Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Люди и нелюди 4 страница



- А ты пошли его подальше, - ответил Звягинцев, - ишь, заметал­ся, боится засветиться и засветить своих сообщников. А они фигуры еще те. Жулики, одним словом. Набивают себе карманы за счет заво­да, и докажи, попробуй. Запутали весь учет, сами крадут, а мы с тобой, лейтенант, еще и виноваты, что не способствуем этому грабежу. Я ему сам выдам такую справку, что не обрадуешься. По всей форме. А дело направлю к вам же, по подследственности. Надо сорвать с них маску, это же настоящие волки в овечьей шкуре.

Через пару дней на столе перед директором по персоналу Шамовым лежал подробнейший рапорт Звягинцева на десяти страницах. Рапорт содержал факты, опровергающие какую-либо кражу на участке ТОО «Шторм». Это была не кража, а систематические злоупотребле­ния с целью наживы, а договор о совместной деятельности с заводом служил прикрытием для отдельных заводских чиновников и руковод­ства ТОО «Шторм» для дополнительного получения доходов на базе сырья и заводских материалов. А сколько таких мелких подпольных организаций присосалось к заводскому добру, спрятавшись за режи­мом и заводскими воротами от налоговых служб и полиции. Рапорт «бил тревогу» по поводу серьезных упущений в работе заводских служб: главной бухгалтерии, первого отдела и особенно заводской охраны, которая в первую очередь способствовала расхитителям. Ра­порт был той «миной», которая рванула, да так громко, что своими ос­колками задела слишком многих. И вот тут-то зашевелились, зашушу­кались и начали заметать следы различного рода мелкие и крупные хищники.

Шамов потребовал объяснений от руководства ТОО «Шторм». Он не знал, какие делишки проворачивали за счет завода различные ком­пании и общества. Зато это хорошо знали другие во главе с главным экономистом и главным бухгалтером завода. У главного экономиста сын возглавлял одну из таких подпольных организаций на заводе, его офис находящийся на четвертом этаже заводоуправления, был недо­сягаем. Но Звягинцеву с помощью инженера по связи под видом ее проверки удалось заглянуть в логово этой организации. И чего там только не было, в том числе и комплекты для ванных с участка «Шторм» в отдельном помещении, а невместившиеся ванны стояли вдоль коридора, отливая изумрудом. На вопрос Звягинцева, есть ли документы на все это добро, хозяин офиса - лощеный, одетый во все черное, лишь белая рубашка резко выделялась на фоне этой черноты, нагло ответил:

- Не вашего ума дело.

И тут же устроил разнос своим охранникам за допуск так назы­ваемых посторонних лиц и раскрытие коммерческой тайны.

К Шамову на поклон незамедлительно бросились с покаяниями те, у кого было рыльце в пуху, особенно из среды руководящего со­става. Шамов торжествовал. Ему того и надо было: сейчас они у него все на крючке, начиная с главных специалистов. Теперь уж они не бу­дут под него копать яму да куражиться над ним. Глядишь, подольше продержится на посту директора.

Подобные последствия предвидел Звягинцев, такое же было им пережито в бытность его работы в должности старшего помощника прокурора в 80-х годах на Урале.

 

Глава 3. Воспоминания

 

Молодой прокурор Попов в чине советника юстиции сменил ушедшего на пенсию прокурора воинской части. Полный сил и энергии он решил навести должный порядок как в самой прокуратуре, так и в поднадзорных воинских частях и на предприятиях. Владимир Ивано­вич был выпускником Свердловского юридического института. Комсорг курса, энергичный, спортивного телосложения, широкоплечий, он от­личался общительным характером и спокойным нравом.                В родном го­роде Казани он начал свою юридическую карьеру в должности                 по­мощника прокурора города. Но вот через пять лет - повышение по службе. Это окрылило его, придало сил и уверенности в своих способ­ностях. На новом месте Владимир Иванович начал с подбора нужных ему кадров: работоспособных и честных юристов. Тут-то и порекомен­довали ему уже немолодого Звягинцева. Федор Иванович сразу же дал согласие этому молодому, энергичному «свежеиспеченному» про­курору, так как давно желал и сам «сбить пламя» все более разрас­тавшейся преступности, которая напрямую была связана                            с дислокаци­ей около десятка воинских строительных частей, взявших в кольцо небольшой пятидесятитысячный городок. И никакого сладу не было                             с военнослужащими этих частей. Стройбатовцы, особенно по вечерам, группами уходили в самоволку, наводя страх на горожан. И от их ноч­ных похождений доставалось и жителям, и различным увеселитель­ным заведениям, не оставались в стороне и магазины. Залезали и в детские сады. Тащили все, что попадалось под руку. Избивали, граби­ли, насиловали. Торговали строительными материалами, обмундиро­ванием и техникой.

Так что работы в спецпрокуратуре было предостаточно. На озна­комление              с делами и адаптацию времени не было. И Звягинцев на следующий же день своей работы, не успев как следует пообвыкнуться в своем кабинете и познакомиться с коллегами, получил ответст­венное задание - это была внеплановая проверка соблюдения Закона о рациональном использовании энергетических ресурсов на государ­ственных предприятиях. Прокурор вручил ему разрешение на право проведения такой проверки на одном из закрытых предприятий, кото­рое именовалось НИИ Машиностроения.

Предприятие подчинялось напрямую девятому Главному управ­лению Министерства Обороны. Оно располагалось за деревней Медведево у реки Тагил в окружении хвойных лесов, трудно проходимых зарослей кустарников и искусно устроенных лесных завалов. И лишь охраняемая постами широкая бетонка, протяженностью в двадцать пять километров соединяла это упрятанное от посторонних глаз пред­приятие с городом Нижняя Салда. Сам город был когда-то районным центром. Здесь создавались революционные отряды, шла битва                  с колчаковцами и белогвардейцами, о чем свидетельствуют памятники и монументы - дань погибшим в боях в годы гражданской войны на Урале. Но его «близнец» - город Верхняя Салда с эвакуацией туда Московского авиационного завода в 1942 году стал городом-заводом, а за последние десятилетия перерос в настоящий центр «титановой Магнитки». На базе Авиационного старенького завода вырос гигант металлургии титана, где его отливали, прокатывали и штамповали титановые изделия. Все шло для военных предприятий. Листовой  ти­тан заполонил отечественные и зарубежные рынки. Не хватало рабо­чих  рук - особенно строительных специальностей. И директор - Герой Социалистического труда Огарев, свободно входивший в министер­ские кабинеты, в одной из командировок не уехал из Москвы до тех пор, пока не добился отправки на Урал трех военных строительных частей. Следующие воинские части постепенно прибывали и распола­гались вокруг города. Заработал на полную мощность Домостроитель­ный комбинат, и на глазах росли один за другим новые жилые районы с девятиэтажками, школами и детсадами, воздвигались новые цеха вокруг эвакуированного из Москвы завода, и вскоре из десятка само­стоятельных небольших заводиков на обширной площади в сотни гек­таров возник мощный гигант металлургии. И здесь, на одном из заво­дов в прессовом цехе на десятитонновых прессах изготавливали длинные столбы - титановые электроды из титановой губки. Электро­ды перевозили затем на плавильный соседний завод, где в вакуумных печах они плавились, и на поддон стекали ручьи уже расплавленного титана. Титановый слиток рос все выше и выше. Раскаленный, пышущий нестерпимым жаром, он покидал свою рубашку и при помощи толстых тросов краном перевозился на площадку, где медленно осты­вал. В другом цехе на больших обдирочных токарных станках с ЧПУ титановый слиток, длиной до шести метров, проходил обработку, за­тем его разрезали на заданные длины, получая таким образом заго­товку. Ее нагревали, и на тридцатитонных прессах она превращалась в слябы. Большой прокатный цех непрерывно превращал слябы в плиты и титановые листы различных размеров. Около тридцати тысяч рабочих, инженеров и служащих круглосуточно обслуживали титано­вое производство. - Это более половины взрослого населения Верх­ней и Нижней Салды.

Звягинцев любил свой тихий уральский городок. В Верхней Салде он родился, провел детство и большую часть трудовой жизни посвятил Металлургическому комбинату. Выпускником ремесленного учи­лища прокатывал металл еще на стареньких прокатных станах типа «Зундвиг» и «Шлеман». Отслужив положенный срок в армии, возвра­тился на свой родной завод. Был комсоргом прокатного цеха, масте­ром, инженером по НОТ и кадрам, а в последнее время работал в от­деле кадров начальником бюро личного состава.         В прокуратуру его отпускали неохотно, уговаривали. Здесь, в отделе кадров, прямая до­рога на повышение, путь в руководящий состав комбината. Что еще нужно? Зачем ему, уже не молодому, испытывать вновь судьбу? Но не любил покой и комфортную жизнь Звягинцев. Он говорил, что это - застойное болото, которое засасывает так, что того и гляди - погиб­нешь как личность, забудешь для чего и зачем живешь. Какой прок от обывательской жизни? Катишься по накатанной дорожке. Нет уж, луч­ше в кровь изодрать свое тело, продираясь сквозь густой терновник, преодолевая препятствия и, наконец, попасть в те жизненные пере­делки, которые закаляют твои волю и дух. Падать и подниматься, по­беждать и проигрывать, но идти своим путем, своей дорогой, к своей цели, ради которой появился на этот свет и ради которой живешь.

Долго ломать голову над вопросом, с чего начать проверку, Звягинцев не стал, а решил начать с транспортного цеха, расположенного особняком, на краю города Нижняя Салда. Транспортный цех вмещал много техники: автобусы «Икарусы», доставлявшие рабочих из двух городов на территорию НИИ и обратно, легковой транспорт, гусенич­ный, электрокары и многое другое.

Появился он в цехе неожиданно, без предупреждения. Прошел проходную - его никто не остановил. Походил по территории. Было утро, и транспорт готовился в рейс: машины стояли на заправке. И как успел отметить про себя Звягинцев, никакого контроля и учета, зали­вай сколько хочешь. Бензин брали про запас, так как в пути водителей поджидали частники на жигулях и москвичах. Бензин в то время был в дефиците, и водители - кто за бутылку водки, а кто и за деньги, слива­ли его дорожным попрошайкам в ведра, канистры, а то и прямо пере­качивали из бака в бак при помощи шланга. Там, на удаленных участ­ках трассы на придорожных камнях зачастую можно было увидеть од­ну или две бутылки «Московской», а рядом - поджидающего водителя. А что поделаешь. На государственных предприятиях бензина - хоть залейся, а бедный частник - выкручивайся, как можешь. Вот и прихо­дится устраивать бартерные сделки, как в старину: товар - за товар. Водка - всеобщий эквивалент, на нее, хоть что выменяешь. Она в те времена отпускалась по талонам. Если непьющий - покупает на всякий случай, а он обязательно подвернется: машину заправить - бутылка, а то и две, вызвать сантехника - спиртным расплатись. Стариков только водка спасала: с ней и огород вспашут и дров привезут, что хочешь, сделают, а денег не хватало, на пенсию много не наживешь. Бывало, в очереди за водкой мужики набросятся с шутками на старух:

-  Вам-то зачем.водка, продайте нам талоны.

-  А мы для кого берем, - огрызаются те, - для вас же, окаянных. Вы и шагу без нее, проклятущей, не ступите, лампочку - и ту не вкру­тите. Вот и припасаем.

- А ты, бабуля, адресок скажи, - шутит другой. - Я зараз тебе всю хату переверну за ее грешную. Это уж спасибо нашему президенту, он решил своим Указом трезвенниками сделать всех, а получилось на­оборот: кто не пил, тот начал пить. А что на нее, смотреть? Талоны на всех выдают. Вот и получается, все обязаны глушить ее, родимую. Раньше как? Хочешь - покупай, не хочешь - воздержись, а теперь: всеобщая неделя пьянок на период выдачи талонов.

Ну, вырубили виноградники, сады, разрушили винные заводы, а что в итоге? Ни вина, ни соков, ни фруктов - зато взамен самогон да разбавленный технический спирт. В ход пошли одеколон и различные смывки, в чем есть хоть малая доля спиртного. Добрались и до апте­чек с настойками и таблетками. Возросла смертность от различного рода отравлений суррогатами, стало больше рождаться неполноцен­ных детей, в общем - последствия неприглядные от этой необдуман­ной кампании за трезвый быт методами запрета.

В диспетчерской, где водители толпились в очереди, получая пу­тевые листы, было тесно и накурено. В шкафах, а то и просто на полу вдоль стен - кипы покрытых толстым слоем пыли прошлогодних путе­вок. Они хранились, по-видимому, годами и никому не были нужны, но их не уничтожали - «не доходили руки». Только потом, во время про­курорской проверки руководство НИИМАШа спохватилось, что допус­тило оплошность, не уничтожив их, и стало срочно принимать меры к их ликвидации.

Звягинцев, окинув взглядом эти никому не нужные стопы, решил начать проверку именно с них. Он долго не стал задерживаться в дис­петчерской, а отправился на поиски начальника цеха. Его он нашел в окружении механиков и водителей у второй проходной. Еще издали, пытаясь определить в толпе, кто же из них начальник, Звягинцев об­ратил внимание на мужчину, стоявшего к нему спиной. Тот показался ему знакомым. Подойдя поближе, узнал в нем Красина - бывшего за­местителя начальника транспортного цеха Металлургического комби­ната. Красин часто приходил в отдел кадров в часы приема для под­бора кадров в свой цех. Требовались водители, авто слесари и элек­трики, а зарплата не ахти какая, и желающих работать было не много. Звягинцев старался помочь ему, он уважал тех начальников, которые болели за свое производство и заботились прежде всего о кадрах. Обрадовавшись этой встрече, он уверенно подошел к Красину и его окружению.

-  Федор Иванович? - удивился Красин. - Какими судьбами?

- Да, вот, Юрий Борисович, с проверкой к вам. Я ведь теперь ра­ботник прокуратуры.

- Ах вот оно что. Значит и вы покинули комбинат. Что, загонять кадры наскучило?

- Да нет, не наскучило. Мне предложили перейти в прокуратуру, вот я и согласился.

- Ну что, Федор Иванович? Друг друга знаем, никаких недоразу­мений быть не может. Чем могу - тем помогу в твоей проверке, пре­пятствий чинить не стану. От тебя скрывать бесполезно. Сам накопа­ешь, что тебе надо, а я работаю здесь всего лишь второй год и, по правде говоря, еще не разобрался, что к чему. Многое здесь не так, не тот климат по сравнению с нашим металлургическим. В общем, чувст­вую себя еще чужаком, может когда привыкну, обнаглею, - и он засме­ялся.

Как и Звягинцев, он был далеко уже не молод, однако седина его еще не брала. Подтянутость, быстрая походка и молодые, голубые глаза скрывали возраст. Он был энергичным, изворотливым, опыт­нейшим специалистом автомобильного транспорта. Галстуков не лю­бил, потому и не носил, однако в любом костюме, особенно черного цвета, и рубашке с расстегнутым воротничком выглядел все равно внушительно.

- Для проверки я вам, Федор Иванович, выделю кабинет своего зама. Он в отпуске, никто мешать не станет. Понадобится помощь, материалы какие-нибудь - пожалуйста. Дам указание работникам - бухгалтеры и диспетчеры к вашим услугам. А в общем-то, я рад, Фе­дор Иванович, - сказал Красин в заключение, - что мы с вами встрети­лись. Будет время - поговорим.

В приемной секретарша достала ключ из своего стола и открыла кабинет зама, пропуская в него Звягинцева. Шкаф, стол да несколько стульев - вот и вся мебель в этом небольшом, с одним маленьким окошком кабинете.

Вскоре это небольшое помещение превратилось в настоящий «пункт приема макулатуры». Старший диспетчер и ее молодая по­мощница вносили одну за другой увесистые пачки пожелтевших путе­вых листов. Звягинцев помогал им. Он сам раскладывал их по маркам машин: грузовые к одной стенке, легковые - к другой, автобусы - к третьей. Женщины усмехались, недоумевая, зачем это проверяющему понадобился никому не нужный хлам да еще в таком количестве. Только на переборку его не одна неделя уйдет, а на изучение - и ме­сяца не хватит.

- Никак у дяди не все в порядке с головой, - съязвила молодая. - Пусть помается дурью. Тоже, нашел себе работенку.

-  А тебе-то что за дело, - ответила старшая, - наверное знает, что делает. Пусть себе, разгребает на здоровье этот мусор, лишь бы нас не доставал. Да и что проверять-то? Один уже проверял из спецмили­ции. Ну и что толку? Ничего не вынюхал. С тем и ушел - правда, бензинчиком запасся. Милиция у нас своя, куда денется: ей ведь тоже горючка нужна. А запчасти? Ты что думаешь, - продолжала она, - го­сударство их снабжает по полному комплекту? Черта с два. Вот и сшибают. А в результате? В акте проверки - все хорошо, все прекрас­но, вот так-то.

О такой проверке со стороны спецмилиции Звягинцев узнал от прокурора, который не поверил этому акту и в напутствие сказал Звя­гинцеву:

- Сами, сами докопайтесь до истины, не доверяйте показухе. Не мне вас учить. Отработайте все вопросы проверки, они не случайны - основаны на жалобах самих работников НИИМАШа. Их за последние годы все больше и больше. Куда только не пишут: и в Верховный Со­вет, и в Правительство, ну и в прокуратуру, само собой. В общем, как следует покопайтесь, не спешите, в сроках не ограничу.

Звягинцева прежде всего заинтересовали путевые листы легко­вых машин, закрепленных за руководством. Это «Волги» директора Лапшина и его зама Карасева. Его поразил тот километраж, который значился в путевых листах обеих «Волг». И где только они, бедняги, не курсировали: Пермь, Челябинск, Уфа, Серов - целая география го­родов российских.

- Да, на широкую ногу живут мужики. Разве напасешься бензина. -                         С размахом, с комфортом проводят свои командировки руководите­ли, а железной дорогой пренебрегают, - подумал Звягинцев.

Старший диспетчер пояснил, что за каждой «Волгой» закреплено по два водителя. И работают они по особому графику - вахтенным ме­тодом, по две недели круглосуточно, а затем отдыхают, используя уй­му отгулов.

Не лучшая картина проявилась и по другому транспорту - автобу­сам. Два автобуса были специально выделены в распоряжение обще­ства рыбаков и охотников района. И что особенно удивило Звягинце­ва, эти автобусы ежедневно курсировали на охотничьи и рыболовные хозяйства, а иногда сутками находились там. Показания счетчиков расхода горючего в путевках по всему транспорту отсутствовали. От­сутствовали и отметки во многих случаях о времени возвращения транспорта в гараж. Звягинцев вызвал в кабинет кладовщицу по ГСМ и потребовал представить ведомости на каждую машину о расходова­нии топлива.

- А мы такие ведомости не ведем, - удивилась кладовщица, - бен­зина и другого топлива, слава богу, хватает. Если кончается, то Карасев позвонит, съездит в Москву и выбьет, сколько надо. Наше пред­приятие - на особом счету.

В ходе проверки Звягинцев установил, что предприятие получает еще и большое количество талонов на бензин. Талоны раздаются во­дителям на всякий случай для дозаправки машин в пути на дальних рейсах. Конечно учет талонов так же отсутствовал: большое количество их находилось в личном распоряжении Карасева. Из показаний того же старшего кладовщика Гуреевой было установлено, что талоны по­лучал сам Карасев в Главке, а оттуда привозил и сдавал ей, но не все. Часть их, причем не малая, заранее оседала в Главке по кабинетам, а кладовщице давалось указание оприходовать все количество, выде­ленное предприятию. Да и здесь, на месте, талоны раздавались без всяких расписок другим организациям и лицам как бы в долг, с возвра­том. Но возвращать никто не собирался.

- О, если бы перекрыть все каналы утечки бензина, - разоткро­венничалась кладовщица, - то его бы потребовалось вдвое меньше. Все почти организации, да что и говорить, весь город живет нашим горючим. И кому в таком случае нужен учет? Он же все вскроет, и всем станет плохо.

Потекли скучные, будничные дни проверки. Возвращался Звягин­цев домой, как обычно, рейсовым автобусом поздно вечером. Он лю­бил работать допоздна, когда уже не было начальства. В это время можно было свободно походить по всем закоулкам, пообщаться с ра­ботниками вечерней смены и узнать из откровенных разговоров такое, чего днем не услышишь. Никто не желал беседовать с проверяющим под пристальным взором начальства. Никто не желал попасть в «чер­ный список». Вечером - дело другое. Даже дышать свободнее и дела свои делать без оглядки и опаски.

Засыпал Звягинцев не сразу. Он привык перед сном обдумывать план на следующий день.

В ходе проверки все больше и больше всплывало фактов нару­шений законодательства руководством НИИМАШа не только в облас­ти использования ГСМ, но и охраны труда и природы, трудового пра­ва. Узнав, что на предприятии прокурорская проверка, работники раз­личных служб и специальностей по несколько человек ежедневно на­вещали кабинет Звягинцева, прорываясь сквозь препятствия со сто­роны руководства. Однажды в конце смены неожиданно вошли двое рослых парней и представились молодыми специалистами инженера­ми, прибывшими на предприятие по распределению Свердловского политехнического института.

- Это безобразие, - прямо с порога выкрикнул один из них. - Мы - молодые специалисты, а как нас приняли? Мы кто им? Мальчики на побегушках? Они что, вершители наших судеб? Из отдела кадров предприятия нас направили к Карасеву, этому неотесанному мужику. Прием он, видите ли, ведет в сауне и бассейне. Вынырнул из воды эдакий тюлень, смотрит на нас бычьими, залитыми водкой глазами да еще приказывает: подайтe ему полотенце, башмаки, а не то убирай­тесь вон, видеть нас больше не желает. Да ни за какие деньги мы не будем работать на НИИМАШе. Помогите нам перераспределиться. Вот уже две недели нас мурыжат: начальник отдела кадров только руками разводит, ничего поделать не может. У них тут Карасев всем ведает, а для него - законы не писаны.

Звягинцев внимательно выслушал их и пообещал незамедли­тельно разобраться. На следующее утро он позвонил начальнику от­дела кадров и потребовал объяснений. Вскоре тот сообщил по теле­фону, что с молодыми специалистами разобрались и, как выяснилось, они не подходят предприятию. Согласие на перераспределение дано.

В настоящее время они покинули город, получив материальную по­мощь на дорогу.

Звягинцев, обуреваемый любопытством по части деятельности общества рыбаков и охотников, позвонил как-то его председателю Орлову и попросил взять его с собой на предстоящее открытие сезона охоты на боровую и водоплавающую птицу.

- Федор Иванович, с удовольствием, - откликнулся на просьбу тот. Вот на днях открываем сезон охоты, непременно сообщу и заеду за Вами, так что будьте готовы.

Август был в полном разгаре, несмотря на конец третьей декады, солнце стояло еще достаточно высоко и порой нещадно пекло. Орлов сдержал свое обещание и в один из таких жарких августовских вече­ров подкатил на крытом брезентом ГАЗике к транспортному цеху. Для Звягинцева это было полной неожиданностью. Он предполагал, что будет заранее извещен о дне отъезда и успеет подготовиться, да и первый день охоты еще через три дня. Поняв растерянность Звягин­цева, Орлов рассмеялся:     

- Так-то лучше. А то чего доброго передумаете, Федор Иванович, у нас в хозяйстве для вас все найдется. Не со своим же барахлом ехать. Да и вы - не охотник, как я понимаю, а то бы давно в отпуске загорали.

Звягинцеву ничего не оставалось делать, как согласиться. Он бы­стро свернул свои дела, бумаги закрыл в сейф, попрощался с секре­таршей и направился к машине. Там его уже поджидали с нетерпени­ем. На заднее сидение он уселся один, там же находились в углу не­сколько рюкзаков, туго набитых необходимыми припасами, в ногах - три ружья в чехлах. По бетонке ГАЗик катил быстро, без толчков. За городом дорога запетляла, запылила меж кустов и придорожных ка­нав. По обе стороны - картофельные поля, а ближе к лесу - луг и па­сущийся на нем скот. Въехали в хвойный, прохладный лес. Справа, в просветах - то покажется, то скроется порожистая, быстрая, но мелко­водная река Тагил, а дорога вела все дальше вглубь леса. Но вот ма­шина выскочила на опушку и вновь замелькали поля обширные, а за пригорком, как на ладони, небольшая деревня Гаево, первая встре­тившаяся на пути. Дорога шла в объезд, потому не было нужды пы­лить по деревенским улицам. И снова лес, а потом деревня, но на сей раз большая - Балакино. Эта растянулась по обе стороны широкой балки, на дне которой журчала средь камней небольшая речушка. Звягинцев, высунувшись из окна машины, от нечего делать пробовал считать избы, но не успевал и сбивался со счета. Все они, казалось, походили одна на одну бревенчатыми стенами, завалинками под окошками да однообразными воротами с калиткой. Вдоль заборов - длинные поленницы заготовленных дров. Куры, гуси, овцы да свиньи вольготно паслись на лужайках. День клонился к вечеру и солнце на­половину скрылось за лесом, когда ГАЗик миновал по центральной улице последнюю на пути деревню Новожилово которая, как и пре­дыдущая, ничем особенным не выделялась: все они были эти ураль­ские деревни на одно лицо, разве только расположением и отлича­лись - одни в низинах у берегов рек, другие на утесах, третьи на рав­нинах, в окружении лесов.

Вечерняя прохлада снимала сонливость и усталость. Здесь в ле­су, на берегу озера чувствуешь себя по-особому. Вот она поистине свобода от мирской суеты. Ты - один на один с природой, гармония и красота которой необъяснимы и непередаваемы. Осенние сумерки поднимали легкий туман с глади озера. А тишь-то какая! А свежесть! Вдохнешь жадно сполна воздух, напоенный ароматом, запахом леса и водорослей, и разольется по всему телу живительная сила. Отступят от тебя печали и тревоги, и стоишь завороженный, очарованный этим царством природы с его тихой, но какой-то таинственной жизнью, с особым миром, населяющим его: все живое пребывает здесь в боль­шом мире и согласии. Только мы для них – не званные гости, варвары.

Три винтовочных выстрела грянули один за другим на том берегу и пугающим эхом прокатились по озеру. Откуда ни возьмись, из-под берега вспорхнули утки и, молча, на большой скорости, низко над во­дой скрылись за мысом.

Звягинцев бросился назад к охотничьему дому: Орлов с егерем, опершись о перила, спокойно вели беседу на крыльце и потягивали сигареты.

-  Выстрелы слышали? - взволнованно спросил их Звягинцев.

- А? Выстрелы? Да, конечно. Напротив с того берега палили, про­рвались таки, нетерпеливые. Так каждый год, не могут дня открытия охоты дождаться - руки чешутся. Ну, пусть балуются. Что они под­стрелят, ночью-то, - хриплым, прокуренным и пропитым голосом дело­вито отметил егерь, который в своем длинном сером брезентовом плаще походил на почтальона Печкина.

- Едем, - скомандовал Звягинцев, - разберемся на месте.

- Да стоит ли? - возразил Орлов. - Где их сейчас найдешь?

- Найдем, - твердо заявил Звягинцев. - Надеюсь, вы тоже слыша­ли и определили, что выстрелы были не ружейные, а винтовочные. Это уже серьезно.

Орлов неохотно позвал водителя, и вот они вчетвером в ГАЗике едут по лесной дороге, которая огибает озеро по самому берегу. Еха­ли, не включая дальний свет, вглядываясь в сумеречный лес по обе стороны. Но вот справа показался яркий костер посреди поляны, почти у самой воды. В сторону костра вела узенькая, почти как тропа, до­рожка. По ней машина взяла вправо и остановилась шагах в двадцати. Веселая компания из шести человек сидела вокруг костра, сверкали огоньки сигарет, сыпались прибаутки и подъехавших никто не заме­тил. Все они были кто в ватнике, кто в защитного цвета куртке с капю­шоном, все - в охотничьем наряде.

- Подождем, - сказал Звягинцев. - Нас пока из-за кустов не видно. Понаблюдаем.

Ждать пришлось не долго.

Орлов заметно нервничал, да и егерь притих, насупился. Он по­чувствовал бурю: «Вряд ли этот из прокуратуры отцепится. Новая метла всегда по-новому метет, - охватили его беспокойные мысли, - того и гляди и его зацепит. Не видать ему больше насиженного доход­ного места егеря. Зачем Орлов притащил его с собой? Наверное, ре­шил завязать с браконьерством и прикинуться эдаким       законопослушником, а его подставить».

- Ну, шабаш! - послышался голос. - Пора, ребятишки, дело де­лать. До рассвета нужно управиться, - продолжал все тот же голос.

- Что вы, товарищ полковник. Времени еще навалом, управимся, - ответил ему моложавый голос.

- Ну ты эти штучки брось, старшина. Никаких званий. Я здесь - дядя Гриша. Уяснил?

- Так точно, товарищ полковник, усек! - отрапортовал старшина. И дружный смех огласил поляну.

- Да тише вы, черти! Зверье распугаете. Понаедут горе-охотнички послезавтра, а зверя-то нет! От вашего хохота разбежался.

Но хохот взорвался с еще большей силой.

- Хватит, хватит, угомонитесь. Кто со мной разделывать лосей?

- Я, я, - слышалось наперебой.

- Только не все. Мешать будем друг другу. Со мной - двое: ты и ты, - он указал на двоих.

И они втроем направились к лесу чуть правее от незамеченного в кустах ГАЗика.

- Пора и нам, - сказал Звягинцев и первым вышел из машины.

За ним неохотно последовали егерь и Орлов. Водитель остался на своем месте.

- Эй, вы там - посветите, - гаркнул полковник.

И мощный поток света, исходящего от прожектора, установленно­го на специальной военной машине, осветил опушку леса.

Звягинцев не поверил своим глазам: на освещенном пятачке, не­подвижно лежали три лося. Два больших, по-видимому, лось и лосиха, а третий - теленок.

«Бедняги, - мелькнуло в сознании у Звягинцева, - шли на водо­пой, не подозревая, не опасаясь, здесь на тропе при выходе на полян­ку их и уложили злополучные три выстрела».

Полковник вытащил из ножен большой охотничий нож и подошел к крайней жертве.

- Да, пудов на тридцать потянет, пожалуй, - рассматривая лося, заговорил он. - Отмаялся бедняга. Ну, уж прости, такова жизнь. Ты - травку, а мы - тебя. Другого не дано.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.