Люди и нелюди 3 страница

- Да, кажется, за выходные дни украли. Зеркала в сборе - пять штук, оборудование для ванн: раковины, ноги под них, ну и многое другое, - волнуясь, перечислял Цыганов.

- Вы уж, пожалуйста, не задерживайтесь с расследованием, Федор Иванович, - нетерпеливо вставил Думский, а то что подумают про наши службы? - И он ехидно улыбнулся.

- Разберемся, - резко ответил Звягинцев. Производственный участок «Шторма» разместился на первом этаже старенького, требующего капитального ремонта или сноса кирпичного здания. Здесь всего несколько затемненных, с земляным полом помещений, в которых шел сам процесс отливки ванн, раковин, зеркал и прочих изделий из полимербетона. Повсюду мешки с песком, цементом, банки и канистры с краской и клеем.

- А вот наша продукция, - указал Цыганов на стоящие в углу на деревянном настиле, отливающие изумрудом уже готовые и действительно поражающие своей красотой раковины, ванны и другое оборудование, предназначенное для роскошных квартир.

- Пожалуй, в комплекте это удовольствие дорого стоит? - задал вопрос Звягинцев.

- Да, не дешево. Вашей зарплаты не хватит, - не то с насмешкой, не то с гордым удовольствием ответил Цыганов.

- Так что же, похитили и в каких количествах? - прямо спросил Звягинцев.

- Около десяти комплектов, - нервно выпалил Цыганов.

- Ранее вы упоминали только пять, - возразил Звягинцев.

- Так это было поверхностное определение. А сейчас мы с ребятами окончательно подбили бабки и выходит - десять, вот спросите у них, - и Цыганов указал на бригаду из пяти человек, занимающихся каждый своим делом.

- Где были складированы похищенные комплекты? - продолжал задавать вопросы Звягинцев.

- Как где? В раздевалке, как обычно. Мы их подготовили к вывозу на сегодня, - последовал ответ.

- Ну, не скажите. Где же здесь уместиться им, в вашей раздевалке. Развернуться негде по-настоящему. Что-то у вас не сходится. Двери и окно не повреждены, замки - тоже. Как же проникли в раздевалку?

- Да очень просто, Федор Иванович. Сняли решетку с окна, открыли его и спокойно влезли, - не моргнув глазом, парировал Цыганов.

Звягинцев подошел к окну и внимательно еще раз осмотрел его: никаких следов взлома. Окно открывалось внутрь и закрывалось на защелки также изнутри.

- Вот, посмотрите, - указал Звягинцев на окно, - оно не повреждено, защёлки в порядке. Открывается окно из помещения. Так как же его могли открыть снаружи?

- Не знаю, а впрочем, они на все мастера, - упавшим голосом ответил Цыганов, - как-то открыли, если совершили кражу.

Осмотрев, как и положено в таких случаях, место преступления, сделав наброски и записи в блокноте, Звягинцев решил, что ему здесь больше делать нечего. Слишком много туманного и неясного. Тем не менее придется разбираться.

Он потребовал от Цыганова составления заявления о краже с приложением акта на похищенную продукцию, а также предложил сделать заявление в отделение милиции.

- А зачем? - удивился Цыганов, - вы ведь у нас служба безопасности и на вашей территории ЧП, вот и расследуйте. А там уже ваше дело, подключать уголовный розыск или нет. Мне связываться с милицией ни к чему. И так дел невпроворот.

При выходе из помещения Звягинцев завернул за угол и перед ним, метрах в ста, на Невской воде стоял «Петр Великий». Не спеша, по трапу, мимо будки постового поднимались на высокий борт рабочие. По нижним и верхним палубам, между надстройками они сновали взад и вперед, протягивали шланги и кабели. То тут, то там яркие вспышки сварки, лязг и скрежет металла, монотонное пение подъемников башенных кранов, переносящих грузы на борт. Одним словом, крейсер жил обычной жизнью строящегося корабля. Hе за горами и ходовые испытания на просторах Балтийского моря, затем он встанет в строй военных кораблей и командование припишет его к конкретному флоту. А заводчанам-строителям останутся лишь слегка грустные воспоминания о минутах расставания со своим родным детищем. И скупые сводки в прессе о походах и «победах» «Петра Великого» еще будут наполнять их сердца радостью и гордостью. И долго величественный образ корабля не покинет сознание создателей.

Никогда еще так близко, лицом к лицу с кораблем, Звягинцеву быть не приходилось. Постовой постоянно выходил из своей застекленной будки при приближении кого-либо к трапу, проверяя пропуск, а затем при затишье прохаживался, не отлучаясь далеко, вдоль борта судна. И тут Звягинцева, наблюдавшего за постовым, осенила мысль: «Участок ТОО «Шторм» в поле зрения постового. Тот наверняка бы заметил непрошенных ночных гостей: снять решетку, открыть окно и вынести громоздкие изделия а большом количестве - потребовалось бы немало времени. И незамеченной эта операция не прошла бы. Необходим следственный эксперимент».

Постовой заметил Звягинцева, приободрился, и у него мелькнула мысль, что его проверяют.

Делать нечего, и Звягинцев направился, к нему.

- Федор Иванович, здравствуйте, здравствуйте, - со словами приветствия пошел он навстречу Звягинцеву. - Вы, наверное, с проверочкой? Так здесь все в порядке. Службу свою знаем, несём по инструкции. Кругом все свои: я их не только в лицо всех знаю, но и пофамильно каждого.

- Да нет, не всe в порядке. ЧП у вас под самым носом за выходные случилось. Простите, запамятовал - как вас зовут?

- Меня-то? Стрелок 2-го класса Ульянов. Ну а насчет этого самого происшествия - так я вам так скажу: дурак я, да и только. Зачем поднял тревогу?

- Расскажите подробнее, прошу вас, - попросил Звягинцев.

- А дело было так, - начал свой неторопливый рассказ Ульянов, наморщив лоб, стараясь вспомнить все подробности в деталях, так как знал, «оперу» положено все без утайки докладывать, любая мелочь ему может пригодиться. - В пятницу минувшую я заступил на пост с 19 часов - работы велись на заказе 803. Предвыходной день: кто на дачу, а кто халтурить. На заводские заработки не разживешься, да и тех не скоро получишь, одним словом, гробовая тишина по заводу. А дежурим мы по четыре часа. Тягостно тянулось время, надо как-то скоротать, вот и подошел я к станции пенотушения - так называлось это здание раньше. Смотрю: окно приоткрыто, рядом - аккуратно приставлена к стенке решетка. «Забыли закрыть окно», - подумал я. Заглянул внутрь - ничего особенного там не было. Напротив у стенки в душевой шкафчики. Некоторые из них были открыты. В них - грязная спецодежда, стол, длинная лавка у стола, в общем, ничего особенного не просматривалось. Я постоял, поглядел и возвратился к будке. Своему сменщику Потапову передал. Попросил, чтобы он понаблюдал за окном. Мало ли что может случиться. Он отмахнулся, не наш, мол, объект и нечего переживать. Начальнику по караулу я доложил об увиденном, но за это получил выговор. Стало быть поделом - не проявляй неположенного любопытства. Говорят, кража ночью произошла, так не верьте: здесь не скроешься, все как на ладони. Да и мы все равно посматривали за зданием, особенно за этим окном. Вы, Федор Иванович, поговорите со сторожем, который дежурил той ночью на станции пенотушения. Вон окно комнаты сторожей на втором этаже, а еще с Быковым. Тот дежурил с конца рабочей смены, и я его сменил. Он-то может поподробнее рассказать, тогда и вам станет многое понятно.

По скрипучей внутренней лестнице Звягинцев поднялся к дежурному по станции пенотушения. На узенькой захламленной площадке одна-единственная небольшая дверь, обитая серой жестью. На стук вышел низенького роста, с заросшим лицом дежурный, в темно-синей спецовке и настороженным взглядом посмотрел на незнакомого ему Звягинцева с кожаной папкой в руках:

- Вам чего?

Звягинцев представился и задал в свою очередь вопрос:

- Вы дежурили в прошлую пятницу? - Да, я. А что?

- Расскажите, пожалуйста, в подробностях, чем вы занимались, а главное, не заметили ли чего-либо происходящего с вечера до утра на первом этаже?

- Понятно, понятно, - закивал дежурный головой, - значит, так. В пятницу я дежурил сутки с восьми утра. Днем, часов в одиннадцать примерно или около, спустился на первый этаж в этот самый цех, где ванны отливают, ну и всякое такое. Хотел перекрыть вентиль на трубе пара. Трубу прорвало, и пар свистел по потолку. Но меня не допустили к вентилю. Вышел их хозяин и сказал, что мне здесь нечего делать, вызывай, мол, сантехников, пусть исправляют неисправность у себя... Я ушел звонить в цех 52... Подачу пара перекрыли, трубу заменили... Вечером ходил в цех 26, всю ночь никуда не отлучался, ничего подозрительного не наблюдал и не слышал... Если бы что, то непременно бы услышал и принял бы меры, так что прошу извинить, ничем помочь не могу. Вот и все, - сделал он заключение.

Звягинцев набросал наспех его показания, поблагодарил и тут же предупредил, что в случае надобности он еще раз, побеседует с ним. Но каких-либо дальнейших розыскных действий по факту кражи на производственном участке решил не производить до получения официальных документов, в том числе и заявления от руководства ТОО «Шторм», считая, что для принятия мер нет формальных оснований.

Однако в конце рабочей смены ему позвонила секретарь Вика и попросила зайти - получить поступившие от фирмы «Шторм» документы. Внимательно изучая эти документы, Звягинцев возмутился цифре, обозначавшей число похищенных комплектов оборудования для ванных комнат - их уже значилось пятнадцать, а главное - отсутствие акта ревизии.

- Что-то тут нечисто, - подумал он и решил прежде всего установить, что это за организация «Шторм», на каком основании находится на территории завода ее производственный цех, есть ли соответствующий договор. А где почерпнешь такие сведения, как не в центральной бухгалтерии?

Заводская бухгалтерия на третьем этаже не такого уж большого, здания, расположенного в ста метрах от центральной проходной.

Звягинцев не сразу отыскал дверь с неброской табличкой «Бухгалтерия». Комната тесна для шести столов и примерно десятка шкафов, набитых кипами бухгалтерской документации. Миновав ряд шкафов, Звягинцев остановился в нерешительности у первого стола, не зная к кому обратиться. Полная, еще молодая женщина, почувствовав его взгляд, оторвалась от перелистываемой ею счетной книги и усталым голосом спросила:

- Вы ко мне?

- Не знаю, но мне нужен главный бухгалтер или его заместитель.

- Главный здесь не бывает. Он поближе к дирекции, в главном здании управления. А вот его заместитель - Тамара Сергеевна, - и она указала на столик напротив, у стены, сразу за шкафами.

Звягинцев подошел к заместителю, но та продолжала что-то выписывать из объемистой книги учета, не обращая на него внимания.

Седоволосая, сухонькая с узенькими по-детски плечиками она походила на старушку, уставшую от мирской суеты, замкнувшуюся в своей скорлупе и не желавшую ни с кем более разговаривать. Ей все давным-давно опостылело, и сама жизнь, казалось, потеряла всякий смысл. Она спокойно встретила свою старость и доживала в покое и мире с нею.

Звягинцев решил заставить Тамару Сергеевну обратить на себя внимание:

- Извините, пожалуйста, у меня к вам есть вопросы.

Но та - ноль внимания. Никакой реакции, как будто Звягинцева и не существовало. За спиной послышались приглушенные смешки бухгалтеров.

- Вы знаете фирму «Шторм»? - наступал Звягинцев, - мне необходимы кое-какие сведения о ней.

Он выждал паузу, пристально следя за лицом зама, оно было отрешенным и непроницаемым. И вдруг послышался резкий, чеканный голос:

- Я не знаю такой фирмы и никакими сведениями не располагаю. Это не мое дело.

- Как так? - удивился Звягинцев, - продукция фирмы вывозится по накладным, на которых фигурирует и ваша подпись.

- Да вы сами кто такой? По какому праву суете свой нос в дела бухгалтерии?- Это коммерческая тайна, так что выйдите немедленно, пока не вызвали охрану! - взорвалась заместительница.

Огорошенный таким поведением на вид смирной старушки, Звягинцев, хотя и с запозданием, решил представиться:

- Я оперативный работник заводской службы безопасности и занимаюсь расследованием кражи продукции этой фирмы. Мне необходим договор с нею, а также весь учет вывозимой продукции с территории завода ее работниками.

- Я вам повторяю, - нетерпеливо прервала его Тамара Сергеевна, - вы здесь понапрасну теряете время и отрываете нас от работы. Есть вышестоящее начальство, там и ищите концы. Оно повязано со всякими разными фирмами, со счету собьешься скоро, сколько их на территории завода осело. Начальству от этих фирм доход, а заводу - убытки. Все сырье и материалы перекачали в них. Кровососы это, ваши фирмы. Спрятались от налогов за заводской забор и ведут себя, как партизаны - попробуй, достань их. Жулики, одним словом. И управы на них нет. Доживем скоро до ручки, одни заборы да стены останутся... И никому дела нет, что вокруг творится, каждый успевает руки нагреть на государственном добре... Приватизировали завод для разбазаривания да растаскивания по своим закромам. Глаза бы не глядели на этот всеобщий грабеж.

Звягинцев понял, что здесь он ничего не получит, для них он просто нежеланный посетитель, а слушать гневное ворчание заместительницы - дело не из приятных. Он выждал, когда та сделала паузу, и поспешил откланяться.

Такое же непонимание повторилось и на проходной у транспортных ворот. В помещении навстречу ему из-за стола поднялась полная женщина и замахала руками:

- Сюда нельзя, посторонним вход воспрещен. Это территория первого отдела.

- Я не посторонний, и вы меня знаете. Мне нужно посмотреть записи в журнале регистрации вывозов грузов с территории завода.

- Не положено. Это секретные сведения, понятно? - и она всей своей массой, обтянутой стареньким, того и гляди затрещит по швам, засаленным синим костюмом охранника, двинулась на Звягинцева. Щеки ее горели, мутные глаза злобно уставились на него. Слюна брызгала по сторонам. Запах технического спирта разил от нее.

«Не может быть! Как так можно? На таком ответственном посту - и такая пьянь. Да тут хоть черта вывези, сойдет за невинную мышку», - мелькнула мысль.

- Вон, вон! - кричала пьяная туша, указывая увесистым кулаком на двери, продолжала наступать...

Звягинцев, ошарашенный этой неприглядной картиной, почти выскочил из помещения и бросился в будку постового у самых ворот к телефону, набрал номер начальника первого отдела.

- Мардюков слушает, - послышалось в трубке.

- Алексей Петрович, Звягинцев беспокоит...

- А, Федор Иванович. Что-то случилось, иначе бы не беспокоил.

- Да, случилось. Я попросил бы вас прибыть к транспортным воротам и заменить свою работницу. Она невменяема.

- А, ты вот о чем. Ну беда мне с Тоней. Ладно скоро конец смены, а завтра поговорю с ней. Что толку сейчас внушать - бесполезно. Тебя, Иваныч, прошу: не раздувай. Ну перебрала баба, с кем не бывает. Свои, сочтемся. Ну, бывай, - и он положил трубку.

«Наивный ты, Звягинцев, - выругал сам себя он, - тоже, нашел, к кому обращаться...»

Про Мардюкова без стеснения говорили, чтo ходит постоянно «под мухой». У него была своя каюта на «Онде» где он кутил с любовницами - недосягаем и в безопасности. Сауна, музыка, бар для высоких персон - все было на «Онде». Чего еще нужно? И это ли не жизнь? Порой он не появлялся домой сутками. А перед женой делал вид, что отдавал всего себя трудной работе: за всем и всеми нужно было уследить, глаз да глаз повсюду нужен. Первый отдел - это ячейка госбезопасности, так что, «извини, жена, не до отдыха» - часто говорил он ей в очередное оправдание своего длительного отсутствия дома. Завод был охвачен всеобщим недугом - пьянством и похмельем. С утра иной работник пришел на работу с больной головой, трясущимися руками, а к вечеру, глядишь, едва ноги передвигает по направлению к проходной. И так изо дня в день: юбилеи, праздники, дни рождения и, наконец, получки - все являлось причиной коллективных пьянок и в подразделениях, и в цехах, на рабочих: местах, в душевых, кто где и как приспосабливался. И всему этому способствовало обилие спирта на заводе. Многие сделки совершались бартерным обменом на спирт. Два случая коллективной пьянки особенно поразили Звягинцева. А дело было так. Находясь в суточном ответственном дежурстве по заводу, Звягинцев совершал обход территории по периметру. Он вышел на главную дорогу от Невы и направился в сторону караульного помещения заводской охраны. Было темно - двенадцатый час. Только в трехэтажном здании у дороги в некоторых окнах третьего этажа горел свет. Чем там и кто занимается? Звягинцев остановился метрах в ста и уставился на последнее окно ряда, там мелькали два силуэта. Вдруг раздался звон разбитого стекла и от окна кто-то отпрянул, затем свет погас. Звягинцев бросился в караульное помещение. Он вбежал и крикнул: «За мной!». На ходу застегиваясь, бежали двое из запасных охранников. Это были новички, здоровенные парни. Двери здания были закрыть изнутри, и пришлось долго стучаться, пока не появился заспанный дежурный.

- Кто в здании? - задал вопрос Звягинцев.

- Никого, - ответил дежурный.

- Посторонитесь, - и Звягинцев, отстранив дежурного, преграждавшего им путь, устремился наверх по лестнице.

На третьем этаже все двери кабинетов были закрыты. Звягинцев бросился в женский туалет, включил свет. Напротив - разбитое окно и вокруг рассеивающийся дымок. «Курили недавно», - отметил про себя он и возвратился в коридор. Парни последовали за ним по пятам, молча, не задавая вопросов. На дверях висели таблички «Архив», «Главный конструктор», «Заместитель» и т.д. Начнем с архива.

На стук не отвечали.

- Откройте! Вынуждены будем взломать дверь.

- Зачем ломать, - раздалось в ответ.

Было слышно, как кто-то уговаривал не открывать. Но дверь открылась. На пороге появился верзила с пьяной рожей. Мимо него прошмыгнула молодая женщина и поспешила к лестнице.

- Задержите и сопроводите в караульное, - приказал Звягинцев одному из охранников.

В это время подбежал, запыхавшись, начальник караула Николай Николаевич - пенсионер, но верный своему делу и пожизненный служака.

- Вот что, господа. Вы знаете на что вы посягаете? - промямлил верзила. - Это территория главного конструктора и всей его службы, и доступ посторонним воспрещен. Завтра вы будете бледно выглядеть. Там, - и он указал на дверь заместителя главного инженера, - важное совещание и не вздумайте мешать!

- Постучите, необходимо проверить, - обратился Звягинцев к Николаю Николаевичу.

- А может не нужно? Это ведь народ особый. Из-за них беды не оберешься, - засомневался тот.

- Мы с вами отвечаем за порядок и безопасность на заводе, поэтому давайте выполнять свой долг, как положено, - ответил резко Звягинцев.

Однако на стук никто не отзывался. Звягинцев понял, что стучать бесполезно, но что творилось за закрытыми дверями - его очень беспокоило. И он принял решение вызвать наряд милиции.

Прибывшие без промедления работники милиции быстро сделали свое дело. Верзила обмяк, утратив свой гонор. Сам открыл один за другим кабинеты.

В кабинете зама - самая неприглядная картина: хозяин спал за своим столом, откинувшись в кресле. Посередине длинного черного стола объедки, недопитые бутылки со спиртом и коньяком. На диване и просто на полу в различных позах спали упившиеся члены компании. Работники милиции без лишних уговоров поднимали и тащили вниз в машину так и не проснувшихся окончательно собутыльников. Заместитель с их помощью передвигался сам.

Когда машина скрылась в темноте ночи, Николай Николаевич сказал:

- Ну, Федор Иванович, прощаться нам с вами с заводом завтра.

- Не паникуйте, поживем - увидим. Не идиоты же там наверху, - ответил Звягинцев, - должны понимать, что пора порядок наводить безо всяких привилегий и поблажек. Рыба гниет с головы, Николай Николаевич, и не нужно ей в этом помогать, а наоборот...

На следующий день с самого утра у генерального проходило совещание за закрытыми дверями. Весть о ночном случае в здании конструкторского отдела поутру облетела завод. Повсюду шушукались либо хранили гробовое молчание, особенно сочувствующие. Другие смеялись в открытую, так, мол, им и надо. И до них, наконец, добрались.

Вся верхушка охраны: Думский, Шунтаков и Шереметьев - в трауре. Они чувствовали себя виноватыми - предателями. Как ни крути, а получается, пусть не они непосредственно, а их подчиненные, сдали в милицию таких заслуженных и почитаемых на заводе специалистов. Им этого не простят, и дружбу с ними водить не будут. Того и гляди, начнутся придирки, а виною всему - опер. Пора угомониться, ведь не молод, не до карьеры. Ну работал бы себе, не высовывался, так нет, до всего ему дело, как будто жить надоело. Неужели не понимает, что он здесь чужак и никогда не будет признан. И к чему его рвение приведет? Так рассуждала троица в кабинете Думского. У них свое понятие о чести, долге, дружбе, наконец. Они замечали и уважали только себя и свое окружение. Других, порой, презирали, считали за низший сорт, не достойными уважения и общения с ними. Это те отставные командиры, которые привыкли повелевать и не терпели пререканий. «Кто не с нами - тот против нас» - в пьяном угаре любил повторять этот отставной штабник Шунтаков.

- Уж я-то давал в частях шороху. При проверках у меня навытяжку стояли и повыше меня рангами, потому что я штабник, и, от моих проверок у одних внеочередная звездочка появляется на погонах, а у других, глядишь, слетает. Только дырочка в напоминание о ней останется. С нами, брат, не шути, нас уважать надо да слушаться. От нас много зависит.

Но что он понимал кроме своего солдафонства, которое пытался насаждать и здесь, в охране. Его грубость не имела границ, он не щадил даже женщин. К некоторым, правда, был неравнодушен, как кот, облизываясь, ходил, увивался за ними, а других презирал. Охранница Платонова жаловалась как-то Звягинцеву: «Ну что это за начальник. Я ему рассказала о наших бедах, как нам нелегко приходится перелезать через борт машины для проверки кузовов при выезде машин за территорию завода, просила от имени всех постовых женщин выдать брюки, так он цинично рассмеялся: «Ничего, это вам для проветривания, и без штанов обойдетесь». Я уж избегаю его, боюсь как-нибудь гадостей наговорит. Как выпьет, так и пошел посты проверять да придираться. Все об этом знают. Вы бы поговорили, Федор Иванович, с Думским, пусть его приструнит, а то совсем распоясался. Пугает лишением премии да увольнением. Его бы кто уволил, избавил охрану от него».

Со временем Звягинцев понял, что никто ему никаких сведений об организации «Шторм» не выложит: ни бухгалтерия, ни бюро пропусков, ни любая другая служба. А всем доказывать, кто он такой, и натыкаться на глухую стену непонимания он устал. Все это заставило задуматься над получением такого «мандата», который бы безоговорочно открывал перед ним все двери, развязывал языки чиновников и, главное, помогал заполучить нужные документы.

И вот он пишет служебную записку на имя директора по персоналу Шамова с просьбой оказать содействие в работе. Так появилась бумага за подписью Шамова, обязывающая все службы завода оказывать содействие в работе оперативному работнику службы безопасности Звягинцеву. Небольшой документ, но какая в ней сила - сила, перед которой не устоит теперь никто, и не нужно теперь Звягинцеву доказывать, убеждать и клянчить. Он полноправный представитель службы безопасности, наделенный необходимым объемом полномочий.

Первым делом, получив эту бумагу, Звягинцев вновь отправился в бухгалтерию.

Милованова прочитала внимательно «мандат», отложила его небрежно в сторону и указала на бухгалтера за столиком у окна:

- Она вам все предоставит.

Бухгалтер по просьбе Звягинцева доставала одну за другой увязанные пачки накладных из дальнего шкафа. Столы были пыльные и пачкали руки. В течение двух-трех часов он развязывал стопы, отыскивая накладные «Шторма» за все месяцы, начиная с июня. Их набралось 70 штук. Но работать с накладными здесь, в бухгалтерии, нечего было и думать. Они нуждались в тщательной проверке, в сравнении с другими материалами, поэтому Звягинцев написал расписку, и забрал их к себе для работы. В этом же здании с торца находился отдел множительной техники. Начальник отдела, зная Звягинцева, дал команду работникам, и они за полчаса сняли копии с накладных. Удовлетворенный проделанной операцией, Федор Иванович возвратился в здание охраны к себе в кабинет, но его ждал сюрприз.

Секретарь Вика окликнула его и попросила сейчас же зайти к Думскому. С разбухшей от накладных и копий папкой, он вошел в кабинет. Думский встал из-за стола навстречу. Тут же присутствовали заместитель начальника первого отдела Ноздрев и та самая бухгалтерша, которая помогала ему в выборе накладных по «Шторму». Думский начал с места в карьер:

- Федор Иванович, вам ли не знать, что нельзя выносить документы из организаций, особенно такие, какие вы реквизировали без разрешения.

- Как без разрешения? Я даже расписку написал.

- Не знаю. Но позвонил главный бухгалтер завода и потребовал вернуть накладные. За ними пришли. Сейчас посыплются жалобы на вашу голову, так что просим вернуть.

- Пожалуйста, - и Звягинцев выложил накладные на стол Думского, затем, молча, без возмущений и дальнейших рассуждений вышел.

«И как же это я догадался снять копии, подсознание что ли подсказало. Ай да Звягинцев - ай да сукин сын». И он тихонько рассмеялся, что не ускользнуло от секретарши.

В конце смены Думский зашел в кабинет Звягинцева и с ехидцей спросил:

- Что это вам стало смешно? Вас, можно сказать обезоружили.

Документов-то нет, вряд ли вы их еще увидите, а вы смеетесь.

«Ну, секретарша, настучала уже», - промелькнуло в сознании.

- А ведь, смеется тот, кто смеется последний, Федор Иванович, -направившись к выходу, продолжал Думский.

- Вот именно, - ответил в упор Звягинцев.

«Вот же, не выдержал, зашел, чтобы излить реакцию на информацию, полученную от секретарши».

Как все это противно и непорядочно. А общаться необходимо ежедневно и с ним и с секретаршей. Ни о каком доверии, конечно, не приходится даже и помышлять. Долго так не протянуть. Никаких нервных клеток не хватит. Звягинцев ненавидел такие мысли и раздумья. Они сбивали с ритма в работе, уводили в сторону, разменивали дорогое время на поганые мелочи и, как ему казалось, сокращали и без того непродолжительные годы жизни. Он все чаще и чаще пытался представить себе свой последний день жизни - вернее последние минуты жизни, когда с ужасом просматриваешь в мыслях хронику прошлого и вычленяешь лишь малую часть того, ради чего стоило жить. Однако его КПД слишком мал по сравнению с той тратой времени и энергии, которая была затрачена на разгребание различного дерьма и отбивание атак видимых и невидимых противников.

Но что поделаешь, по-видимому, такова жизнь, уготованная богом для всех грешных на этой земле.

При дальнейшем расследовании кражи в «Шторме» он опросил бригадира Сергея. Тот пояснил, что весь учет готовых изделий на участке ведет он сам и отмечает в своей записной книжке. Кроме того, он рассказал о работе на участке в ту злополучную пятницу. Сергей не знал о подробностях заявления своего начальника Цыганова по поводу кражи, поэтому рассказал все, как было на самом деле, без утайки. Из его показаний следовало, что они втроем: начальник, он и Данилин - член бригады, за три рейса вывезли пятнадцать комплектов оборудования ванных комнат, что и значилось в его записной книжке. Вывозили по одной накладной, которая осталась у Цыганова. Охрана прицеп к машине, оборудованный тентом, не проверяла. А на вопрос, кто же снял решетку с окна, ответил:

- Днем было жарко, в душевой нечем было дышать. Открыть окно невозможно без снятия решетки, а вот поставить ее обратно забыли, да и зачем ставить? Кто полезет? Да и охрана рядом.

Звягинцев попросил Сергея изложить все сказанное на бумаге, а также оставить ему ненадолго записную книжку.

После опроса всех свидетелей, а их было немало: - это и работники охраны, рабочие участка, а также сотрудники бухгалтерии и первого отдела, - Звягинцев приступил к исследованию накладных на вывоз продукции и внимательно изучил регистрацию в журналах, находящихся в бюро пропусков и на посту в охране. Вот здесь-то он и столкнулся с настоящим ералашем, неразберихой в документах, настолько все было запутано. Пожалуй, лишь записи в книжке Сергея соответствовали истине и отражали фактическое движение продукции на участке, ее изготовление и сбыт. В одних накладных значились на вывоз за территорию завода отходы производства, брак с участка, в других количество комплектов изделий, вывезенных с территории завода, что не совпадало с записями в журналах бюро пропусков, а то и вообще эти записи отсутствовали. Собрав все материалы по так называемому факту хищения и изучив во всех деталях и подробностях существующий порядок изготовления и сбыта продукции, Звягинцев пришел к выводу, что никакой кражи не было, а она была заявлена с целью списать на нее пятнадцать комплектов изделий, которые были проданы на сторону, а вырученная сумма поделена в узком кругу причастных к тому лиц. Цыганов, в свою очередь, внимательно следил за ходом следствия и с помощью Думского получал всю необходимую информацию и, не дожидаясь окончания расследования, он с заявлением обратился в отделение милиции, требуя выдачи ему справки по факту хищения на его участке.

Участковый инспектор позвонил Звягинцеву:

- Что делать? Цыганов с помощью влиятельных особ давит и требует справку, которая ему нужна для списания похищенного.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒