Таня Хафф 13 страница

– А у этого Генри Фицроя есть колдовская книга?

– Я что, похожа на Бога? Я не знаю, что у него есть, но это ваш единственный шанс в этом городе.

Норман вынул из дипломата электронную записную книжку.

– У вас есть его номер телефона?

– Да. Но вам я его не дам Вы знаете имя, посмотрите в справочнике. Если там номера не окажется, значит, очевидно, господин Фицрой не желает, чтобы его беспокоили.

Бердуэлл уставился на нее в ошеломлении. Не может быть, что эта старуха просто так возьмет и не скажет ему. В ушах уже били литавры.

Нет, может.

– Всего хорошего, молодой человек.

Норман продолжал на нее пялиться.

Доктор Сагара вздохнула.

– Всего хорошего, – тверже повторила она.

– Вы должны мне сказать...

– Я ничего вам не должна. – Нытье возглавляло довольно значительный список того, что она не выносила в людях. – Проваливайте.

– Вы не смеете со мной так разговаривать! – запротестовал Бердуэлл.

– Я могу с вами разговаривать так, как пожелаю, должность позволяет. Ну так как, сами уйдете или мне позвать охранников?

Громко засопев, Норман Бердуэлл повернулся и затопал к двери.

Доктор Сагара смотрела ему вслед, сурово насупив брови, отчего ее лоб прорезали две вертикальные морщины. Профессору Ли придется выслушать, что она об этом думает. Совершенно ясно, что он до сих пор имеет на нее зуб за ту тройку с минусом.

* * *

«Она еще пожалеет. – Норман пронесся по тихому сумрачному залу редких книг и направился к турникету. – Они все пожалеют! – Выход находился по другую сторону стола охранника. – Если еще кто надо мной посмеется, может считать себя покойником».

Бердуэлл врезался в перекладину турникета, и тут его дипломат застрял между перекладиной и столом. Что‑то заскрежетало, и охранник обеспокоенно вскрикнул.

– Нет, я не нуждаюсь в вашей помощи! – огрызнулся Норман. Размахивая забинтованной рукой, он резко дернул чемоданчик, и тот застрял еще плотнее. – Это все вы виноваты, – прорычал он охраннику, который вышел к турникету, чтобы посмотреть, что можно сделать. – Строили бы как следует, всем бы хватало места!

– А если бы вы были чуть осторожнее, проходя через турникет... – пробормотал тот, тряся механизм и надеясь, что ему не придется вызывать ремонтную бригаду.

– Не смейте со мной так говорить. Это не я виноват. – Несмотря на всю неловкость своего положения, Норман горделиво приосанился и посмотрел охраннику прямо в глаза. – Кто ваш начальник?

– Что?.. – Охранника, никогда не считавшего себя впечатлительным человеком, вдруг одолело странное чувство, что за бешеным взглядом этого сопляка скрывается что‑то нечеловеческое и оно сейчас его изучает. Ноги у охранника неожиданно ослабели, и ему отчаянно захотелось отвести взгляд.

– Я говорю о вашем начальнике. Как его имя? Я подам на вас жалобу, и вы потеряете работу.

– Что?

– Вы слышали меня. – Последним рывком Бердуэлл освободил дипломат, правда, на крышке осталась глубокая вмятина. – Вот погодите! – Он попятился спиной к двери, чуть не придавив двух студентов, пытавшихся войти. Норман оскалился, глядя на приведенного в совершеннейшее замешательство охранника. – Вы еще увидите!

Ему стало лучше, когда он прошелся по Блуар‑стрит. С каждым шагом Бердуэлл представлял, как срывает с полок одну за другой глупые так называемые редкие книги, кидает их на тротуар и пинком отправляет под колеса машин. Все еще не отдышавшись, он зашел в телефонную будку на заправочной станции и поискал в справочнике имя, которое ему назвала дементная старуха.

Генри Фицроя среди абонентов не оказалось.

Отшвырнув телефонный справочник, Норман едва не расхохотался. Если они думают, что пустяк вроде этого может его остановить...

По дороге домой он добавил к списку в черной книжице доктора Сагара, библиотечного охранника и грубого кондуктора. Его не беспокоило, что он не знает их имени. Верховный демон наверняка сможет обойтись и без имен.

Дома список пополнился соседом сверху. Больше из принципа, чем по какой‑либо причине. Ритм «тяжелого металла», прорывавшийся через потолок, казалось, только усиливал пульсацию под его черепной коробкой.

Взломать телефонную базу данных ему удалось скорее, чем он предполагал, даже несмотря на то, что работать на клавиатуре пришлось одной рукой.

Единственный абонент по имени Генри Фицрой проживал в доме номер 278 на Блуар‑стрит‑ист, квартира номер 1407. Учитывая близость к Йонг и Блуар, Норман решил, что живут там богатенькие владельцы кондоминиумов. Он оглядел свою собственную крошечную квартиру. Как только он вызовет Верховного демона, у него тоже будет престижный адрес и соответствующий стиль.

Но сначала нужно раздобыть колдовскую книгу у Генри Фицроя. Он почему‑то не сомневался, что она у него есть, сумасшедшая старуха явно кривила душой.

Разумеется, Генри Фицрой не захочет одолжить ему книгу, так что нечего даже спрашивать. Людишки, проживающие в таких квартирах, чересчур пекутся о своем имуществе. У них полно денег, и потому все остальное ниже их достоинства. Без сомнения, вполне разумная просьба одолжить книгу будет отвергнута.

– Он, наверное, даже не знает, какая вещь у него хранится. Думает, что это просто какая‑то старая книжка, стоящая больших денег. Зато я знаю, как ею пользоваться. Поэтому она моя по праву. – Он возьмет книгу, которая должна принадлежать ему по праву, а значит, не совершит кражи.

Норман обернулся и посмотрел на металлическую лепешку, которая когда‑то была жаровней. Был только один способ вынести его собственность из тщательно охраняемого здания.

* * *

– Какие‑нибудь происшествия за день? – поинтересовался пожилой охранник, опускаясь на только что освобожденный стул. Зря он не подождал немного: сиденье все еще теплое. Грег терпеть не мог усаживаться на место, согретое чужой задницей.

– У мистера Поста из тысяча шестьсот двадцатой квартиры снова заглохла машина, когда он въезжал на пандус. – Тим крякнул от смеха и почесал в бороде. – Каждый раз, заводя машину, этот чувак паниковал, и она снова глохла. В конце концов он дал ей откатиться назад до самых ворот и начал все заново. Я чуть не лопнул со смеху.

– Некоторым людям, – заметил Грег, – вообще нельзя садиться за руль. – Он наклонился и подобрал пакет, лежавший у ножки стола. – А это что такое?

Дневной охранник замер, влезая в рукав куртки, его форменный блейзер остался висеть на крючке вешалки.

– Ах, это... доставили сегодня днем, ЕПС[12] из Нью‑Йорка. Для того писателя с четырнадцатого этажа. Я позвонил ему в квартиру и оставил сообщение на автоответчике.

Грег вернул посылку на пол.

– Думаю, мистер Фицрой спустится за нею позже.

– Да, наверное. – Тим замешкался по другую сторону стола. – Грег, я тут кое о чем подумал.

Его сменщик хмыкнул.

– Вредное занятие.

– Нет, серьезно. Я размышлял о мистере Фицрое. Сижу здесь уже четыре месяца, а еще ни разу его не видел. Он не спускается за почтой. Не выводит машину. – Тим махнул рукой в сторону посылки. – Я даже ни разу не сумел поговорить с ним по телефону, всегда общаюсь с автоответчиком.

– А я его вижу почти каждую ночь, – заметил Грег, раскачиваясь на задних ножках стула.

– Ага, вот и я о том же. Ты видишь его по ночам. Уверен, ты ни разу не видел его до захода солнца.

Старик нахмурился.

– Ты к чему это клонишь?

– Я о тех убийствах с обескровленными жертвами. Думаю, это дело рук мистера Фицроя. Он вампир, вот что.

– А я думаю, что ты спятил, – сухо заметил Грег, со стуком возвращая передние ножки стула на пол. – Генри Фицрой – писатель. Нельзя ожидать от бумагомарателя, чтобы он вел себя как обычный человек. А что касается вампиров... – Он протянул руку и достал из старого кожаного портфеля экземпляр дневного таблоида. – Думаю, тебе следует это прочесть.

«Лифс» уверенно лидировали после серии из семи игр, а потому первая страница была посвящена хоккею. Анике Хендл пришлось перебраться на вторую.

Тим прочитал статью, хмурясь, если попадались длинные слова. Когда он закончил читать, его сменщик поднял руку, предваряя комментарий, и перевернул для него страницу. Энн Феллоуз не пыталась в своей статье взывать к разуму читателей, она взывала к их чувствам, и это здорово у нее получилось. Она винила во всем СМИ, признавая собственную причастность и требуя отказаться от тактики запугивания. «Неужели на наших улицах мало настоящих ужасов, чтобы мы создавали новые?»

– Значит, все, что писали о вампирах, просто выдумки?

– Похоже на то.

– Им лишь бы экземпляр продать. – Тим презрительно покачал головой. Он вернул газету, постучав по фотографии на первой полосе. – Полагаешь, нашим в этом году удастся дойти до финальной серии?

Грег фыркнул.

– Думаю, это вероятнее, чем то, что Генри Фицрой вампир. – Он отсалютовал на прощание своему сменщику, затем поднялся из‑за стола, чтобы открыть дверь и впустить миссис Хьюз с ее мастиффом.

– Фу, Оуэн! Джентльмену не нужны твои поцелуи!

Вытирая лицо, Грег смотрел, как огромный пес ворвался в лифт, волоча за собой хозяйку. Вестибюль всегда почему‑то уменьшался в размерах в тот момент, когда по нему проходил Оуэн. Охранник проверил замок на внутренней двери – защелка была туговата и не всегда вставала на место, так что придется отчитать слесаря, – а потом вернулся за стол и снова взял в руки газету.

Запах типографской краски и шелест газетных листов заставили его замереть, пробудив в памяти то дежурство, когда статьи о вампирах впервые появились в газетах. Грег вспомнил реакцию Генри Фицроя на газетный заголовок и вдруг понял, что кое в чем Тим все‑таки прав. Он ни разу не видел этого жильца до захода солнца.

– И все же, – старик покачал головой, – у человека есть право выбирать, в какие часы работать, а в какие отсыпаться. – Но он все никак не мог вычеркнуть из памяти звериную ярость, промелькнувшую на доли секунды в глазах молодого человека. Как не мог избавиться от неприятного ощущения, что его затылка легко коснулись ледяные пальцы.

* * *

Когда дневной свет перестал властвовать в городе, Генри пошевелился. Он ощутил простыню, укрывавшую его обнаженное тело, каждую ниточку, прикасавшуюся к коже. Ощутил легкое движение воздуха, коснувшегося его щеки, как дыхание ребенка. А также дыхание жизни трех миллионов людей, обитающих вокруг, и чуть не оглох от этой какофонии, но в конце концов сумел продраться сквозь нее и снова погрузился в тишину. В самую последнюю очередь он ощутил самого себя. Резко раскрыв глаза, вампир уставился в темноту.

Его раздражало то, как он теперь просыпался, раздражала растянувшаяся на несколько мгновений уязвимость. Если за ним когда‑нибудь придут, то именно в это время: не в часы забвения, а в мгновения между светом и тьмой, когда он почувствует вонзившийся в его сердце кол и поймет, что это смерть, но ничего не сможет сделать.

С возрастом ощущение уязвимости начало приходить все раньше – прибавляя каждый раз по несколько секунд.

Много веков назад он спросил у Аннабель, как у нее это происходит.

– Я как будто просыпаюсь после глубокого сна: вот меня нет, а в следующее мгновение я уже здесь.

– А тебе что‑нибудь снится?

Она перекатилась на бок.

– Нет. Нам не снятся сны. Таким, как я.

– Наверное, мне будет очень их не хватать.

Улыбаясь, она провела ноготком по его бедру.

– Мы учимся видеть сны наяву. Показать, как? Иногда, сразу после пробуждения, ему казалось, что он слышит голоса из прошлого – друзей, возлюбленных, врагов, один раз даже услышал, как отец кричал, чтобы он поторапливался, иначе они опоздают. За четыре сотни лет он не подобрался ближе к тому, что смертные называют сновидениями.

Генри сел в постели и потянулся, но тут же замер, почуяв что‑то неладное. В абсолютной тишине он слез с кровати и, бесшумно двигаясь по ковру, подошел к двери спальни. Если в квартире был кто‑то живой, он это поймет.

В квартире было пусто, но чувство беспокойства не проходило.

Фицрой принял душ, оделся, с каждой секундой все больше убеждаясь – что‑то не так. Он все время прислушивался к внутренним ощущениям, даже подстегивал их, пытаясь понять, в чем дело. Когда он спустился к охраннику забрать почту, беспокойство усилилось. Нацепив маску цивилизованности, он сумел обменяться парочкой любезных фраз с Гретом и даже немного пофлиртовать со старой миссис Маккензи, но все его существо тем временем просеивало мириады ощущений, выискивая, откуда идет опасность.

Возвращаясь к лифту, он почувствовал на себе взгляд охранника, поэтому обернулся и послал ему улыбку. Тем временем двери открылись, и он шагнул внутрь. Плиты из нержавеющей стали поплыли навстречу друг другу, отрезав ответную улыбку Грега, Старика явно что‑то волновало, но Генри решил разобраться с этим позже.

* * *

– Частный детектив Нельсон. – Не имея возможности определить, кто из звонящих относится к потенциальным клиентам, Вики решила, что на все звонки будет отвечать официально. Ее мать возражала, впрочем, она возражала и против множества других привычек, менять которые Вики не собиралась.

– Вики, это Генри. Послушайте, думаю, вам следует прийти сегодня ко мне.

– Зачем? Вы откопали что‑нибудь новое и хотите это обсудить, прежде чем отправиться в засаду?

– Я сегодня никуда не иду.

– Что? – Она опустила ноги со стола и гневно уставилась на телефонный аппарат. – Надеюсь, у вас есть весомая причина оставаться дома.

В трубке послышался вздох.

– Не совсем. Просто у меня предчувствие.

Вики хохотнула.

– Интуиция вампира?

– Если вам угодно.

– Так значит, вы остаетесь сегодня дома из‑за какого‑то предчувствия?

– В общем, да.

– Пусть демоны себе расхаживают беспрепятственно по всему городу, пока вы будете прислушиваться к внутреннему голосу?

– Мне не кажется, что сегодня ночью по городу будут расхаживать демоны.

– Что? С чего это вдруг?

– Вчера ночью кое‑что случилось. На землю снизошла сила Господня и сказала «нет».

– Что сказала?

– Я сам это не очень понимаю...

– Что случилось вчера ночью, Фицрой? – прошипела Вики сквозь зубы. Когда‑то ей приходилось допрашивать несловоохотливых свидетелей, так и те, казалось, были более щедры на подробности.

– Послушайте, я все вам расскажу, когда вы приедете. – Ему не хотелось объяснять по телефону свои религиозные переживания женщине, воспитанной в двадцатом веке. Довольно и того, что придется убеждать ее лицом к лицу.

– А это ваше предчувствие имеет какое‑либо отношение к вчерашнему происшествию?

– Нет.

– Тогда почему...

– Послушайте, Вики, я давным‑давно понял, что следует доверять своей интуиции. Неужели вы в прошлом никогда не прислушивались к внутреннему голосу?

Вики поправила съехавшие очки. Ей не оставалось другого выбора, как поверить ему на слово. Поверить в вампиров было легче.

– Так и быть, сначала я тут кое‑что проверю, а как только освобожусь, сразу приеду.

– Договорились.

Он говорил таким чужим голосом, что Вики нахмурилась.

– Генри, с вами все в порядке?

– Да... Нет... – Фицрой снова вздохнул. – Просто приезжайте, когда сможете.

– Послушайте, у меня тут... будь он проклят! – Вики уставилась на трубку, длинный гудок которой сообщил ей, что Генри Фицрою наплевать, что у нее там произошло. А она тем не менее должна была все бросить и нестись к нему сломя голову. – Единственное, чего мне не хватало для полного счастья, – проворчала она, роясь в сумке, – так это пребывающего в депрессии вампира.

В списке, который ей не без труда удалось получить у декана факультета вычислительной техники, было двадцать три имени. Эти студенты, по его мнению, могли использовать потенциал украденной компьютерной системы. Хотя, как он не преминул отметить, самые навороченные домашние системы устанавливались чаще всего исключительно для игр. «И даже вы смогли бы управлять железом с такими параметрами», – добавил он. Профессор понятия не имел, кто из этих двадцати трех умников носит черную кожаную куртку. На такие вещи внимания он не обращал.

– Вы не замечали, чтобы кто‑нибудь из них в последнее время вел себя необычно?

Профессор устало улыбнулся.

– Мисс Нельсон, эта братия всегда ведет себя именно так.

Вики взглянула на часы. Половина десятого. Как, черт возьми, она не заметила, что уже так поздно? На всякий случай набрала номер полицейского управления – вдруг Селуччи наконец окажется на месте, а то его нет с четырех часов, когда она впервые пыталась дозвониться. И опять его не было. Дома у него тоже никто не отвечает.

Оставив очередное сообщение, она повесила трубку.

– Во всяком случае, теперь он не сможет сказать, что я не попыталась передать важную информацию.

Вики прикрепила кнопкой список к маленькой доске, висевшей над столом На самом деле она не представляла, важны ли эти имена. Шанс, что они вообще что‑то значат, был невелик, но пока это единственная их зацепка. Двадцать три имени давали ей возможность начать хоть с чего‑то.

21:46. Пожалуй, стоит поехать к Генри и выяснить, что именно случилось прошлой ночью.

– Рука Господа. Любопытно...

Если не считать демонов и Армагеддона, Вики даже приблизительно не могла представить, что могло произвести такое впечатление на вампира четырехсот пятидесяти лет от роду.

– Если не считать демонов и Армагеддона... – Она потянулась к телефону, чтобы вызвать такси. – Ты становишься ужасно подкованна, Нельсон, все знаешь о конце света.

Не успела ее рука коснуться трубки, как телефон зазвонил, и от этого неожиданного резкого звонка сердце ее куда‑то ухнуло.

– Ладно. – Вики перевела дух. – Возможно, и не так уж подкованна. – Только после третьего звонка она достаточно успокоилась, чтобы ответить.

– Здравствуй дорогая, я не вовремя?

– Я как раз собиралась уходить, ма. – Еще пять минут, и она бы ушла. Ее мать обладала каким‑то шестым чувством насчет таких вещей.

– Так поздно?

– Еще нет и десяти.

– Я знаю, дорогая, но уже темно, а с твоим зрением...

– Я не так уж беспомощна, ма. Пойду по освещенным улицам и обещаю быть крайне осторожной. Но мне действительно пора.

– Ты идешь одна?

– Я иду на встречу с одним человеком.

– Не с Майклом Селуччи?

– Нет.

– О! – Вики буквально услышала, как ее мать встрепенулась. – И как его зовут?

– Генри Фицрой. – Почему бы и не ответить? Все равно, если только не повесить трубку, разговор с матерью закончить не удастся, пока та не удовлетворит своего любопытства.

– Чем этот человек занимается?

– Он писатель. – Раз уж она начала отвечать на вопросы, то лучше придерживаться правды. Вряд ли ее маму осенит спросить: "А он, случайно, не входит в число кровососущих оживших мертвецов? "

– А что Майкл думает по этому поводу?

– Что он может думать? Ты прекрасно знаешь, что у нас с Майком не те отношения.

– Я понимаю, дорогая. А этот Генри Фицрой симпатичный?

Вики на секунду запнулась.

– Да, вполне. Есть в нем определенная импозантность... – Она замолкла в задумчивости, и ее мать рассмеялась.

– Похоже, дело серьезное.

Это вернуло Вики на землю.

– Вот именно, ма, очень серьезное, и поэтому я сейчас должна идти.

– Ладно. Просто я надеялась, что раз тебе не удалось приехать домой на Пасху, то ты найдешь несколько минут поболтать со мной сейчас. Праздники я провела очень спокойно – посмотрела телевизор, поужинала в одиночестве и пораньше легла спать.

Вики прекрасно сознавала, что ею манипулируют, но это не помогло. И никогда не помогало.

– Ладно, ма. Я могу уделить тебе несколько минут.

– Я не хочу причинять тебе неудобство, дорогая.

– Мама...

Спустя почти час Вики положила трубку, взглянула на часы и застонала. Никто не мог сравниться с ее матерью в умении заполнять время абсолютно ничем.

– Отрадно уже то, что хотя бы за это время не наступил конец света, – проворчала она, скосила глаз на номер телефона Генри, записанный на дощечке, и набрала его.

– Генри Фицрой не может сейчас подойти к телефону...

– Удивительная наглость! – Она швырнула трубку, не дослушав сообщение до конца. – Сначала просит меня приехать, а затем смывается. – Вряд ли он встретил безвременную кончину, пока мать держала ее на телефоне. Вики сомневалась, что даже у вампиров найдется присутствие духа включить автоответчик, пока их расчленяют.

Она влезла в куртку, схватила сумку и направилась из квартиры, включив по пути собственный автоответчик. Шагая очень осторожно, она вышла по темной тропинке на тротуар, держа в качестве ориентира яркие огоньки, обозначавшие Колледж‑стрит. И если раньше она собиралась вызвать такси, то теперь, раз Генри нет дома, нарочно пойдет пешком.

А то, что мать попыталась лишний раз напомнить о ее физическом недостатке, не имело никакого отношения к этому решению. Ну совершенно никакого.

* * *

Генри схватил трубку и заскрежетал зубами, услышав короткие гудки, – значит, звонивший отключился, даже не дослушав сообщения. Он терпеть не мог, когда так поступали, а за сегодняшний вечер это случилось уже в третий раз. Фицрой включил автоответчик, когда сел за письменный стол, больше в силу привычки, чем по другой причине, и намеревался снять трубку, если бы позвонила Вики. Разумеется, он не мог знать, кто звонит, не услышав голоса. Фицрой бросил взгляд на часы. Десять минут двенадцатого. Неужели что‑то случилось? Он набрал ее номер и полностью прослушал сообщение на автоответчике, прежде чем повесить трубку. Ничего нового он не узнал.

Куда же она подевалась?

Вампир решил было наведаться к ней на квартиру и попытаться найти хоть какой‑то след, но тут же отказался от этой идеи. Внутренний голос, ни секунды не дававший ему покоя, громче, чем прежде, твердил, что он не должен никуда выходить.

Раз уж приходилось сидеть дома, Генри решил попытаться использовать время для работы.

Смит попятилась, широко раскрыв ярко‑голубые глаза, и схватила с маленькой полочки бритву капитана.

– Сделаете один шаг, – предупредила она с какой‑то зловещей ноткой в голосе, – и я вас зарежу!

* * *

Дело не клеилось. Фицрой вздохнул, сохранил написанное и выключил компьютер. Ну почему Вики так задерживается?

Не в силах усидеть на месте, он вышел в гостиную и уставился в окно. Впервые с тех пор, как он здесь поселился, городские огни не смогли его заворожить. Вампир был в состоянии думать только о том, что совсем скоро они могут погаснуть и мир погрузится в вечную темноту.

Генри перешел к музыкальному центру, включил его, достал компакт‑диск, потом вернул его на место и выключил аппаратуру. После чего начал мерить шагами длину гостиной. От стенки к стенке, от стенки к стенке...

Даже сквозь стеклянные дверцы книжного шкафа он ощущал присутствие колдовской книги, но в отличие от Вики Фицрой без колебаний считал ее злом. Чуть больше ста лет тому назад этот экземпляр был одной из трех последних истинных колдовских книг, оставшихся в мире; во всяком случае, так ему было сказано, а сомневаться в словах человека, утверждавшего это, причин у него не было – ни тогда, ни сейчас.

* * *

– Значит, вы и есть Генри Фицрой, – произнес доктор О'Мара, поблескивая большими светлыми глазами. – Я столько слышал о вас от Альфреда, что мне кажется, будто уже хорошо вас знаю.

– А я вас, – сказал вампир, снимая белые перчатки и старательно отвечая на рукопожатие с такой же силой. По спине у него побежали мурашки и появилось предчувствие, что проявить свою силу перед этим человеком, равно как и слабость, было бы крайне опасно. – Альфред восхищается вами.

Отпустив руку Генри, доктор О'Мара похлопал Альфреда по плечу.

– Как, до сих пор?

В словах содержался подтекст, и досточтимый Альфред Уэйверли поспешил прервать наступившую тишину. Его плечо слегка осело под цепкой рукой с побелевшими костяшками.

– Не думайте, доктор, будто я что‑то наболтал, просто...

– Просто он все время вас цитирует, – закончил за него Генри с разоружающей улыбкой.

. – Цитирует меня? – Суровость на лице доктора несколько смягчилась. – Что ж, полагаю, против этого трудно возразить.

Альфред засиял, разрумянился, а выражение ужаса, заставившее Генри вмешаться, исчезло без следа, словно его и не было.

– Прошу простить меня, мистер Фицрой, я должен заняться делами. – Доктор сделал широкий жест рукой. – Альфред представит вас остальным гостям.

Вампир склонил голову и сощурил глаза, наблюдая, как хозяин покидает комнату.

Остальные десять гостей были достойными представителями золотой молодежи, под стать досточтимому Альфреду, – богатые, праздные, скучающие. С тремя из них Фицрой был знаком.

– Ну, что ты думаешь? – поинтересовался Уэйверли, принимая порцию виски от невозмутимого лакея, после того как состоялась церемония знакомства, были произнесены нужные слова и они с Генри вновь остались вдвоем.

– Думаю, ты ввел меня в заблуждение, – ответил тот, отказавшись от напитка. – Вряд ли это место можно назвать логовом порока.

Альфред выдавил улыбку, нервно подергивая уголками рта. При мигающем свете газовых ламп он казался бледнее, чем обычно.

– Черт возьми, Фицрой, я никогда такого не говорил. – Он принялся водить пальцем по краю стакана с виски. – Тебе повезло, что ты здесь. Сюда приглашают только двенадцать человек, и доктор О'Мара выбрал именно тебя, после того как с Чарльзом... хм, произошел несчастный случай.

Несчастный случай. Чарльз погиб, но викторианская чувствительность Альфреда не позволяла ему использовать это слово.

– Я все хотел тебя спросить, почему доктор О'Мара заинтересовался мной?

Уэйверли вспыхнул.

– Потому что я рассказал ему все о тебе.

– Вес? – Учитывая тогдашние законы против гомосексуализма и предпочтения Альфреда, Генри в этом сомневался, но, к его удивлению, молодой человек кивнул.

– Я не мог поступить иначе. Доктор О'Мара... хм... принадлежит к тем людям, от которых ничего не скрываешь.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Фицрой, благодаря Господа и всех святых, что Уэйверли понятия не имел, кем он на самом деле был. – Ты с ним в интимных отношениях, помимо всего прочего?

– Послушай, Генри!

Незаконнорожденный сын Генриха VIII, не заботившийся об условностях, повторил свой вопрос в более грубой форме:

– Ты трахаешься с ним?

– Нет.

– Но хотел бы...

Альфред, умудрявшийся выглядеть одновременно и несчастным, и ликующим, кивнул.

– Он великолепен.

Фицрой скорее бы использовал определение «властный». Личность доктора напомнила ему волну прилива, сметающую на своем пути все мелкие препятствия. Генри не имел ни малейшего желания быть сметенным, но вполне понимал, что мог бы чувствовать обратное, будь он тем праздным юнцом, каким казался; он понимал молодых людей, собравшихся в этой комнате, и то, что он понял, вампиру не понравилось.

Вскоре после одиннадцати доктор исчез, и из глубины дома донесся звук гонга.

– Пора, – прошептал Альфред, вцепившись в локоть Генри. – Идем.

К удивлению Фицроя, все гости, молодые люди в безукоризненных вечерних костюмах, гурьбой потянулись в подвал. Огромное подвальное помещение было освещено факелами, у одной стены стояло нечто вроде каменной плиты в половину человеческого роста – не хватало лишь рыцаря, возлежащего на ней, чтобы полностью напоминать склеп. Все начали скидывать с себя одежду.

– Раздевайся, – велел Уэйверли, протягивая ему просторный черный плащ, – наденешь это.

Внезапно все поняв, Генри чуть не расхохотался. Его пригласили сюда как двенадцатого участника шабаша, на котором группка незрелых аристократов, переодетых в черные простыни, будет резвиться в продымленном подвале. Он позволил Альфреду помочь ему переодеться и продолжал забавляться всем происходящим до тех пор, пока за алтарем не появился доктор О'Мара.

Плащ на докторе был красным, цвета свежей крови. В правой руке он держал человеческий череп, в левой – древнюю книгу. Странно, он должен был бы выглядеть так же глупо, как и окружавшие его сопляки, но впечатление производил совершенно иное. Светлые глаза доктора горели огнем, а темперамент, обузданный в гостиной, проявился в полную силу, воспламенив всех вокруг. Его голос доводил юношей до безумия: он то звучал подобно грому, то вдруг был еле слышен, обволакивал присутствующих, притягивая их друг к другу.

У вампира в душе поднялось отвращение, смешанное с истерией. Он стоял, скрытый глубокой тенью, подальше от факелов, внимательно наблюдая за происходящим. Чувство опасности удерживало его на месте, а мурашки, бегавшие по спине, свидетельствовали о том, что, как бы смешно это ни смотрелось со стороны, доктор О'Мара, по крайней мере, не играл тут в игры, и зло, исходящее от алтаря, было вполне реальным.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒