самообману. Уже поднимаясь по лестнице к себе на этаж, она вдруг подумала, что мать в окне выглядела как-то тревожно. «И почему рядом с ней на подоконнике не было Яна? Опять, наверное, поссорились, - устало и очень нежно подумала она. – Вот озорник, совсем не слушается бабушку!»

Дверь квартиры была открыта, и на пороге её встретили, помимо мамы, соседи и родственники мужа. Их взволнованный вид сразу дал понять женщине, что произошло что-то непоправимое. Приятное тепло, разлившееся по телу от хорошего вина и тёплых мыслей, мгновенно сменилось холодным страхом мрачного предчувствия.

-- Что случилось? Где Ян? – не узнала она собственного голоса. – Мама…

Вместо ответа мать подала ей листок бумаги, на котором неумелой детской ручкой были выписаны кривые печатные буквы: «Мама, я устал ждать папу. Он улетел и, наверное, заблудился, и не может найти дорогу домой. Я пошёл его искать. Пока». Словно удар молота пришёлся ей по голове, и она застыла в оцепенении, ещё и ещё раз перечитывая записку. Рассудок тупо отказывался принимать происходящее, и она продолжала перечитывать её до тех пор, пока глаза не затмила слёзная пелена. Кто-то подал ей стакан воды и помог сесть в кресло.

-- Только ты успокойся, Таня, - услышала она дрожащий голос матери. – Мы уже сообщили в милицию, и с минуты на минуту они должны прибыть сюда.

Ей пришли на помощь все присутствующие соседи и родственники и наперебой стали приводить аргументы в поддержку того, что ещё ничего страшного ровным счётом пока не произошло: «Мол, погуляет немного, устанет и вернётся домой, - сводилось ими всё к общему знаменателю. – Парень он уже большой и знает, где живёт. Если даже и заблудится в многомиллионном городе, то не беда: адрес знает, и ему подскажут прохожие, как добраться до дома».

-- А уж если к милиционеру или патрульно-постовому обратится, - продолжала сильнее остальных упорствовать мама, - то сам Бог велел ему домой вернуться.

Молодая женщина смахнула носовым платком выступившие на глазах слёзы и с укором посмотрела на неё.

-- О чём ты говоришь, мама? – подавила она в себе агрессивный выпад. – Я сама работаю в отделе по розыску без вести пропавших и знаю отношение участковых к этому делу. Не раньше чем через три дня они удосужатся принять от нас заявление, а сейчас, приехав сюда, они проведут фиктивное дознание, а точнее, сбор информации о нашем мальчике… И всё! Плевать они хотели…таких, как… каждый день пропадает… - отрывисто всхлипнула она и закрыла лицо руками.

Её слова подтвердились. Прибывшая группа милиционеров из трёх человек – видимо, они куда-то торопились и поэтому не стали задавать никаких вопросов – взяли фотографию Яна, на обратной стороне которой сделали пометку: Вибор Ян Владиславович, возраст – 4,5 года, рост 97 см, волосы светло-русые, глаза голубые; особые приметы – на верхних веках обоих глаз маленькие родинки, поэтому при моргании создаётся впечатление, что они проколоты.

-- Ну, с такой приметой мы его в раз разыщем! – весело ободрил молодую маму и всех присутствующих участковый. – Но вы на всякий случай всё-таки зайдите в отделение и оставьте там заявление о пропаже сына и подробную информацию о нём. Мало ли что…

Это «мало ли что» прозвучало таким равнодушным тоном, что поневоле кровь в жилах похолодела. Воцарилась тишина. Все молча проводили взглядом служителей закона, торопившихся куда-то и спешно покинувших квартиру.

Разговор возобновился не сразу.

-- Потрясающая чёрствость! – наконец прервала затянувшуюся паузу мама. – И как держат таких в органах?!

-- Они сталкиваются с таким явлением каждый день, и если они будут себя растрачивать по каждому поводу, то в конце концов в милиции будут работать одни психопаты, - попытался заступиться за них один из присутствующих соседей. – Да там и так одни психопаты, - махнула рукой Татьяна, - но других, к сожалению, на сегодняшний день нету. Оставим их… Вы вот что, - она сделала паузу и, прикинув что-то в уме, продолжила, - сейчас разбейтесь на группы и поезжайте на близлежащие станции метро, проверьте там все закоулки, поспрашивайте людей; возьмите с собой его фотографии и обязательно загляните на железнодорожные вокзалы. Я сейчас отправлюсь в отделение милиции, оставлю там заявление, а потом свяжусь с начальником своего отдела – он быстро расшевелит их, чтобы они не тянули «кота за хвост» с поиском… Боже мой! – в сердцах добавила она, на мгновение представив последствия того, что может произойти, если до приезда мужа она не разыщет сына. Боясь об этом думать, она зажмурилась и покачала головой. Но сменившаяся перед глазами картинка потерянного малыша, его одиночество и беззащитность перед массой опасностей в этом многолюдном пространстве человеческой вселенной вмиг вытеснили все думы о предстоящей встрече с мужем. Женщина мгновенно собрала свою волю в единый кулак, а мысль о беззащитности своего ребёнка сделала её решительной и даже свирепой. Остатки хмеля улетучились из головы, как весенняя лёгкая дымка, и она решительно отправилась в милицейский участок.

**** **** ****

Ян ещё никогда не уходил от дома так далеко. Всё его удивляло и приводило в восторг. Из его маленького сердца напрочь был изгнан страх, который долго и упорно насаждался мамой, бабулей и воспитательницей детского сада: «От взрослых на улице можно ждать чего угодно, - говорили они. – Они могут вас усадить в машину и увезти туда, где вам причинят зло и сделают больно; плохие мальчики – хулиганы могут вас побить, а уличные злые собаки покусать».

Но никто Яна не кусал, не бил, в машину не усаживал и не увозил для того, чтобы сделать больно. Напротив, редкий уличный пёс отбегал от него, а машины останавливались перед ним, когда какой-нибудь прохожий переводил его через проезжую часть дороги. Он не знал, куда идти, и поэтому просто шёл вперёд и время от времени спрашивал прохожих, как найти потерявшегося папу. Прохожие на такое обращение реагировали мгновенно и немедленно хотели отвести его в милицию, которой его каждый вечер пугали мама с бабулей, когда он отказывался ложиться спать. Ян вырывался от них и убегал, думая, что это и есть те самые злые взрослые, которые желают его увести и сделать больно. В конце концов, он перестал расспрашивать прохожих. «Папу я и так найду, - думал малыш, разглядывая фотокарточку отца, которую он прихватил с собой из семейного альбома. – Главное, найти какого-нибудь дядю – лётчика. Он мне скажет, куда улетел мой папа». И он стал останавливать прохожих и спрашивать у них, не работают ли они на самолёте.

-- Мой папа на самолётике работает, - наивно говорил Ян, с надеждой вглядываясь в глаза взрослых. – А вы тоже работаете на самолётике? Вы не видели, куда полетел мой папа?

-- Нет, не видели, - кто ласково, кто равнодушно отвечал Яну.

И малыш снова брёл вперёд, с нежностью поглядывая на фотографию, где папа в парадной форме лётчика ВВС с улыбкой смотрел на него. Ребёнок, предвкушая радость встречи, сам отвечал ему улыбкой и мысленно разговаривал с отцом.

Вскоре день сменился вечерними сумерками и город зажёгся миллионами огней, но на Яна окружающая красота уже не производила никакого впечатления: очень хотелось есть и пить. Он стал осматриваться по сторонам, и вдруг ему стало страшно в этом огромном лабиринте каменных зданий. Папу он не нашёл, а как вернуться домой, не знал. Вспомнил маму и бабулю, которые всегда очень ласково, вперемешку со строгостью, уговаривали его покушать. Где они сейчас? Он почувствовал себя одиноким и покинутым, глаза застлала пелена, и он заплакал.

-- Эй, ты, чего ревёшь? – услышал он возле себя насмешливый голос.

Размазав по щекам слёзы, Ян увидел перед собой двух мальчиков постарше его. Грязные, в рваной и замусоленной одежде, которая бала значительно больше их размеров, они с любопытством разглядывали Яна.

-- Я папу искал и заблудился, - всхлипнув, ответил он.

-- А ты далеко живёшь?

-- Там, - неопределённо махнул рукой малыш.

-- Где «там»?

-- Там… - повторил он свой жест.

Оба мальчугана переглянулись.

-- Папа бросил тебя, что ли, что ты его стал искать?

-- Он улетел, а меня забыл, - жалобно всхлипнул малыш.

-- Всё понятно, - в скептической ухмылке скривились губы ребят. – Жрать хочешь?

-- Ага.

-- Тогда пойдём с нами.

Они взяли Яна за руки и повели с собой. Малыш не стал сопротивляться, как это он делал, когда прохожие хотели отвести его в милицию, а только простодушно поинтересовался у мальчишек, не хулиганы ли они.

-- Нет, - весело ответили они и с гордостью добавили: - Мы короли ночных улиц. Мы тут всё знаем и ничего не боимся!

Ян часто рассматривал красочные картинки в книгах сказок, где были изображены короли, и с недоверием покосился на них, однако промолчал и ничего не сказал.

-- Меня зовут Васька Бублик, - продолжал один из них, коренастый крепыш с вздёрнутым носом, белёсыми бровями и гладко выбритой головой. – А его – Стёпка Крутой!

Стёпка Крутой был постарше своего товарища, такой же лысый, но с перекошенным лицом, повыше ростом, худощавый и молчаливый. В нём не было горделивого позёрства Васьки, а глаза светились печалью, и он всегда отводил глаза в сторону, когда Ян пытался в них заглянуть.

-- Если батон от тебя улетел и не вернулся, то…тебя как зовут-то? – вспомнил Васька.

-- Ян.

-- …то ты не переживай, Ян, - беспечно продолжил он. – Может, это даже и к лучшему: бить не будет. Мать у тебя есть?

Малыш утвердительно кивнул головой.

-- И тоже улетела куда-нибудь в подворотню?

Ян не понял вопроса и ответил со свойственным ребёнку простодушием, как подсказывало ему сердце:

-- Мама у меня не летает, она у меня хорошая и по телефону работает, людей разыскивает.

-- Клиентов?! – и оба мальчугана взорвались дружным хохотом.

Малыш не понял, что вызвало смех его новых знакомых, но, видя их веселье, рассмеялся вместе с ними. Слёзы на глазах высохли, и дальше он бодро зашагал, уверенный в том, что его не обидят. Апартаменты Васьки Бублика и Стёпки Крутого располагались в просторном подвале заброшенного дома. Там их сразу же обступила со всех сторон беспризорная шпана, которая с любопытством стала разглядывать Яна. Некоторые из ребят пальцами пощупали на нём одежду и, нисколько не стесняясь в выражениях, стали прикидывать, сколько они могут выручить еды за неё у цыган на площади трёх вокзалов.

-- Ну-ка, руки все убрали! – гневно оборвал разговор беспризорников Стёпка Крутой. – Он самый маленький из нас. Кого вы собрались обидеть?

Ребята замолчали и покорно опустили глаза.

-- Не бойся, Ян, здесь тебя никто не обидит. А Завируха где? – обвёл взглядом беспризорников Стёпка.

-- С клиентом пошла, скоро придёт, - последовал ответ из толпы ребят.

Стёпка и Васька провели Яна по длинному коридору подземелья с множеством его изгибов и ответвлений по известному им пути в глубь подвала, где у них было расположено спальное отделение. Сломанные раскладушки, кровати и диваны, державшиеся на кирпичах и деревянных подпорках, стояли у стен просторного помещения, тускло освещаемого свечами. Стены были увешаны плакатами голых девиц, артистов, певцов знаменитых рок-групп, а также ворованными занавесками; возле каждого спального места на земле лежали коридорные половики.

Ребята, усадив малыша на один из диванов поближе к майонезной банке со свечой, приклеенной к стене, стали угощать его пирожным и соком, раздобытыми накануне вечером. Девичья миловидность мальчика всем понравилась, а его непосредственность положительно подкупала. Он молча ел и с открытой улыбкой смотрел большими голубыми глазами на столпившихся ребят. Пришла Завируха, девочка двенадцати лет, и принесла кулёк с бутербродами и прочей снедью, которая тут же была поделена между всеми. Яну досталась точно такая же порция, как и остальным, хотя он был намного меньше всех, но от неё он отказался, так как уже насытился.

-- Какой хорошенький и нежадный! – загорелись глаза у Завирухи.

-- Это мы тебе его привели, Маринка, пока ты своего братика не отыщешь, - радостно сказал Стёпка. – У него история почти такая же, что и у тебя…

В глазах девочки отразилась бездна чёрной скорби, но, взяв мальчика на руки, она радостно заулыбалась.

-- Вы где его взяли?

-- На улице, где же ещё? – просто ответил Васька Бублик. – Смотрим, стоит, плачет, спросили у него, что с ним…и вот он здесь!

Завируха ласково обняла Яна и прижала к себе. Малыш, уставший от похождений по бесконечному городу, не сопротивлялся, а, напротив, с удовольствием прильнул к ней. Голод постепенно стал проходить, и от разлившегося по телу тепла он стал медленно проваливаться в сон. Веки опустились на глаза, и он уже не слышал испуганного голоса Васьки Бублика:

-- Ребята, да у него на глазах «ТТ»* – он педрила!

Беспризорники теснее обступили девочку, на руках которой заснул малыш, и стали внимательно разглядывать родимые пятна на его веках. Завируха тоже испуганно дёрнулась, и её

-------------------------------------------------------------------------------

----* «ТТ» – татуировка в виде точек на веках обоих глаз; отличительный знак «обиженных» или, другим словом, гомосексуалистов, распространённый в «зонах» для несовершеннолетних.

--------------------------------------------------------------------- первой реакцией было желание сбросить его со своих рук, но, пересилив себя, она нагнулась к нему и тоже попыталась разглядеть загадочные точки под его красиво изогнутыми бровями. Стёпка Крутой снял со стены самодельный светильник и поднёс его к лицу Яна, но и при таком освещении трудно было понять, что это? – родимые пятна или специально сделанная татуировка.

-- Дождёмся утра, - сказала тоном, не терпящим возражения, Завируха, - и при дневном свете рассмотрим его точки. Для педрилы он слишком маленький!

Однако многих беспризорников такая речевая выкладка не удовлетворила. Вечно голодные, они, подчиняясь дикому закону улицы или, точнее сказать, животного мира, где в стаю не всегда может быть принят чужак, зароптали на девочку:

-- Ты, Маринка, посмотри, какой он чистенький, - заговорили они наперебой. - Его, как пить дать, готовили для иностранных «бобов».

-- Продать его в «клубничку»…

-- Или самим открыть «клубничный парник»! За него нам много будут платить, в особенности «зверьки»…

При слове «зверьки» Завируха пришла в неистовую ярость. Почти не разжимая зубов, она зашипела, как змея:

-- Вы…вы знаете, что это такое?! Над вами дома только пьяные родители издевались, а я… если вы не заткнётесь, то сами будете работать в «клубничке»! Стёпка, скажи им, - обратилась она к Крутому.

Её глаза горели. И даже при таком тусклом освещении можно было без труда различить, что её лицо приобрело багровый оттенок. Ребята знали её историю: отца она не знала, а мать продала её туристу-арабу, наврав, что это и есть её отец, который увезёт её туда, где ей будет хорошо. Исполнилось ей на тот момент всего девять лет. Вместе с ней опустившаяся от алкоголизма мать продала тому же арабу и годовалого сына, её братика. Девочку из Москвы никуда не вывезли, а определили в один из притонов, который посещали представители «избранных» диаспор: арабы, турки, чеченцы, иранцы и сирийцы, - и натерпелась там Марина всякого. Куда делся её годовалый братик, она не знала. Спустя три года случай помог бежать ей из притона, и большую помощь ей в этом оказал Стёпка Крутой, чья история не менее трагична.

Своей фамилии и имени мальчик не помнил, ровно как и откуда он родом и где проживал до того момента, как попал в цыганскую диаспору, проживавшую в подмосковном Орехово-Зуево. Это там дали ему имя Степан, прозвище Крутой он получил от беспризорных уличных братьев. Облик матери и отца в его памяти сохранился очень смутно. Парнишка помнил только серьги матери, с которыми он любил играть, когда сидел у неё на руках, и особенный аромат духов. От отца воспоминаний осталось ещё меньше: чёрные вьющиеся волосы, в которые он запускал свои маленькие ручки, когда сидел у него на плечах. Зато момент расставания с ними у мальчишки запечатлелся очень остро: всей семьёй – папа, мама и он – они пошли гулять на улицу. На одной из площадей (Стёпка запомнил это особенно отчётливо) столпилось много людей с плакатами и транспарантами, мостовую и тротуары заполонила демонстрация. Толпа, словно лавина, надвигалась на них, что-то агрессивно выкрикивая. Ей навстречу бросились люди в форменной одежде, и завязалась кровопролитная драка. По улице летали палки, бутылки, камни… Стёпка помнил, как несколько человек стали бить маму и папу, а он отчаянно кричал им, чтобы они их не били; затем он ощутил сильный удар по голове, и всё в глазах потемнело… Когда он их открыл, вокруг него всё было по-другому, и он никак не мог понять, где он, кто он, как его зовут, и вообще он потерял способность отвечать на вопросы столпившихся вокруг него людей в белых халатах. Лицевой нерв свело судорогой, и в зеркале он увидел свою обритую голову с огромным шрамом до правого уха. Его отправили в какой-то приют, откуда он убежал; потом, доведённый до отчаяния голодом, он попал в цыганскую диаспору, но и там ему не понравилось, так как его постоянно обижали, заставляя делать непосильную работу.

Однако побег оттуда оказался ещё менее удачным: его поймали и продали арабам, проживавшим в немногочисленной московской диаспоре. Таким образом, он оказался в борделе «клубничка», где богатым иностранным извращенцам – педофилам подавались на любой вкус девочки и мальчики в возрасте от трёх до четырнадцати лет. Ему повезло: из-за искажённого лица и огромного шрама на голове его не насиловали. Стёпка выполнял роль мальчика на побегушках: открывал двери, как швейцар; подавал чистое бельё, как кастелянша; приносил и уносил подносы с различной выпивкой и закусками. Его не истязали, как других, но насмотрелся он на жестоких и бесчеловечных сутенёров, готовых и мать с отцом продать за «зелёные», столько, что при одной мысли о насилии его, как и Маринку, бросало в жар.

-- Утром разберёмся, - сдержанно сказал он. – А Завируха права: лишнего хрюкать будете, сами в «клубничку» отправитесь. Всем спать, - приказал он, - завтра разберёмся!

Это остудило пыл беспризорной ребятни, и они, хоть и нехотя, но разошлись по своим спальным местам. Спать всё-таки никто из них не стал. Кто начал рассказывать смешные приключения, происшедшие за день, кто принялся играть в карты, а немногие, среди которых оказался и Васька Бублик, отправились в соседнее помещение подвала дышать «отравой» - ацетоновым клеем. Эта, последняя, категория ребят была приблизительно одного возраста со Стёпкой и Маринкой, но из-за своего наркотического пристрастия ощутимо уступала им в силе и была крайне недовольна таким обстоятельством.

До прихода в компанию «измайловских» лидирующее место занимал Васька Бублик, но видевший жестокий беспредел турков и арабов Стёпка, который благодаря этому обрёл бесстрашие, граничащее с безрассудством, быстро доказал кулачным превосходством, кто является подлинным лидером ватаги беспризорников. С того случая прошло много времени, и многое уже забылось, но Бублик иногда напоминал Стёпке свою обиду за жестокое поражение, в особенности, когда пары ацетона отключали тормоза в его сознании. Стёпка никогда не обижался на него и отвечал очень редко, в основном, когда занудство Васьки уже было нестерпимым.

-- Спасибо скажи, что по морде дал, - усмехался Крутой, - а то тебя давно уже другие убили бы! Или от клея на безымянное кладбище отвезли! Отвяжись…

В его словах была абсолютная правда: беспризорники из других районов не любили Бублика за неумение держать слово, изворотливость, лживость и мстительность. Стёпка вовремя занял его место, иначе Бублику просто не поздоровилось бы. Что касается клея, то новый лидер «измайловских» дважды спасал его от смерти, вовремя вызвав «Скорую».

В коридорах подвального лабиринта послышались приближающиеся шаги. Бублик оторвался от полиэтиленового мешка с клеем, прислушался и усмехнулся:

-- Клиенты за Завирухой идут.

Он не ошибся. Два подростка повзрослее показались в помещении и осведомились, где Стёпка.

-- Сейчас, - ответил один из беспризорников и сбегал за ним.

Лидер «измайловских» появился через минуту, смерил взглядом прибывших подростков и бесстрашно заявил:

-- Она пойдёт с вами только в том случае, если сама захочет.

Такая реплика удивила подростков.

-- Да ты что, босота?! Мы вам за это деньги платим, а ты нам «если сама захочет»… Захочет, куда денется! Давай, волоки её сюда!

-- Я вам уже сказал, - нисколько не дрогнув, повторил Степан, - захочет – пойдёт, не захочет… Она брата своего младшего нашла, - соврал он, - и не до этого ей сейчас.

Стёпка очень любил Маринку, и только условия жизни заставляли его идти на такую жертву. Увидев её, худенькую и очень стройную, в борделе и заглянув в её очень красивые глаза, в которых, как бездна в колодце, царили страх и беззащитность, он сказал себе, что всегда будет её защищать и по возможности облегчать её страдания. В конце концов, детское сердце не выдержало, и однажды, когда охрана «клубнички» перепилась, он сбежал оттуда вместе с ней. Сейчас, видя перед собой агрессивных подростков, которые были значительно старше него, он чувствовал, как в его душе поднимается буря протеста.

-- Да мы её без всякой оплаты могли бы в любом подъезде… - тем временем напирали подростки, - а ты, босота, тут нам в уши дуешь… Давай, зови её!

-- Я вам уже сказал: если сама захочет, - всё тем же тоном повторил Стёпка и покинул бесцеремонных гостей.

Завируха лежала на одном диване с Яном, прижав его к себе. Малыш, разомлев в её объятиях, по всей видимости, чувствовал себя очень уютно и во сне причмокивал губами. Стёпке не хотелось разрушать эту идиллию, но он всё-таки сообщил Маринке о прибывших подростках. Девочка осторожно выскользнула из-под одеяла и отправилась вслед за своим телохранителем.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒