Илана С Мьер 16 страница

– У тебя были родители, – сказал Марлен. – Хватит сюрпризов на сегодня.

* * *

Лунное затмение было на этой неделе. Марлен Хамбрелэй затянул подготовку. Он знал, что это риск.

Весь день он скрывался в саду замка, зная, что ночью врата запрут. Хотя еды у него было мало, он едва мог есть, словно его живот был узлом. У него была история: если кто спросил бы, что он делал среди клумб и фонтанов, он намекнет, что его интересовала леди в замке. У него даже было имя глупой девочки, дочери лорда, что строила ему глазки, когда он выступал при дворе. Но даже этого могло не хватить, лучше было избегать вопросов.

Ночью Марлен пробрался к гобелену Давида Прядильщика снов у комнат придворного поэта и отодвинул его. Камень выпирал из стены, словно изъян. Пока его не потянешь, ведь камень оказывался ручкой двери в стене.

У всех замков были секреты, особенно у старых, а дворец в Тамриллине был давним. Другие здания той эпохи и реликвии давно разрушились. Марлен обнаружил такие двери по всему замку, они помогали ходить незаметно. Обычно люди были глупыми и ничего не замечали, но вот придворный поэт был другим.

Марлен огляделся, чтобы никто не видел, и открыл дверь. Звук испугал его в тишине ночи. Но никто не вышел на скрежет, и он нырнул внутрь, закрыл дверь, молясь, чтобы никто не увидел. Его глаза привыкли к темноте, Марлен высек огнивом пламя. Раньше он шпионил за Никоном Геррардом при свете дня.

Марлен собрал всю смелость и полез по тусклому проходу, зная, что тишина ночи усиливала все звуки. Проход вел по лестнице, заканчивался окошком в комнату лорда Геррарда. Из комнаты это казалось вентиляцией. И этот проход вел к остальным комнатам в этом крыле. Можно было всю жизнь исследовать то, что осталось от древних архитекторов только в этом замке.

Близилась полночь. В комнате было тихо, и Марлен не знал, был ли Кэл послан, чтобы проверить его верность – может, придворный поэт пошлет кого‑то убить его в темноте. Марлен прижал ладонь к рукояти меча.

Прошли, казалось, часы, и Марлен увидел свет. Свечу. Еще одну. Шорох движения. Во рту вдруг пересохло, Марлен старался дышать тише, чтобы не выдать себя.

Загорелась еще свеча. И еще. Словно Никону Геррарду нужно было озарить всю комнату.

Когда стало видно придворного поэта, Марлен увидел сразу шестицветный плащ, который когда‑то хотел больше всего в жизни. Он ниспадал с широких плеч придворного поэта и развевался за ним с беззаботным эффектом.

Марлен увидел зеркало перед придворным поэтом – серебро отражало все детали. Он увидел там, где должно быть лицо Никона Геррарда, череп с черными кусками плоти. Только глаза были живыми, холодно горели.

Не человек.

Марлен прижал ладони к губам. Он ощутил холод в животе, спускающийся к коленям, а потом к горлу.

Не здесь. Он безумно просил себя. Он застыл на месте, боясь, что эти глаза увидят его в зеркале.

Придворный поэт откупорил стеклянную бутылку изящной треугольной формы. Она была красной, а пробкой был фальшивый рубин. Марлен смотрел, как то, что было придворным поэтом проливает три капли из бутылки на черный язык.

Перемена была мгновенной: придворный поэт закрывал бутылку, а плоть на лице уже собиралась, как мираж, и вскоре там снова было холодное и красивое лицо Никона Геррарда. Он драматично откинул плащ, словно готовился исполнять роль.

Вдруг Никон Геррард посмотрел туда, где прятался Марлен. Он спокойно сказал:

– Ты знаешь, что я найду тебя.

Марлен отпрянул. Он вытащил меч и прижался к стене, дыша быстро, но тихо. Он понял после долгой паузы, что никто не идет за ним. Словно он не был угрозой. Никону Геррарду было плевать, что он знал, Марлен принадлежал ему.

Я найду тебя.

ГЛАВА 29

За свою короткую жизнь Нед Альтерра повидал многое. Он побывал на волосок от смерти, начав с пирата на востоке, у которого было чувство юмора и тупой нож. Если бы не удача и товарищи, его голова была бы на шесте, улыбалась бы Кровавому морю. С другими.

Нед вспомнил корабли с черепами, хотя хуже были головы, что еще не перестали гнить. Такой корабль в восточных морях вызывал панику даже у крепких людей. Говорили о королеве пиратов, у которой было ожерелье змей, которых она кормила пленниками. Восток был с неожиданными опасностями. Товарищи Неда по кораблю, которые прибыли из разных частей мира, рассказывали ему об этом.

Нед думал, что в таких местах даже темные песни не пелись. Не было сил.

Но он лучше бился бы с пиратами за жизнь, чем смотрел в глаза женщине напротив него, прижавшей ладони к коленям. Несмотря на ее робкое поведение, она уже не была девочкой. Его сердце сжалось, когда она коротко и безжизненно описала ему месяц на кухне гостиницы.

Он хотел назвать ее любимой, но вспомнил, чьей она была. И после всего, что он увидел, о чем узнал в мире, он все еще хотел плакать.

Он не знал, сколько они сидели в тишине. Тишина была между ними с самого начала.

– Это ты? – сказала она в тот день, увидев его на пороге. Она была лысой, он не был к этому готов. Ее плечи были голыми и нежными над одеялом, в которое она укуталась. А потом ее глаза расширились от ужаса. – Нед, прошу, уходи, – сказала она. – Не смотри на меня.

– Кто это с тобой сделал? – потребовал он, хоть и знал.

Нед был удивлен, как просто было ее найти. О лорде Амаристоте в Динмаре говорили в таверне, и Нед услышал, что он взял под опеку девушку. Никто не знал, кем она была, редкие ее видели, кроме юной швеи, что описала ее как печальную.

И было просто после этого найти комнату лорда. Но было поздно.

Хоть Рианна не могла описать, что случилось, она показала ему записку Райена Амаристота. Нед ощутил неожиданную смесь горя и гнева – и на Рианну – и ему пришлось выйти из комнаты.

Когда он вернулся, Рианна была одета и удивилась ему.

– Я думала, ты ушел, – сказала она. Ее голос был мертвым.

– Я все знаю, Рианна, – сказал Нед. – Я знаю, что ты любишь Дариена Элдемура, и что ты отдала себя Райену.

Рианна кивнула. Она уже не врала, чтобы пощадить чувства Неда.

– Нельзя было оставлять тебя, – он с трудом сохранял голос ровным.

– Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, – сказала Рианна Гелван. – И я устала от мужчин, желающих от меня чего‑то. Прошу, уйди. Я могу снова работать на кухне, пока не накоплю деньги, – он еще не видел ее такой мрачной. Без волос ее голова сильнее напоминала череп. Темный чепец выделял кости на ее лице. Но сильнее тревожило то, что Нед видел, какая она хрупкая. И их жизни были хрупкими.

– Я знаю, что не могу получить тебя, – сказал Нед. – Я помогу тебе найти Дариена Элдемура.

Она холодно смотрела на него.

– Зачем тебе это?

– Райен Амаристот охотится на Дариена, – сказал Нед. – Думаю, мы с ним столкнемся, и я убью его за тебя.

Рианна изящно вытащила из юбки нож. На рукояти был знак дома мастера Гелвана, Г, окруженная орлами. Слабый свет солнца блестел на клинке, она холодно смотрела на нож, и он не знал ее такой.

– Только если позволишь мне помочь.

* * *

Они обсудили курс тем вечером. Шум в таверне отвлекал, и они могли куда‑то смотреть, а не в глаза друг другу.

Рианна думала, что Нед попробует очаровать ее повадками джентльмена, выдвинув ей стул и прочее, но нет. Он держался в стороне и избегал мелких разговоров, в которых никогда и не был умелым.

Может, из‑за ее вида теперь он передумал. Это было бы удобно. Ее красота только мешала.

– Придется заночевать в лесу, – говорил Нед. – Я соберу припасы завтра утром.

– Нам нужна палатка? – сказала Рианна. Она сжимала ладони на коленях под столом, где он не видел их. Она знала, что Нед не навредит ей, но все же.

– Нет, – сказал Нед. – Еще не так холодно, а в дождь найдем пещеры.

– Как мы их найдем? – спросила она. – Я не понимаю.

Он кивнул.

– К счастью, за твоим избранником охотится заметный персонаж. Все в этой части мира знаю лорда Амаристота. Все его запомнят при встрече.

– Но как он ищет Дариена?

Нед обмакнул перо в чернильницу и капнул на ткань. Нед коснулся пером пергамента и нарисовал. Из‑под его пера появился силуэт в форме половины восьмерки, он закрыл его прямой линией. Он нарисовал еще одну линию по центру и закончил треугольником. Лук и стрела.

– Рианна, помни, что мы выслеживаем опытного охотника, – сказал Нед. – Не просто опытного. Это его натура.

Рианна стиснула зубы.

– Я знаю.

– Я не хочу тебя расстроить, – сказал Нед. В нем было что‑то не так, хотя она не могла понять, что. Она знала лишь, что за весь день ей ни разу не захотелось приободрить его или соврать ему. Это он изменился или она? Она стала холодной?

Нед развил мышцы, и от этого не казался тощим. Он ходил легче, а не пытался запнуться об себя. Ножны меча на поясе раньше казались украшением, но теперь были потрепаны погодой и с порезами.

Нед все говорил, Рианна сосредоточилась на словах. Он говорил с ней, как с другим мужчиной, сухо, без нежностей.

– Я говорю тебе это, потому что, чтобы достичь нашей цели, тебе нужно понимать, с чем мы имеем дело.

Он провел изогнутую линию и соединил концы параболой с тремя прямыми линиями. Лира.

– Дариен Элдемур, – сказал Нед. – Он знает, как сражаться, но не справится с Райеном. Если мы найдем Дариена раньше Райена, мы должны быть готовы защитить его.

– Дариен умеет сражаться, – сказала Рианна.

Нед посмотрел на пергамент на столе.

– Уверен, – сказал он и с трудом поднял взгляд, его тон снова стал деловым. – Уверен, он умеет. Но он не Амаристот, – он кашлянул. – Ты должна знать кое‑что еще. Говорят, Дариен убил своего товарища, Хассена Стира.

– Не убивал, – сказала Рианна.

– Я бы не помогал найти его, если бы верил, что он убил, – сказал Нед. – Я вижу, что политика в Тамриллине приняла странный поворот. Но я думал, что ты должна знать, что если ты найдешь Дариена, вы вряд ли сможете остаться в Эйваре.

Рианна кивнула.

– Я знала.

Чем был Эйвар для нее? Белым поместьем с розами, ее домом. Городом, где ее душу проглотили. Покинуть Эйвар не было страшно. Это было свободной, словно мир мог стать новым.

Ее душа станет новой в руках Дариена. Она могла еще надеяться и верить. Она найдет Дариена, и, может, он будет знать, как спасти ее отца.

– Мы уйдем завтра, – сказал Нед, – если сможешь. У тебя хватит сил?

Она не могла ответить. Сила.

– Не знаю, – сказала она. – У меня есть силы встать завтра и сделать то, что нужно, – добавила она, увидев его тревогу. – А больше не знаю.

Нед впервые коснулся ее. Рианна застыла, но это было братское прикосновение к запястью.

– Это вся сила, – сказал он.

– А боль? – спросила она. Не сдержалась, она хотела ответы, а Нед с его новыми мозолями и мрачным видом, казалось, мог ответить

Но она ошиблась. Он покачал головой.

– Не знаю.

ГЛАВА 30

Настоящей тишины она еще не знала. Ее отец закрывал Рианну от шума и грубости мира, теперь она это понимала, и когда‑то было сложно представить место тише улицы с их домом. Но тут, в лесу, тишина была осязаемой, будто живой. Это ее восхищало и пугало. Она не могла уйти в библиотеку отца и затеряться в истории. Не звенели колокола из Старшего святилища в глубокой ночи. Стук с кухни истрепал ее нервы, ее тело стало тоньше, словно осталось после кого‑то. Если бы не короткие волосы и потрескавшаяся кожа на ладонях, она бы не поверила, что это произошло с ней.

И теперь пахло хвоей, тени сгрудились в лабиринте ветвей. Среди тишины мысли Рианны отражались эхом в ее разуме, словно в подземелье без дверей, где стены стыкались со стенами. Ночью эхо звучало в ней, и она просыпалась от шепота Райена, терзающего ухо. Но почему‑то не спать было еще хуже.

Конечно, рядом был Нед, но он мало говорил. Словно ощущал, что она не могла сейчас болтать. Что она могла сказать? И она боялась, что в разговоре зарыдает. А этого ей хватило. Ей надоело искать поддержки у кого‑то, особенно у мужчин.

В другом состоянии холод отвлек бы ее. Она была одета для такой погоды – Нед купил ей плащ и теплую одежду перед отправлением – но все равно кончалась осень, холод проник глубоко в северный лес. В это время года в доме Гелван было тепло от огней в камине, и ее отец готовился бы к пути на юг.

Мысли об отце пытали ее в тишине леса. Она снова и снова видела, как он падает, смотрит ей в глаза, и там угасает жизнь.

В такие моменты ей хотелось уткнуться лицом в плечо Неда, как она раньше делала, не думая. Но это было до Дариена Элдемура, до разрыва помолвки, до Райена Амаристота. Да, проклятие. Это тоже.

И она не трогала Неда, помня, что он любил ее, и что он был хорошей душой. Он не заслужил боли фальшивой надежды. Он казался теперь сильнее, но то была иллюзия, мужчины прятались за маской силы. Или уязвимости.

Он не дала себе думать о таком, лучше думать о том, что нужно сделать дальше. Выслеживать Райена Амаристота оказалось удивительно просто. В последний день в Динмаре она предложила зайти к башмачнику, которого встретила с Райеном, вспомнив, что он хотел у него что‑то забрать на пути.

Зная теперь его натуру, Рианна поражалась, что Райену Амаристоту было дело до обычных людей. Раньше она посчитала бы это знаком его добра и щедрости. Меньше недели назад.

Завоевывать доверие у всех, даже слабых, было выгодно. Это был ценный урок.

В день, когда они хотели уйти, они с Недом вошли в мастерскую на рассвете, и башмачник был уже за работой. Нед держался за ней, Рианна тепло поприветствовала мужчину, но ведя себя как леди высокого рода. Она знала, что если будет слишком дружелюбна, то лишится его уважения и вызовет подозрения.

– Так это подруга лорда Амаристота… леди Лея, да? – сказал башмачник, выглядя настороженно. – Он уже ушел, я думал, вы с ним. Разве лорд Амаристот не сопровождает вас к семье?

Рианна рассмеялась.

– Сопровождал, – сказала она, – но лорд Амаристот – человек мира, у него много тревог. И он оставил мне телохранителя и ушел по своим делам. Не помню, куда он пошел…

– Он был тут пару дней назад, – сказал башмачник. – Вроде, собирался к деревне Коррит. Проверял, выдержат ли его сапоги путь.

– Конечно… Коррит, – Рианна кивнула и улыбнулась, словно вспомнила. – Не представляю, что ему делать в таком месте.

– Как и я, миледи, – сказал мужчина. – Вам что‑то нужно?

Они покинули мастерскую, Рианна заметила, что ее руки дрожали. Она все же держалась ровно, шла величаво, словно они прогуливались.

– Ты молодей, – сказал Нед, впервые проявив юмор с возвращения. – Я бы не понял, что ты не веселая и недалекая леди Лея.

Она пронзила его взглядом, не понимая, как он мог хвалить ее умение врать. Она вспомнила их игры в детстве, где главным было уметь изображать других людей. Она помнила, как он все время пытался спасти ее, а она постоянно злилась, что у нее нет приключений. Гнев поднялся в ней – приключения были не для женщин из‑за их пола и слабости, как говорили. С ними играли, их желали, на них охотились. Нед не был виноват в этом.

И они направились в Коррит, который был еще большим дном, чем Динмар.

– Думаю, он собирает припасы перед походом в горы, – сказал Нед. – Все верят, что Дариен пошел туда. Якобы там Путь.

– Ты веришь в Путь? – спросила Рианна, придерживая юбки.

– Не знаю… и мне все равно, – коротко сказал Нед.

– Ты злишься.

– Песни – пустое, – сказал Нед. – Я пытался поверить, что они важны, потому что они так тебе нравились. Но мне плевать на слова с музыкой, которые исполняет человек, что не рисковал. Меч поет громче.

Рианна улыбнулась и промолчала. Она была в долгу перед Недом, и было бы грубо указывать, что его взгляды были неистовее необходимого. Она не знала, простит ли он ее, но об этом было утомительно думать. Нед Альтерра сам мог решить, как ему жить.

Но была в его словах правда. Меч пел громче. Она каждый вечер перед ночлегом тренировалась с кинжалом. Нед предложил один раз помочь, но она сделала вид, что не услышала. Она старалась не думать об этом, но каждое движение вызывало воспоминания. Нож убивает вблизи, говорил Райен Амаристот, и это эхо звучало в ее голове.

Нед наблюдал за ней, и она не знала, ощущал ли он что‑то в этот миг: он словно был далеко, точкой на берегу.

Может, рядом с ней он всегда себя так чувствовал.

Одной из ночей, когда эхо стало какофонией, которую не удавалось подавить, Рианна начала кружить кинжал бессмысленными ударами, но не могла остановиться. Деревья стояли недовольно, холодный ветер бил ее по лицу, а она кружила быстрее и быстрее. Их огонек трепетал, и она видела землю и камни, но дальше шел черный занавес ночи. Нед был лишь тенью, а потом пропал, пока она кружила.

Ее нож ударил по чему‑то твердому, и она увидела Неда в свете, остановившего ее кинжал своим мечом. Она нахмурилась: за эту неделю в пути он ни разу не вмешался.

– Оставь.

– Сначала сразись со мной.

Это вызвало в ней ярость. Без слов она напала, а позже думала, что могла убить его в ту ночь, если бы он плохо сражался. Она зашипела, когда он направил ее кинжал к своим коленям, удар мог покалечить. Он отскочил от ее ножа, а потом выбил из ее хватки. Пальцы обожгло, рукоять вылетела, и она чуть не упала, охнув и сжав кулаки в гневе.

– Я могу тебя кое‑чему научить, если позволишь, – сказал Нед.

– Меня нужно учить, потому что я девушка?

Нед поднял ее кинжал с земли и отдал с небольшим поклоном. В слабом свете поблескивал с укором знак дома ее отца.

– Я не мастер, – сказал он. – Но паре трюков научился. У нас общая цель, разве не стоит помогать друг другу?

– И я тебя могу чему‑то научить? – спросила она с тенью насмешки.

Лицо Неда было без эмоций, словно он обдумывал ответ. И, не глядя на нее, он сказал:

– Многому.

Рианне стало стыдно, но она все еще злилась. Она отвернулась, но позволила ему присоединиться к себе в круге огня. Она уже не могла затеряться в своем танце. Но она понимала, что ей нужна была помощь, а у Неда, похоже, были знаниями. Он не был изящным, но двигался умело и быстро.

– Райен может нас убить, – сказала Рианна одной из ночей.

– Знаю, – сказал Нед. – Я смогу уговорить тебя не идти со мной?

– Я хотела это спросить у тебя.

– Он один из лучших мечников королевства, – сказал Нед.

– Именно, – Рианна убрала кинжал в ножны и склонилась плавно, чтобы собрать ветки для костра. – Потеря для королевства будет большой.

Они редко говорили. Она была занята своим миром, как и он. В одну из ночей Рианна проснулась, Нед плакал во сне, долго, но ему было бы стыдно, если бы он услышал ее. Она могла обнять его. Может, больше, но зачем? Она отвернулась и попробовала уснуть.

Нед утром делал вид, что не помнил кошмара – это явно был кошмар – и она задумалась, сколько он теперь скрывал от нее. Он был в землях за Кровавым морем, видел там опасности. Она бы завидовала в другое время, просила бы все описать в подробностях, ведь не видела такое. Теперь ее что‑то сдерживало. Но, как она не рассказывала ему, как было в постели Райена или любви Дариена, так и он не делился с ней темными мыслями. Это она понимала без вопросов.

* * *

Шла вторая неделя пути, Нед заметил, что Рианна плачет. Она ушла в лес облегчиться и не вернулась, и он в тревоге пошел в ту сторону и позвал ее.

– Я здесь, – с дрожью сказала она, держась за дерево. – Все в порядке.

– Уверена?

Рианна подняла юбку до колена, открывая голую ногу холоду. Сухая кровь струйкой пачкала ее ногу до сапога.

– Видишь? – сказала она. – Понимаешь, что это значит?

Нед тоже хотел плакать.

– Это тебя беспокоило все это время?

Рианна издала смешок.

– Беспокоило? – сказала она. – Я думала, если во мне будет его ребенок, я зарежу себя.

– Я рад, что до этого не дошло, – сказал Нед.

Она рассмеялась уже веселее.

– Нед, – сказала она. – Намочишь для меня тряпку в ручье? Я хочу это вытереть.

* * *

Когда они пришли в Коррит, шел дождь, небо было серым. Они кутались в плащи, шагали к вратам деревни по грязи. Дорога была жуткой, они спешили по узким улицам – хотя это были скорее грязные тропы – и встретили лишь пару людей.

– Если бы не башмачник, я бы не услышал о таком месте, – сказал Нед. – Понятно, почему.

Они прошли к гостинице. Рианна сильно дрожала, Нед заметил и отвел ее под большое дерево.

– Рианна, что такое? – спросил он. – Замерзла?

Она покачала головой так сильно, что капли слетели с капюшона.

– Нет. Я просто поняла, что он сейчас может быть там.

– Ты права, – сказал он. – Мы скроем тебя, и я узнаю, что в гостинице. Райен меня не встречал.

Они решили, что она спрячется в заброшенном сарае недалеко от гостиницы, и если она позовет, он услышит. Она села в тени, а он ушел. Она скрыла лицо в плаще.

Когда он вернулся позже, она была там. Рианна вскочила на ноги.

– Узнал что‑нибудь? – она так пристально смотрела на него, что могла прожечь, но Нед знал, что это не связано с ним. Она прожгла бы любого, когда была решительно настроена.

– Я выпил с хозяином таверны.

Она нетерпеливо стиснула зубы.

– И?

Нед вдохнул и выдохнул, мешкая.

– Райен прошел тут вчера.

– И? – спросила она.

– Он шел на север, по лесу к далекому имению. Мне описали место. Но это не все, – Нед замолчал, не зная, как лучше продолжить. Были неприятности от услышанного, если он правильно понял. Рианна смотрела на него, ее приподнятая бровь говорила об ее раздражении. Нед продолжил. – Рианна, мужчина сказал, что Райен прошел не один, – сказал он, – а с пленником.

ГЛАВА 31

Холод пропитал дни, проникал в его сны, и Дариен Элдемур просыпался, сжимаясь в комок в одеялах, его плащ плохо грел. Этого было мало, а еще даже не наступил холод зимы.

Если Лин и переживала, то не говорила. Она была в своих мыслях. С ночи призыва Эдриена Летрелла она была тихой, словно ускользала от него, как камень в воде колодца. Она была почти послушной, не отвечала, он менял ей повязки каждый день, а она смотрела куда‑то за его плечо.

Но они смогли ускользнуть от стражи, лес был ее стихией. Она рассказала ему, что как‑то они с Райеном состязались в поиске белого волка, что нападал на соседнюю деревню. Была зима, волк сливался со снегом, и охотиться было еще сложнее. Они днями были в лесу, выживали, как могли, в поисках зверя.

– Кт победил? – спросил Дариен, Лин притихла. Они говорили об этом ночью, смотрели в разные стороны, сидя друг к другу спинами. Тепла от этого было мало, но Дариену порой казалось, что он слышит испуганное биение ее сердца, как птицы, о мышцы своей спины.

Хоть он не видел ее лица, он слышал в голосе кривую улыбку.

– Никто, – сказала она. – Когда я вернулась домой, голодная и почти замерзшая после пяти дней, Райен ждал, закинув ноги на стол с бокалом вина у камина. Он рассмеялся и сказал: «Стоило знать, когда остановиться».

– Очаровательно, – сказал Дариен и ощутил, как тьма леса проглотила его ответ. Она рассказывала ему о прошлой жизни, и все это казалось кошмаром, хоть и красиво описанным словами.

Его рубашка, которую они пустили на бинты, почти кончилась, но, к счастью, ее раны уже не так кровоточили. Дариен не был лекарем, но в пути с Марленом им порой приходилось ухаживать за ранами. Хотя такими глубокими они не были, как умелые порезы на запястьях Лин.

Почему о Марлене было все еще больно думать?

Дариен думал, что холод и тишина леса, молчание Лин заставляют его столько думать.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал он в один из дней пути. Ей было уже лучше, и она понемногу начинала использовать руки, порой отвлекалась от мыслей и рассеянно улыбалась ему, словно он был ребенком, на которого у нее не хватало времени.

– Что такое? – сказала она и тут же застыла.

– Присядем на минутку, – сказал Дариен. – Прошу.

Она послушно села на бревно и вытянула ноги. Он опустился на землю рядом.

– Лин, – сказал он и задумался, что хотел сказать. – Эта дорога… куда она приведет нас? Зима близко…

– Я понимаю, куда ты клонишь, – она говорила слова так, словно каждое было отдельно от другого, без какой‑либо связи.

– Да? – он не понимал, как она могла знать, когда он сам был едва ли уверен.

– Ты хочешь уйти, – сказала она. – Перестать искать Путь. И сбежать в Кахиши, полагаю? Жизни в Эйваре тебе не дадут.

Дариен смотрел на руки, а не на нее. Он не понимал, когда стал таким печальным и сломленным внутри.

– С самого начала происходят только кошмары, – сказал он. – И я боюсь, что стану ужасным. То, что я сделал с тобой…

– А Рианна Гелван?

– А что она? – утомленно сказал Дариен. – Уверен, я смогу забрать ее из страны. Если она все еще любит меня после этого беспорядка.

Он ощутил давление на плечах и удивленно поднял голову. Лин встала тихо, как кошка, и прошла к нему. Он посмотрел на ее ладони. Она прижала руки к его плечам с тенью улыбки.

– Дариен, не мне говорить тебе, что делать, – сказала она. – Если хочешь остановиться, это твое право. Как и мое право – продолжать, если я захочу.

– Ты не можешь идти одна, – возразил Дариен.

Лин пожала плечами и отошла от него, опустив руки по бокам. Бинты на ее запястьях были как потрепанные браслеты. Ее лицо повернулось к вспышкам света за деревьями, сегодня светило холодное желтое солнце.

– Это не твоя тревога, – сказала она. – Так что ты решил?

– Мне нужно подумать, – мрачно сказал Дариен.

Лин кивнула, провела рукой по волосам. Они уже задевали ее плечи, но были грязными от дней в пути без купания.

– Я пока разомну ноги.

– И я пойду, – Дариен начал вставать.

– Нет, спасибо, – сказала Лин. – Я быстро. Нам обоим нужно побыть одним.

– Почему?

Лин улыбнулась.

– Ты хотел обдумать свой выбор. И я предлагаю тебе этим заняться, пока я хожу. Думай, – он не успел ничего сказать, она пропала среди деревьев, что его поражало.

Дариен хотел бы сыграть на лире. Только с пальцами на струнах проблемы в голове обретали решения. Может, это и был ответ: Кахиши, страна золотого песка, гор и далеких садов, где можно начать новую жизнь, и где его музыка будет свободно звучать среди чужих песков и камней.

* * *

Лин ощущала себя удивительно легко, словно ее ноги не были ее частью, она бежала от дерева к дереву. Обычно она не так двигалась по лесу, но сегодня не совсем управляла телом. Он на знала, было ли дело в усталости или шоке от слов Дариена… хотя она должна была признать, что это был не шок. Только удивление, что он долго продержался в свете случившегося с ними. Какой Путь стоит столько потерь и боли?

У нее было иначе.

Она хотела покончить с жизнью в ту ночь в лесу. Она не знала, как относиться к тому, что она все еще жила. Она не знала, как жить теперь, когда она знала, что в ней побывал мертвец, и что она ощущала его присутствие и агонию.

Когда Эдриен Летрелл захватил ее, она словно проглотила разом все его мысли, опыт и потери. Картинки и ощущения сменял друг друга: золотой двор, острый рис в Кахиши, шелк и запах женщины в темноте, глаза женщины с болью, и эти глаза словно были центром, они появлялись в воспоминаниях, пробивая ощущения вкуса, музыки и эротики. Если бы жизнь Эдриена была песней, то она повторялась бы по кругу.

Лин помнила это днем. Порой паутина воспоминаний всплывала в ее голове, и она не сразу понимала, что воспоминания не ее.

Ночи были другой историей. Во сне жизнь Эдриена Летрелла приходила со знакомой мелодией. Его песни значили для него не то, что для Лин, и теперь она это ощущала. Она просыпалась уставшей, словно пережила эти события, чужую жизнь.

Потому Лин молчала в эти дни, она боялась, что скажет, если начнет говорить. Она боялась, что эта новая жизнь поглотит ее, и билась за свои мысли, свои воспоминания. Свою музыку. Ее песни были ее сутью, и Лин это теперь понимала сильнее всего, когда музыка другого человека гудела в ее голове, в ее спине, сплетаясь с воспоминаниями.

Ей требовался Валанир Окун. Она часто так думала в эти дни. Даже мастера Академии не знали о чарах как он. Может, он сказал бы ей, потеряет ли она душу.

Теперь она обдумывала в глубине леса разговор с Дариеном – она сказала ему не все, ей тоже нужно было подумать – и Лин не знала, сможет ли теперь оставить поиск Пути. Что‑то глубокое и грязное случилось с ней в ночь, когда Дариен использовал ее кровь, и Путь, пожалуй, мог бы все исправить.

Если это было возможно.

Она знала, что, если исследовать воспоминания Эдриена, она узнает подсказки о Пути. Но это беспокоило, она не могла управлять доступом. И она догадывалась, что события Пути были скрыты глубоко по воле Эдриена Летрелла.

Она думала, что знала решение Дариена. Он старался. Но Башня ветров была далеко, и вызов Эдриена Летрелла не помог, и что ему оставалось? Может, он был прав. Валанир Окун явно ошибся насчет Лин, значит, мог ошибиться и во всем остальном.

Лин собралась вернуться, сердце тяготил холодный вес уверенности. Она отпустит его искать новую жизнь. Он забудет ее, а она уйдет в горы и найдет Путь или нет. Скорее всего, нет. Кошмар их пути вместе пропадет в пустоте, не получив конца.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒