Таня Хафф 17 страница

Юноша покачнулся, но кое‑как устоял, даже когда лишился поддержки отчима. Сначала все поплыло у него перед глазами, потом он разглядел покинувшего ложу короля в великолепных одеждах из красного бархата, расшитых золотом. В приступе отчаяния Генри попытался собраться с мыслями. Он не пользовался благосклонностью отца с тех пор, как недальновидно дал понять, что считает королеву Кэтрин единственной истинной королевой Англии. Отец не разговаривал с ним, с тех пор как связался со своей потаскушкой‑лютеранкой. Прошло уже три года, а французский двор все никак не мог успокоиться, гудел, как улей, разнося истории о старшей дочери Болейнов, Мэри, бывшей в свое время наложницей короля, а Генри до сих пор не верилось, что его отец действительно возвел на трон Анну Болейн.

К сожалению, король Генрих VIII именно так и поступил.

Благодаря Всевышнего, что доспехи не позволяют опуститься на одно колено – он сомневался, что сумеет подняться или, если на то пошло, грациозно упасть у его ног, – Генри отвесил поклон, как сумел, и ждал, что король заговорит первым.

– Ты держишь щит слишком далеко от корпуса. Держи его поближе, и тогда противник не сумеет обойти его своим копьем. – Королевские руки, сверкая золотом и драгоценными камнями, подняли его руку и прижали к боку. – Вот как нужно его держать.

Генри невольно поморщился, когда край нагрудника впился в особенно болезненный синяк.

– Тебе больно, да?

– Нет, сир. – Если бы даже он признался, все равно это делу не помогло бы.

– Ну, сейчас не болит, так заболит позже. – Король засмеялся низким горловым смехом, но тут же насупил золотисто‑рыжие брови над глубоко посаженными крошечными глазками. – Мы недовольны лицезреть тебя на земле.

Ему предстояло ответить так, чтобы произвести впечатление. Генри облизнул пересохшие губы.

– Простите, сир. Я сожалею, что вы не были на моем месте.

Крупное лицо монарха побагровело.

– Ты желаешь видеть своего сюзерена сброшенным с седла?

Придворные вокруг замерли, затаив дыхание.

– Нет, сир, ведь если бы вы оказались в моем седле, то на земле лежал бы сэр Джон.

Генрих обернулся и бросил взгляд через арену на сэра Джона Гейджа, мужчину на десять лет его моложе, в полном расцвете сил. Король расхохотался.

– Да, ты прав, парнишка. Но молодожен не бьется на поединке из страха сломать свою пику.

Генри зашатался от шутливого удара по спине и едва не свалился, но сэр Гилберт украдкой поддержал его за локоть. Юноша смеялся вместе с остальными, ведь король Генрих изволил пошутить. И хотя он был рад, что вернул расположение отца, все, о чем он мог сейчас думать, это горячая ванна, в которой он смог бы понежить свои синяки.

* * *

Генри поднял руку.

– Чуть более худая, возможно, но определенно той же самой масти. – Поиграв мускулами плеча, он поморщился – дала о себе знать одна из ссадин. Раны, которые затягивались раньше в течение недель, а то и месяцев, теперь исчезали за несколько дней. – Хотя хороший набор доспехов вчера ночью здорово бы пригодился.

Вчера ночью... Он отнял у Вики и ее молодого приятеля больше крови, чем обычно получал за месяц. Эта женщина спасла ему жизнь, чуть не лишившись собственной, и Фицрой был благодарен ей, хотя теперь возникли новые трудности. Но этим новым трудностям придется подождать, пока он не разберется со старыми.

Он надел на запястье часы. 20:10. Возможно, Вики перезванивала, пока он был в душе.

Новых звонков не было.

– Превосходно. Норман Бердуэлл, Йоркский университет – и обещание перезвонить. Так звони же. – Он сверкнул глазами, глядя на телефон. Ожидание совершенно невыносимо, когда знаешь, что колдовская книга в чужих руках и скоро будет пущена в дело.

Генри оделся. Двадцать минут девятого. По‑прежнему никаких звонков.

Телефонные справочники лежали в дальней кладовке, в коридоре. Он достал их на всякий случай. Ни одного Нормана Бердуэлла. Вообще ни одного Бердуэлла.

Первое сообщение, оставленное Вики на автоответчике, привязало его к квартире. Она ожидала, что он подождет дома ее второго звонка. Фицрой не мог уйти и предпринять собственные поиски. В любом случае это было бы бесполезно, раз она вышла на след.

Без четырех минут девять. Он успел собрать почти все осколки. Зазвонил телефон.

– Вики?

– Пожалуйста, не вешайте трубку. С вами говорит автомат...

Генри швырнул трубку с такой силой, что треснула пластмасса.

– Проклятье.

Он торопливо набрал номер Вики, выслушал ее автоответчик – уже третий раз после захода солнца, абсолютно ничего нового – и положил трубку на рычаг чуть более нежно. Телефон вроде бы работал исправно, пострадал лишь корпус.

21:17. У дверей высилась груда обломков, готовая отправиться на помойку, – все, что осталось от телевизора и кофейного столика. Фицрой пока не знал, что ему делать с диваном. По правде говоря, ему было наплевать на диван. Ну почему она не звонит?

21:29. Остался запятнанным ковер, балкон без двери, хотя проем закрыт фанерой, но в основном все следы битвы уничтожены. Не осталось никакой механической работы, чтобы отвлечься от раздумий. В голову почему‑то упрямо лезло воспоминание об истерзанном женском теле, свисающем со ржавого крюка.

– Черт возьми, Вики, позвони же!

Взгляд притянуло пустующее место на книжной полке, и чувство вины, до сих пор глубоко спрятанное, вырвалось наружу. Колдовская книга принадлежала ему. Так что ответственность полностью на нем. Если бы только он оказался сильнее. Быстрее. Умнее. Во всяком случае, имея за плечами четырехвековой опыт, он должен был перехитрить действовавшего в одиночку смертного, который не прожил и десятой доли его жизни.

Генри с сожалением посмотрел на город.

– Я должен был бы... – Фраза осталась незаконченной.

Он не мог бы ничего сделать по‑другому. Даже если бы продолжал верить, что убийца – брошенное чадо его соплеменника, даже если бы Вики не наткнулась на него случайно в тот момент, когда он склонился над мертвым телом, даже если бы он не решил довериться ей, ничего бы это не изменило – ни вчерашней битвы с демоном, ни поражения, ни потери книги. Единственное, что могло бы предотвратить такой ход событий, – уничтожение книги тогда, в начале XIX века, когда он ее только‑только получил. Но если быть честным, он сомневался, что смог бы уничтожить эту вещь – как тогда, так и сейчас.

– Хотя, – признал вампир, придерживая правой рукой левое предплечье, – если бы в дело не вмешалась Вики, я бы погиб. – И тогда никто бы не смог остановить Верховного демона Фицрой оскалился. – Впрочем, я тоже пока не много делаю, чтобы предотвратить катастрофу.

Почему она не звонит?

Он начал метаться перед окном, как маятник.

Вчера ночью Вики потеряла много крови. Быть может, с ней случилась беда из‑за того, что она чересчур ослабела?

Он помнил, какие чувства испытывал в тот момент, когда снимал с крюка тело мертвой Джиневры. Когда‑то эта женщина была такой живой. Совсем как Вики...

Ну почему она не звонит?!

* * *

Вынырнув из забытья, она какое‑то время тихо лежала с закрытыми глазами, ожидая, пока утихнет бешеный стук в висках. Время было очень дорого, но одно внезапное движение – и ее бы стошнило, что отнюдь не помогло бы делу. Лучше выждать, разобраться в ситуации и начать действовать, когда от этого будет какой‑то толк.

Вики облизнула губы и почувствовала соленый вкус сочившейся из носа крови.

У нее были связаны голени. Руки обвязаны от запястий до локтей, причем тканью, не веревкой. Лежала она на боку с поджатыми коленями, ощущая левой щекой твердую липкую поверхность – вероятно, пол. Куртки на ней уже не было. Как не было и очков на носу. Поняв это, Вики с трудом подавила приступ паники.

Она слышала – а может быть, чувствовала – шаркающие шаги за спиной, оттуда же доносилось сопение заложенным носом. Норман. С противоположной стороны кто‑то коротко взволнованно дышал, с возмущением пофыркивая. Ясно, Эйлин.

«Итак, моя компаньонка жива. Хорошо. Похоже, она злится, но не ранена. Еще лучше». Вики заподозрила, что Эйлин тоже связана, иначе она не сидела бы тихо. А это в данных обстоятельствах даже хорошо. Быстрее всех погибают доморощенные герои. «Хотя, – добавила она, когда в затылок ей вонзилось раскаленное острие, – профессионалы иногда тоже садятся в лужу».

Так она лежала, прокручивая мысленно одну фразу – «если бы только Эйлин не вмешалась», и чувствуя, как один приступ боли отступает под натиском другого.

Очень сильно тянуло зловонием, оставшимся от последнего вызова демона, – Норману сходило это с рук только потому, что он поселился в доме, предназначенном для студентов, – к этому смраду примешивались другие запахи: горящего угля, свечей, освежителя воздуха и жареных тостов.

– А знаешь, я бы тоже не отказалась перекусить. Умираю от голода. – Это был голос Эйлин.

– Потом поешь.

Вики не удивилась, услышав, что Норман разговаривает с полным ртом. «Абсолютно уверена, что он ковыряет в носу и носит носки с сандалиями. С какой стороны ни посмотреть – отличный парень».

– Когда «потом»?

– После того как Верховный демон сделает тебя моей.

– Приди в себя, Бердуэлл! Никакому демону это не под силу!

Норман расхохотался.

По спине у Вики пробежал холодок, и она еле удержалась, чтобы не перевернуться на другой бок: очень уж не хотелось, чтобы та тварь, в которую превратился Норман Бердуэлл, находилась у нее за спиной. Однажды ей пришлось слышать похожий смех.

Спецназу тогда понадобилось семь часов, чтобы схватить того человека, и они потеряли двух заложников.

– Сама убедишься, – заявил он, запихивая в рот очередной тост. – Поначалу я собирался приказать, чтобы тебя разрезали на кусочки, медленно так, не торопясь. Затем решил использовать тебя для ритуала вызова Верховного демона. Я не говорил, что для этого требуется жертвоприношение? Пока вы вдвоем не появились, я думал схватить какого‑нибудь мальца в коридоре. – Голос его зазвучал ближе, и Вики почувствовала пинок в спину. – Теперь я решил использовать ее, а тебя приберечь для себя лично.

– Ты омерзителен, Бердуэлл!

– НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ!

Несмотря на сотрясение, Вики открыла глаза и увидела, как Норман метнулся вперед и ударил Эйлин по лицу. Без очков все расплывалось, но, судя по звуку, удар был не слишком сильным.

– Больно? – спросил он, остыв так же внезапно, как и разъярившись.

Яркая копна взметнулась вверх и назад, когда Эйлин откинула голову.

– Нет, – сказала она, выпятив подбородок. В ее голосе уже слышался страх, но все же гнева было значительно больше.

– Ага. – Норман дожевал тост и вытер пальцы о джинсы. – Значит, будет.

Вики понимала Эйлин. Она сама была в ярости – на Бердуэлла, на ситуацию, на собственную беспомощность. С каким бы удовольствием она развопилась, заорала во все горло, но приходилось сдерживать гнев. Если дать ему волю сейчас, когда она связана, это не принесет никакой пользы ни ей, ни Эйлин, ни городу. Вики медленно втянула воздух и столь же медленно выдохнула. Ей казалось, что она висит на краю пропасти и стоит сделать одно неосторожное движение, как она полетит кувырком в бесконечность.

– Прошу прощения. – Вики вовсе не собиралась шептать, но громче у нее не получилось.

Норман обернулся.

– Да?

– Не могли бы вы... – «Сглотни. Пересиль боль. Продолжай», – вернуть мне очки. – «Подыши спокойно, раз, два, пока Бердуэлл терпеливо ждет. Он ведь никуда не денется». – Без них мне не видно, что вы делаете.

– Хм. – Хотя она не могла этого видеть, но была уверена, что сейчас этот мерзавец хмурит лоб. – Что ж, будет только справедливо, если вы все увидите.

Он вышел из поля видимости, а Вики прикрыла глаза на секунду, чтобы отдышаться. «Будет только справедливо? Наверное, мне следует испытывать благодарность за то, что он не хочет терять зрителей в первом ряду».

– Вот. – Норман присел рядом и очень осторожно надел дужки очков ей на уши и поправил очки на переносице. – Так лучше?

Вики заморгала, когда затейливая строчка черного ковбойского сапога неожиданно вошла в фокус.

– Гораздо. Благодарю. – Вблизи, если рассматривать его черты, не принимая во внимание их выражения, он не был таким уж уродом. Немного тощеват и неуклюж, возможно, но время может исправить оба этих недостатка. Время, которого ни у кого из них не было, благодаря Норману Бердуэллу.

– Хорошо. – Он похлопал ее по щеке, совсем легонько, но голову пронзили тысячи иголок. – Я скажу вам то, что уже говорил ей. Если закричите или поднимете шум, убью обеих.

Он продолжил, выпрямившись во весь рост:

– А теперь я должен заняться зубами. Я их чищу каждый раз после еды. – Он вынул из пенала что‑то похожее на толстое перо и открутил колпачок. Оказалось, что это портативная зубная щетка с пастой в ручке. – Вам тоже следовало бы обзавестись такой, – заявил Бердуэлл, самодовольно демонстрируя, как она устроена. – У меня до сих пор нет ни одной пломбы.

К счастью, он не стал дожидаться ответа.

Вики повезло, что Эйлин оказалась прямо напротив нее и, слава Богу, не пришлось крутить головой. Несколько секунд Вики рассматривала молодую женщину, отметив красный след на бледной щеке. Даже в очках ей было трудно сфокусировать зрение.

– Все в порядке? – тихо спросила она.

– А вы как думаете? – Эйлин даже не собиралась понижать голос. – Я привязана к кухонному стулу Нормана Бердуэлла... носками!

Вики перевела взгляд. По крайней мере по три пары носков связывали каждую ногу, удерживая Эйлин на месте. Серые, черные, коричневые нейлоновые носки были растянуты до предела – порвать такие невозможно. Заинтригованная, несмотря ни на что, Вики попробовала потянуть собственные путы – на носки не похоже. Она начала придвигать к лицу руки (это казалось безопаснее, чем поворачивать голову), пока не разглядела. Галстуки. Четыре, может, пять галстуков – яркое разноцветье не позволяло точно определить – намертво сковали ей руки. Вряд ли Норман был в детстве бойскаутом, но одно определенно: узлы он вязать умел.

– Вы ведь собирались наброситься на него, да?

– Что? – Вики подняла взгляд и тут же об этом пожалела, так как ее тело запротестовало, испытывая попеременно то головокружение то тошноту.

– Когда мы вошли в квартиру, я... то есть... В общем, простите меня.

Это звучало скорее как вызов, чем извинение.

– Не думай сейчас об этом. – Вики сглотнула, а то слюны натекло под щекой с целую лужицу. – Давай попытаемся... выбраться из этого дерьма.

– А я что, по‑вашему, делаю? – Эйлин рванулась на стуле, как безумная, но смогла лишь отскочить вместе с ним назад на каких‑то жалких полдюйма. – Я просто не верю, что с нами это происходит! Не верю!

Распознав в ее голосе нотки надвигающейся истерики, Вики заговорила самым сухим тоном, на какой только была способна.

– Немного напоминает... то, о чем говорилось в фильме «Месть придурков». Помнишь?

Эйлин огорошенно уставилась на нее, потом шмыгнула носом и неуверенно улыбнулась.

– В «Я мечтаю о Джинни» тоже было похоже, – заметила она.

«Умница». Вики понадобились все оставшиеся силы, чтобы одобрительно улыбнуться. Плохо, что Эйлин не воспринимает Нормана всерьез, но будет еще хуже, если девушка совсем расклеится.

Попытки освободиться причинили больше вреда ей самой, чем галстукам. Но она все равно продолжала трепыхаться. Пусть даже конец света не за горами, но будь она проклята, если позволит себе загреметь в тартарары от смехотворно высокого каблука ковбойского сапога Нормана Бердуэлла.

* * *

– Хватит! – Генри отвернулся от окна и бросился к двери. Он знал имя, знал место, пора и ему присоединиться к охоте. – Я и без того чересчур долго ждал.

В дверях он замешкался, схватил пальто и кое‑как сумел привести себя в нормальное состояние, прежде чем выйти в коридор. Повернув ключ в замке, он направился к лестнице, ненавидя маску, заставлявшую его придерживаться средней скорости передвижения обычного смертного.

Оказавшись на тускло освещенной лестнице, он отбросил все притворство, перейдя на ту скорость, какую позволили нестерпимо ноющие мышцы.

До полуночи оставалось чуть меньше двух часов.

Генри абсолютно упустил из виду, что на лестнице установлены камеры слежения, входящие в систему выборочного мониторинга всего здания.

* * *

Вики медленно вынырнула из черного омута, думая: «Это нужно остановить». Каждый раз, когда она пыталась шевельнуться, каждый раз, когда пыталась поднять голову, она снова погружалась в темноту. Иногда черный туман окружал ее и когда она ничего не делала, просто тихо лежала, пытаясь сохранить силы для еще одной попытки высвободиться. «Нужно подумать о чем‑то другом».

Эта периодическая борьба только ухудшила ее состояние, зато теперь она могла посмотреть на часы.

«22:07. Генри, наверное, уже рвет и мечет. О Господи, Генри! – Вики невольно дернулась, вызвав очередной приступ боли. Она проигнорировала боль, охваченная внезапным ужасом. – Я забыла предупредить его насчет охранника...»

* * *

Грег признавал необходимость камер наблюдения, но они все равно ему никогда не нравились. Он смотрел на мониторы, а чувствовал себя, будто за кем‑то подглядывал. Два‑три человека, патрулирующих территорию, и один за центральным постом – вот как лучше всего было бы организовать охрану здания. Все равно никакая камера не заменит тренированного бойца. Но тренированным надо платить, в отличие от камер, поэтому ему приходилось иметь дело именно с камерами.

Привлекательная молодая дамочка вышла из бассейна и потянулась за полотенцем. Грег тактично отвел взгляд. Наверное, он просто стареет, но эти две микроскопические полоски ткани он не мог бы назвать купальным костюмом. Когда старик снова взглянул на монитор, он увидел другую картинку: ровные ряды машин в подземном гараже.

Грег откинулся на стуле и поправил черную ленту на рукаве, надетую в знак траура по миссис Хьюз и Оуэну. Без них этот дом будет уже другим. Время шло к глубокой ночи, а старик все ждал, что они направятся на последнюю прогулку перед сном, и каждый раз ему приходилось напоминать самому себе, что больше он их не увидит. Тим, которого он сменил, приподнял бровь, заметив ленту, а потом и вторую, когда выслушал объяснение. Теперешние юнцы понятия не имеют об уважении – ни к мертвым, ни к властям, ни к самим себе. Генри Фицрой был одним из тех редких молодых людей, кто кое‑что в этом смыслил.

Генри Фицрой. Грег задумчиво почесал нижнюю губу. Прошлой ночью он совершил одну большую глупость. Старик испытывал чувство неловкости и раскаяния, но тем не менее не был вполне уверен, что ошибся. Его сержант когда‑то говорил: «Если тварь ходит, как утка, крякает, как утка, и ведет себя, как утка, то шансы велики, что это утка и есть». Сержант тогда имел в виду фашистов, но Грег рассудил, что сержантский афоризм сгодился бы и для вампиров. Он сомневался, что такой человек, как мистер Фицрой, мог совершить безумное убийство – в том взгляде, который старик прочел в глазах Генри Фицроя несколько недель назад, не было ничего безумного, наоборот, взгляд был пугающе трезв, – но охраннику никак не верилось, что такой человек, как мистер Фицрой, позволит молодой даме, находящейся у него в гостях, открыть дверь дезабилье. Мистер Фицрой, скорее, вышел бы открыть ее сам. Успокоившись и как следует подумав, – ведь эта дамочка утверждала, что хозяин квартиры спит, – Грег пришел к выводу, что она, скорее всего, что‑то прятала.

Только вот что?

Тут его раздумье прервало какое‑то движение на одном из мониторов, и охранник перевел туда взгляд. Он нахмурился. Нечто черное промелькнуло мимо пожарных дверей, ведущих на седьмой этаж, причем так быстро, что он не успел ничего разглядеть. Тогда старик потянулся к регуляторам и начал включать камеры по всей лестнице.

Через несколько секунд камера на пятом этаже показала Генри Фицроя, который, нахмурившись, бежал вниз, прыгая через две ступени. Он выглядел как любой другой юноша в хорошей спортивной форме – и в плохом настроении, – который не захотел тратить время на ожидание лифта. Сам Грег ни за что бы не стал спускаться с четырнадцатого этажа, но не нашел ничего сверхъестественного ни в том, что Генри Фицрой решился на это, ни в том, как он это делал.

Вздохнув, охранник снова переключил систему на выборочный обзор.

– А что, если оно не все время ведет себя, как утка? – вслух произнес он.

* * *

Генри достиг шестого этажа, когда сказалась трепка, полученная накануне, и ему пришлось сменить темп на более приближенный к человеческому шагу. Он зарычал, налегая на перила, в досаде на собственное тело, которое отказывалось подчиняться ему так, как он привык. Вместо того чтобы перепрыгивать весь пролет, касаясь только одной ступени в самой середине, ему пришлось спускаться вниз через ступеньку.

Он был в отвратительнейшем настроении, когда добежал до машины и рванул на выездной пандус подземного гаража с такой скоростью, что выхлопная труба заскрежетала по асфальту. Этот звук заставил его успокоиться. Все равно он не доедет быстрее, если угробит машину или привлечет внимание полиции.

Остановившись у обочины в ожидании, когда сменится сигнал светофора, он вдруг уловил знакомый запах.

– У вас «БМВ»? Не верю своим глазам. – Тони облокотился на опущенное стекло машины и пощелкал языком. – А если эти часики – «Ролекс», – тихо добавил он, – то мне бы хотелось получить обратно свою кровь.

Генри понимал, что очень обязан этому парнишке, поэтому постарался спрятать овладевший им гнев. Он даже заставил губы растянуться в улыбке, но понял, что это не очень ему удалось.

Если у Тони еще и оставались какие‑то сомнения по поводу всего случившегося прошлой ночью, то улыбка Фицроя окончательно их рассеяла, потому что в ней было очень мало человеческого. Если бы этот гнев был направлен на него, он бы бежал не останавливаясь до самого восхода солнца А так парень просто отпрянул, убрав – на всякий случай – руки с машины.

– Я подумал... неплохо бы поболтать...

– Позже. – Если мир выстоит в эту ночь, они непременно поболтают, но этот разговор может пока подождать.

– Ага Лады. Сойдет и позже. Послушайте... – Тони нахмурился. – С Победой все в порядке?

– Я не... – Светофор мигнул, и Генри сорвался с места. – Знаю.

Тони стоял и смотрел вслед набиравшей скорость машине, надув губы и засунув руки в карманы. В одной руке он держал, четвертак, который все время вращал между пальцев.

– Это мой домашний номер. – Вики протянула ему визитку и перевернула на обратную сторону, где он разглядел еще один номер, написанный от руки. – А вот по этому номеру ты позвонишь, если попадешь с беду и не сможешь сразу меня найти.

– Майк Селуччи? – Тони покачал головой. – Я вроде как ему не слишком нравлюсь, Победа.

– Ерунда.

– Да и он мне как‑то не очень...

– А ты думаешь, меня это так уж интересует? В любом случае, позвони ему.

Парень крепко зажал четвертак и двинулся к телефонной будке на углу. После четырех лет хранения в кармане визитка порядком поистерлась, но номер на обратной стороне все еще можно было разобрать. Сначала Тони набрал номер, отпечатанный в типографии, и только зря потратил монету, выслушав глупый автоответчик. Каждый знал, что Победа его не включает, если сидит дома.

– Мне нужно поговорить с Майком Селуччи.

– Слушаю.

– С Победой не все ладно. – Он был в этом абсолютно уверен, если вообще когда‑то был в чем‑то уверен в своей жизни.

– С кем?

Тони закатил глаза, глядя на трубку. А еще считается лучшим копом в городе. Вот придурок!

– С Вики Нельсон. Помните такую – высокая напористая блондинка, служила когда‑то копом.

– А что с ней случилось?

Отлично. Этот тип вроде бы заволновался.

– Не знаю.

– Где она сейчас?

– Не знаю. – Тони услышал зубовный скрежет на другом конце провода Если бы все не было так серьезно, он бы классно повеселился. – Ты коп, вот сам и кумекай.

И повесил трубку, не дожидаясь взрыва. Он сделал все, что мог.

* * *

Майк Селуччи уставился на телефон, после чего длинно и громко выругался по‑итальянски. Поразмыслив немного, он понял, что с ним говорил уличный мальчишка, подопечный Вики, а потому к его словам стоило прислушаться. Майк выудил из кармана и бросил на кухонный стол целую пригоршню маленьких розовых бумажек и принялся их сортировать.

– Норман Бердуэлл. Йоркский университет, – прочитал он, поднеся бумажку к свету, а затем переместил ее к остальным.

Вики никогда не выпендривалась. Всегда играла по правилам, которые в ее случае срабатывали. Она бы ни за что не отправилась на задержание подозреваемого в массовых убийствах – точнее, шизика, подозреваемого в массовых убийствах, – без подкрепления. «Но ведь у нее сейчас не может быть никакого подкрепления. Она вбила себе в голову, что должна раздобыть доказательства...»

Он нажал кнопку, вызвавшую из телефонной памяти номер управления, даже не успев додумать мысль.

– Это Селуччи. Даррелл, мне нужен номер кого‑то из администрации Йоркского университета. Я знаю, что сейчас глубокая ночь, мне нужен домашний номер. Я знаю, что сейчас не мое дежурство. Не ты ведь платишь мне за сверхурочные, так чем, черт возьми, ты недоволен? – Он зажал трубку подбородком, потом сдернул со спинки стула кобуру и начал ее надевать, пока ждал. – Значит, позвони мне домой, когда узнаешь. И учти, Даррелл, дело срочное. Этот номер мне был нужен еще вчера.

Он потянулся за курткой и бросил ее рядом с телефоном. Он ненавидел ждать. Всю жизнь ненавидел ждать. Майк снова извлек из груды бумажек розовую полоску.

Норман Бердуэлл.

– Не знаю, из какой шляпы ты выудила это имя, Нельсон, – прорычал он, – но если я брошусь на помощь и окажется, что ты не попала в серьезный переплет, то плохое зрение и неуверенность в будущем окажутся самыми мелкими из твоих проблем.

* * *

Норман что‑то бубнил над колдовской книгой, и уже давно. Его тихое бормотание превратилось в постоянный шумовой фон. Вики по‑прежнему то теряла сознание, то снова приходила в себя. Временами она разбирала слова, в основном это были прогнозы того, что мир теперь воздаст Норману по заслугам. Вики была целиком «за».

– Эй, Норман!

Бормотание прекратилось. Вики попыталась рассмотреть Эйлин. Девушка выглядела... неужели смущенной?

Прижав колдовскую книгу к груди, Норман вошел в поле ее зрения. Она содрогнулась от одной мысли, что кто‑то держит эту книгу так близко. В тот единственный раз, когда Вики дотронулась до фолианта в квартире Генри, у нее побежали по коже мурашки, а память до сих пор хранила это неприятное чувство.

– Послушай, Норман, мне нужно в туалет. – Эйлин говорила тихо и настойчиво, не оставляя сомнения в искренности своих слов.

– М‑мм... – Бердуэлл явно не представлял, как решить эту проблему.

Эйлин шумно вздохнула.

– Послушай, если ты меня развяжешь, я тихонечко пройду в ванную, потом вернусь на этот стул, и ты снова меня привяжешь. Можешь при этом целиться своим дурацким оружием. Но мне действительно надо.

– Э‑э...

– Твоему Верховному демону вряд ли понравится, если, когда он появится, окажется, что я написала на его пентаграмму.

Норман долго смотрел на Эйлин, не мигая, его руки при этом оглаживали темный кожаный переплет.

– Не посмеешь, – наконец произнес он.

– Еще как посмею.

То ли его убедила улыбка, то ли ее тон, но Бердуэлл решил не рисковать.

Вики отключилась, пока он развязывал девушку, и снова очнулась, когда Эйлин опять сидела привязанная к стулу и говорила:

– А как же она?

Норман перехватил автомат.

– А на нее мне плевать, все равно жить ей осталось недолго.

Вики начала опасаться, что он прав. У нее просто не осталось больше сил, и каждый раз, когда она с трудом выбиралась из черноты, реальность отодвигалась все дальше и дальше. «Ладно, если все равно помирать, то я закричу, и он начнет стрелять. Соседи вызовут полицию: у этой штуковины нет глушителя. Не исключено, правда, что этот мерзавец просто снова саданет меня по голове. – Этого ей, честно говоря, хотелось меньше всего. – Если я велю Эйлин тоже поднять шум, то, вполне возможно, его сорвет со всех катушек, и он пристрелит‑таки одну из нас».

Эйлин, хоть и верила в вампиров, демонов и неизвестно во что еще, на самом деле не понимала, что вот‑вот должно было случиться. «Между прочим, это не ее вина. Я ведь ей так ничего толком и не рассказала».

Она положила на чашу весов жизнь этой девушки, а на другую – жизнь города. Не было у нее никакого права принимать такое решение, но Вики все равно его приняла. «Прости, Эйлин».

Она облизнула губы и набрала в легкие побольше воздуха, сколько смогла.

– Эйл...

Приклад автомата ударил в пол в нескольких дюймах от ее носа, металл звякнул о плитку. От шума и вибрации остаток дыхания вырвался в беззвучном крике боли. «Слава Богу, автомат на предохранителе...»

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 161718 19 20 Следующая ⇒