Илана С Мьер 18 страница

Райен был прав насчет близости ножа. Это был последний урок от него.

Нед сказал:

– Раз мы никуда не идем, я кое‑что скажу, – впервые с того, как он нашел ее в Динмаре, он звучал опасливо. Как старый Нед, что был с ней осторожен, словно она могла сломаться.

Рианна решила помочь ему.

– Ты был с Мариллой.

Он резко вдохнул, а потом удивленно рассмеялся.

– Скажи, как ты это поняла?

– Иначе зачем Марлен Хамбрелэй требовал расплаты? – сказала она. – И было что‑то во взгляде Мариллы на тебя. Думаю, она тебя любит.

– Не любит, – сказал Нед. – Но да. Ты была права.

– Это меня не тревожит, – сказала Рианна. – Я даже… рада.

– Рада?

Рианна ощутила покалывание в носу, словно могла заплакать.

– Я так мало тебе дала. Нед. Прости.

Его ладонь грела ее руку, была теплом в белой пустоте.

– Это не так, – сказал он. – Можешь представить нас, не знавших друг друга все эти годы? Я – нет. И не хочу.

Рианна искала ответ, но белизна вокруг пропала, ее сменила алая комната. Высокие окна с бархатными алыми шторами были в дожде и серыми. Одинокий ветер бился среди ливня в стекло.

Комнату заливало сияние большого камина, вокруг него собрались тени. В этом свете стояли Дария Гелван и Никон Геррард. Она была спиной к Рианне и Неду, и они видели волны ее волос. Придворный поэт стоял против света, лицо было в тени, но глаза безумно горели, он проводил рукой по волосам. Он казался очень юным.

Дария подставила кольцо свету. Его кольцо Академии.

– Тигриный глаз, – сказала она. – Расскажи еще раз, что это значит.

Никон Геррард кашлянул, сцепил руки перед собой.

– Сила и огонь танцуют в тебе, это нужно выпустить в мир, – процитировал он.

Она протянула ему кольцо, словно подарок.

– Я так и думала, – сказала она. – Знаешь, что еще я думаю?

– Я догадываюсь, – она надел кольцо на палец.

– Сила, Ник, – сказала она тихо, но звучала сильно в тишине комнаты. Дождь уже тише бил по окнам. – Все годы, что я тебя знаю, ты хотел только этого.

– Ошибаешься, – сказал он. – Я хотел другого. Это у меня забрали.

– Гидион не забирал меня, – сказала она. – Ник, наша дружба важна. Не порть это.

– Не буду, – Никон Геррард выдавил улыбку. – Идем. В дождь не выйдешь. Выпей со мной, – он указал на графин и два бокала рядом. Дария смотрела, как он наливал, и на миг Рианна увидела, как ее лицо дрогнуло, но это могла быть игра света огня. Но то изменение напоминало беспокойство. А потом она с улыбкой приняла бокал и подняла его в тосте. – За тебя, – сказал Никон Геррард и выпил. Он опустил бокал, его щеки покраснели, глаза горели, как угли. – Дария, ты ведь всегда хотела меня… в сердце?

Дария потягивала вино, а потом осторожно отставила бокал.

– В сердце, – сказала она, растянув губы в улыбке. – Конечно.

Он схватил ее. Они долго целовались, и в их тишине шумел дождь. Рианна не могла дышать.

Вдруг Дария вскрикнула. Ник Геррард бросил ее на диван со смехом, она откатилась. Она подобрала юбки и себя, стараясь выглядеть достойно.

– Ник…

– Думаешь, я не знаю, – сказал Никон Геррард, – что ты затеваешь?

Губы Дарии приоткрылись.

– Я не…

– Да, – ровно сказал Никон Геррард. – И ты подвела его. Пока мы сидим тут и пьем вино, короля найдут мертвым в его комнате. Я думал, что стоит сказать тебе самому.

Она вдруг вскочила и ударила его ладонью по горлу, ее рука была напряжена, как нож. Скорость этого потрясала. Ее ладонь попала по его горлу с треском. Никон Геррард выдохнул. Он ударил ее по груди так, что она отшатнулась и упала на колени. Он миг потирал место, куда она его ударила, сглотнул. И улыбнулся.

– Меня не убить, – сказал он и сжал ее руки. – Моя жизнь уже не моя. Время идет, и это все больше исполняется, и потом ни одно оружие не убьет меня. Я покажу, почему.

Она боролась, но он увел ее в тени за светом огня, к стене с большим гобеленом. Он отодвинул гобелен и показал скрытую дверь.

– Мой муж знает, что я здесь, – прошипела она.

– Да, – сказал Никон Геррард. – О, не искушай меня такими словами, Рия, – его рука прижала ее руки к бокам, он толкнул дверь.

– Не смотри, – сказал Нед сдавленно на ухо Рианне.

За скрытой дверью она увидела стол из костей и черепов. В центре стола было вырезано углубление в темных пятнах. Черепа все еще были с волосами, у некоторых волосы были длинными. Некоторые головы явно принадлежали детям.

– Гадание на крови, – выдавила Дария. – Как и думал король Элдемар.

– Новый король, – сказа Никон Геррард, – тоже будет слабым, но послушнее, – он вдруг бросил ее в комнату.

– Тогда ты решишь убить меня здесь, – сказала Дария, волосы упали на лицо.

– Я уже тебя убил, – сказал Никон Геррард.

Ее лицо побелело.

– Редкий яд, – сказал он таким тоном, словно снова соблазнял ее. – У меня иммунитет к нему, как ко многому другому. Ты начнешь сходить с ума следующий час, забудешь свое имя, лица любимых. Это продлится день. А потом лихорадка сожжет тебя и остатки разума. Мне говорили, это больно.

– Я узнаю дочь, – сказала Дария Гелван. Ее глаза были черными, зрачки расширились. Пот выступил на лбу.

– Это страннее всего, – отметил Никон Геррард, словно в наблюдении. – Было время, когда мои чувства к тебе были… всем. Ты была всем, о чем я думал. Король знал это, когда выбирал тебя шпионить за мной.

Она проползла с трудом по ковру и схватилась за край дивана.

Никон Геррард смотрел на дождь.

– Теперь я ничего не чувствую, – сказал он. – Словно эта ужасная слабость была с кем‑то другим.

Дария добралась до ручки двери и открыла ее. Она дышала с ужасным шумом.

Никон Геррард вдруг рассмеялся.

– Иди. Интересно, есть ли ад для предателей.

– И для убийц, – сказала Дария Гелван с трудом. – Я увижу тебя там однажды, – она прижала юбки к груди и выбежала за дверь, не закрыв ее за собой. Никон Геррард не двигался. Он взял бокал и выпил, глядя уже далеко.

Рианна и Нед снова оказались в белом месте, и теперь оно казалось чистым и безопасным.

– Надеюсь, это все, – Рианна бесконтрольно дрожала. – Я хочу домой.

Нед рассмеялся.

– Где дом?

Рианна выдавила улыбку, показывая храбрость, хоть он и не видел.

– Я думала, ты знаешь.

Он не успел ответить. Его ладонь сжала ее руку, и белизна вокруг почернела.

* * *

Тысяча голосов, запахов и красок ударила по ним, какофония ощущений, что после тишины леса ощущалась как атака. Они стояли на площади города, где купола из мрамора закрывали небо. Бронзовый фонтан был размером с замок, занимал центр площади: там был зверь с когтями, чешуей и большими крыльями, вода вылетала из его спины и опадала. На островках ковров на камнях торговцы разложили товары: горшки разной формы и цвета, корзинки с яркими фруктами с мухами рядом, яркие ткани. Мешки специй пахли в удушающей жаре дня: тмин, розмарин и шафран, а еще сладкие запахи, которые Марлен не знал.

Марилла среди хаоса была неподвижной рядом с ним. Это было странно, хотя она могла быть в шоке, что оказалась здесь, как и он. Это был не Эйвар, это точно. В Эйваре не было такого сильного слепящего солнца, даже летом.

Марлен заметил еще одну очаровательную деталь с опозданием: лошади пропали.

– Марилла, – сказал он, – вот и приключения.

Она вскинула бровь. Солнце резко светило на ее бледное лицо, она лишь щурилась от света.

– Майдара, – сказала она.

– Что? – он решил, что ослышался в шуме.

– Столица Кахиши, – сказала она. – Мы здесь.

– А ты образованная, – сказал он. – Стоило понять, что такой женщине доверять нельзя.

Она оскалилась.

– Милорд, – она сказала нарочито вежливо, повысив голос в шуме площади. – Разве сейчас время и место обсуждать мою шалость с Недом Альтеррой?

Марлен придвинулся к ней.

– Так это была шалость?

Она резко вдохнула, все еще скалясь в почти улыбке.

– Я бы занялась с тобой любовью на глазах у всех здесь, если это тебя убедило бы. Прошу, сосредоточься на том, где мы. Этот город опасен.

– Леди права, – сказал новый голос, и Марлену стало не по себе.

За ними стоял высокий мужчина с черными волосами с сединой, ниспадающими ему на плечи. Его глубоко посаженные темные глаза блестели на маске лица.

– Хватит глазеть, – фыркнул он. – Ты разочаровал наш дом. И меня.

– Отец, – сказал Марлен. – Ты говорил мне это в жизни и теперь, во сне.

– Это не сон, идиот, – фыркнул лорд Хамбрелэй. – Ты не знаешь, где ты?

– Путь, – сказала Марилла без эмоций. – Да?

Тут сгорбленный мужчина в лохмотьях бросился к ней, раскрыв ладони. Марлен не успел отреагировать, Марилла ударила мужчину ладонью по голове и рявкнула что‑то с презрением на лице. Нищий убежал, спасаясь, растаял в толпе на площади.

– Путь, – согласился отец Марлена. – Он выбрал принести тебя сюда. И выбрал меня твоим проводником, это какая‑то шутка, учитывая, как меня мало интересует твое общество, – он был в цветах их дома, черном и зеленом, словно на празднике. Герб дома Хамбрелэй сиял золотом на его груди и на мече. Даже в его возрасте он был красивым.

– Это шутка и для меня, – сказал Марлен. – Я слушался тебя прошлый год. Это дало мне славу, что ты и обещал, но это все вкуса пепла и пыли.

– Все это? – спросила Марилла, словно с интересом.

Марлен улыбнулся.

– Да. Даже ты, опасная дорогая, – он взглянул на отца и смутился. – Но, когда я читал о проводниках в Пути, они были всегда…

– Мертвыми? – сказал отец Марлена. – Новости тебя не достигли.

Краски площади слились для Марлена, и шум Майдары стал далеким. Колени дрожали.

– Как…?

– Это было сердце, – сказал лорд Хамбрелэй. – Проклятие нашей семьи.

Марлен издал смешок, но прозвучал он с дрожью.

– Ироничное проклятие, – он тряхнул головой, чтобы краски встали на места. – Ты… знал, что я выиграл на конкурсе?

– Конечно, – сказал его отец. – Впервые твой поступок обрадовал меня. И то, что ты сделал это без камня в виде Дариена Элдемура на шее.

– Я тебя порадовал, – Марлен говорил под нос. – Если бы ты знал, как я этого добился, то был бы рад еще больше.

– Это не совсем вы, да? – спросила Марилла у лорда Хамбрелэя. – Мертвые могут тут ходить?

Отец Марлена задумался, выражая Марилле больше уважения, чем Марлен ожидал. Взгляды лорда Хамбрелэя на женщин и их умы не был тайной, это касалось и его жены.

– Не знаю, – сказал он. – Может, я – отражение разума Марлена, получившее облик. Этого не знают даже мертвые, – он выпрямился и оскалился, Марлен понял с шоком, что больше не увидит этого при жизни. – Но мне нужно отвести тебя, куда указывает Путь. Или за мной, или застрянешь тут до конца жизни, – он улыбнулся знакомой волчьей улыбкой, которую Марлен видел в зеркале. – Выбора мало, да?

– Куда мы идем? – утомленно сказал Марлен. Марилла напряглась рядом с ним, хоть они не касались, волны опасений доходили от нее к нему. Это удивило его: сколько он знал Мариллу, она ничего не боялась, даже его руки на шее. Может, неестественное состояние вещей потрясло даже ее.

Лорд Хамбрелэй указал на улицу, что вела с площади в тени большой арки.

– Сюда, – сказал он. – Постарайся не погибнуть.

* * *

Эйфория заполнила ее, когда они встретились, несмотря на странности: было важно то, что она была свободна, а они – снова вместе. На краю с видом на движущийся белый туман, за которым виднелась темная зелень леса в милях внизу, они стояли, держась за руки. Она на миг удивилась, что Валанира Окуна там не было, но это затмила радость на лице Дариена при виде нее, он обвил ее талию и закружил, словно ребенка. Лин поняла, что они смеются.

Ее ноги коснулись земли, и она крепко обняла его на миг.

– Я думала… – начала она.

Он кивнул, улыбка увяла.

– Знаю. Что он сделал с твоим лицом?

– Это мелкие порезы, – сказала она. – Должны зажить. Нож Райена чистый.

Она успела при воссоединении застегнуть рубаху. Она обрадовалась, когда у Дариена оказался ее плащ, и он укутал им ее плечи.

– Хорошо, что я нашел это, не то ты бы замерзла, – сказал он. – Ты знаешь, где мы? И я не понимаю, почему Валанир Окун не с нами.

Ветер выл среди камней, как живой. Лин подумала о другой живности здесь. Серны. Горные коты. Она давно охотилась на них, это были жалкие попытки выиграть любовь матери. Но она вспомнила кинжалы.

– Мы где‑то в горах, – сказала она. – Больше не знаю. Надеюсь, он в порядке.

– Я бы не переживал за Валанира Окуна, – сказал Дариен. – У него жизни кота. Он точно попал туда, где теплее, – ветер трепал его волосы. Дариен поежился и укутался плотнее в плащ.

Лин улыбнулась.

– Надеюсь, ты прав. И я… благодарна вам обоим, – она вспомнила красный палец Райена, скольжение по ее коже и поежилась.

– Тише, – сказал он. – Ты это заслужила.

Было сложно смотреть ему в глаза. Знак из крови на груди был как клеймом, делая ее недостойной.

– Дариен, думаешь, мы на Пути? Это место… не отличается от гор. Мы попали в другую часть севера? – тут же пришла другая мысль. – Может, Валанир Окун на Пути.

Она говорила и поняла, что лицо Дариена стало восковым, и он не смотрел на нее. Он смотрел за ее плечо. Он с трудом пробормотал:

– Нет, Лин. Мы там.

Она повернулась, боясь того, что увидит. И не зря, потому что крупного мужчину у дерева она не хотела здесь видеть.

– Свет Талиона.

Хассен Стир выпрямился во весь рост и улыбнулся.

– Не так приветствуют друга.

– На Пути проводники – не живые, – сказал Дариен.

– Да, – согласился его друг. – И это не новость для тебя.

Дариен сглотнул.

– Ты простишь меня?

– Прошу, Дариен, – Хассен вскинул руку. – Ты смущаешь меня. Разберемся с Путем, да? – он улыбнулся, но ему было неудобно. – Никто не хочет быть трагедией. Я бы предпочел, чтобы ты помнил мои песни.

– Всегда, – сказала Лин. – Мы будем всюду играть их, сколько сможем. И мы будем посвящать их храброму другу, Хассену Стиру.

– Лин всегда знает, что сказать, – сказал Хассен. – Я рад, что ты с Дариеном, – его плащ скрывал горло и рану, что убила его, как поняла Лин. – За мной, – сказал он. – Времени мало.

– О чем ты? – спросил Дариен. – Времени мало?

Хассен нахмурился, словно слышал то, чего не слышали они.

– Не знаю, – сказал он. – Я знаю лишь, что мне сказали. Скорее.

Они увидели, что деревья вдали сменялись долиной, залитой солнцем, белыми стенами города, что жемчужиной поднимался в центре. В тот миг лес вокруг них стал таять, деревья пропадали, открывая небо и солнце, кусты становились травой и сорняками, покачивались на ветру. Дорога была широкой, как шоссе короля, и вела к стенам города.

Но эта широкая дорога к большому городу была пустой.

– Идем, – сказал Дариен Элдемур, и они отправились, двое живых и один мертвый, по незнакомой дороге.

* * *

Они добрались до горной гряды над красивой панорамой леса внизу. Вдали темные складки зелени шевелились под музыку, словно ветер пел вокруг них. Было холодно, но Нед был рад, что он вне белизны. Вдали было слышно хищных птиц у вершины.

Он был рад увидеть Рианну, хоть она была в крови. Она рассмеялась неровно, поймав его взгляд.

– Сейчас я хуже, чем когда ты нашел меня, – сказала она. – Лысая и грязная.

– Волосы отрастут, – сказал он. – А остальное – цена за поступки. Надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что я дал тебе убить его одной. Я хотел сделать это за тебя, но… подумал, что ты захочешь отмыть душу от него. Я ошибся?

Ее глаза стали далекими.

– Не знаю. Я не знаю, буду ли теперь… чистой, – сказала она. – Я могу стать той, кто убивает без сожалений. Но я не хочу идти по этому пути.

– И не пойдешь, – сказал Нед. – Ты вернешься к своей жизни. И будешь счастлива.

Она издала всхлип.

– Ты станешь однажды хорошим отцом, – она посерьезнела. – Нед, лорд Геррард убил мою мать.

– И теперь у него твой отец.

– Если он еще не мертв, – Рианна скрывала эмоции, но Нед знал, что ей тяжело.

– Мы так много узнали сегодня, – сказал Нед. – Много сделал, – он притих, она молчала, и он заговорил. – Когда мы найдем Дариена Элдемура, нужно будет много ему рассказать. Может, он знает, как разобраться с Никоном Геррардом.

Рианна решила заговорить, но отвела взгляд на гору и лес у их ног. Ветер трепал ее юбки и шлир.

– Нужно найти Дариена и проверить, в порядке ли он, – сказала она.

– И потому что ты его любишь, – сказал Нед.

Рианна посмотрела на него, и в ее лице с синяком он увидел то, что удивило его: неприкрытый страх. Но, пока он смотрел, она стиснула зубы, словно готовилась к тому, чтобы сунуть голову в пасть льва. Его тронуло это, хотя он не понимал причину. Он считал ее храброй. И, может, она как‑то прочла это на его лице, потому что расслабилась и почти улыбнулась ему, напоминая ему детство.

– Я не люблю его, Нед, – сказала она, словно притягивая слова издалека. – Я люблю тебя.

Он не знал, как расстояние пропало между ними, как она оказалась в его руках. Нед понял, что она притянула его к себе, пальцы ласкали его волосы, ее губы голодно нашли его, и мир мог закончиться в тот миг, а он не обратил бы внимания, как на падающую вдали звезду.

ГЛАВА 34

Музыка капающей воды в туннеле улицы была постоянной. Они тащились по узким ступеням, в их середине были вмятины, где собрались тени. Улица, которую выбрал лорд Хамбрелэй, была почти полностью покрыта арками из камня, скрывающими солнце. Из окон висели радуги белья на веревках, нарушая монотонность гладкого камня. Тут было тихо. Пахло едой и горьким кофе из окон, а еще – мочой. Капли слышались вдали.

– Вряд ли ты скажешь, куда ведешь нас? – сказал Марлен. Его отец словно наслаждался тем, что молчал. Лорд Хамбрелэй раньше сразу ударил бы сына за наглость, но это было давно.

– Но ты ведь не скажешь, – отозвался лорд Хамбрелэй, – как мой сын с безупречной кровью сошелся с проституткой?

Лицо Мариллы не изменилось, Марлен хорошо знал эти ее пустые глаза.

– Я не плачу Марилле, – сказал Марлен. – Она не моя проститутка.

– Играла бы она с тобой, не будь ты в очереди на придворного поэта? – сказал лорд Хамбрелэй с сухим смешком. – Если бы ты не дал ей квартиру и камни?

Марлен не мог ответить. Этот вопрос он не задавал, но он иглой оставался в его голове. Она говорила, что его, но изменила с другим. И чем она была бы без него? Он помнил ее комнату в трущобах Тамриллина. Если бы не Марлен, она была бы там.

– Не знаю, – сказал беспомощно Марлен. Он посмотрел на Мариллу, она шла вперед. Марлен поймал ее за запястье. Она посмотрела на него стеклянными глазами. Он сказал. – Почему ты попросила не убивать его?

– Я попросила, – сказала она, – как услугу.

– Когда ты была против смерти мужчины?

Она пожала плечами.

– Иди и убей его, – сказала она. – Выброси меня на улицу. Если думаешь, что я хочу только камни, я получу их. Многие мужчины дадут мне то, чего я хочу. Марлен. Ты мне нужен не для этого.

– А Нед? – сказал Марлен. – Что он тебе дал?

Звук и треск огня, лорд Хамбрелэй хохотал, откинув голову.

– Ты знаешь ответ, – сказал он. – О, сын. Было глупо не перерезать шлюхе глотку, пока был шанс, – он резко обернулся. – Думаю, пока сказать, куда мы идем.

– Как мило, – сказал Марлен. – Надеюсь, мы почти там, и я быстрее от тебя избавлюсь.

– У Майдары уникальная индустрия в мире, – сказал лорд Хамбрелэй, взмахнув рукой, словно проводя урок. Уголок его рта был приподнят. – Знаешь, что это?

– Навоз?

– Плоть, – сказал лорд Хамбрелэй. – Нигде так активно не торгуют рабами. Нигде мужчина или женщина не найдут такого разнообразия, – он склонился, смакуя слова. – А тут девочку девяти лет, чьих родителей убили мародеры, могут еще использовать.

– Кошмар, – сказал Марлен. – Ты хочешь научить нас этим гадостям?

– Научить, да, – сказал лорд Хамбрелэй. – Есть люди, которым нравится только причинять боль. А причинять боль детям – еще лучше, – он улыбался, Марлен знал этот блеск в его глазах. – Марилла знает, о чем я, да, милая?

Ее глаза были нечитаемыми.

– Что отец, что сын, лорд Хамбрелэй, – сказала она. – Но вы настойчивее причиняете боль.

Голос отца Марлена стал тихим:

– Путь не скован временем. Мы в Майдаре, какой она была больше десяти лет назад. В тот год банды напали на крайние деревни Эйвара, убивали мужчин и женщин и забирали детей в этот город. Красивых. Тех, что можно дорого продать.

Марилла уставилась на него. Марлен коснулся ее руки.

– Он хочет сказать…?

Она отдернулась и оскалилась.

– Оставь меня.

– Ты поймешь, где мы сейчас, если оглядишься, – сказал лорд Хамбрелэй. Он указал на каменный фасад с тонкими колоннами и большой кованой дверью. – В этом доме девочка девяти лет жила полгода. Ее познакомили с инструментами пыток, которые многие люди никогда не видят в жизни. Они были аристократами. У них были высокие вкусы.

– Что ты имеешь в виду? – осведомился Марлен. – Это низко даже для тебя, отец.

Лорд Хамбрелэй развел руки.

– Я не выбирал для тебя это место, – сказал он. – Я проводник. Выбрал Путь.

– Хорошо, – сказал Марлен. – Мы здесь. Увидели том. Можно уходить.

– К сожалению, нет, – сказал лорд Хамбрелэй. – Путь закончится внутри дома. Когда дверь откроется, а порог будет пересечен. Не я делал эти законы, сын, – добавил он, увидев лицо Марлена. – Какая разница? Уверен, ты выдержишь пытки ребенка. Особенно, когда ты знаешь, что она будет целой, – он рассмеялся.

– Целой, как я после всех лет, – сказал Марлен. – Я уничтожил единственную важную дружбу, получил ненависть всех поэтов, не помешал смерти хорошего человека. Но я жив, значит, целый.

– Марлен, – сказала Марилла. Он не слышал ее голос таким слабым и дрожащим. – Не надо туда идти.

– Ты его слышала, – сказал Марлен. – Прости, милая. Как еще нам попасть домой?

– Я не вынесу, если ты – если хоть кто‑то – увидит меня такой, – сказала Марилла. – Прошу. Пусти меня одну. Может, этого хватит. – Марлен заговорил, но она нежно прижала ладонь к его губам. – Марлен, – сказала она, – если ты увидишь меня такой, я покину тебя. А я не хочу этого. Ты понимаешь?

Марлен провел руками по своим волосам, растерявшись.

– Тогда иди, – она повернулась, со страхом посмотрела на дверь. – Погоди, – сказал Марлен. Он притянул ее к себе и поцеловал ее впервые за недели. Ее ответ был не жестоким и привычным, а нежным, отчаянным.

Это длилось вечность или миг. Путь не был скован временем. Она отпрянула, хоть и оглянулась на него.

Но она пошла со знакомой величавой позой к кованой двери.

Лорд Хамбрелэй стоял, уперев руки в бока, скалясь.

– Было честью сопровождать вас, – сказал он. – Вот. Это меня заставили сказать.

– Я знаю, что заставили, отец, – сказал Марлен. Он впервые увидел, что плечи отца сутулились, что он не был таким высоким, как Марлен помнил. Мужчина, что оставил след на лице Марлена, давно ушел, еще до смерти. Но в разуме Марлена он все еще нависал.

Марилла дошла до двери. Она сжала ручку, металл открылся без звука. Она размеренно шагнула на порог, ее изящная фигура закрывала от него то, что было внутри.

Пару секунд она стояла, руки висели по бокам. А потом упала на колени с всхлипом.

Марлен завопил, но не помнил потом свои слова, мир вокруг почернел. Наверное, он извинялся.

* * *

Дариен думал, Хассен поведет их к городу, но он пошел прочь от главной дороги. Они шли по холмам зелени, которую словно недавно освежил дождь. Темные деревья медленно покачивались на ветру.

– Где это? – спросил Дариен. – Похоже на юг.

Лин подняла худое лицо в крови к ветру.

– Я не знаю такой свет и воздух.

– Это юг, – кивнул Хассен. – Мы на месте.

Дариен перевел дыхание. Они прибыли к месту, которое наполовину окружали холмы и деревья, словно камень цвета моря. Кровавое море отличалось от серо‑зеленых северных вод, что бились о берега острова Академии. На востоке возвышались горы, что отделяли Эйвар от Кахиши.

Он засмотрелся и не понял, что Лин зовет его и показывает что‑то в роще.

– Я знал, что ты заметишь первой, – сказал Хассен с улыбкой.

Дариен не понимал.

– Что это?

– Стоящие камни, – улыбнулась Лин.

Дариен моргнул. Он видел колонны камней в роще в форме кольца.

– Я думал, кроль Элдгест убрал их, – сказал он. – Назвал их богохульством.

– Но эти остались, – сказал Хассен. – Может, Элдгест умер, не успев завершить работу. Люди города неподалеку в тайне поклоняются старым богам и порой приходят сюда. Тут, у Кровавого моря, врата к дальнему востоку, и древняя вера живет здесь.

– Хассен, это звучит как песня, – сказала Лин.

– Возможно, – ответил он. – Смотрите.

* * *

Они не долго пытались понять, о чем он: женщина, тонкая и с длинными темными волосами, вышла из‑за деревьев. Ее кожа была необычно белой, словно крови не было, и ее платье вилось за ней по траве и было белым. За ней следовал седеющий уставший мужчина с лирой на бедре.

Женщина повернулась к ним, они увидели блеск ее голубых глаз. Но Лин уже их узнала.

Она посмотрела на них, и женщина отвернулась. Лин поняла, что они их не видели.

– Ты привела меня причинить больше боли? – сказал мужчина, нарушив тишину. – Я люблю тебя, Мира. Ты знаешь.

– В этом весь ты, – сказала она, – обвиняешь меня в боли. Я пытала тебя, желая то, чего хотят все женщины. Да?

– Скажи, зачем ты меня сюда привела, – сказал он. – Прошу.

Ветер трепал ее волосы длинным черным флагом за ее головой. Даже в воспоминаниях Летрелла его избранница была не такой красивой, как в жизни. Лин не знала, была это его мысль или ее. Их воспоминания сливались, и она боялась, что вскоре разницы не будет. И она полюбит женщину в тени стоящих камней.

И уйдет.

– Я найду того, что меня полюбит, – сказала Мира в тихой ярости и захлопнула дверь дома. Она бросила его лиру в стену, надбив навсегда.

Эдриен не починил лиру и не заменил до конца.

– Сюда тебя привела не я, а Путь, – сказала Мира. – Я твой проводник, я для тебя вторая, как и в жизни.

– Ты ошибаешься, – сказал Эдриен. – Ты никогда не была второй. Ты – все. У меня были кошмары с твоей смерти.

– Может, сны шептали то, что Путь привел тебя узнать, – сказала Мира. Ее голос из резкого стал мягким. Но немного твердости осталось на лице. Лин помнила смесь радости и расстройств, дни ссор и ночи страсти. Жизнь с Мирой требовала от Эдриена всего. Может, потому он и не остался?

Лин была уверена, что неуверенность была от Эдриена. Может, эти мысли приходили к нему, когда он встретил мертвую любовь на Пути.

– Что я должен знать? – спросил Эдриен.

Она смотрела на него с состраданием, но лицо ее застыло.

– Я умерла не от чумы, Эдриен.

– О чем ты? – но он отпрянул, словно не хотел слышать. Он прижал ладонь к покрытому мхом камню.

– Дело было в ребенке, что ты дал мне в последнюю ночь здесь, – сказала Мира.

Костяшки руки, которую Эдриен прижимал к камню, побелели.

– Р‑ребенок?

– Он родился рано, всего через четыре месяца, – сказала она. – Кровь не прекращалась, – она подошла к Эдриену и убрала его руку с камня, притянула к себе. – Прости, любимый, – сказала она. – Я не хотела, чтобы ты знал.

* * *

Казалось, прошла вечность, но этого было мало, когда они разделились. Ветер на утесе терзал их, словно хотел развести их в стороны или сбросить насмерть. Нед сжимал талию Рианны, и она не казалась ему хрупкой.

– Не знаю, как ты можешь любить меня, – сказал он. – Но я не хочу тебя отпускать.

Она рассмеялась. Он думал, что это сон.

– И я, – сказала Рианна. Она поднесла ладони к его лицу. Некоторые ее ногти сломались, все пальцы были в засохшей крови. Улыбка пропала, она смотрела на него. Ей не нужно было задирать голову, они были почти одного роста. Она сказала. – Ты можешь любить кого‑то с такими руками?

Нед поймал ее ладони и прижал к губам.

– Я люблю твои руки.

Она притянула его ближе и уткнулась лицом в плечо. Нед закрыл глаза и крепко обнял ее. Он не хотел отпускать ее.

– Трогательно, – сказал голос за ними.

Нед открыл глаза, но не ослабил хватку. Он тут же узнал мужчину в тени деревьев, зеленые глаза, как стрелы, были направлены на них.

– Простите, – добавил Валанир Окун и пошел к ним. – Над любовью не смеются в нашем беспощадном мире, – Неду казалось, что Пророк сам столкнулся недавно с беспощадностью: его лицо было изможденным.

– Где мы? – спросила Рианна, отодвинувшись от Неда и повернувшись к Пророку. – Вы знаете?

– Так вы настоящие, – сказал Валанир Окун. – Не знаю, радоваться или нет. Это опасное место, а вы не готовы. Я не знаю, где мы, – продолжил он, – но мы не знаем этот мир. Путь привел нас сюда.

– Путь, – сказал Нед. – От этих поэтов не избавиться?

Рианна рассмеялась и сказала:

– Их не нужно бояться.

И тут из воздуха появились Марлен Хамбрелэй и Марилла. Они озирались, словно боялись атаки.

Марлен пришел в себя первым, заметил Неда и прищурился.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 171819 20 21 Следующая ⇒