Участковый 3 страница

- Надо простить, - послышалось робко то от одного, то от другого подростка.

- Хорошо сказать: «Простить», - вслух произнес свои мысли Александр, - в милиции заведено дело. Допросы и прочее, так что все не так просто, как кажется. Вот только, если офицер свое заявление обратно заберет, тогда проще будет. Ну ладно. Давайте по домам, а я с ними к офицеру прогуляюсь. Пусть сами его уговаривают.

Но ему не дали договорить и загалдели наперебой:

- Не хотим домой, можно мы с вами?

- Нет, нет, - запротестовал Александр, - уже поздно.

- А завтра? Можно мы снова придем?

- Ладно, приходите, не возражаю, - согласился он.

С двумя воришками Александр разыскал дом пострадавшего офицера.

На звонок вышел в рубашке с погонами майор - загорелый, широкоплечий мужчина с суровыми из-под лохматых бровей карими глазами.

- Разрешите Вам возвратить ваши деньги и вещи, - сразу же с порога обратился к майору Александр.

Тот, еще не осмыслив сказанное участковым, смотрел недоуменно то на подростков, то на Александра.

- А что, уже нашли? - наконец произнес он.

- Вот они вас обокрали.

И рассказал вкратце, как было дело.

- Совесть заела, возвратили ребята все, с повинной пришли. Так что решайте, что с ними делать, - схитрил участковый.

- А что с ними делать? Пусть катятся на все четыре стороны да не попадаются мне на глаза.

- Извините, товарищ майор, просьба у нас к Вам: напишите, что нашлась пропажа, претензий не имеете, заявление свое из милиции отзываете.

- Да ты, я вижу, участковый, хитер.

- Да при чем тут хитрость, - перебил Александр, - упрячут в спецшколу. Хорошему там не научат. Надеюсь, раскаялись.

- Петр, - послышался голос жены из комнаты, - прости ты их. Дети ведь. Вернули и ладно.

Тот задумался над словами жены, затем махнул рукой и ушел в комнату. Вскоре он вышел к ним с листком бумаги, на котором изложил свою просьбу не возбуждать уголовного дела по факту кражи, так как деньги и прочее обнаружил сам у себя.

Наутро Александра вызвал начальник милиции и, покачав головой, выразил свое неудовлетворение:

- Ну знаешь, дорогой, что я тебе скажу. Преступление раскрыл - благодарю. Умеешь работать, быть тебе оперативником, а вот укрывать преступников - не дело. За это по головке не гладят. Ты думаешь всех провел? Нет уж. Смотри, может ты с какой-то стороны и прав, хочешь войти в доверие к подросткам. Это тоже важно, но смотри, не ошибись. Не такой же ценой. Да и у оперативников очки отбираешь по раскрытию, они тебя не похвалят.

Александр слушал молча, не перечил. Вина его была налицо, и выкручиваться он не имел права.

Теперь его беспокоило другое. Что делать с подростками. Вот сегодня вечером они опять у него соберутся, а дальше что? Нет, так не пойдет, нужно их как-то занять, причем постоянно. В городе подростковых клубов нет. В школах имеются кружки, но это не для них. У них своя среда, свои интересы. Это «трудные» подростки, и подход к ним нужен особенный. На участке находилась единственная вновь отстроенная школа номер три, директор которой, Николай Иванович Рябов - его бывший учитель по биологии, ветеран войны и уважаемый человек в городе. Не теряя времени, он направился в школу.

Николай Иванович встретил его приветливо, но выслушав просьбу помочь, задумался.

- Я тебя, Саша, прекрасно понимаю. Нужно их организовать. Это и наша задача, они ведь ученики нашей школы, но ты знаешь, что это отпетый контингент. Учителя встретят в штыки затею предоставить им спортивный зал для игр. Кто поручится за их поведение? И кто будет контролировать их занятия? - поинтересовался он.

- Не беспокойтесь. Под мою личную ответственность. Приход и уход будет сопровождаться пока мною, а там подберу комсомольцев - помогут. Так что без надзора не будут, - стал заверять Александр.

- Ну хорошо, - согласился директор, - пока выделяю субботу, воскресенье и еще какой-либо день на неделе. Договорились?

- Договорились, Николай Иванович, большое спасибо, - обрадовался Александр и поспешил распрощаться с ним, опасаясь, как бы директор не передумал.

Вечером он объявил новость собравшимся у него в участке подросткам. Занятия в спортзале были встречены с радостью. Подростков в этот вечер собралось более двадцати. Многие пришли из любопытства, всем хотелось вести дружбу с новым участковым, тем более, что он был «не злой», как его окрестили, а понимающий их милиционер. Они тут же разделились на футбольные команды, выбрали капитанов. Девчонки не отстали от мальчишек и организовали свои команды.

И вот долгожданная суббота. После занятий все встретились в школе. Александр был уже там, переодетый в спортивный костюм. И закипели «баталии», на площадку попеременно выходили команды, проигравшие рассаживались по скамеечкам вдоль стен большого спортзала в качестве зрителей. Судьей был сам Александр.

Александр метался в ощущении недостатка времени между отделом милиции и своим участком. Многие годы прожил в Салде, но раньше не знал так близко этот, не сходящий с уст работников милиции, уж слишком «криминальный» участок, как узнал его за эти месяцы, а главное - он настолько сблизился с подростками, что ни один день не мыслил без общения с ними, И если он не появлялся хоть один вечер на участке, к нему шли домой, выясняли, в чем дело. Это уже были не те подростки с их, подчас, коварными, переступившими грань озорства, планами, когда их боялись, сторонились и проклинали. Теперь это уже коллектив, правда своеобразный, но коллектив. Со своими интересами и лидерами, в ранг которых прежде всего возведен был Александр. Они сами вызывали на соревнования то школьные, то команды ГПТУ-27, то техникума. И им не было равных.

Неожиданно Александра пригласили на радиостудию для интервью. Весь город слушал о проблемах подростков, их безнадзорности и об отсутствии должного досуга. Он просил в передаче откликнуться и помочь ему в работе с ними. На следующий день после передачи Александр, приняв как обычно от дежурного деловые бумаги, поднялся наверх в комнату участковых. Все участковые, получив инструктаж, уже разъехались по участкам. Было около шести вечера. Никто не мешал, и он не спеша изучал заявления, запросы и другие поручения. В дверь постучали. Александр был удивлен. Он никого не приглашал, вместо слов «Да-да, войдите», по привычке, встал и осторожно открыл дверь.

Перед ним стояла в нерешительности и большом смущении небольшого роста, в зеленом костюме, кудрявая, курносая, в общем-то симпатичная девушка. Ее голубые глаза с любопытством рассматривали его. Смутился и Александр.

- Вы ко мне? - спросил он.

- Да, лично к Вам. Можно? - обратилась она.

- Проходите, проходите. Присаживайтесь, пожалуйста, - чуть растерянно проговорил он.

Девушка присела на край дивана, Александр сел за стол, и они посмотрели друг на друга. Он ждал, что девушка заговорит первой о причине своего визита, а та, наоборот, ждала его вопроса.

- Ну, так и будем молчать? - с улыбкой произнес Александр, не выдержав паузы, - может, познакомимся для начала?

- Я - Лида Петрова, а Вас я знаю - вчера передачу слушала. Вот и решила помочь по работе с подростками. Не возражаете?

- Ну что Вы! Конечно нет, спасибо, - закивал он в знак одобрения

- А коль так, то прошу называть меня просто Лида, и я вас буду называть очень просто - Саша, ну конечно, не при народе. Договорились?

- Согласен, но только как-то все неожиданно. Этично ли это? - засомневался он.

Лида засмеялась:

- Нам с тобой, Саша, не один день встречаться, все равно перейдем на «ты», так что лучше сразу. Для пользы дела, - добавила она.

У него камень спал с души. Ему давно не хватало такого непринужденного обращения и общения. Забыв о времени, они говорили и говорили. Лида рассказала ему о своей трудной жизни: отец погиб на фронте, мама умерла, когда Лида была еще совсем маленькой, и она воспитывалась в семье тетки по отцовской пинии. Работает в Научно-исследовательском институте машиностроения лаборанткой. Мечтает поступить в университет на исторический факультет.

Александр слушал внимательно и все больше проникался доверием к ней. Он всматривался в черты лица. Оно было упругим, гладким, бронзовым от загара. По ее стройной фигуре можно было догадаться, что жизнь этой девушки проходит в дружбе со спортом. И действительно, Лида не пропускала городские соревнования по лыжам и велоспорту и много тренировалась.

Беседа затянулась, и Александр поймал себя на мысли, что девушка начинает ему нравиться, но рассчитывать на взаимность он не имел права как должностное лицо. Он боялся вспышек любви и осуждал своих слишком влюбчивых друзей. Он боялся растратить этот бесценный дар, данный каждому природой, на мимолетные встречи, которых может быть множество на жизненном пути.

Но зазвонил телефон, и дежурный, съязвив по поводу долгого допроса посетительницы, напомнил о работе на участке, он подумал, что Александр вызвал девушку повесткой.

Из отдела под ехидными взглядами дежурного он« с Лидой вышли уже почти друзьями. На прощание Лида сообщила, что она увлекается фотографией и обязательно увлечет этим подростков и что у нее есть знакомый, Сергей Голубев, - хороший столяр да и вообще мастер на все руки, так что и он на что-нибудь сгодится. Они распрощались и договорились встретиться завтра и обсудить план работы с подростками.

Следующий день для Александра выдался не из легких. Еще накануне он решил встретиться с председателем профкома Металлургического комбината. Как никак, а комбинат находился на территории участка, да и взрослый люд - почти все работники комбината. Объединив обстоятельства эти в одно, он пришел к выводу, что в помощи профком ему отказать просто не имеет права.

Председатель профкома слыл уважаемым человеком на комбинате: ровный характером, сдержанный на эмоции, рассудительный и обходительный с посетителями - вот качества бывшего фронтовика Геннадия Николаевича Зубарева.

Александра он выслушал внимательно, не прерывая, лишь делая пометки в своем блокноте.

- Да, участковый, задал ты мне задачу, - начал он, - но отказывать я тебе не должен. Знаю, знаю о твоих начинаниях. Нет сложнее работы, как с подростками. Родители не могут справиться, и школы бессильны. Им улица - и школа, и мать родная.

Председатель нажал кнопку звонка. В дверях появилась секретарша - молодая женщина в очках.

- Людмила Михайловна, вызовите ко мне председателя жилищно-бытовой комиссии Камаеву, - обратился к ней Зубарев.

- Слушаюсь, - послышалось в ответ. И секретарша бесшумно исчезла.

А теперь, Александр, давай, повспоминаем прошлое, - вставая из-за стола, произнес Зубарев.

- Ты, наверное, меня и не припомнишь, а ведь мы с тобой жили в одном доме на первом поселке. Семья у вас большая была, туго приходилось родителям вас поднимать и годы-то какие были - послевоенные, голодные, а, кажись, все выжили. Вон какие молодцы стали, - и он, глядя на Александра, рассмеялся. - А нам, наверное, русским, и сам черт не страшен. Так ведь, участковый?

Александр не удержался, тоже рассмеялся и поддакнул:

- Вы правы, Геннадий Николаевич. Того, чего мы хлебнули сполна, - страшнее не бывает.

Вскоре в сопровождении секретарши вошла смуглая черноволосая немолодая женщина.

- Галина Ивановна, - прервав разговор с Александром, обратился Зубарев к вошедшей. - Вручаю вам вот этого нашего уважаемого участкового Сашу. Веди к себе и рассмотрите все варианты организации досуга подростков, а главное, подберите помещение из фонда соцкультбыта.

- Но, Геннадий Николаевич, на его участок никакого помещения не предусмотрено, - возразила женщина.

- Так посмотрите в соседнем, центральном районе. Какая разница? В общем, проникнитесь его заботами. Это ведь и наши с Вами заботы, не забывайте. Ему спасибо нужно сказать, а не отнекиваться. Не смею задерживать вас, и чтобы к вечеру помещение было, - закончил повелительным тоном он.

Было около полудня. Александр с Галиной Ивановной подошли к пятиэтажному дому номер два по улице Энгельса, расположенному в центре города, напротив большого городского парка с летним кинотеатром.

- Ну вот и пришли, - и, указав на небольшие окна нижнего этажа, добавила, - целый полуподвал в вашем распоряжении. Там несколько комнат. Оборудуйте по своему усмотрению, а мы поможем, - и она вручила ему ключи от входной двери.

Александр с нескрываемой радостью поблагодарил Галину Ивановну, с волнением открыл дверь и по узким ступенькам спустился в коридор, по обе стороны которого он насчитал по три двери. В самом большом, угловом, помещении он надолго задержался. Ходил, измеряя его своими шагами, что-то прикидывал в уме и, наконец, пришел к выводу, что здесь необходимо организовать комнату отдыха с бильярдом и теннисом - места на все хватит. Остальные комнаты были поменьше, в них он решил разместить кружки по интересам и, прежде всего, оборудовать фотолабораторию.

Профком объединения действительно сдержал свое слово: в течение недели комната отдыха, фотолаборатория, столярная и слесарная мастерские были оборудованы и укомплектованы всем необходимым, в том числе и мебелью.

А в воскресенье с утра состоялось настоящее новоселье. Мальчишки и девчонки с серьезным видом все осматривали, ощупывали, оценивали и, отбросив смущение и неловкость, устроили настоящее соревнование по теннису и бильярду. Но, как ни странно, больше всех радовалась Лида. Она признала фотолабораторию достаточно оснащенной, здесь было около десяти фотоаппаратов различных марок, проекционные фонари и много всего другого, необходимого фотографу.

Целый день ребята ходили из комнаты в комнату, как на экскурсии. Не остались без внимания душевая и туалетная комнаты. Никто не хотел уходить, наоборот, подростки прибывали, и их становилось все больше.

- А ты зачем пришел? Кто тебя звал? - слышалось иногда от кого-либо из «своих».

И ему в ответ:

- Вам можно, а нам нельзя? Мы тоже хотим ходить сюда. Александр одергивал их:

- Не жадничайте. Места всем хватит.

Вечером, когда уже совсем стемнело, устроили собрание. Выступали вначале взрослые - Александр, затем Лида и Сергей. Каждому из присутствующих по желанию предоставлялось слово. А самое главное, по предложению Александра было принято на базе сложившегося коллектива ребят в этом помещении создать клуб и назвать его «Дружба».

Так в городе был создан первый подростковый клуб, положивший начало открытию аналогичных клубов в других районах, но этот был первый в те 60-е годы.

Ребята сами установили дежурство, занимались уборкой, а главное - каждый нашел для себя полезное дело.

С удивлением Александр понял, что он начинает ревновать ребят то к Лиде, то к Сергею. Если к нему они относились с почтением, держась на некоторой дистанции, то с Лидой и Сергеем вели себя запанибрата, любили их и подражали им, особенно девчонки - Лиде.

Вскоре клуб уже не мог вместить всех желающих, пришлось организовать работу в две смены, с привлечением к работе с подростками и других комсомольцев-энтузиастов. То Сергей, то Лида, то еще кто-либо из взрослых каждое воскресенье организовывали лыжные походы: костюмы и лыжи предоставляла лыжная база объединения. За какие-то месяцы ребят было не узнать. Они возмужали, почувствовали себя хозяевами положения, гордились своей принадлежностью к клубу «Дружба».

Шло время. И каждое утро начиналось для Александра с одного и того же. В отделе знакомился с криминогенной обстановкой за сутки, что касалось его - принимал к производству, затем оперативные совещания, инструктажи, работа на своем участке допоздна. И среди всего этого приходилось лишь урывками посещать свое родное детище - кпуб «Дружба».

Отношения с Лидой крепли, они уже и дня прожить не могли без встреч. «Что это, любовь? - спрашивал он сам у себя, - пожалуй нет, это не то, просто привязанность», - казалось ему. Но если раньше он жил один, и ему было хорошо, то сейчас он чувствовал себя одиноким и жалким. Ему стало не хватать Лиды. Без нее он не мог обходиться и дня. Лида знала его загруженность и часто приносила скромный ужин в участок. Сама усаживалась напротив и выставляла на стол бутерброды, пирожки, испеченные ею, термос с чаем и приговаривала в шутку:

- Не бойся, не привораживаю. Я сама только что с работы, голодная. Вместе и поужинаем.

И как приятны были эти совместно проведенные минуты, по-домашнему чувствовали они себя, как в семье. Далее этих теплых отношений ничего пока не предпринимали, хотя знали, что нравятся друг другу. В редкие свободные вечера Александра они вместе ходили в кино или в клуб «Металлург» на берегу пруда, а рядом дом деревянный с садом, где жила Лида. В эти вечера он провожал ее до дому, чаще всего молча, им и так было хорошо, а начинать серьезный разговор о взаимоотношениях каждый по-своему боялся, боялся потерять то, что сейчас между ними сложилось. Ведь кто знает, чем обернется поспешность признания. Оставалось одно - положиться на судьбу.

Зима была в полном разгаре. Суровые крещенские морозы перехватывали дыхание, обжигали лицо, казалось, леденили все тело и душу.

При таком морозе не до прогулок, каждый стремился побыстрее укрыться. Некоторые не выдерживали, забегали по пути в первый попавшийся магазин либо на почту, в аптеку, да мало ли куда, лишь бы хоть ненадолго согреть ноги и руки, а потом снова, проклиная стужу, продолжали свой вынужденный путь. Январь, он и есть январь. В феврале полегче. Правда, метель со своим коварным нравом заметала пути и дороги, останавливая надолго движение транспорта. Зато март был желанным. И еще нет-нет да и ударит по ночам мороз, но с первыми лучами солнца его как не бывало. Чернеет снег, оседая, появляются первые проталины. Отогревается душа в ожидании весеннего тепла.

В один из мартовских вечеров Александр, привыкнув к своему кабинету на участке, как всегда делал отчет по запланированным мероприятиям, расписывал задание на предстоящие дни. Топилась печь, потрескивали поленья. Тепло и уютно, никто не беспокоил. Он любил тишину, побыть наедине с собой, помыслить, порассуждать вслух и, наконец, помечтать, построить планы на будущее, касающиеся своей личной жизни. Уже было около девяти вечера, когда вдруг зазвонил телефон.

- Я, - Александр нехотя поднял трубку.

- Чем занимаешься? - послышался голос начальника милиции. Александр растерялся. Начальник никогда ему не звонил, а тут вдруг... И в такое время. Неужели ЧП, но почему не дежурные?

- Ну, чего молчишь, - продолжал начальник, - небось, растерялся. Почему, мол, звонит сам начальник да еще вечером?

- Признаться, да, товарищ полковник, - наконец ответил Александр, теряясь в догадках.

- А ты не теряйся, участковый. Я тебе из Свердловска звоню. Видно, закончилась твоя служба в Салде. Я мало еще что знаю. Хитрят, не говорят в Управлении мне в открытую. Одним словом, завтра с утра оформляй командировку и к трем дня чтобы был у начальника отдела кадров Управления, полковника Покатова. Чую, сватать тебя будет, а вот куда - не знаю.

Положив трубку, Александр под впечатлением сообщения своего начальника разволновался, соскочил с места и заходил машинально, как всегда делал в такие минуты, по кабинету взад и вперед. Это ему облегчало размышления и принятие решения.

«Неужели начальник прав? Неужели прощай, Салда? А как же ребята? И, наконец, Лида?» От волнения и тепла печки он встал, расстегнув ворот кителя, сбросил с себя портупею. Ходил и ходил, пока, наконец, не устал. Он опустился на стул и зажал руками голову. С закрытыми глазами прошептал: «Боже мой, боже мой, что же делать, как быть? Что я Лиде скажу?»

Ночь прошла в тревогах и догадках. Заснул Александр лишь под утро. Весть о его вызове в кадры облетела весь личный состав отдела. Каждый встречный заговаривал с ним. Он отшучивался, разводил руками, мол, и сам ничего не знает, пытался отделаться от назойливых. Бухгалтер, седой старичок Данилыч, выписал командировку и пожелал доброго пути.

Автобус «Икарус» монотонно гудел и слегка покачивался. Откинув спинку кресла, расстегнув шинель, Александр закрыл глаза и незаметно уснул. Спали другие пассажиры. Через четыре с половиной часа были на месте. Свердловск встретил хмуро, неприветливо. Сплошные тучи застлали небо, шел редкий и мелкий снежок.

В бюро пропусков Управления на Ленина, 17 ему без промедления выписали пропуск. Раздевшись, Александр одернул перед зеркалом китель, поправил серебристые погоны на плечах, взглянул на сапоги, до блеска начищенные, и, оставшись довольным своим видом, направился по ковровой дорожке к мраморной лестнице. На третьем этаже остановился у высокой, обшитой черной кожей, двери с табличкой «Начальник отдела кадров Управления». Затем, ухватившись за массивную металлическую ручку, потянул ее

на себя.

В приемной секретарь предложила ему подождать, так как у начальника посетитель. Ждать пришлось не долго. Дверь кабинета открылась, и на пороге появился молодой подтянутый капитан в полевой форме с черной папкой в руках. Увидев Александра, он остановился, испытующе посмотрел на него, затем спросил:

- Вы, кажется, из Салды? Авласко?

- Так точно, - ответил, поднимаясь со стула, тот.

- Ну тогда проходите, полковник ждет вас, - и он открыл перед Александром дверь, пропуская его вперед.

- Товарищ полковник, лейтенант Авласко по вашему вызову прибыл, - с первых шагов отрапортовал он.

- Ах, Авласко. Ну проходи, проходи. Ждем. Дай на тебя посмотреть.

Полковник медленно поднялся из-за стола и пошел навстречу Александру. Он крепко пожал ему руку и усадил напротив.

Полковник Покатов - лет пятидесяти пяти, плотного телосложения, с рыжими реденькими волосами, едва прикрывавшими лысину на голове, широкое лицо в рыжих веснушках, как у мальчишки, но глаза сверкали по-особому - добродушно и приветливо. Строгая форма полковника МВД нисколько не шла к лицу этого, по всей видимости, добряка. Бархатистый протяжный голос говорил о его спокойном нраве.

- Наслышались, Александр, о твоих делах. Мы все про всех знаем и вот, что тебе скажу. Тебе не участковым работать нужно, а там, где такие, как ты, ох, как нужны. Догадываешься где? - спросил с усмешкой он.

- Нет, товарищ полковник, пока нет, хотя понимаю, что вы из другого ведомства, - ответил откровенно тот.

- Да что тут гадать, - продолжал полковник, - вы раскрываете преступления, изобличаете преступников, суд выносит им приговор, а мы их исправляем трудом и режимом в наших учреждениях, в местах лишения свободы. Теперь понятно? - уже серьезно продолжал он. Колонии для несовершеннолетних переполнены. Вот если бы повсюду, как вы, Авласко, уделяли им внимание, тогда глядишь и нам бы хлопот поменьше. Но подростки есть подростки. Им у нас «няньки» нужны, на нашем языке - специалисты, педагоги, воспитатели. Так что, лейтенант, надеюсь хоть тебя уговаривать не придется. Ты все понимаешь и без моих дальнейших уговоров, а учебу тебе обеспечим, учиться будешь обязательно в высшей школе МВД, но - заочно. И направляем тебя в колонию для несовершеннолетних в город Верхотурье. Времени у тебя еще до конца рабочего дня складов есть. Сейчас выпишут вещевой аттестат, сменишь форму на нашу, звание пока оставляем лейтенанта, надеюсь, скоро повысим. Да не забудь получить командировочные, подъемные и все необходимое. На прощание с Салдой -двое суток, сдать дела, и - в путь. А ты, - он обратился к капитану, - сопроводи его по складам и по другим нашим отделам. Чтобы выдали удостоверение, проследи за исполнением, а потом доложишь мне. Да, ознакомь его, - и он кивнул в сторону Александра, - с приказом о переводе.

- Слушаюсь, - ответил капитан.

- Ну, с богом, Авласко. Я наведываюсь в колонию. Там встретимся, - и он на прощание крепко пожал Александру руку.

В отделе милиции Александр появился на следующее утро после поездки в Свердловск в форме офицера внутренних войск. Дежурный не сразу узнал в офицере МВД с погонами лейтенанта участкового Авласко.

- Вам кого? - не отрываясь от телефонной трубки, спросил он вошедшего.

Александр, довольный тем, что его не узнали, улыбнулся и решил подыграть:

- Мне, товарищ майор, к начальнику.

- А, понятно. Проходите лейтенант. Полковник у себя.

Когда Александр поднимался по лестнице на второй этаж, дежурный, вдруг догадавшись, окликнул его:

- Авласко! Ты ли это? Вот это да... Значит, правду говорят: покидаешь нас.

- Правду, правду, - ответил тот, усмехаясь.

Начальник встретил его хмуро. Он прохаживался по кабинету, дымя сигаретой.

- Так, так, - бормотал он, - мы кадры подбираем, растим их, а они, на тебе - тут как тут. Бац, глядишь - и украли, из-под носа увели. Да, Авласко, не пришлось нам с тобой дела завершить. А я-то хотел тебя в ОБХСС перевести. Там дел невпроворот - борьба с хищениями государственной собственности сейчас на первом плане. Здесь грамотные да въедливые нужны. Ну да ладно. Чего душой кривить. Там, брат, тоже не сладкая жизнь. Мы же им преступников на исправление посылаем и, выходит, одно дело делаем. А ты, Авласко, не унывай, надеемся, не посрамишь родную милицию. Наверное, услышим еще о тебе. Нас хоть не забывай, наведывайся. Салда для тебя - не пустой звук. Удачи тебе, Александр, - и он пожал ему руку, по-отечески похлопывая по плечу.

Двое суток Александр носился как угорелый, по городу: сдача дел, прощание с родными и близкими, - и, все как в тумане, и все наскоро, в спешке.

Поезд на Нижний Тагил, где предстояла пересадка на верхотурский, отправлялся от Верхнесалдинского вокзала в 15 часов. Провожали его все те же мальчишки и девчонки, с которыми он почти сроднился. Была конечно здесь и Лида в своей короткой беличьей шубке и вязаной шапочке. Никто не веселился, лица у многих были печальные. Лида пыталась вести себя непринужденно, развеселить ребят, но голос ее срывался, и она умолкала. Разговор не клеился. Последние минуты ожидания она ни на шаг не отходила от Александра.

Состав подкрался бесшумно, незаметно, и была объявлена посадка.

- Ну, мне пора, - обратился Александр к ребятам и стал поочередно прощаться с ними.

Очередь дошла до Лиды. Она вдруг порывисто обхватила руками его голову, и мокрыми от слез глазами прижалась к его щеке:

- Саша, Сашенька, любимый, - шептала она. - Не забывай меня. Не променяй меня там ни на кого. Обещай.

- Ну что ты, Лида, - дрогнувшим голосом произнес он, - о чем ты говоришь. Как можно, ведь я тебя люблю. - И он осторожно, сознавая, что за ними наблюдают, - поцеловал ее и легонько отстранил от себя - Не беспокойся, Лида, как только устроюсь, обязательно тебя вызову. Нам с тобой и там работы хватит, - сказал ей на прощание и, подхватив чемоданы, ловко запрыгнул на подножку. Поезд уже трогался.

Ему долго еще махали удаляющиеся фигурки на перроне.

Год работы в Верхотурской колонии прошел незаметно, и вот сейчас он в отпуске. Здесь в лесу, который так любил, как и свой родной город. Воспоминания, нахлынувшие в эти тихие секунды, постепенно исчезали.

«Ну хватит. Пора домой, там ждет жена, собираясь в дорогу на новое место жительства и работы. Колония отныне и для Лиды станет неотъемлемой частью жизни, как и для него», - и он с силой оттолкнулся палками, лыжи понесли его по заснеженному холму вниз, к узенькому мосту через незастывающую речушку Барневка.

Люди и нелюди

Районный федеральный суд ютился в угловой части большого дома с видом на набережную Лейтенанта Шмидта. Внутри все напоминало о былом величии: и лепка узорная на потолках, и лестницы с высокими перилами, и мощные двери залов судебных заседаний.

Но все это обветшало, потрескалось, почернели стены и потолки, не видевшие годами побелки и покраски, утопали в темноте узенькие проходы на этажах от нехватки электрических лампочек, на нижнем этаже - тесные складские каморки да туалеты в антисанитарном состоянии.

Входящего в здание вся эта неприглядная картина вперемешку с чувством недоверия и отчуждения к хозяевам кабинетов и залов настолько удручала, что ноги как-то нехотя передвигались по скрипучим щелистым ступеням. И вот уже в который раз с большим нежеланием Василий со своей женой Оксаной поднимается по этим скрипучим ступеням на третий этаж к судье, принявшему к рассмотрению его иск к Судостроительному заводу. Спустя минут десять из-за двери выпорхнула стройная с высокой прической девушка лет девятнадцати - длинноногая, туфли на «шпильках».

- Казанцевы, - обратилась она к сидящим, - пройдите в зал судебного заседания, - и направилась первой.

За ней последовал Василий с женой и сынишкой.

Зал выглядел угрюмым. Пять рядов скамеек начинались от входа, у противоположной стенки, как на сцене, длинный дубовый стол с черным кожаным верхом. Три высоких судейских кресла спинками упирались в стену, на которой ярко выделялся над всем этим Герб России. Слева у боковой стены - небольшой столик с двумя стульями по обе стороны, а справа - два окна с широкими подоконниками и цветы в горшках. На окна были навешаны решетки из толстых металлических прутьев.

Ежась, как от холода, Казанцевы не прошли вглубь зала, а уселись с краю на последнем ряду у входа.

Немного погодя открылась дверь, и уже знакомый мужчина услужливо пропустил вперед строгую на вид даму лет пятидесяти. Это была среднего роста широкоплечая женщина с морщинистым лицом - старший помощник районного прокурора Шестакова. Внешность ее не имела ничего общего с прокурорской. На ней было вязаное коричневое платье, обвисшее по бокам, стоптанные черные туфли. Она либо пренебрегала носить положенную форму работника прокуратуры, либо желала быть незамеченной.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒