Илана С Мьер 19 страница

– Ты.

– Да, – сказал Нед.

– Отойди от него, – сказала Рианна.

– Я не хочу ему вредить, – сказал Марлен. Он взял Мариллу за руку. Нед с потрясением увидел слезы на ее лице, глаза были большими и пустыми, как у куклы.

– Она в порядке? – сказал Нед. – Что случилось?

– Проклятый Путь издевается, – сказал Марлен. – Песни Летрелла не упоминали, что это гадкое испытание. Но мы выглядим лучше вас, – он посмотрел на Валанира Окуна. – И вы здесь. Это уже интересно.

– Я польщен, – сказал Валанир Окун. Его глаза расширились, он отпрянул на шаг. – Марлен, – сказал он, с трудом сохраняя голос ровным. – Как ты себя чувствуешь?

Марлен растерялся.

– Что? – его лицо исказилось, рот раскрылся, глаза выпучились. Он застыл в полный рот и рухнул на землю, как поваленное дерево.

Марилла упала на колени, попыталась повернуть лицо Марлена к себе. Она удивительно пронзительно закричала:

– Помогите ему.

Нед и Рианна попытались побежать к ней, Валанир вскинул руку и остановил их. Марлен издавал жуткие сдавленные звуки.

– Назад, – сказал Валанир Окун. Он стал выше, возвышался над ними, и его голос был напряжен от сдерживаемой ярости. – Он здесь.

* * *

Сцена переменилась, Дариен не успел подумать. Они стояли на голой скале, что пронзала пустое небо над синим морем. До этого Дариен понимал, где они, но это место было другим. Море синевой жалило глаза, его музыка была такой, что хотелось плакать.

Это была песнь утраты.

– Погоди, – сказал он и оглядел камень вокруг них. – Где Хассен?

– Я не буду думать о конце дороги, – сказала Лин.

Дариен тряхнул головой.

– Что?

Она была печальна.

– Это песня, – сказала она. – Дариен, смотри… дерево.

Одинокое дерево росло, горбясь, на утесе. Дариен его видел, но ничего особого не заметил. Он не увидел сперва, что ветви и листья мерцают серебром на свете солнца.

– Серебряная ветвь, – сказал он. – Это она? Мы возьмем ее?

И тут перед ними появился Эдриен Летрелл лицом к морю. За ним стояла Мира. Ее белое платье и кожа заполнились солнцем, как стеклянный сосуд, глаза были печальными.

– Я скажу то, чего не хочу, – сказала она. – Но я должна.

Позже Эдриен держал в обеих руках ветвь с дерева. Мира пропала. Он пробормотал шепчущему воздуху и поющему морю:

– Прости, любимая. Я не смог.

Лин и Дариен оказались на другом утесе, с видом на лес, и увидели, как Валанир закрыл рукой Рианну и Неда и приказал:

– Назад.

Они увидели Марлена, корчащегося на земле, лицо было темным и искаженным.

– Нет, – тихо сказал Дариен, но не мог двигаться. Марилла рядом с его другом прижимала ладони ко рту.

– Дариен, – они услышали панику в голосе Рианны. Ее голову покрывал темный шлир. Она была в высохшей крови. Она выглядела ужасно. – Дариен, слушай Валанира.

– Ты в порядке? – сказал Дариен. – Боги, Рианна.

– Я в порядке, – сказала она. Улыбка дрожала, и она напомнила ему девушку, которую он знал. – Это не моя кровь.

Марлен вдруг встал, но это был не он. Марлен Хамбрелэй пропал, на его месте возник высокий мужчина с лирой.

Валанир Окун встал перед ним, вытащив меч.

– Здравствуй, Ник, – сказал он.

ГЛАВА 35

Глаза Никона Геррарда пылали, метка Пророка тоже – сияние отражало серебряный свет вокруг его силуэта и волос. Он смотрел на Валанира Окуна свысока. Валанир наступал, вытянув меч, и придворный поэт вдруг рассмеялся.

– Шутишь, – сказал он. – Меч? – Никон Геррард что‑то пробормотал под нос.

Валанир охнул, меч вылетел из его рук и упал на землю. Он сказал:

– И у меня есть другое оружие. Я думал начать благородно.

– Начала нет, – сказал Никон Геррард. – Пока что. Я не хочу тратить на тебя время, Валанир. Позже, может, поиграем в королевском подземелье.

– Я знаю, что ты хочешь, – сказал Валанир и строго приказал. – Лин, иди ко мне. Ты в опасности.

Придворный поэт рассмеялся.

– Ты стал ее опекуном? Может, если бы ты не провел последние годы в кофейнях Майдары, ты бы смог ее спасти, – он крикнул другим голосом, который словно удерживал ветер. – Пусть портал родится изнутри, – он указал длинными пальцами на Лин.

Лин охнула, поднявшись в воздух.

– Лин! – крикнул Дариен и попытался схватить ее, но она поднялась выше, была далеко. Ее лицо побелело, рубашка открылась, и они увидели метку на ее груди и животе, переплетающуюся в узле, сияющим красным. Они смотрели, сияние становилось ярче, словно закат, что сулил кровопролитие.

Лорд Геррард закричал:

– Да откроется портал!

– Боги, нет, – сказал с ужасом Валанир Окун.

Лин завизжала. Словно там была дверь, символ на ее теле раскрылся посередине, и за ним была тьма.

Рианна вырывалась из хватки Неда.

– Я убью его, – вопила она, он сжимал ее талию, поднял, и она била ногами воздух.

– Нет, – сказал он, побелев от напряжения. – В этот раз ты не сможешь.

– Чертов Пророк, – закричал Дариен на Валанира. – Сделай что‑нибудь.

– Не могу, – сказал Валанир, его лицо казалось старым. – Лин – ключ, она у него.

Крики Лин били его ножом по груди. Дариен Элдемур вдруг ощутил спокойствие. Он знал это ощущение, порой это было во время лучших выступлений: уверенность в себе.

– Помни, – сказал он Валаниру Окуну и выдавил улыбку. – Ты расскажешь обо мне миру.

Дариен раскинул руки и поднял голову к небу. Он запел песнь, которую не исполнял еще ни один поэт.

* * *

На утесах над синим морем, где мерцало серебряное дерево, Лин и Дариен смотрели, как Мира говорила Эдриену Летреллу последнее. Она сказала:

– Путь выбрал тебя, высшего среди поэтов, чтобы вернуть чары древности. Но есть цена.

Эдриен смотрел на волны. Его лицо было расслаблено.

– Конечно, – сказал он. – Всегда есть цена.

– Твоя жизнь, – сказала Мира.

– Я это ждал.

Мира сделала то, чего ни Дариен, ни Лин не ожидали: она запела. Ее голос был красивым и искренним в пустоте камня и неба. Песнь была простой, но странной, значение трепетало рядом, но не давалось.

Эдриен повернулся к ней.

– Ты раньше не пела мне, – сказал он, когда она закончила. – Я не знал, что упустил.

– Не стоило петь для обученного поэта, – сказала Мира с улыбкой. – Ты бы смеялся надо мной все время.

– Нет, – сказал Эдриен. – Нет, я не стал бы.

– Эта песня вернет чары в мир, – тихо сказала она.

– Ценой моей жизни.

Она склонила голову.

– Я этого не хочу. Но тут я лишь твой проводник.

– Понимаю, – сказал Эдриен. – И что будет, если я… решу не делать этого?

– Тогда тебя прогонят с Пути навеки, – сказала Мира. – Отправят с веткой серебряного дерева, как знаком, что ты был на Пути, но провалился.

– Ветка – знак провала.

– Да.

Дариен ощутил тишину в Лин Амаристот от этих слов. Он не знал, была ли она потрясена, как он. Эдриен Летрелл молчал пару мгновений, и слышно было только волны. Ни чаек в небе, ни криков на воде.

– Я должен отдать жизнь, – сказал Эдриен. – Раз убил тебя.

– Ты не убил меня, Эдриен, – сказала резко Мира. – Не будь дураком.

– Ты точно винила меня.

Она с горечью улыбнулась, посмотрела на него с твердостью и горем.

– Проклинала.

И Мира, как и Хассен с ними, резко пропала. Эдриен остался один на утесе.

Он долго смотрел на волны. Их песнь утраты поглощала тишину. А потом Эдриен посмотрел на небо и твердым ясным голосом сказал:

– Я выбрал, – его плечи опустились, словно он взял бремя на себя.

Эдриен Летрелл пошел по утесу к дереву, где срезал ветвь, что принесет в мир людей.

* * *

Когда Дариен Элдемур запел, Нед подумал, что это уловка, чтобы отвлечь Никона Геррарда на себя. Но он не представлял, что будет, ведь в груди Лин уже была черная брешь. Он видел глаза Валанира, тот явно думал, что ей конец.

Рианна перестала бороться. Она всхлипывала, как ребенок.

– Ненавижу тебя, – прошептала она.

Он прижал ее к себе.

– Я не дам тебе умереть. Прости.

Песнь Дариена стала громче, и юный поэт казался выше, сиял, как Никон Геррард. Но Никон был серебряной луной, а свет Дариена был золотым солнцем. Его песня стала резкой, заглушила крики Лин. Придворный поэт настороженно следил. Его руки были направлены на Лин, он не мог остановить песню Дариена, пока открывал портал.

Вдруг Дариен крикнул, остановив песню:

– Валанир! Будь готов, – он увидел Рианну и улыбнулся. – Ты красивая, – сказал он. – Нед, заботься о ней, – Дариен поднял голову к небу и пропел последние ноты песни с оглушительным крещендо. Свет от него слепил, он стал белым, и потом Дариен рухнул. Вспышка молнии пролетела над поляной, и мгновение ничего не было видно.

Свет угас, Дариен лежал на земле. Рианна взвыла и вырвалась из рук Неда.

– Это шанс, – сказала она со слезами и кинжалом в руке.

Нед не знал, о чем она, но быстро выхватил меч, увидел, что Валанир Окун стал выше и засиял серебром. Его глаза гневно пылали, он крикнул слово, и Лин Амаристот рухнула на землю.

Метка на ее груди стала коричневой, как засохшая кровь.

Еще слово Валанира Окуна, и меч Никона Геррарда вылетел из ножен и разлетелся на тысячу сияющих осколков. Рианна и Нед тут же подошли к придворному поэту, прижали клинки к его шее. Рианна прошипела:

– Выпутайся песней из этого.

Лин вскочила на ноги с дикими глазами, ее лицо было серым, как у трупа. Она подбежала к Дариену и опустилась рядом. Его глаза трепетал, но он не мог говорить. Лин сжала его голову руками и прижалась губами к его. Когда она отстранилась, Дариен хитро улыбнулся и хотел заговорить. Но улыбка увяла, а глаза погасли.

– Нужно сделать что‑то с… этим, – Валанир указал на лорда Геррарда.

Но они увидели, что Рианна и Нед прижимают клинки к шее Марлена Хамбрелэя, стоящего между ними как в трансе. Никон Геррард пропал.

ГЛАВА 36

Голоса звучали из тьмы. Он словно парил без тела, не видел, не чувствовал, лишь слышал. Сперва голоса были гулом без слов. Постепенно в них появилось значение, Марлен начал понимать их.

– Как я это объясню? – ворчал знакомый голос. – Я не могу сказать, что ты мертв!

– Я буду мертв, – другой голос вызвал такой ужас, что Марлен закричал бы, если бы мог. – Вы проведете похороны меня… и там лорд Хамбрелэй… будет моим преемником.

– Это странно, лорд Геррард, – король Гаральд звучал так, словно ему подали не то блюдо на ужин. Марлен всегда хотел его ударить.

Свет ударил по векам Марлена. Он зажмурился, но это не помогло, это было на самом деле. Пол под спиной был твердым. Конечности словно замерзли, он их не ощущал. Уязвимость пугала. Он словно был голым.

– Выбора нет, – сказал Никон Геррард, – где бы ты был без меня, Гаральд?

– Ты будешь обращаться ко мне по титулу! – сказал король, но неубедительно.

– Ах, он проснулся, – голос Никона Геррарда звучал плавно, словно в предвкушении. Веки Марлена поднялись сами, он смотрел на придворного поэта. Теперь Марлен пытался вспомнить, как оказался тут. Он помнил лес. Запах сосен в осеннем воздухе.

И он вдруг вспомнил, как съел последним сыр и хлеб, и это бурлило в нем, как испорченное рагу на огне.

И пальцы Мариллы, холодные и гладкие, сжимали его руку. На него смотрели люди, куда бы он ни шел. Тихо. Они желали его падения, искупления за все преступления.

Ночь была давно, когда Никон Геррард вдруг посмотрел на Марлена, который считал себя скрытым.

– Я тебя найду.

– Нет, – услышал себя Марлен. Он мог говорить.

– Жаль, что ты это ощутишь, – сказал Никон Геррард, звуча искренне. Он запел, голос был с непривычной меланхолией, словно последние резервы чувств, что спали, пробудились. Песнь была без слов, чистая мелодия хриплым голосом придворного поэта, как у священников в Святилище старейшин.

Или в Академии. Это было давно. Как в другой жизни.

Марлен начал ощущать покалывание на коже, словно кто‑то дразнил тысячью игл. Он стиснул зубы. Песнь придворного поэта стала сложнее и сильнее, била по ушам Марлена.

Он стольких предал и ранил. Дариен. Хассен Стир. Леандр Кейен. Мастер Гелван. И этих он знал. Кто знал, сколько вреда было всего.

Еще недавнее воспоминание: хитрый Пиет говорит с Лин Амаристот у огня одним из вечером. Они не знали, что Марлен был там. Пиет сказал:

– Марлен… заплатит? – Лин молчала. Она поймала взгляд Марлена, он стоял в тени деревьев. Тьма ее глаз словно видела его.

Иглы стали ножами, били по костям. Марлен охнул. Огней были тысячи. Они терзали кости, мышцы и мягкие места между.

Марлен услышал свой голос, он визжал как издалека.

Издалека.

Огненные ножи терзали его. Его крики заглушала рвота, он давился без контроля.

– Лорд Геррард! – крик. Король.

Песня Никона Геррарда продолжалась, вонзала в него ножи и крутила их. Изменяла его. Все затуманилось перед глазами Марлена, стало темнеть. Вот и все. Конец.

Он поговорит там с Дариеном.

А потом крик, он не разобрал слова. Песнь Никона Геррарда прекратилась. Последним Марлен услышал:

– Держись! – женский голос, а потом тьма.

* * *

В мгновения после падения Дариена Элдемура и исчезновения Никона Геррарда Марлен смотрел на кинжал Рианны и меч Неда. Он помнил, как она убила, и сказал:

– Надеюсь, мы сможем поговорить.

Он был ошеломлен сильнее, чем хотел. Хотя его тело владел Никон Геррард, кусочек разума присутствовал, видел все сквозь туман. Он видел, как тот, кто был его другом, песней убивает себя, и в этот миг умерла часть Марлена. Осталась только луна.

Он застыл меж двух клинков, Марлен смотрел на лицо Дариена, на его улыбку, и как его свет угас.

«Ты всегда был лучше меня, – сказал он Дариену мысленно. – Я не мог выдержать. А должен был попробовать».

Лин плакала тихо на груди Дариена, ее плечи тряслись без звука. Валанир Окун подошел и коснулся ее плеча, но Лин отдернулась с неожиданной резкостью. Она посмотрела на него с застывшим лицом и сказала:

– Это должны быть вы.

Валанир попятился.

– Не отрицаю, – его лицо было бледным, метка Пророка все еще мерцала серебром. – Его имя будет жить долго. Все наши имена померкнут рядом с Дариеном Элдемуром.

Марлен перевел взгляд на тех, кто держал его.

– Что скажете? – спросил он. Марилла за ними смотрела со льдом безнадежности на лице. Она любила жестокость, но ей не хватало умений. И он не советовал сталкиваться с этими двумя, готовыми убивать.

– Марлен, – голос Рианны Гелван звучал удивительно здраво, несмотря на ее вид. Слезы катились по ее лицу. – Никон Геррард убил мою мать. Я прошу тебя подумать о своих поступках и о том, кем ты хочешь быть… каким тебя будут помнить. Из‑за тебя мы лишились одного из лучших поэтов. И мой отец в темнице… или хуже.

Марлен понимал, что не хотел отрицать этого.

– Ты просишь меня помочь освободить твоего отца?

– Да.

– Как я могу отказать с клинками у горла?

Рианна и Нед переглянулись. Они опустили оружие.

– Я не могу заставить тебя, – сказала Рианна. – Я прошу у тебя, как у человека чести. Тот человек убил мою мать и не должен забрать и отца. Ты это начал… тебе и помогать.

Марлен не понимал, когда мир так запутался, и дочь торговца из Галиции, которую покрывала кровь, взывала к его чести. Но он серьезно кивнул.

– Согласен.

– Это не все, – все повернулись к Лин, она была белой, стояла рядом с телом Дариена. – Красная смерть движется к Тамриллину. Теперь у нас есть чары, и мы должны использовать их по назначению.

– Якорь во тьме, – сказал Валанир Окун, это была давняя песня. Марлен поежился, не зная, почему. А потом увидел, что Пророк смотрит на него.

– Что? – сказал Марлен. – Я сказал, что помогу. Чем смогу.

– Я должен собрать Пророков, – сухо сказал Валанир и взглянул на Лин, все еще не смотрящую ему в глаза. – Марлен ты пока опасен для всех нас. И для себя.

* * *

Позже ночью они развели большой костер, будто хотели выбросить воспоминания дня, который Рианна не могла перестать прокручивать в голове, от этого разбивалось сердце. Хуже: ее разум продолжал говорить, что она могла поступить иначе, помешать жертву Дариена, спасти Лин. Валанир Окун говорил, словно смешивались с ревом огня, и Рианна прижала голову к плечу Неда.

– Я все подготовил, – сказал Валанир. – Много Пророков присоединятся ко мне, скрывая Марлена Хамбрелэя от Никона Геррарда. Но на это уйдет много сил, это не будет длиться долго. Нужно действовать.

Марлен устал, но был спокоен. Марилла сжалась рядом с ним, как кошка.

– И я буду приманкой, – сказал он.

– Не совсем, – сказал Валанир. – Ты соединен с Никоном Геррардом, у него доступ к тебе. Его планом было захватить твое тело. Лайлан почти поглотил его.

– И он решил стать юным и… мечником? – Марлен потянулся. – Это понятно.

– Марлен, – резко сказала Лин. Это было первым, что она произнесла, за долгое время, ее голос хрипел. – Дариен мертв.

Марлен утомленно посмотрел на нее.

– Знаю, – слова звучали тяжело в тишине леса. – И мы говорим о моей смерти. Только свою я заслужил.

Она закрыла лицо руками.

Валанир сказал:

– Судя по тому, что Марлен видел, Никон Геррард поддерживает тело зельем. Он мог получить это только на дальнем востоке, там такое делают.

– Дан Бейлинт умел доставать редкие товары из опасных мест, – сказала Рианна.

– Он явно не знал, с чем имел дело, – сказал Пророк. Его лицо было в тени, кроме лучей света из метки на глазу. Она сияла и пульсировала с его сердцем. – Нужна сила всех нас. Всех, кого я соберу – Пророков в Академии и юных поэтов, – он посмотрел на сгорбленную Лин у костра, ее лицо было горестным. – Леди Амаристот, я прошу вести их со мной.

– Вести их? – ее пустой голос лишился привычной мелодии.

– Да, – сказал Валанир. – Я хочу, чтобы ты была во главе.

* * *

Днями Лин и Марлен сидели над картами дворца, что он нарисовал, тайные туннели, что вели к комнате лорда Геррарда. Лин была поражена его памятью и тем, как он умно раскрыл эти тайны Короны.

– Мне было скучно, – сказал он, пожав плечами, когда она сказала об этом, но она не поверила.

Даже Марлен не нашел комнату, что Рианна Гелван видела на Пути. Тайную комнату Никона Геррарда с алтарем из костей, где он проводил гадания и убийство.

Они с Рианной поговорили немного после смерти Дариена, в вечер перед прибытием в Тамриллин. Они ночевали в северных лесах, где их количество не заметили бы. Они собирались отправиться в столицу через портал утром. Эта трата сил была бы огромной для одного поэта, но их собралось две сотни, и вместе они смогли бы это. Возник напряженный миг, когда Марлен Хамбрелэй и Пиет Абарда встретились в лагере, но Марлен скованно ушел от насмешек Пиета в другую часть лагеря с Мариллой на его руке. Лин отвела потом Пиета в сторону и сказала, что ждала от него, хоть он и был «змеем».

Змей будет в первом ряду. Он погибнет скорее всего.

Это беспокоило Лин меньше всего в те дни. Сдерживать напряжение между мастерами Академии и пылкими юными искателями было головной болью. Планы стратегии и попытки помешать поэтам убить друг друга не оставляли Лин времени на сон. Валанир Окун даже приходил к ней и заставлял поесть.

И в ночь перед боем она наткнулась на Рианну, сидящую одиноко у одного из костров. Девушке понравилась мужская одежда, что заманчиво подчеркивала ее фигуру, чего не было у Лин. На ее голове был цветной шлир, что Валанир Окун взял из Кахиши.

Ее лицо стало удивительно уязвимым при виде Лин, что было видно даже в свете огня.

– Лин… ты избегаешь меня?

Лин опешила, а потом поняла причину вопроса.

– Конечно, нет, – сказала она и села с Рианной у костра. Но с другой стороны, а не рядом. – Я… боялась, что ты меня ненавидишь. За то, что с тобой случилось.

Рианна покачала головой.

– Ты пыталась меня защитить, – сказала она. – Ты не знала, откуда придет опасность. Не могла знать.

– Мне так жаль насчет Дариена.

– Он был красивым, да? – огонь плясал в глазах Рианны. – На Пути я поняла, что не знала Дариена. Он был красивым и не моим. И он не знал меня. Даже я себя не знала. Или он знал, а я изменилась.

– Но ты любишь Неда, – сказала Лин. Нед Альтерра сильно помог ей за эти недели, учил поэтов владеть оружием, на всякий случай. Она надеялась, что до мечей не дойдет, но не хотела посылать необученных людей против стражи.

Рианна сверкнула улыбкой в темноте.

– Да.

Лин не знала, что толкнуло ее, наверное, спокойствие ночи и память о Дариене Элдемуре, потрясение, что после всего произошедшего в мире еще была любовь. Она склонилась и поцеловала лоб Рианны, глаза жгло.

– Трое благословят вас обоих.

* * *

На рассвете Марлен Хамбрелэй оказался в круге поющих Пророков, их голоса сплетались невидимой сетью вокруг него. Когда‑то он запел бы с ними, добавил бы свой знаменитый голос для их ответа. Ему всегда было важно мнение других, впечатлил ли их его талант. Теперь он стоял тихо в круге. Он видел за кругом Лин Амаристот и Рианну Гелван, они стояли вместе и наблюдали. Лин обвивала девушку рукой, словно закрывала от него.

В стороне стояла Марилла с каменным лицом. После Пути она почти не говорила с ним. Она сжимала его ладонь, когда они были вместе, не крепко, но переплетала пальцы с его.

Валанир Окун был в круге Пророков. Они пели, облаченные в серые мантии, и Марлен не знал их, понимал лишь, что некоторые были его наставниками. Валанир шагнул в круг и опустил ладонь на плечо Марлена. Уставший и испуганный Марлен позволил это.

– Ты показал смелость в последние дни, – сказал Валанир.

Марлен пожал плечами.

– Поздно.

– Как только мы снимем скрытие, Никон Геррард получит тебя.

– Мы на это ведь и рассчитываем? – сказал Марлен.

Пророк пронзил Марлена взглядом, вызывая страх. Он смотрел с сожалением.

– Да.

* * *

Они услышали крики, поднимаясь по ступеням прохода, что, согласно карте Марлена, вел к комнате Никона Геррарда. Лин услышала стук сзади и крики боли, стражи напали на поэтов в конце. Ее армия искателей за дни овладела простым напевом обезоруживания, и не все выстоят.

Горе охватило ее, но она шла к крикам. В сердце она проклинала Валанира Окуна, который бежал рядом с ней, за то, что он поставил ее во главе.

Они ворвались в комнату и увидели кошмар. Тело Никона Геррарда лежало на полу, впавшее, словно внутренности вырезали. Его лицо было вытянуто в вое, глаза были пустыми глазницами.

Рядом с пустым телом придворного поэта лежал Марлен Хамбрелэй. Но Лин сразу увидела фигуру над Марленом, черную, словно из пустоты, края размывались как дым. Лицо повернулось к Лин и было белой маской с голубыми огнями вместо глаз.

– Держись! – сказала она, чтобы отвлечь существо, Валанир вбежал рядом с ней.

Нед и Рианна бросились к углу, где жался король. Они пробрались раньше как слуги. Рианна обвила рукой шею Гаральда и сказала:

– Отзывай стражу, или я тебя убью.

Лин и Валанир взялись за руки. Существо перед ними бросилось, и Лин подняла нож с криком, но оно повернуло к Неду. Через миг горло Неда было разрезано, и он оказался на полу. Существо, что было Никоном Геррардом, схватило нож Неда и начало петь чары над растущей лужей крови из раны, растекающейся на ковре. Визг Рианны заполнил комнату.

Сердце Лин сжалось.

– Валанир, сейчас.

Он выглядел хищно, скалил зубы.

– Готова?

Словно в ответ, комната пропала вокруг них.

* * *

– Я боюсь, – признался ей Валанир Окун в одну из ночей в лесу в редкий миг тишины. Они сидели через расстояние, ее гнев трепетал между ними.

– Конечно, – сказала она. – Как и все мы.

– Не Никона Геррарда, – сказал он. Не осталось очаровательного нарушителя, которого она знала в Тамриллине. Теперь его слова были тяжелыми. – Из‑за победы. Доступ к силе… я работал для этого больше половины жизни. Но теперь я понимаю… магия меняет тебя. И нас не будут вести Пророки. Это невероятно изменит нас.

Она подавила гнев и сказала:

– Знаю, – где‑то в ее голове пел Эдриен с тоской. – У меня это уже началось.

* * *

Они были в пустоте, как казалось Лин. Ни света, ни тьмы, только черная башня с огненными глазами, лайлан рос с каждым мигом перед ними. Валанир держался за ее руку рядом. Она взглянула на него на миг, это ее потрясло: его лицо было юным, волосы – рыже‑золотыми. Лунный опал и метка Пророка ослепительно сияли.

Пробуждение. Она повернулась к тому, что было перед ними.

И она увидела кольцо людей в сером, они держались за руки и были словно за туманом вдали. Пророки стояли за вратами Тамриллина, их магия соединилась с ней и Валаниром Окуном, их песня заполняла пустоту места между мирами.

Валанир Окун поднял руку, свет вокруг него стал сильнее, его лицо было открытым. Его голос соединился с мелодией, идущей из Лин, от людей, окружавших их.

Тьма пронзила воздух. Портал. Лайлан направлялся к Валаниру, Лин увидела, что его тело тянет к пустоте, что они открыли.

Ночного духа нельзя было убить. Но без тела его можно было прогнать в Другой мир. Так они поняли по записям Пророков. Они рассчитывали на это.

Лайлан потянулся к Валаниру Окуну, тьма окутала Пророка. Лин услышала его крик из облака.

– Нет! Я держу вас! – закричала Лин и потрясенно ощутила, что могла прогнать лайлана с силой, что собралась в ней. Он отступил, его потянуло в портал.

Валанир рухнул на нее, но крепко сжимал руку.

– Еще раз, – выдохнул он, и они закричали от агонии. Они слышали крики Пророков вокруг, удивленных жуткой силой того, что требовала новая магия, чтобы отогнать тьму.

И тут лайлан завизжал и пропал в портале, что закрылся за ним. Лин и Валанир вдохнули, чтобы подавить боль в себе, дворец стал прежним. Пророки растаяли. Рианна держала истекающего Неда в руках, король дрожал и рыдал в углу рядом с телами придворного поэта и Марлена на полу.

ГЛАВА 37

Она была одна в коридоре с множеством дверей, а свет лился словно отовсюду и ниоткуда. Она тихо шла по полу, который был то паркетом, то ковром, словно Лин была сразу в нескольких местах. Может, это был ее сон. Она слышала, но не было ни женского голоса, ни старой песни.

Длинный коридор был ее, как и всегда.

Лишь путь вперед, она знала, что это значило. Она повернула ручку ближайшей двери и открыла за ней свет золотого летнего солнца. Она стояла на зеленом лугу, где росла лаванда среди шалфея и розмарина. Их смешанный запах доносился до нее с ветром. Ее окружали волны зелени без конца. Коридор пропал.

Ребенок бежал к ней: маленькая девочка, ее золотые кудри прыгали вокруг розовых щек. Она хихикала, Лин увидела знакомый овал лица и голубы глаза. Девочка остановилась, не добежав до Лин, и вдруг оглянулась. Издалека шла фигура по траве, медленнее, но махала. Лира блеснула золотом на солнце.

Девочка рассмеялась, прыгнула в одуванчики и пропала. И ее больше не было, ни трава, ни одуванчики не покачнулись.

Дариен Элдемур был уже виден и улыбался. Он был в сине‑красных цветах дома Элдемур. Когда его уже было слышно, он сказал:

– Я рад, что это ты.

Лин протянула к нему руки.

– Я скучаю.

Он знакомым жестом взял ее за руки, поднял одно из запястий к лицу. Лилово‑коричневые порез был половиной браслета на нежной коже внутри запястья. Дариен скривился.

– Я никогда не прощу себя за это.

– Можешь простить, – сказала Лин. – Ты заплатил своей жизнью за мою.

– Да, – сказал Дариен, глядя ей в глаза. – Ты ведь знаешь, что все теперь зависит от тебя?

– Что, Дариен? – слезы лились из ее глаз, она думала, что уже все выплакала.

Дариен погладил ее щеку под глазом, вытирая капли. Он хитро улыбнулся.

– Кимбралин Амаристот, впервые в твоей жизни я хочу, чтобы ты жила и создавала свою музыку. Ты сделаешь это для меня?

Лин зажмурилась на миг, словно могла убрать так глаза.

– Я попробую. Дариен… кто тот ребенок?

Его улыбка увяла, он отпустил ее руки.

– Я узнал, куда вели те двери, Лин, – сказал он. – Там много миров, и некоторые из них – жизни, что мы не выбирали, пути, по которым не шли. Все они здесь, – он был уже на другом холме, хоть не двигался. Его голос приносил ей теплый ветер, что трепал траву. – Я видел немного твоих. Потому пообещай, что выберешь жизнь. И музыку.

Лин вроде бы пообещала, но ее слова затерялись в вихре красок, луг закружился и пропал. Она смотрела на серость пару мгновений, а потом поняла, что была в гостинице в Тамриллине, одна сжималась на кровати.

* * *

Когда‑то башня Рианны Гелван была ее укрытием, местом, где она спокойно смотрела на крыши Тамриллина, холмы и деревья. И теперь колокольчики на ветру напоминали, как она стояла на коленях у окна, но воспоминание было далеким. Ночью она видела в окно высоко в небе почти полную луну.

Страшнее было отражение в зеркале: на нее смотрел череп. Она не видела себя в зеркале с тех пор, как оставила Тамриллин. Ее глаза были дикими, лицо опухло от слез.

Лайлан пропал, и случилось много всего. Рианна, покрытая кровью Неда, не могла связно говорить. Но рана оказалась не смертельной. Валанир Окун умело перевязал ее.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒