Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Люди и нелюди 2 страница



Сергею Ивановичу перевалило за сорок, он уже полысел, лицо в морщинах, заострилось, резко выдавались скулы. Весь он был сух и подтянут. Федор Иванович, в отличие от брата, на пять лет старше, чуть меньше ростом, однако щеки полнее, карие глаза порой грустно и задумчиво смотрели из-под густых бровей, седина, начиная от висков, все больше и больше покрывала голову. Братья дружили с детства, уважали друг друга и мечтали жить вместе, хотя бы в одном городе, чтобы чаще видеться, но не так просто оказалось получить прописку в Санкт-Петербурге и найти подходящую работу. От этих проблем в первые дни пребывания у брата Федора Ивановича охватывало со­стояние безысходности, боязни за будущее. Он часто был подавлен от сознания того, что брату его присутствие в тягость, в особенности его жене, которая могла устроить «сцену» или закатить истерику. «Бо­же мой, - думал Федор Иванович, - что еще им нужно? Квартира вся в коврах и мягкой мебели, стенка финская, спальный гарнитур, кухня, как игрушка, залюбуешься, в придачу машина с гаражом, дача. Живи да радуйся. Так нет, портят друг другу кровь, порой, из-за пустяков.» Но как бы ни было трудно, Федор Иванович постепенно приспосабли­вался к новым условиям жизни. Просыпался рано утром, быстро умы­вался, натягивал спортивный костюм и, стараясь не разбудить других, бесшумно выскальзывал из квартиры и бежал свои десять километров по Выборгскому шоссе. Немного усталый, обливаясь потом, возвра­щался и принимал душ. И если не было дождя, не задерживаясь, ухо­дил на весь день, то в поисках жилья, то отдыхать на берег озера за Шуваловское кладбище.

Как-то брат предложил Федору Ивановичу обратиться в фирму «Контакт», оказывающую содействие в трудоустройстве демобилизо­ванных и вышедших в отставку военнослужащих. В фирме знакомый брата предложил обратиться Федору Ивановичу на Судостроительный завод. Не теряя времени, узнав адрес, он на трамвае № 37 от метро «Василеостровская» доехал прямо до здания отдела кадров.

В кабинете, куда вошел, постучав, Федор Иванович, за массив­ным столом сидел с важным видом начальник отдела Журавский. Оп­лывшее, в складках лицо, бесцветные глаза, с неким пренебрежением исподлобья смотрящие на вошедшего, придавали этому человеку вид типичного бюрократа.

-  Ну, чего хочешь? - спросил он небрежно.

- Работу, - ответил Федор Иванович, протягивая документы. На­чальник небрежно взял их и медленно стал изучать.

- Ну нет, - воскликнул он, - так дело не пойдет! Мы принимаем только с пропиской.

- Но у вас, мне сказали, есть возможность поселиться в общежи­тии, - пытался возразить Федор Иванович.

- Вы не молоды, - отпарировал начальник, - милиция вас не про­пустит. Прописывайтесь, но только в Ленинградской области, тогда и разговор о работе будет. А пока, извините, - и он развел руками, - ни­чем помочь не могу.

Возвращаться после неудачного посещения отдела кадров Судо­строительного завода на квартиру к брату не хотелось. Федор Ивано­вич долго бродил по Невскому, обошел Зимний, затем посидел в кафе и только под вечер уставший и подавленный возвратился на квартиру.

- Опять прокол? - насмешливо спросил брат, открывая дверь.

В ответ Федор Иванович лишь махнул рукой и прошел в гости­ную. Там за журнальным столиком уже сидел сосед. Пред ним - боль­шая бутылка «Петровской» и закуска.

- А, Федор Иванович, - протянул он, - проходи, присаживайся. Мы тут с Сергеем твои проблемы обсуждаем. Не горюй, все устроится, только не пасуй!

Сергей Иванович подсел к ним и наполнил три рюмки.

- За встречу, - поднимая рюмку, произнес сосед и первым выпил водку. - Так вот что скажу вам, мужики, плохо ищете: здесь прописка обойдется втридорога. А вы поезжайте по поселкам да деревням, тол­ку больше будет. Ну, например, в Сестрорецк.

До позднего вечера говорили о многом, перебирая различные ва­рианты обустройства Федора Ивановича в Питере.

Но на следующее утро Сергей Иванович решил изменить опре­деленный накануне маршрут. С утра ушел в гараж подготовить и за­править «Жигули». Выехали из города в полдень.

«Жигуленок», гудя двигателем, мчался по бетонке мимо домо­строительного комбината, коллективных гаражей. За бетонкой взору открылись совхозные поля, разделяемые грунтовой дорогой. Капуста набирала силу. Водяная пыль сверкала множеством искр в лучах лет­него солнца - то была в действии поливочная система. Обогнули сов­хоз, и просторная дорога, по обе стороны которой мелькали тополя и раскидистый ивняк, дальше и дальше уходила на север области. Ста­ло прохладно, чувствовалось приближение грозы. Горизонт потемнел.

- Иду на грозу,- пошутил Сергей Иванович и прибавил газу.

Но вот полыхнула молния, где-то бабахнуло. Тучи слились в один грозовой массив и упорно двигались в сторону Питера. Показалось большое селение, на указателе надпись: «Кузьмолово». Братья реши­ли заехать и переждать грозу здесь, в этом большом современном поселке.

Кузьмолово утопало в зелени, особенно частные и дачные участ­ки. Сады, огороды, озеро да речушка делали эту часть привлекатель­ной и спокойной. Вторая половина поселка напоминала город с много­этажными домами, магазинами, кафе, больницей, школой, админист­ративными учреждениями. В Кузьмолово въехали в самый разгар гро­зы. В небе грохотало и дождь лил, как из ведра. «Дворники» на лобо­вом стекле работали энергично. Сергей Иванович осторожно вывел машину на полянку у небольшого домика, раскидистые липы прикры­вали от дождя.

- Ничего, скоро гроза кончится, - сказал он вслух, выключил газ и поставил машину на ручной тормоз.

Постепенно грозовой фронт все дальше и дальше передвигался в сторону города. Гонимые ветром тучи проносились прочь. Дождь сти­хал.

На крыльцо вышла сухая, лет пятидесяти, в поношенном цветном халате женщина с распущенными пепельного цвета волосами. Она внимательно посмотрела на машину, затем медленно обвела взгля­дом поляну, топчась на месте.

- Иди, поговори с ней, - сказал Сергей Иванович, - может она пропишет, уговори, скажи, что только прописка нужна.

Федор Иванович поприветствовал женщину и сходу проговорил:

- Может пропишете, я хорошо заплачу.

Подняв опухшие глаза на подошедшего, она сделала испуганное лицо и замахала руками:

- Хватит, хватит, устала я от постояльцев. Был тут один, вроде вас, вежливый такой да обходительный, весь из себя представитель­ный. Долго увещевал и обхаживал меня. Ведь зареклась дура, так нет же, вновь уши развесила... Прописала на свою голову, и что же? Он с такими же проходимцами, как сам, весь двор завалили всякой всячи­ной, в склад превратили. Днем пьянствовали да отдыхали... Накрыла их милиция - они заводы по ночам грабили да склады. Мой постоялец у них за главного, а у милиции в розыске. Мне тоже крепко попало, мол, не сообщила, не донесла сразу про их «художества». Нет уж, те­перь-то научена.

Федор Иванович терпеливо слушал, наконец не выдержал, ска­зал «извините», повернулся и направился к машине.

- Облом - усмехнулся ему Сергей Иванович, - не унывай, едем дальше.

Машина осторожно пробиралась вдоль канавы мимо кустов и деревьев. Остановились у ограды двухэтажного небольшого особняка. Он стоял в глубине сада. Калитка железной изгороди такая же мас­сивная. Федор Иванович подошел к ней и стал выжидать, не появится ли кто. Наконец, из-за угла дома показалась в легком халатике высо­кая, стройная, молодая женщина, прижимая пустой таз к бедру. «На­верное, белье развешивала», - промелькнуло в сознании у Федора Ивановича. Она поднялась на крыльцо, поставила таз, затем, вероят­но почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулась.

- Извините, - крикнул он, - можно вас спросить?

Женщина все также неторопливо, поправив пышную прическу, осторожно спустилась с мокрых ступенек, придерживаясь за перила, и направилась в их сторону.

- Скажите, пожалуйста, у кого здесь можно прописаться?

- Мы этим не занимаемся, - ответила та, - каждый день обраща­ются к нам, хоть объявление вывешивай, чтоб не беспокоили. Пожа­луй, вот что: обратитесь-ка к Мозговому, вон там, где большая труба котельной, его двухэтажный дом, показала она рукой. - Спросите, лю­бой его знает. Правда, не знаю, как сейчас, а раньше он прописывал.

Поблагодарив женщину, братья поехали в указанном направле­нии, немного повеселев.

Дом Мозгового оказался большим двухэтажным. Нижний этаж - кирпичный - служил как бы опорой для верхнего деревянного.

Хозяин вышел на звонок. Это широкоплечий, с хитрыми бегаю­щими глазами мужчина. Его холеное лицо и почтительные манеры отталкивали.

- Чем могу быть полезен, господа? - спросил он, остановившись на пороге.

- Да мы к вам по рекомендации, Иван Поликарпович, - помогите нашему горю. На ваших условиях.

- Понятно, понятно, - торопливо прервал он Федора Ивановича, -проходите, поговорим.

Пропуская вперед просителя, хозяин пояснял на ходу:

- Вот в этой комнате на лето у меня поселилась молодая парочка, а вот эта, рядом, как бы ваша комната, 14 квадратов. Это на тот слу­чай, если поинтересуются при прописке.

Поднявшись на верхний этаж по внутренней неширокой лестнице с перилами, Мозговой предложил Федору Ивановичу присесть за не­большой, покрытый бесцветной клеенкой стол, затем принес бланк заявления о прописке и положил перед ним. Сам стоял рядом и под­сказывал, как заполнять.

Взяв заявление, внимательно прочитал и поставил свою подпись, удостоверяющую согласие на прописку.

- А теперь едем прописываться, - довольным голосом скомандо­вал он, унося с собой заявление.

Федор Иванович спустился вниз, вышел за ограду и уселся на переднее сиденье рядом с братом.

-  Ну как? - спросил Сергей Иванович.

- Нормально. Сейчас поедем прописываться в поселковый совет, затем в паспортный стол.

В поселковом Совете инспектор по жилищным вопросам открыла массивную книгу и нашла адрес дома Мозгового.

- Да у вас много уже прописано, - оторвавшись от записей в книге, заявила она.

- Так они давно уже не живут, - парировал невозмутимо Мозговой. - Я и заявление писал об их выписке. Где-то оно здесь у Вас, поищите. А это мой дальний родственник с Урала, где же ему еще остановиться, как не у меня.

Женщина внимательно посмотрела на слегка взволнованного «родственника», усмехнулась, однако взяла заявление и сделала надпись для паспортного стола: «Прописать можно».

Начальник паспортного стола, в кителе с погонами капитана ми­лиции задала несколько вопросов, касающихся цели приезда, семей­ного положения и профессии, при этом сообщила, что прописывает временно в поселке Кузьмолово сроком на один год.

- А там видно будет, - сказала она на прощание.

Возвращались братья Звягинцевы в город в приподнятом на­строении. Сияло солнце, и все вокруг блестело и зеленело, омытое обильным дождем. А с души, словно камень свалился, было спокойно и радостно. «Неужели жизнь моя потечёт с сегодняшнего дня по за­думанному?» - размышлял Федор Иванович. Вот что может сделать одна лишь прописка - решить сразу все проблемы.

- Что примолк, Федя, не ожидал? - обратился брат. - Неплохой старт да и содрал Мозговой не так уж много: подумаешь, двести бак­сов, другие дерут дай бог. Удачу следует отметить. Давай-ка махнем на наше озеро, снимем напряжение, заодно и искупаемся, перекусим на природе, а то я с тобой тоже изрядно устал. Как ты, не против?

Федор Иванович лишь утвердительно кивнул головой.

Озеро красивое, светло-голубая вода искрилась в солнечных лу­чах, покрываясь огненными бликами. С одной стороны берег высокий, обрывистый, им заканчивалась территория Шуваловского кладбища с собором и двумя небольшими церквушками. Одна из них - церковь Александра Невского. В ней два года назад Федор Иванович принял обряд крещения. С тех пор регулярно, по воскресеньям либо по суб­ботам, он посещал собор во время богослужения и часто в свободное время приходил на этот берег, выбирал поуютнее местечко, и с упое­нием любовался противоположным лесистым берегом, гладью озера, чайками, то взмывающими ввысь, то стремглав бросающимися в воду, да утиным выводком, спешащим к родному берегу.

Здесь было тихо: шум города не достигал этих мест. Здесь душа, истосковавшаяся о природе, отдыхала и наслаждалась, чувствуя себя частицей всего окружающего, здесь все равны: нет ни богатых, ни бедных - природа для всех щедра в одинаковой мере.

Машина обогнула кладбище с другой стороны по дачной улице и остановилась на пологой стороне берега в тени деревьев.

- Ну вот и приехали, - воскликнул Сергей Иванович. Он не спеша поставил машину на ручной тормоз, открыл настежь дверцу. - Какая красотища, Федя! Посмотри.

Вышел первым из машины, потянулся, закрыв глаза.

- Ну, и с чего начнем: вначале искупнемся, затем перекусим?

- Мне все равно, - ответил Федор Иванович.

- Тогда в воду, пока не остыла.

Озеро у берега не глубокое, и можно было далеко зайти. Купа­лись не долго. Солнце подсказывало приближение вечера, и поэтому следовало спешить.

Поочередно вытершись одним большим махровым полотенцем - все необходимое Сергей Иванович возил с собой в багажнике, оде­лись. Еду разложили в машине на бумажных салфетках: огурцы, по­мидоры, колбасу да хлеб.

- Глотни-ка коньячку, Федя, не бойся, настоящий, это тебе не сур­рогат какой-то, - и Сергей Иванович подал плоскую из нержавейки не­большую фляжку.

Сделав несколько глотков обжигающего напитка, Федор Ивано­вич возвратил ее брату, который также, в свою очередь, сделал не­сколько глотков и заключил:

- Мне тоже не грех немного. Гараж рядом, ГАИ сюда не загляды­вает.

Затем включил приемник и успокаивающая музыка заполнила са­лон машины, придавая еще большее блаженство этим счастливым, не так часто выпадающим на долю Федора Ивановича мгновениям жиз­ни.             

На следующий день Федор Иванович вновь появился в отделе кадров Судостроительного завода. Секретарь сообщила, что Журавский в отпуске, прием ведет заместитель Новицкий. Заместитель был гораздо моложе и проще в обращениях, чем его напыщенный шеф. Молодое, пухловатое лицо, серые глаза, черный, как смоль чуб, сви­савший на бок, светлая рубашка с расстегнутым воротом – придавали вид своего парня «в доску».

Федор Иванович наблюдал в приоткрытую дверь, как к нему сво­бодно входили, протягивали руку со словами «Здорово живешь». Тот отвечал приветливо, пожимая вошедшему руку, вступая с ним в не­принужденный разговор.

Внимательно изучив трудовую книжку Федора, просмотрев пас­порт и диплом юриста, он сказал:

- Я сейчас ненадолго к замдиректора по кадрам, подождите, - и ушел со всеми документами.

Отсутствовал долго. Федор Иванович уже начал волноваться, он знал, примерно, о чем идет речь, ибо сам был в «шкуре» кадровика более десяти лет в одном из объединений на Урале.

«К чему можно придраться? Послужной список в порядке: уча­щийся ремесленного училища, прокатчик, служба в армии, курсант Елабужской школы милиции, участковый уполномоченный, начальник отряда в колонии, начальник бюро личного состава отдела кадров, помощник прокурора воинской части. В графе поощрений ни один де­сяток благодарностей... Однако все может быть, - думал Федор Ива­нович. Могут заткнуть им большую кадровую дырку. Что ни говори, он всего лишь проситель, да еще с претензией на постоянную прописку и жилплощадь».

Наконец Новицкий появился и с порога заговорил:

- Мы хотели определить вас в гражданскую оборону, но пока во­прос окончательно не решен по штатной единице. Вакансий в юриди­ческом отделе нет, а вот в службе безопасности вы бы нам подошли. Хищения нас замучили, не успеваем кражи фиксировать, а раскрывать - просто нет сил. Так что помогайте, вам опыта не занимать.

Он предугадал, что Федору Ивановичу ничего не остается, как со­гласиться, и потому, не дожидаясь ответа на свое предложение, спо­койно начал выписывать разрешение на разовый пропуск. Вручив его, он добавил:

- На проходной ждут вас, проводят к месту работы и обо всем до­говоритесь на месте, - встал из-за стола, улыбаясь, пожал Федору Ивановичу руку. - Счастливо, ни пуха, ни пера, - сказал он на проща­нье.

На центральной проходной встречал среднего роста мужчина пенсионного возраста в темно-синей форме охранника. Серые хитро­ватые глаза его постоянно бегали.

- Начальник караула Скворцов Николай Николаевич, - представился он. - Идемте, начальство ждет, - добавил он, пропуская Федора Ивановича вперед через турникет кабины.

По обе стороны заводской улицы возвышались старой архитекту­ры, времен еще Петра Первого, корпуса цехов из красного кирпича.

С правой стороны тянулся длинный стенд, посвященный кораб­лям, сошедшим со стапелей завода и бороздившим моря и океаны, это ледоколы «Ямал» и «Таймыр».

Вдруг Федор Иванович увидел там, впереди, гигантский корпус корабля с надстройками, башнями и пушками. От волнения он замед­лил шаг. Корабль во всю длину как бы перегораживал заводскую ули­цу, являясь ее тупиком.

- А-а..., - протянул начальник караула, - это наша гордость - крей­сер «Петр Великий». Еще насмотритесь и побываете не раз на нем, год как спустили на Неву, сейчас достраиваем. Да только кому он ну­жен в наше время? Никто не покупает, у России казна пуста, денег на достройку не выделяют, вот и выкручиваемся за счет малых судов. Вон, «Урал» вот-вот на воду спустят, тоже достройка его потребует немалых денег. Тяжелые времена настали, завод приватизировали. Теперь мы акционерное общество. Думали руки нам развязали, зажи­вем по-новому, хозяевами, а вышло по-другому. Хозяйствовать-то еще самостоятельно не умеем, растерялись...

Николай Николаевич Скворцов всю свою трудовую жизнь провел на заводе. Кем он только не работал, здесь и состарился, дожил до пенсии, однако продолжал работать. Его с заводом не разлучить. И как бы он ни ругал теперешнее руководство в нерешительности, раз­базаривании накопленного годами заводского добра - завод ему был дорог, и без него ему жизнь - не жизнь.

Начальник вновь созданной службы безопасности был в отпуске, и Федора Ивановича принял заместитель начальника охраны Шунта-ков, восседавший за столом своего шефа с важным видом.

- Присаживайтесь, - чуть резко сказал он, указывая на стул рядом с его столом. Затем снял очки, положил перед собой, провел рукой по уже белеющим волосам, зачесанным на бок, немного помолчал, соби­раясь с мыслями. И отрешенно, не глядя на собеседника, заговорил:

- Кражи, кражи и кражи... Все по-крупному. В спросе цветной ме­талл. То по Неве, то через ворота обманным путем на транспорте, то вообще черт знает каким способом исчезает. Тащат по мелочи, на каждом углу приемные пункты металла, чего не тащить. А тут еще зар­плату задерживают, жить на что-то нужно. Кто не помышлял, и тот за­нялся добыванием средств путем краж. Тащат все, начиная от сырья и материалов и кончая продукцией ширпотреба. Если не принять меры, от завода останутся одни здания. Служба безопасности - наша надеж­да.

Первый рабочий день прошел в организационных хлопотах: был поставлен большой двухтумбовый письменный стол в комнату инже­нера по сигнализации и связи. Она выглядела так же удручающе, как и само здание. Инженер по связи Давлетов, помогая Федору Ивановичу обустроиться, поведал о том, что это здание, в том числе и эта комната, были в блокадный период приемником для умерших на своих рабо­чих местах. Сам инженер был довольно молодой мужчина с лицом святого, заросшим густыми черными волосами. По национальности был еврей. Начальник охраны Думский невзлюбил этого безотказного и безобидного инженера и потому всячески стремился его выжить, о чем тот пожаловался Федору Ивановичу:

- Как ни стараюсь - все равно плохо работаю. Если обращаюсь за помощью по замене деталей, системы - ответ один: доставай сам. А где я достану? На заводе нет, снабженцы руками разводят, а Давле­тов виноват - не справляется с работой. И каждый день одни упреки, хоть лопни, никакой благодарности, а о премиях и говорить не прихо­дится, причины для лишения ее всегда под руками.

Инженер долгое время ходил в холостяках и, наконец, в 35 лет женился на учительнице - матери одиночке, у которой была девочка-подросток. Через год совместной жизни родилась дочь. И теперь он гордился тем, что имеет двух дочерей, которые ему одинаково дороги.

На вопросы Федора Ивановича о начальстве уклончиво ответил: - Держитесь подальше, особенно от зама и его «шпионов», а главное не раскрывайтесь, не показывайте им свои слабые, уязвимые места. Ес­ли угождать не умеете - пропадете, здесь независимых не терпят, от них избавляются, предварительно очернив перед всеми. Сколько хо­роших работников не выдержали, ушли. А кто остался? Сами увидите, вас ждет, я вижу, та же участь, да и не для вас эта неблагодарная ра­бота - только время потеряете».

На что Федор Иванович ответил:

- К сожалению вынужден стерпеть все, пока не стану прочно на ноги, не приживусь в Питере. Мне не до жиру - быть бы живу.

Первый день пролетел незаметно, никто не беспокоил, должно­стной инструкции не было, так как еще не успели ее сочинить, потому, как выразился Шунтаков, придется Федору Ивановичу самостоятельно строить работу в соответствии с оперативной обстановкой в объеди­нении.

«Пожалуй это и к лучшему, - рассуждал он, - по крайней мере ру­ки будут развязаны, не дай бог, работать по инструкции, выполнять пункт за пунктом изо дня в день, из года в год, теряя вкус к работе и превращаясь в бездушного чиновника. А тут, на тебе - твори, полный простор, как на войне. Перед тобой задача - уничтожить противника, а как - решай сам, исходя из возможностей и военного таланта. Здесь на заводе противник другой - более коварный, его одним словом не назовешь: это и воришки, и хищники-ворюги всех мастей, а с виду-то все порядочные, уважаемые, любимые в семьях, почитаемые в кол­лективах. Одним словом - оборотни. Правосознание не развито, а о правовой культуре и говорить не приходится, здесь ее сочтут неуме­стной. Правовой нигилизм, да и только. И вот со всем этим предстоит бороться, но какими силами? Есть ли такие в объединении? В одиноч­ку - бесполезно, только шишек набьешь да врагом номер один слыть будешь». После всех рассуждений и раздумий набросал в черновую небольшой план действий, который предусматривал встречу с рабо­чими в тех коллективах, где не все благополучно с сохранностью ма­териальных ценностей, а таких цехов набралось до десятка. Кроме того, особо Федор Иванович выделил отдельные крупные хищения в объединении, над которыми собирался «поломать» голову.

Он еще две недели прожил у брата и каждое утро, опасаясь опо­здать, спешил к метро, выходил на станции «Василеостровская» и в зависимости от оставшегося времени до начала работы либо шел пешком, либо добирался трамваем до проходной. В среднем полтора часа терял на дорогу в одну сторону. Брат и его жена различными на­меками давали понять, что ему пора съезжать. Федор Иванович и сам это понимал, отчего его жизнь становилась какой-то половинчатой, неустойчивой. Он боялся срыва, того отчаянного момента, который он уже испытывал не раз в своей жизни. В данном случае - это покинуть Петербург и покончить навсегда с иллюзиями и мечтой остаться здесь навсегда. Бросить все и уехать на свой родной Урал, ведь как ни гово­ри, корни там; мать, дети, внуки, все близкие и знакомые, а главное - стабильное положение, авторитет и многое-многое другое. Этого не забыть и не вытравить из сознания, это уже навсегда с тобой и оста­нется тяжким грузом воспоминаний и сожалений с привкусом тоски по родным местам.

Но вот вышел из отпуска начальник охраны Думский, а вместе с ним и его секретарша Вика. Первая встреча их состоялась в один из последних сентябрьских дней. Было это в начале рабочей смены. Фе­дор Иванович сидел, как всегда в это время, за столом, изучая мате­риалы суточного задержания на проходных. Одни акты он считал ма­лозначительными, откладывал отдельно, а те, что привлекали боль­шее внимание и требовали немедленного расследования, как гово­рится «по горячим следам», изучал основательно, делая выписки.

Он так увлекся по обыкновению всем этим, что не заметил, как осторожно, бесшумно вошел в кабинет - дверь была открыта настежь - Думский. Он был высокий, широкоплечий, с красивым лицом, в тем­но-сером костюме и в тон ему серой рубашке и галстуке. Федор Ива­нович встал из-за стола, пошел навстречу. Обменявшись приветст­виями и рукопожатиями, они договорились об обстоятельной беседе после обеденного перерыва у начальника в кабинете. Беседа дейст­вительно была длительной и обстоятельной. Думский долго излагал свои взгляды на дела объединения. Упрекал руководство в попусти­тельстве и безразличии в отношении трудовой дисциплины и прини­мающих угрожающие масштабы краж. Он жаловался на большую те­кучесть кадров, на слабую техническую оснащенность охраны и еще на многое-многое другое.

Затем задал несколько вопросов Федору Ивановичу, касаясь его настроения, по работе, поинтересовался его бытом и пообещал посо­действовать в прописке в общежитие. Однако в общежитие Федора Ивановича не поселили, а только оформили прописку. Фактически ему была предоставлена комната в трехкомнатной квартире в пятиэтаж­ном доме по Гаванской улице. Здание старое и давно не значилось на балансе жилых домов, в него уже не прописывали, однако там жил всякий сброд, нормальных семей было мало. Остальные не походили на людей, круг их жизненных интересов был узок: с утра до вечера одни и те же проблемы - где достать денег на водку или подобие ее. Но денег не было, они же не работали и не хотели работать. Поэтому тащили все, что под руку попадет. Делали набеги на завод, особенно в ночное время, в выходные и праздничные дни. Взламывали бытовки в поисках спиртного и продуктов. Из кладовых похищали инструмент, спецодежду и многое другое. Особую ценность представляли для них вычислительная техника, дорогостоящая аппаратура и, конечно, ме­талл. Это уже шло «на заказ».                               /

В квартире с Федором Ивановичем проживали два таких типа, холостяка: некий Виктор, который вскоре исчез бесследно, и алкоголик Валера - детина под 30 лет. Бесполезно было наводить порядок в квартире. Валера постоянно был пьян, наглотавшись всякой дряни, ломал все, что попадется под руку, с округленными дикими глазами бегал по коридору, издавая дикие вопли. К нему приходили такие же бичи, как и он сам. Поставленная новая входная дверь была взлома­на, Валера постоянно терял ключи. Однажды он с дружками взломал дверь в комнату Федора Ивановича и утащил все ценное. Жить в такой квартире стало невмоготу. Настоящие отбросы общества, Валера и ему подобные, собирались как шакалы по ночам в свои стаи и бро­дили в поисках добычи. И не дай бог зазевавшемуся прохожему уго­дить им в лапы: разденут и изувечат в ярости.

Выброшенные за заводские ворота лентяи и пьяницы, которых уже не терпели и не щадили в коллективах, как в былые времена «развитого» социализма, пополняли ряды бомжей и бичей, попрошаек и преступников. И погружался Санкт-Петербург все больше и больше в удушающую атмосферу беспризорности, злобы и ненависти, прости­туции и преступности. Общество резко и отчетливо раскалывалось на две противостоящие друг другу грани: на новоявленных российских бизнесменов и их холуев, с одной стороны, и униженных, беззащитных и даже презираемых, с другой. О причинах и следствиях можно гово­рить много и долго, они общие для всех государств. Дело в том, что Россия запоздала, вернее на десятилетия была отброшена от такого процесса социалистическим периодом. И вот, наконец, оправившись, она спешит догнать другие страны, но увы, своего опыта нет, сторон­ники прошлого, как путы, повисли на ее выпрямляющейся шее, засев в парламентах и муниципалитетах.

Глава 2. Первые шаги

Золотой август! Прохладное утро бодрило и обещало тихий, сол­нечный день. Небо чистое, лишь над Петропавловской крепостью и дальше, высоко-высоко - реденькие дорожки перистых облаков. Со всех сторон от трамвайных, троллейбусных, автобусных остановок стекались в единый поток движущиеся к центральной заводской про­ходной рабочие. А там, за проходной, этот живой поток растекался ручейками по дорожкам, ведущим к цехам и службам. И так изо дня в день.

Это был один из последних дней августа. На исходе лето, отжила свой короткий век буйная зелень, все более и более окрашиваясь осенней позолотой. Земля не пышет больше жаром, не плавится ас­фальт.

Звягинцев, как всегда пришедший в отдел первым, просматривал суточную сводку задержаний на проходных, стоя у окна. Его внимание привлекла автомашина «Жигули» белого цвета, остановившаяся на­против окна. Вышли двое: начальник охраны Думский и второй - неказистый, щуплый в темно-синем спортивном костюме, смуглое, худое лицо, вытянутое, с густыми, черными баками - по-видимому хозяин машины. «Что-то раньше я его не встречал,» - отметил Звягинцев, внимательно изучая незнакомца. Они о чем-то важном говорили. В основном говорил незнакомец, жестикулируя руками, а Думский время от времени слегка кивал головой в знак согласия. Но вот, наконец, по-видимому, приняв какое-то решение, направились к воротам караула. Их продолжающийся разговор доносился из коридора и приближался к кабинету Звягинцева. Они вошли, и Думский представил незнакомца:

- Цыганов Леонид Михайлович - начальник производственного цеха ТОО «Шторм», расположенного на заводской территории. - Так вот, Федор Иванович, - продолжал Думский, - очередная кража. Не на один десяток миллионов и почти под самым носом! Возмутительно! Прошу вас, помогите «Шторму» вернуть похищенное.

- И когда же произошла кража? - обратился в свою очередь к по­терпевшему Звягинцев, прервав тем самым занудные возмущения начальника охраны, которые он ежедневно устал выслушивать.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.