Илана С Мьер 9 страница

– Одна песня и много, – сказал голос. Дариен обернулся и увидел мужчину в коридоре. На его боку была лира, лунный опал бледно сиял в кольце на руке. Валанир Окун.

– То Эдриен Летрелл, теперь вы, – сказал Дариен.

– У тебя были видения.

– Сны, – сказал Дариен.

– Нет, – сказал Валанир. – У тебя важная роль в этом, Дариен Элдемур, учитывая, что происходит.

– В чем? Что происходит?

– Лин Амаристот расскажет, – сказал Валанир. – Вы должны вместе помешать прибытию тьмы.

– Красная звезда, – вспомнил Дариен.

– Да.

Дариен покачал головой.

– Хотите сказать, что то, что я видел… в Сарманке, не сон?

– Ты молодец, Дариен. Уничтожил священное вино, задержав Никона Геррарда на время. Потому пока он может использовать порталы только в стенах города. Потому он не может гнаться за тобой сам… пока что. Ты не дал ему расширить силы, для этого ему нужно было собрать как можно больше поэтов.

– Не понимаю, – сказал Дариен. – Это не для поэта… особенно не Пророка.

– А кто Пророк, Дариен… или кем должен быть? – Валанир Окун протянул руку, указав на другую дверь. – Ты должен идти туда. Укройся от злых ветров, юный певец. Это не первый портал и не последний.

Пророк пропал. Дариен замер лишь на миг. Голоса все еще звучали в голове. Он сжал ручку двери, которую указал Валанир, и решительно толкнул ее.

* * *

Дариен лежал на спине, снова смотрел на звезды. Но теперь там были факелы, кто‑то склонился над ним, потрясенно смотрел на его лицо. Дариен не сразу понял, что видит.

А потом он с усилием улыбнулся.

– Привет, Лин.

ГЛАВА 15

Первый свет упал на склон холма, трава покачивалась на ветру. Они устали и держались за руки, поднимаясь на холм. Хассен смотрел на них, уперев руки в бока и качая головой. Когда он понял, что его слышно, он крикну:

– Я хочу знать?

Лин помахала ему.

– Привет, Хассен Стир, – ответила она. Ее сердце запело от его улыбки. Он всегда ей нравился. Она долго шла одна до этого и видела мало улыбок.

– Стоит мне уйти спать, как он напивается в таверне деревни, и его соблазняют, – сказал Хассен, все еще улыбаясь.

Лин улыбнулась в ответ.

– Это было удивительно легко.

Дариен вздохнул, как мученик.

– Почему ты сразу думаешь о худшем? Валанир Окун послал меня в Эйрн. Пока я спал.

Хассен не успел сбросить его с холма ударом, Дариен рассказал о сне, как увидел Лин над собой, проснувшись. Она сказала:

– Клянусь, он появился из ниоткуда, я чуть не споткнулась. А улица была освещена, – Лин замешкалась, не желая казаться Хассену безумной. – Думаю… Валанир хотел, чтобы мы нашли друг друга.

– И зачем же? – спросил Хассен. – Без обид, леди, ваше общество радует. Но это не дело Валанира Окуна.

Она уже не могла стоять, она не спала всю ночь. Лин села, скрестив ноги, на траву. Двое юношей опустились рядом. В тишине перед рассветом шумел лишь ветер.

– Мы ищем одно, – сказала Лин. – Валанир посоветовал мне начать с острова Академии. Он дал мне это, – она заметила, что на ключе был вырезан узел: знак Пророков.

– Что он открывает? – спросил Хассе.

– Не знаю, – сказала Лин. – Думаю, для него важно, чтобы я сама это раскрыла. Или мы раскрыли, раз он свел нас.

– И зачем тебе искать чары? – спросил Хассен. – Конечно, не хотел обидеть.

– Хороший вопрос, – и Лин быстро перечислила им то, что Валанир поведал о Никоне Геррарде.

– То есть, лорд Геррард – убийца, – сказал Дариен. – Я даже не удивлен.

– В нем темный дух, – сказала Лин. – Его не убить. Его использование гадания на крови все эти годы принесло тьму в Эйвар. На юге уже началось.

– Что началось? – спросил Хассен.

Лин отвела взгляд. Они были бодрыми, а она так все портила.

– Красная смерть, – сказала она. – И другие кошмары. Но чумы не было с…

– Со времен Давида Прядильщика снов. Орден Красного ножа. Конечно, – сказал Дариен, его лицо переменилось. – Знаю, звучит безумно, Хассен… обычно и я в такое не верю.

Хассен качал головой.

– Леди, откуда нам знать, что это правда? Простите, но это…. как выдумка. Мы даже не знаем, точно ли Никон Геррард совершил это ужасное преступление.

– Сомневаешься в Валанире Окуне? – сказала Лин. – Думаешь, он рисковал жизнью и пленом из‑за пустяка?

– Есть такое, – сказал Дариен. – Одно мы знаем точно: прошлой ночью я уснул на этом холме, в часе пути пешком от Эйрна, а проснулся на улице деревни под ногами Лин.

Они притихли на миг. Солнце выбиралось из‑за холмов и купало траву своим светом.

Наконец, Хассен сказал:

– И ты говоришь, что мы делаем это… ради Эйвара? Или мира?

Дариен вдруг улыбнулся.

– Похоже на то.

Хассен вздохнул.

– Я бы выпил.

– И я, – сказал Дариен. – Хочется увидеть, что открывает твой ключ, Лин. Если Хассен не против новых открытий.

– Согласен ли я, чтобы Лин шла с нами? – сказал Хассен. – Ты должен радоваться, еще день наедине с тобой, и я бы удушил тебя во сне.

– Тогда решено, – сказал Дариен.

– Кое‑что не решено, – сказала Лин. Ее сердце забилось быстро. – Это важно, – сказала она, потому что не хотелось продолжать.

– Говори, – сказал Хассен. Может, Лин показалось, что в его глазах было сочувствие.

Лин вдохнула и медленно выдохнула, прося сердце успокоиться.

– Я должна, если мы пойдем вместе, сказать, что мое полное имя – Кимбралин Амаристот, а мой брат, опытный охотник, ищет меня.

– Ты – Кимбралин Амаристот? – Дариен был потрясен. – Ого.

Хассен не отреагировал.

– Прости… а кто – Амаристот?

– Самая известная семья по эту сторону гор, – сказал Дариен. – Марлен говорил, даже его отец боялся Калинду Амаристот, выдохнул с облегчением, услышав об ее смерти. Ой, это ведь твоя мать? Прости, – сказал он Лин.

Она слабо улыбнулась.

– Порядок, – сказала она. – У меня была схожая реакция.

– А твой брат, – сказал Хассен. – Что будет, если он тебя найдет?

– Ничего нового, – она хотела сказать бодро, но прозвучало не так. Она удивилась пониманию в его глазах.

– Надеюсь, он найдет нас, – сказал Хассен, – и я отомщу за тебя.

– Это будет не просто, – сказала Лин. – Но благодарю за слова.

– Давай, – Дариен нетерпеливо улыбался. – Поспи, и идем. Теперь на запад.

– В Академию, – сказал Хассен.

– Да, – сказал Дариен. Ветер ударил по его волосам, которые отросли и упали на лицо. Несмотря на усталость и новые знания, он выглядел весело. – Домой.

* * *

Она прижалась к забору сада, тяжело дыша.

– Еще слаба, – сказал мужчина за ней, она стиснула зубы. Будто она не знала, что ее руки дрожали, как струны лиры, а грудь вздымалась. Рианна Гелван уже не ощущала холод осени, от которого деревья в саду лишились листьев, а розы увяли.

Райен Амаристот опустил ладонь на ее руку.

– Набраться сил сложно, – сказал он. – Нужно заниматься каждый день.

– Знаю, – ответила Рианна. – Почему нет? Мне нечего делать, – она пожалела о словах, не хотела казаться ему вредным ребенком. Он не подал знака, что думает так. Его темные волосы и глаза были похожи на сестру. Но Лин сливалась с тенями, а Райен Амаристот – выделялся.

В его первые визиты она держалась подальше, помня о верности Лин. Когда лорд Амаристот начал приходить к ее отцу по делу, ее поразило время. Мастер Гелван часто принимал партнеров дома. Это было понятно во время ярмарки, много аристократов и торговцев прибыли в Тамриллин. Но, конечно, это отличалось. Она помнила слова Лин, сухой тон не скрыл эмоции. Мой брат ищет меня .

Сначала ей удавалось избегать его. Он нашел ее в саду с кинжалом, и начались уроки. Она была в старых штанах отца и тунике, сжимала сосредоточенно губы. Повторяла удар и ответ, как показывала Лин, ведь знала только это.

– Женщина со скрытым талантом, – сказал голос.

Рианна обернулась и увидела Райена в тени рябины, что начала краснеть. Он был в темно‑синем, что контрастировало с его бледной кожей, губы изогнулись в улыбке.

Она не видела его толком до этого, и его вид поразил ее. Это и то, что она была не ухожена, как обычно в присутствии гостей. Ее волосы были просто заколоты и выбились дикими прядями вокруг лица.

– Где вы научились? – спросил Райен. – Хотя техника – простите, леди – простая, но стиль будто северный. Напоминает о доме.

Во рту Рианны пересохло. О доме.

– У… меня был мастер по фехтованию недолго, – сказала она. – Я не успела многому научиться. Ему пришлось уехать.

– Он не успел показать, как улучшить ответный удар, – сказал он. – Можно?

Рианна невольно кивнула. Райен встал за ней и сжал ее запястье. Он плавно повел ее руку, и движение напоминало танцовщиц на маскараде.

– Тренируйте со мной, – сказал он. Он удерживал ее руку, исправляя, когда она сбивалась. – И, конечно, – добавил он, – нужно держаться куда ниже. Стоит отработать приседания и броски в дополнение к атакам.

– Ясно, – сухо сказала Рианна. Она обрадовалась, когда он отошел.

– Интересно, что вы хотите учиться, – сказал Райен. – Не этого я ждал от женщины ваших кровей?

– От галицианки? – Рианна прищурилась.

– Нет, – Райен рассмеялся. – Я о женщинах не с севера. Я не видел женщин яростнее и опаснее моей сестры, например. А она – женщина севера.

– Ваша сестра, – сказала Рианна. Ее сердце забилось быстрее. – Та, что пропала?

Райен вздрогнул. Она объяснила:

– Мы получили картину в том году. Она красивая, – он молчал, Рианна боялась, что выдала тайну Лин. – Вам явно сложно, – сказала она. – Мне жаль.

Он кивнул.

– Сложно, да, – сказал он. – Порой сложнее, чем я считал возможным. Спасибо… за это, – он задумался, притихнув, а потом сказал. – Кстати, я хотел побыть немного в городе. Может, хотите, чтобы я научил вас искусству кинжалов? Раз это вас интересует.

– Я помолвлена.

– Да? – сказал Райен. – Ваш отец упомянул, что помолвка с Недом Альтеррой… расторгнута.

Рианна нахмурилась. Ее глаза вдруг заполнили слезы.

– Что вы, – нежно сказал Райен. – Есть другой? Вы не хотите говорить отцу?

Глаза Рианны расширились. Кровь шумела в ушах.

– Все хорошо, – сказал Райен. – Понимаю. Ваш мужчина должен считать себя счастливее всех в мире. И он исключителен.

Рианна кивнула и выдавила слабое:

– Да.

Райен широко улыбнулся ей.

– Рианна, – сказал он, – на севере мы умеем скрывать сердца за стенами камня. Порой мы хорошо это знаем. Но я говорю, что твой секрет я сберегу и никому не расскажу. И, – он посерьезнел, – я буду рад учить тебя.

Она думала, что будет лучше, если Райен поможет ей. Она не знала, откуда ее желание владеть кинжалом, но, может, она просто увидела, что слабые остаются в саду, а сильные уходят к приключениям, оставляя слабых позади. И ее отец относился к ней, как к шахматной фигуре, оберегая, но в его планах у нее не было своей воли.

Рианна знала, это не честно, но все равно тихо злилась на него. Она выпускала гнев на уроках с Райеном, когда мышцы горели от усталости. За ужином она часто была грязной, порой не мылась и не переодевалась, пока не шла спать. Хотя мастер Гелван смотрел с тревогой, он не спрашивал даже, как ее уроки.

Он не одобрил бы, и она не понимала, что изменилось. Он думал, что навык пригодится ей, или холодно прикидывал после отказа Неда, что она сможет выйти за Райена Амаристота? Бывали дни, когда она приписывала жуткие поступки даже отцу.

Райен был впечатлен и изумлен ее яростью, он помогал ей оттачивать техники.

– Знаю, – он выпрямился во время одного из уроков и посмотрел на нее. – Ты хочешь терзать то дерево ногтями. Ты хочешь бить его до крови костяшек. Да?

Рианна тяжело дышала.

– Откуда ты знаешь? – выдавила она между вдохами.

Райен был печален.

– Я знаю многое о гневе, – сказал он. – Оставим на этом.

– Что толку от крови на костяшках? – спросила Рианна. – Что я могу?

– Ничего, – сказал Райен. – Но, обещаю, если ты будешь терпеливой и будешь учиться, тут никак не сократить, то ты обнаружишь, что энергия уходит в навык, а не гнев. Так у меня.

Он сел на скамейку в саду и поманил Рианну сесть рядом. Она села в стороне. Ее волосы выбились, спутанными прядями обрамляли лицо. Что бы подумал Дариен, увидев ее сейчас потной, с растрепанными волосами и в старой одежде отца? Была бы она дальше Снежной королевой его сердца?

– Гнев был моим врагом всю жизнь, – сказал Райен. Он смотрел за забор, а не на Рианну. – И я мешал себе, не давал навредить остальным, уходя в черные леса у нашего дома. Конечно, они были не совсем черными, но в те моменты я ощущал их холодными, темными, там можно было заблудиться. И я днями терялся там, охотился, словно другой цели не было… – он замолк.

– Этот сад не заменит леса твоего дома, – сказала Рианна. – Я не могу заблудиться.

– И ты женщина, – сказал Райен. – Это делает тебя уязвимой.

– Знаю, – Рианна подумала, что это было правдой, но и злило больше всего.

– Но у тебя есть дух, – Райен посмотрел на нее. В его глазах Рианна видела то, что восхищало и пугало ее, и она отвела взгляд. – У тебя есть сила, Рианна Гелван. Я вижу ее в твоей решимости… даже в твоем гневе.

Она не смотрела на него, и через миг он встал.

– Увидимся за ужином, – сказал он и пошел в дом. Рианна сидела на скамейке, обвив себя руками, пока холод сумерек не прогнал ее из сада.

* * *

Они были в пути почти неделю, когда на холме стало видно город. За те дни ветры стали сильнее, трепали их волосы и пронзали холодом одежду. В тот день ледяной дождь стучал по холмам, и путникам повезло найти укрытие в заброшенной хижине. Укутавшись в плащи, они смотрели на город, как на маяк, манящий теплом комнат, кроватей и горячей едой.

Так думал Дариен, судя по раздраженному фырканью Хассена, он был с ним согласен.

Лин поддавалась этому меньше – холод был знаком ей, и она ела горячую еду очень редко за этот год. Ее плащ с меховым подбоем – давний подарок Леандра – был теплыми объятиями в холодные дни и ночи.

Лин радовалась в тайне. Она знала, что Дариен и Хассен переживали из‑за стражи и Пути, и она держала чувства при себе. Она знала, что их могли вот‑вот схватить.

Но ей нравилась их компания, у них была цель в пути. За недели после Тамриллина Лин ощущала, словно отогнала кошмары в сторону. Шли дни, ночами она пыталась спать под вой ветра. Теперь ворчание юношей оживляло дни, а по ночам Дариена порой можно было разговорить.

У него было доброе сердце, и она знала, что он будет в ужасе, если она так скажет. Без Марлена он словно потерял якорь, словно все время спрашивал себя, какой он. Но ей казалось, что он делает это с любопытством и интересом. Они с Марленом повидали много, но Дариен мог еще многое открыть сам. Ночами они пели или создавали песни на месте.

– Леди Амаристот, – сказал Дариен с поклоном, нарушая ее мысли.

– Что? И не зови меня так.

– Мы в твоем королевстве, так сказать. Скажешь, что там за город?

Лин вздохнула. Хассен с сочувствием закатил глаза.

– Это Динмар, – сказала она. – Жуткое дно. Но там неплохие кузнецы и портные. Это ты хотел знать?

– Это и цвет глаз, – вяло сказал Дариен. – Но Динмар близко к горам. Это наша последняя цивилизованная остановка надолго.

– Смотря, что у тебя цивилизованное, – проворчал Хассен.

– Внутренности овцы, кстати, деликатес, – невинно сказала Лин, он рассмеялся.

* * *

Город был тихим для полудня, ведь был у гор. Узкие улицы были пустыми, и ветер летал по ним, свистя.

– Край мира, – отметила Лин, они свернули на улицу, где увидели серые склоны гор за стенами города. – Я больше года не была так далеко на севере.

– Это повод выпить, – сказал Хассен.

Они нашли единственную таверну на главной площади. Тут было живее, хоть и в ранний час: места были заняты, освободили место для музыкантов. Лин тут же заметила их кольца. Двое играли слаженно на лирах, остальные пели в унисон. Они были юными, а Дариен выругался при виде них и поднял капюшон. За ним и Хассен.

– Они нас узнают, – сказал он, вжавшись в стул и подняв кружку пива к лицу.

– Слышите, что они поют? – вдруг сказала Лин. Она не знала, пугаться или радоваться.

Это была баллада традиционного строя, она была о хитром герое – лисе – который смелостью и хитростью обыграл жестокого змея. Такие детали, как умение лиса петь и играть на лире, тут же привлекли внимание Лин. Лис ушел искать свободы для других лисов, ушел с верным товарищем.

– Гончая? – прошипел Хассен. – Его верная гончая?

– Это глупо, – сказал Дариен. – Какое гончей дело до свободы других лисов?

– Дариен, ты не видишь, что это? – сказала Лин. Хассен явно уже понял. – Ты легенда.

– Они, – прошептал Дариен, – просто идиоты. Я знал их, когда они получали плохие оценки в Академии.

– Я только этому и радуюсь, – проворчал Хассен, быстро глотая пиво.

В конце песни змея победили, и Лин подошла к певцам. Хассен пытался удержать ее, но она сказала, что ее вряд ли узнают. И у них были новости из города.

– Приветствую, – сказала она им. – Вы пришли из Тамриллина?

– Конечно, – сказал поэт‑блондин с большими глазами. – Мы были на конкурсе. Все видели.

– И что вы тут делаете? – спросила Лин. – Я думала, поэты, как вы, смотрят мир.

– Мы делаем не только это, – сказал другой юноша, темноволосый и наглый. – Вы не знаете, что случилось в прошлом месяце? Мы – искатели.

– Верно, – сказала Лин. Дариен описал ей этот феномен, хоть она думала, что он врет. Но Хассен подтвердил, что движение среди поэтов считало себя искателями и следовало за Дариеном Элдемуром в его поиске Пути. – Это последняя остановка перед горами, – сказала она. – Желаю удачи.

Они мрачно кивнули. Лин решила, что их занятость заданием не дала им спросить ее имя.

– На пути будет опасно, конечно, – сказал блондин. – Стража короля проверяет даже крайние города в поисках сопротивления. А в столице хуже. Одного поэта чуть не казнили, а другого жестоко избил Марлен Хамбрелэй.

– Кого избили? – осведомилась Лин. Ее сердце сжалось раньше ответа, словно она подозревала. Она буркнула что‑то юношам и ушла к Дариену и Хассену, чуть не упав по пути. – Это моя вина, – пробормотала она.

– Нет, – сказал Хассен. – Что случилось?

Она быстро рассказала. Она видела, как побледнел Дариен.

– Марлен так не сделал бы, – медленно сказал он. Он словно хотел убедить себя.

К счастью, Хассен молчал. Он умело развернул Лин и позволил ей уткнуться лицом в его плечо.

– Думаю, нам нужна комната, – сказал Дариен и поспешил покинуть их.

– Он спас мне жизнь, – прошептала Лин в плечо Хассена.

Он вздохнул.

– Мне жаль.

Она осталась в комнате, а Дариен и Хассен ушли на рынок. Лин была благодарна им, что они оставили ее одну. Она легла на кровать, которую они будут делить ночью, и смотрела на свои руки.

Может, побои Леандра не были связаны с ней. Может, он вдруг стал идеалистом и решил пойти против властей, попал в руки Марлена.

Но Лин знала его и сомневалась. Она ушла, и у Марлена было время обдумать события маскарада, он мог угадать, кто помогал Валаниру Окуну.

Юноши вернулись в комнату с покупками – сушеное мясо, овсяное печение и яблоки. Она не захотела идти, а они спустились на ужин.

Было темно, когда Дариен вернулся один.

– Хассен решил подышать воздухом, – сказал он. – Сказал не ждать его, – Дариен вздохнул и принялся развязывать рубаху. – Он переживает за тебя.

– Не нужно, – сказала она. – Надеюсь, та песня его не сильно беспокоит.

– То идиоты, – сказал Дариен. – Что ж, спокойной ночи.

Лин проснулась в темноте, лунный свет падал на пол. Ей снился нож и кровь, горы, и она была рада, что это был сон. Пока она не вспомнила новости из Тамриллина.

«Киара, ты отвернулась от меня».

Она развернулась и посмотрела на спящего Дариена. Через миг она выбралась из кровати, надела штаны и накинула плащ. Она забрала ножи из‑под подушки в рукав и сапоги. Она хотела разбудить Дариена, но передумала. Может, Хассен Стир будет в зале внизу. Они посмеются утром, что она встала и безумно оделась.

Он должен был уже вернуться. Было поздно.

Ей казалось, кто‑то разбудил ее и толкнул к лестнице. Это не могло быть так.

Она найдет Хассена внизу; так ей говорили инстинкты.

Лин вытащила нож, скрыла его в складках плаща и вышла в коридор.

ГЛАВА 16

Зал был тихим, тени не скрывали сюрпризы. Но она шла осторожно, почти беззвучно. Двери в другие комнаты, каких было мало, оставались закрытыми. Лин слышала только свое дыхание, потому сжала губы, чтобы и этого не было.

Лестницу слабо озарял свет из общей комнаты. Лин ступила на неровные ступени и услышала голоса.

– Я видел его, – сказал один. Юный сонный голос, словно кто‑то засыпал. – Ночью огней, когда я спал. Я видел его в таком хорошем наряде, какого не было при жизни.

Лин выглянула из‑за угла. Ее глаза привыкли к полумраку, и она увидела группу за одним из столов. Угасающее пламя лампы было единственным источником света, было холодно – огонь в камине стал красными углями. Длинные и трепещущие тени людей плясали на стене бодрее, чем сами люди.

– Я видел отца, что умер в прошлом году, – сказал сонно другой голос. – Он говорил, о чем жалеет. Я сыграл ему песню.

А потом сказал новый голос, уже живее:

– Друг идет сюда, – и они повернулись к Лин, к ее потрясению, головы двигались в унисон. Их лица были без черт в полумраке.

– Ты друг? – спросил один.

Лин перевела дыхание.

– Я никому не враг.

Голос, что сообщил о ее прибытии, сказал:

– Присоединяйся, – сказал он, будто приказав.

– Спасибо, – сказала она, – но я спешу.

– Посиди с нами, – сказал он, и Лин захотелось приблизиться.

– Кто вы? – сказала она. В перемене света и тени его лицо словно менялось, и она то видела юношу, то почти старика. По голосу было не ясно.

– Мы – искатели, – сказал другой, и Лин уже смогла увидеть, что он юный. Он мог быть одним из поэтов, что пели вечером, что рассказали о Леандре. – Ты точно слышала.

– Да, – утомленно сказала Лин. Она посмотрела на мужчину, что позвал ее. – А кто ты? – спросила она.

Словно в ответ, лунный свет из окна коснулся его лба, и вокруг его правого глаза засияли краски от света. Но метка была разрезана, разделялась на много цветов, чего не должно быть.

– Ты хорошо меня знаешь, – сказал он, и она вспомнила летнюю ночь в Тамриллине.

Лин едва дышала.

– Вы, – она видела его глаза даже в темноте, этот зеленый цвет.

– Я не совсем здесь, – сказал он с сожалением. – Это лишь сон для тебя… и для меня. Портал, что соединяет нас тут, слишком мало протянет.

– Зачем же? – спросила Лин, с трудом сохраняя голос ровным. Ночь была слишком странной, ей было холодно и страшно, и мужчина, которого она когда‑то ждала, мог только усилить ее страхи.

Валанир встал. Лунный свет прошел сквозь него, словно он был полупрозрачным. Он махнул юношам вокруг него.

– Уходите, – сказал он. Один из них без слова встал и пошел к двери. Они вместе и тихо вышли в ночь. Последний прикрыл осторожно за собой дверь.

Валанир улыбнулся.

– Я могу мало полезного, – сказал он, – но это люблю, – улыбка увяла. – Я быстро. Хассен Стир у стражи. Мне жаль.

Лин покачала головой.

– Нет, нет, нет, – услышала она себя, сжав руками голову.

– Я могу немного задержать стражу, – сказал Валанир. – Вам нужно уходить.

– Вы не можете ему помочь? – спросила Лин. – Вы – Валанир Окун. Вы ничего такого не можете?

Лишь трещали и шипели угли в камине, Валанир Окун печально опустил голову. Он закрыл глаза на миг.

– Силы, что нужны мне, что мы ищем… все еще вне досягаемости, – сказал он. – За все это, Лин Амаристот, мне очень жаль.

Она попыталась схватить его за руку. Ее пальцы прошли сквозь его полупрозрачные, их не было. Это была иллюзия.

Но был его голос, и Валанир Окун все же казался чем‑то.

– Прости, – сказал он. – Прошу, спасайтесь. От вас многое зависит.

– Слишком много, – сказала она. – Вы должны быть здесь.

– Я стараюсь, – сказал Валанир. – Но сейчас я все сильнее верю в видение о вас.

Лин покачала головой. Слезы жалили глаза.

– Когда‑то я думала, что в музыке найду способ… придать облик и значение… кошмарным вещам, – сказала она, запинаясь, нащупывая мысль. – Но я начала думать, что этого мало.

Валанир был печален.

– Пока ты жива, – сказал он, – это не так.

Его изображение угасло до бледных линий, и он пропал. Его лира исчезала дольше всего, изящные изгибы таяли во тьме.

ЧАСТЬ 3

ГЛАВА 17

Марлен проснулся, лицо было на свитке на столе. Его голова кружилась от рун и древних символов, одни были в голове, другие – перед глазами, в них увядали чернила. Он утомленно поднял голову и увидел Мариллу. Пока он спал, село солнце. Она могла быть духом соблазнения, появившимся рядом, ее голое горло и лицо сияли белизной на фоне волос.

Она смотрела, как он просыпался. А потом заговорила с насмешкой:

– Не знала, что лорд Геррард выбрал такого прилежного ученика, – сказала она и приблизилась. Хотел он или нет, но он ощущал ее пряный аромат. – Я думала, ему нужно найти человека.

– Иди ты, – вяло сказал он. – В том и дело. Если я пойму, куда идет Дариен, станет ясно, где его искать, – она смотрела на него. Марлен потянулся и зевнул, не спеша. К черту ее. – И за меня ищут пятьдесят стражей.

– А искатели?

– Безумцы со мной не связаны, – сказал он.

– Полагаю, – сказала Марилла, – Никон Геррард сказал бы иначе.

Марлен покачал головой, не желая продолжать эту тему. Так и было: придворный поэт злился из‑за искателей, считал Марлена отчасти в ответе за то, что их было все больше. Конечно, в этом Никон Геррард был хорош: винил Марлена во всем, что было его виной. Если бы придворный поэт не стал жестоко обращаться с поэтами, искатели не стали бы такими популярными. Так думал Марлен, но держал мнение при себе. Только Марилле он рассказывал почти все.

Он дал ей доступ к своим покоям. В этом был смысл. Сперва он предложил ей жить с ним, он даже не ожидал от себя. Это было от отчаяния, пока одиночество не стало привычкой, как еда и сон. Но Марилла хотела свой дом. Марлен умело уговорил ее, переместил к себе из ее старой квартиры.

– Ты будешь моей леди, – сказал Марлен, приведя ее к себе, наняв ей служанку. – Ты скажешь, если что‑то будет нужно. Только одно условие. Не будь проституткой.

Марилла рассмеялась и погладила его лицо удивительно нежно. Она редко касалась его нежно, и это почти открывало в нем колодец горя. К счастью, это было редко.

– Ты мудрый, – сказала она. – Мужчине твоего статуса не стоит быть вместе с проституткой.

Марлен улыбнулся, поймал ее ладонь и прикусил кончики пальцев.

– Умница. Я знаю, я буду тобой гордиться.

И она стояла с ним, несмотря на мнение общества, предлагала советы своим беспечным образом, словно от этого не было разницы. Но он знал лучше. Марилла переживала за его успех. Не ради него – он не мог так наивно думать. Она была ухоженной кошкой у его ног, всем ее желаниям потакали. Теперь она была в шелках и вышивке, как леди. Марлен подарил ей рубиновое ожерелье, красный был кровью и его желанием. Перья редких птиц поднимались над шляпами на ее сложно уложенных волосах. Ее служанка каждое утро занималась ее волосами, он узнал это, как‑то раз зайдя слишком рано. До встречи с ней он мало знал о жизни женщин, кроме постели и музыки. Но даже ежедневные дела Мариллы были для него экзотикой, он мог кормить ее, укрывать, но не приручить, не запереть. Он не хотел и пробовать.

Дариен Элдемур пропал месяцы назад, город был напряжен. Мариллу узнавали на улицах как любовницу Марлена Хамбрелэя, ее презирали и боялись, как его. Марилла не страдала, ей нравилась враждебность, и она величаво презирала других в ответ. Она шагала по городу, сверкая новыми камнями, лед ее глаз выдавал лишь безразличие. Она была проституткой, говорили люди, но это лишь добавляло удивления ее репутацией и смелости Марлену. Хоть его ненавидели, им все еще восхищались. Это было заметно, когда люди следили за ним, пока он проходил, словно не могли отвести взгляда. Марлен радовался хотя бы этому.

Но искатели, назвавшие себя сами, были головной болью, их песни были на грани измены, но не давали повода для ареста. Пиет Абарда оказался мастером диверсии, он сплетал песни с таким символизмом, но их было легко понять, и Марлен был невольно впечатлен. Марлен поймал себя на мысли, что Пиет мог бы стать угрозой на конкурсе, будь он красивым. И выше.

Если бы Пиет Абарда привлекал меньше внимания, Марлен отправил бы его по тому же пути, что Леандра Кейена, немного побил бы, поправил лицо (это ему пошло бы на пользу), и проныра убежал бы из Тамриллина, поджав хвост. К сожалению, его слава расходилась, как огонь по сухой траве, а с ней была и популярность. Хуже, аристократы были его покровителями, приглашали его на вечеринки и балы. Те же люди бежали в страхе при аресте Валанира Окуна, чтобы их не связали с ним, а теперь они хлопали и улыбались умным аллегориям Пиета.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒