Благодарности 6 страница

Миссис Каснофф со вздохом поставила чашку и стала рыться в кожаной папке, сдвинув очки со лба на нос.

— Минуточку, где оно… Я же только что видела… А, вот!

Она сунула руку в папку, но вдруг остановилась и посмотрела на меня.

— София, все, что обсуждается в этой комнате, должно остаться между нами. Это крайне важно. Твой отец просил меня показать это тебе, когда я сочту, что для этого настало время. Я чувствую, что оно настало.

Я кивнула. А что на такое скажешь?

Видимо, другого ответа миссис Каснофф и не ждала. Она протянула мне черно-белую фотографию. Со снимка на меня смотрела молодая девушка — может, на несколько лет старше меня. Судя по стилю одежды, фотография была сделана в шестидесятые годы двадцатого века. Подол темного платья чуть ниже колен развевался, словно от легкого ветерка. Волосы у девушки были светлые — должно быть, белокурые или рыжие.

На заднем плане виднелся парадный вход Геката-Холла. В то время ставни на окнах были белыми.

Девушка улыбалась, но как-то напряженно, вынужденно.

И глаза. Большие, широко расставленные, очень-очень светлые.

Знакомые глаза.

Я только однажды видела такие — это были глаза моего отца на единственной его фотографии, которую я хранила.

— Кто… — Голос у меня сорвался. — Кто это?

Миссис Каснофф внимательно наблюдала за мной.

— Это, — сказала она, наливая себе еще чаю, — твоя бабушка, Люси Барроу Атертон.

Бабушка? У меня перехватило дыхание. Я всматривалась в ее лицо и отчаянно искала в нем себя.

И не нашла. У нее были резко очерченные высокие скулы, а у меня лицо круглое. Нос у нее был слишком длинный, не похожий на мой, и губы слишком тонкие.

Я глаз не могла отвести от этого лица, такого грустного, несмотря на улыбку.

Я спросила:

— Она жила здесь?

Миссис Каснофф сдвинула очки на лоб и кивнула.

— Люси выросла здесь, в «Гекате» — конечно, тогда это заведение еще не называлось «Гекатой». Насколько я знаю, снимок был сделан вскоре после рождения твоего отца.

— Вы… вы ее знали?

Миссис Каснофф покачала головой.

— К сожалению, в то время меня здесь еще не было. Но, разумеется, о ней знают почти все экстраординарии. Ее история уникальна.

Шестнадцать лет я мечтала узнать, кто же я на самом деле, откуда взялась. И вот он, ответ, прямо передо мной.

— Почему?

— В первый учебный день я рассказывала о происхождении Экстраординариума. Помнишь?

Конечно, помню, подумала я. Всего две недели прошло. Но я решила воздержаться от сарказма и ответила просто:

— Помню. Ангелы, восстание против Бога.

— Да. Однако твои предки обрели магическую силу только в 1939 году, когда твоей прабабушке Алисе исполнилось шестнадцать.

— Я думала, ведьмой нужно родиться. Мама говорила, только вампиры сначала бывают людьми.

Миссис Каснофф кивнула.

— Обычно так и происходит. Но время от времени находится человек, который хочет изменить свою судьбу. Кому-то попадает в руки книга заклинаний или магическая формула — любой способ приобщиться к мистическому, к божественному. Очень немногие остаются в живых после такого. Твоя прабабушка оказалась в числе этих немногих.

Я не знала, что сказать, и потому отпила еще чая. Он остыл, на дне скопился сахар, и остаток чая получился сладким, как сироп.

В конце концов я спросила:

— Как?

Миссис Каснофф вздохнула.

— Увы, это мне неизвестно. Если Алиса и рассказывала кому-нибудь, записей об этом не сохранилось. Я знаю только разрозненные обрывки. По-видимому, она связалась с исключительно неразборчивой в средствах ведьмой, а та стремилась увеличить собственную волшебную силу при помощи черной магии, которую Совет запретил еще в семнадцатом веке. Никто не может сказать наверняка, как Алиса познакомилась с этой женщиной, — кажется, ее звали миссис Торн, — и знала ли она вообще, кто такая ее приятельница. Каким-то образом чары, предназначенные для миссис Торн, вместо того, чтобы подействовать на нее, преобразили Алису.

— Погодите, вы сказали, что миссис Торн применила черную магию, так?

Миссис Каснофф кивнула.

— Да. И не обычную, а исключительно ужасную. Счастье Алисы, что она не погибла во время превращения. Миссис Торн повезло меньше.

У меня было такое чувство, словно я проглотила целую миску ледяных кубиков. Но хотя в животе все смерзлось, на лбу у меня выступил пот.

— Значит, мою прабабушку… превратили в ведьму с помощью черной магии? Да еще и особо кошмарной и опасной?

Снова миссис Каснофф кивнула. Она по-прежнему внимательно наблюдала за мной.

— Твоя прабабушка представляла собой отклонение от нормы. Я понимаю, что это звучит жестоко, но от фактов не спрячешься.

— А как… — Мой голос напоминал хрип. Я прокашлялась. — Что с ней потом было?

Миссис Каснофф вздохнула.

— Один из членов Совета нашел ее в Лондоне, в лечебнице для душевнобольных. Она бредила, что-то выкрикивала о ведьмах и демонах. Ее и твою бабушку Люси привезли в Геката-Холл.

Я взглянула на фото, которое держала в руках.

— Мою бабушку?

— Да. Когда Алису нашли, она ждала ребенка. После того как родилась твоя бабушка, их обеих доставили сюда.

Миссис Каснофф налила себе еще чаю. Мне показалось, что она не хочет больше ничего рассказывать, но я не могла не спросить.

— И что было дальше?

Миссис Каснофф размешивала сахар так сосредоточенно, словно проводила операцию на мозге. В конце концов она ответила, не глядя на меня.

— Алиса плохо перенесла свое превращение. Через три месяца ей как-то удалось бежать из Геката-Холла. Никто не знает точно, как. Что ж, в ее распоряжении была могущественная магия. А потом…

Миссис Каснофф умолкла и поднесла чашку к губам.

— А потом? — повторила я.

Миссис Каснофф наконец подняла на меня глаза.

— Ее убили. «Око Божье».

— А откуда известно, что именно они…

— Они истребляют нас довольно своеобразными методами, — деловитым тоном ответила директриса. — Во всяком случае, Люси оставили в Геката-Холле, чтобы Совет мог за ней наблюдать.

— Что, научный эксперимент?

Я не хотела говорить с такой злостью, просто было уж очень тошно.

— Магическая мощь Алисы не вмещалась ни в какие рамки. Она была в буквальном смысле слова сильнейшей за всю историю Экстраординариума. Совету необходимо было знать, передались ли эти способности ее дочери, ведь та все-таки наполовину была человеком.

— И как, передались?

— Да. А затем и твоему отцу. — Она твердо встретила мой взгляд. — И тебе.

Глава 14

После этой милой беседы миссис Каснофф освободила меня от занятий на остаток дня, чтобы я могла, как она выразилась, «поразмыслить о том, что узнала».

Размышлять мне не хотелось. Я пошла на третий этаж — там в нише были установлены в ряд несколько ярко-красных телефонов, ими разрешалось пользоваться ученикам. Все они были покрыты толстым слоем пыли, потому что большинство экстраординариев и без этого могут общаться со своими родными. Вампиры не владеют телепатией, только я не замечала, чтобы Дженна когда-нибудь звонила домой. У оборотней есть какая-то разновидность стайного сознания, а феи передают сообщения при помощи ветра и летающих насекомых. Как раз в тот день я с утра видела, как Навсикая что-то нашептывала стрекозе.

А у ведьм и колдунов имеется большой выбор заклинаний для того, чтобы разговаривать с кем-нибудь на расстоянии, вплоть до того, что перед собеседником на стене появляются надписи или кошка начинает говорить твоим голосом. Но я этих заклинаний еще не знала, а если бы и знала — с их помощью можно общаться только с другими ведьмами. А раз мама у меня — человек, приходится использовать человеческие средства связи.

Я взяла трубку и поморщилась, потому что пыль тут же прилипла к потной ладони.

Через несколько секунд мама сняла трубку.

— Мой папа — глава Совета, — сказала я, не дав ей даже поздороваться.

Телефонная линия донесла до меня ее вздох.

— Ах, Софи, я хотела тебе рассказать…

— Но не рассказала.

Я сама удивилась, как вдруг сдавило горло.

— Соф…

— Ты мне ничего не рассказала. — Глаза жгло, голос сделался сиплым. — Не рассказала, кто мой отец, и что я, оказывается, самая сильная ведьма в мире — вообще во всем мире. И что папа… отправил меня сюда.

— У него не было выбора, — устало произнесла мама. — Если бы он сделал исключение для своей дочери, как бы на него посмотрели другие экстраординарии?

Я вытерла щеку тыльной стороной руки.

— Конечно, нельзя допустить, чтобы он плохо выглядел в чужих глазах.

— Солнышко, давай я позвоню папе, и мы все вместе…

— Почему ты не сказала, что меня хотят убить?

Мама тихо ахнула.

— Кто тебе сказал?

Кажется, она разозлилась еще сильнее меня.

Я ответила:

— Миссис Каснофф.

Оглоушив меня сообщением о моей громадной магической силе, миссис Каснофф сообщила, что, кроме всего прочего, папа отправил меня в «Гекату» для моей же собственной безопасности.

— Трудно его за это винить, — сказала миссис Каснофф. — Люди из «Ока Божия» убили и Люси в 1974 году, и на жизнь твоего отца много раз покушались. Тринадцать лет удавалось хранить твое существование в секрете, но теперь… «Око» рано или поздно узнало бы о тебе. В обычном мире ты была бы совершенно беззащитна.

— А эти… ирландцы? — еле выдавила я.

Миссис Каснофф отвела глаза.

— Брэнники сейчас не представляют угрозы.

Я видела, что она врет, но в своем ошарашенном состоянии просто не нашла в себе сил добиваться другого ответа.

— Это правда? — спросила я маму сейчас. — Папа отправил меня сюда, потому что мне грозит опасность?

— Немедленно позови к телефону миссис Каснофф, — сказала мама вместо ответа.

Я слышала в ее голосе не только гнев, но и страх.

— Это правда? — повторила я.

Мама не ответила, и я крикнула во весь голос:

— Это правда?

Дальше по коридору открылась дверь. Я оглянулась. Тейлор высунулась из своей комнаты, увидела меня, покачала головой и снова закрыла дверь.

— Соф, — говорила в это время мама, — давай… давай поговорим как следует, когда ты приедешь на зимние каникулы, хорошо? Это не телефонный разговор.

Я с размаху шмякнула трубку на рычаг. Телефон протестующе задребезжал.

Я сползла по стенке и уткнулась лицом в колени.

Так я просидела долго. Размеренно дышала, — вдох, выдох, — стараясь остановить слезы. Как ни странно, отчасти я чувствовала себя виноватой, как будто я обязана была дико возрадоваться, узнав, что я — крутая ведьма. Только это меня совсем не радовало. Я бы с огромным удовольствием уступила сияющую кожу, развевающиеся волосы и прочие спецэффекты Элоди с подружками. А для меня предел мечтаний — завести маленькую чайную или нечто в этом духе, где можно было бы продавать чакры и книги по астрологии. Вот было бы весело! Носить просторную фиолетовую ма…

Я вскинула голову, обрывая эти бредни. Снова у меня отчего-то мурашки поползли по загривку.

Я оглянулась и увидела ту девочку с озера. Вблизи стало видно, что она примерно моя ровесница. Она хмурилась, а подол зеленого платья колыхался, как будто от ветра.

Я хотела спросить, кто она такая, но не успела раскрыть рот, как она развернулась на каблуках и двинулась прочь. Я ждала, что услышу ее шаги по деревянным ступенькам, но никаких звуков с лестницы не доносилось.

Теперь мурашки бегали у меня не только по загривку, а и по всему телу. Наверное, странно — жить в доме, полном чудовищ, и притом бояться призраков, но вся эта история уже начинала выходить за грань. В третий раз я видела девочку-привидение, и каждый раз она словно изучала меня. Почему?

Я медленно встала и пошла к лестнице. Долго не могла решиться завернуть за угол — боялась, вдруг она там стоит, ждет меня.

Что она тебе сделает, Софи? — подумала я. Заорет: «Бу»? Пройдет сквозь тебя? Черт возьми, она же призрак!

И все равно, огибая угол, я затаила дыхание.

И врезалась в нечто вполне вещественное.

Я хотела завизжать, но получился скорее судорожный выдох:

— Охххххх!

Чьи-то руки подхватили меня и не дали упасть.

— Эй! — сказала Дженна с нервным смехом.

— А, это ты… Привет!

Я никак не могла перевести дух после столкновения, зато от сердца отлегло.

Дженна с тревогой смотрела на меня.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— День был тяжелый.

Дженна слегка улыбнулась.

— Не сомневаюсь! Я слышала, что у тебя вышло с Ванди.

Я застонала. Со всеми этими семейными тайнами, призраками и убийцами, я забыла о более близкой опасности.

— Я сама виновата… Нечего было слушать Элоди.

— Да уж. — Дженна принялась накручивать на палец розовую прядку. — А правда тебе назначили работать в подвале до конца семестра?

— Угу. Что это значит, кстати?

— Ужас, — ответила она напрямик. — Совет хранит у нас в подвале отработанные магические артефакты. Они там просто свалены в кучу. А наказанные пытаются разбирать всю эту труху и составлять каталог.

— Пытаются?

— Да понимаешь, это, конечно, мусор, но ведь магический мусор! Все предметы постоянно перемещаются. Переписывать их бессмысленно, потому что ни одна вещь не остается на своем месте.

— Замечательно, — пробормотала я.

— Осторожно, Софи! У Пиявки нынче голодный вид.

Поверх плеча Дженны я увидела, что у выхода на площадку стоит Честон. Было как-то непривычно встретить ее без Элоди и Анны.

Честон издевательски усмехалась, но как-то неискренне. Скорее, она просто подражала Элоди.

Я сказала с досадой:

— Заткнись, Честон.

— Что сегодня на обед? Ведьма!

Честон гадко засмеялась и шмыгнула к себе в комнату.

Дженна побледнела еще сильнее, чем обычно. Может, просто свет так упал, но на секунду мне показалось, что ее глаза вспыхнули красным.

— Пиявка, — прошептала она. — Это что-то новенькое.

— Эй! — Я легонько встряхнула ее. — Не обращай внимания. Тем более — на эту. Она того не стоит.

Дженна кивнула.

— Твоя правда. — Но она все еще смотрела на дверь, за которой исчезла Честон. — Ну как, придешь на классификацию оборотней?

Я покачала головой.

— Каснофф меня отпустила до вечера.

К счастью, Дженна не стала выспрашивать почему.

— Классно. Тогда — увидимся за обедом.

Дженна ушла, а я собралась было пойти к себе, почитать или просто так поваляться, но передумала и спустилась вниз, в библиотеку. Она, как и все остальное в доме, выглядела теперь не такой обшарпанной. И кресла больше не были похожи на гигантские грибы, готовые меня проглотить. Вполне уютные кресла.

Я довольно быстро нашла на полках то, что искала.

Книга была черная, с потрескавшимся корешком. Названия на обложке не было, только изображение большого золотого глаза.

Я устроилась в кресле, подобрав под себя ноги, и раскрыла книгу на середине — там, где несколько глянцевых страниц занимали иллюстрации; по большей части репродукции картин, хотя была и парочка не слишком четких фотографий полуразрушенного замка в Италии — предполагалось, что это штаб-квартира «Ока Божьего». Я перелистала страницы, пока не нашла ту самую картинку, которую видела в маминой книге. Она была именно такой ужасной, как мне запомнилось: ведьма, привязанная к доске, с безумными от страха глазами, а над ней склонился темноволосый человек с серебряным ножом в руке и татуировкой в виде глаза над сердцем.

Я пробежала глазами текст.

«Общество возникло во Франции, в 1129 году, отделившись от ордена тамплиеров. Первоначально это была группа рыцарей-крестоносцев, взявших на себя задачу избавить мир от демонов. Вскоре общество переместилось в Италию и приняло официальное название L'Occhio di Dio — „Око Божье“. Группа быстро получила известность, жестоко истребляя экстраординариев любого вида. Кроме того, они нападали и на людей, которые оказывали какую-либо помощь экстраординариям. Со временем благочестивое общество превратилось в нечто совсем иное, сродни террористическим организациям. Соблюдая строжайшую секретность, „Око Божье“ представляет собой элитную группу профессиональных убийц, посвятивших себя единственной задаче — полному уничтожению экстраординариев».

— Миленько, — пробормотала я себе под нос.

Перелистала еще несколько страниц — в основном, в книге шла речь об истории руководителей общества и самых известных их жертв. Я просмотрела список имен, но Алисы Барроу там не обнаружила. Может, миссис Каснофф ошиблась, и моя прабабушка не была такой уж знаменитостью?

Я уже собиралась поставить книгу на место, как вдруг взгляд зацепился за черно-белую иллюстрацию. На картинке была изображена ведьма. Она лежала на кровати, бессильно откинув голову, с остекленевшими глазами. Рядом стояли двое мужчин в черном, сурово глядя на труп. Распахнутые на груди рубашки открывали татуировку над сердцем. Один сжимал в руке тонкую заостренную палку, слегка напоминающую нож для колки льда. Другой держал банку с какой-то подозрительной черной жидкостью.

Я прочла подпись под картинкой:

«Как правило, „Око“ казнит экстраординариев путем удаления сердца, но изредка они обескровливают жертву. Возможно, это делается с целью перевести подозрения на вампиров, но точных сведений по этому поводу нет».

Меня пробрала дрожь. У ведьмы с застывшим взглядом не было на шее следов от укуса, какие нашли у Холли, но ей явно каким-то образом выпустили всю кровь.

Но этого не может быть! Школа находится на острове и окружена невероятным количеством защитных чар. Представители «Ока» никак не смогли бы пробраться внутрь! Их бы обязательно заметили.

Я отлистала страницы назад, отыскивая главу о том, как «Око» справляется с защитными чарами, но там везде говорилось, что «Око» не использует магию, действует исключительно грубой силой.

Позже я протащила книжку к нам комнату и показала картинку Дженне.

Я думала, ей будет интересно, а она только взглянула, сразу отвернулась и забралась в кровать.

Выключив лампу, она сказала:

— «Око Божье» убивает не так. Они не скрываются. Хотят, чтобы все знали об их достижениях.

Я спросила:

— Откуда ты знаешь?

Она долго молчала. Я уж думала, не ответит.

Потом из темноты послышалось:

— Потому что я их видела.

Глава 15

Два дня спустя я начала отбывать наказание.

Скажу сразу: никогда в жизни я не бывала в подвале. Вообще не понимаю, зачем кому-нибудь может понадобиться спускаться в подвал, если только там не хранится вино.

Школьный подвал выглядел особенно неприветливо. Во-первых, пол там был земляной… Бр-р. И холод пронизывающий, хотя снаружи жара, и пахло затхлостью и сыростью. Добавьте к этому высокий потолок с голыми электрическими лампочками, крошечное окошко, выходящее на кучу компоста за школой, и бесконечные ряды полок с пыльным барахлом. Мне как-то сразу стало понятно, почему целый семестр отработки в подвале — тоска зеленая. Мало того, Ванди еще решила проявить особую вредность и назначила нам работать по три дня в неделю, после обеда. Так что пока все бездельничают у себя в комнатах или трудятся над эпическими сочинениями для лорда Байрона, нам с Арчером придется составлять каталог разнообразной дребедени, которая для Совета слишком ценна, чтобы выбросить, но недостаточно ценна, чтобы хранить ее в лондонской штаб-квартире.

Утром Дженна попыталась меня утешить.

— Зато ты там будешь вместе с неотразимым парнем.

— Арчер перестал быть неотразимым, — отмахнулась я. — Он меня чуть не убил, а подружка у него — сатана в юбке.

Все же когда мы стояли на ступеньках у входа в подвал и слушали, как Ванди расписывает нам задачу, я не могла удержаться и все время искоса поглядывала на Арчера. Нужно признать — если отвлечься от человекоубийственных наклонностей и зловещих подружек, он-таки был неотразим. В свободно повязанном галстуке и с закатанными рукавами рубашки, он смотрел на Ванди скучающим взглядом, с легкой усмешкой скрестив руки на груди.

Такая поза выказывала в наилучшем свете его руки и грудную клетку. И вот это все досталось не кому-нибудь, а Элоди! Где справедливость, я вас спрашиваю?

— Мисс Мерсер! — рявкнула Ванди.

От неожиданности я чуть не свалилась с лестницы. Еле успела уцепиться за перила, а с другой стороны Арчер подхватил меня под локоть.

Еще и подмигнул. Я немедленно обратила все свое внимание на Ванди, как будто в жизни не встречала такой очаровательной личности.

— Вам что-нибудь еще раз объяснить, мисс Мерсер? — с издевкой процедила она.

— Н-нет, я все поняла…

Наверное, целую минуту Ванди смотрела на меня в упор. Видно, старалась придумать остроумный ответ, но она же тупая, как большинство подлых людей. В конце концов она всего лишь глухо зарычала и, отпихнув нас с Арчером, потопала вверх по лестнице.

— Один час! — рявкнула она через плечо.

И с такой силой захлопнула древнюю дверь, что та даже не заскрипела, а прямо-таки взвизгнула от боли.

Я с ужасом услышала, как щелкнул замок.

— Она что, заперла нас тут? — спросила я неожиданно тонким голосом.

— Угу, — ответил Арчер.

Он сбежал по ступенькам и взял одну из двух планшеток — Ванди положила их на ряд каких-то непонятных сосудов.

— Разве так можно? Она не имеет права!

Арчер усмехнулся, не отрывая взгляда от планшетки.

— Пора бы тебе, Мерсер, забыть такие очаровательные, чисто человеческие понятия, как «права».

Вдруг он вскинул голову, глаза у него расширились.

— О! Чуть не забыл. — Он отложил планшетку и начал рыться в карманах. — Вот, держи.

Он положил мне на ладонь что-то почти невесомое.

Я посмотрела — это была пачка бумажных носовых платков.

— Придурок!

Я швырнула пачку ему под ноги и, не глядя, схватила планшетку. У меня горели щеки.

— Неудивительно, что подружка у тебя — Элоди, — буркнула я, демонстративно перелистывая страницы, прикрепленные к планшетке.

Всего их было двадцать, и на каждой — примерно пятьдесят пунктов. Я пробежалась по списку, отмечая такие названия, как «Веревочный узел: Ребекка Нёрс» и «Отрубленная рука: А. Волдари».

Я оторвала верхние десять страниц и протянула их Арчеру вместе с шариковой ручкой.

— Ты бери эту половину.

Стараясь не смотреть ему в глаза, я прошла к самой дальней полке, около оконца.

Арчер с полминуты не двигался с места и, кажется, хотел что-то сказать, но в конце концов только вздохнул и ушел в другой конец комнаты.

Четверть часа мы работали в полной тишине. Ванди так много времени потратила на объяснения, а на самом деле работа оказалась несложной, хотя и нудной. Нужно было осматривать предметы на полках и отмечать в списке, на которой полке и в которой ячейке они находятся. Единственная трудность состояла в том, что предметы были без этикеток, поэтому иногда было не так просто определить, что это такое. Например, на полке «Ж» в пятой ячейке обнаружился лоскут красной материи. Это с одинаковым успехом могли быть или «Часть обложки гримуара:[4] К. Кателлан», или «Фрагмент церемониального облачения: С. Кристакос».

А может, вообще что-нибудь третье, из списка Арчера. Быстрее было бы нам работать вместе, но я все еще злилась на него за платочки.

Я присела на корточки и сняла с полки обшарпанный кожаный барабан. Взгляд скользил по строчкам, но я не разбирала ни слова. Конечно, зря я тогда разревелась при нем, но неужели он такая скотина, что способен над этим издеваться? Ну пускай мы не лучшие друзья, а все-таки в тот первый вечер мне показалось, что нас что-то связывает.

Значит, показалось.

Вдруг он сказал:

— Это шутка была.

Я резко обернулась и увидела, что он наклонился надо мной.

— Мне без разницы.

Я снова отвернулась к полкам.

Арчер спросил:

— Почему ты сказала про Элоди?

Поморщившись, я выпрямилась и перешла к полке «Е».

— Разве непонятно? Она тогда здорово повеселилась за мой счет. Вполне естественно, что и тебе нравится надо мной насмехаться. Приятно, когда у пары общее хобби.

— Слушай, ты! — вызверился он. — Из-за шуточки Элоди я тоже здесь теперь сижу. Или забыла — я пытался тебе помочь?

— А я тебя не просила! — ответила я, притворяясь, что внимательно изучаю кучку листьев, плавающих в банке с жидкостью янтарного цвета.

Вдруг до меня дошло, что это не листья, а трупики крошечных фей.

Поборов желание отбросить банку подальше с криком: «фууууу!», я начала перелистывать страницы в поисках названия вроде «Маленькие мертвые феи».

— Успокойся, это больше не повторится! — огрызнулся Арчер, тоже с бешеной скоростью перелистывая список.

Некоторое время мы оба молчали, уткнувшись в списки.

В конце концов Арчер спросил:

— Ты не видела ничего похожего на кусок алтарного покрова?

— Посмотри на полке «Ж», в пятой ячейке.

Ни с того, ни с сего он сказал:

— Знаешь, Элоди не так уж плоха. Если познакомиться с ней поближе.

— А ты, значит, познакомился?

— Что?

Я сглотнула комок в горле. Мне совсем не хотелось выслушивать, как Арчер расхваливает Элоди, но все-таки было любопытно.

— Дженна говорила, ты одно время был в рядах клуба под девизом «Мы ненавидим Элоди». Как это понять?

Он отвернулся и принялся, не глядя, перебирать предметы на полке.

— Она изменилась, — тихо сказал он. — После смерти Холли… Ты знаешь про нее?

Я кивнула.

— Бывшая соседка Дженны. Элоди, Честон и Анна меня просветили.

Он провел рукой по темным волосам.

— Ага, они до сих пор считают, что виновата Дженна. В общем, Элоди и Холли очень дружили, а мы с Холли были помолвлены…

Я замахала рукой:

— Стоп! Ты сказал: помолвлены?!

Арчер смутился.

— Ну да. Все ведьмы, как только им исполнится тринадцать, должны обручиться с подходящим колдуном. Через год после того, как обретут магические способности.

Он нахмурился:

— Что с тобой?

Должно быть, лицо у меня было очень странное. В тринадцать лет я едва решалась задумываться о французских поцелуях. Обручиться — это для меня было за гранью.

— Ничего, — пробормотала я. — Просто дико это как-то. Прямо как в романах Джейн Остин.

— Да не так уж это страшно.

— Ага. Брак по сговору в подростковом возрасте — отличная вещь.

Арчер тряхнул головой.

— Мы же не женимся в тринадцать лет, а только обручаемся. Ведьма имеет право согласиться или отказаться, и вообще, она может потом передумать. Между прочим, такой брак часто бывает удачным, потому что основан на дополняющих друг друга способностях, особенностях личности и так далее.

— Все равно, я даже представить себе не могу, чтобы у меня — и жених!

— Знаешь, а ведь наверняка есть.

Я уставилась на него.

— Как это?

— Папа у тебя занимает такую должность… Я уверен, что он подобрал тебе жениха, как только тебе исполнилось тринадцать.

О таком даже думать не хотелось. Представить себе, что где-то живет колдун, который рассчитывает в один прекрасный день сделать меня своей супружницей — это уж слишком! А если он учится здесь, в Геката-Холле? Что, если мы знакомы? Господи, а вдруг это мальчишка, который сидел прямо за мной на истории магии, у него еще воняет изо рта?

Я мысленно сделала себе зарубку на память: спросить обо всем этом маму, как только снова соглашусь с ней разговаривать.

Арчеру я сказала:

— Ну ладно, давай, рассказывай дальше.

— По-моему, никто так и не понял, как сильно смерть Холли подействовала на Элоди. Мы с ней летом много разговаривали. О Холли, о «Гекате», дальше — больше…

— Избавь меня от отвратительных подробностей, — сказала я с улыбкой, хотя что-то больно сжималось в груди.

Значит, она действительно ему нравится. А я-то втайне баловала себя надеждой, что он только делает вид, чтобы потом при всех ее бросить — желательно, с трансляцией по общегосударственному каналу телевидения.

Он сказал:

— Слушай, я поговорю с Элоди и ее подружками. Они от тебя отстанут. Серьезно, дай ей еще шанс. Клянусь тебе, в ней есть неисследованные глубины…

И тут я ляпнула, не подумав:

— Я же сказала: избавь меня от отвратительных подробностей!

В первый момент я даже сама не сообразила, что такое сказала. А когда до меня дошло, я десять раз прокляла свой зловредный язык. С пылающими щеками я осторожно глянула на Арчера.

Он ошарашенно смотрел на меня.

А потом как заржет!

Я тоже начала хихикать. Скоро мы оба сидели на земляном полу, вытирая слезы. Давно уже я ни с кем по-настоящему не смеялась и, вообще, не позволяла себе неприличных шуточек. До чего же это хорошо, оказывается! Я ненадолго забыла, что вся пропитана злом и что меня преследует привидение.

Это было очень приятно.

— Вот ты мне сразу понравилась, Мерсер, — сказал он, отсмеявшись, а я тихо порадовалась, что заливший щеки румянец можно списать на хохот.

— Подожди! — Я прислонилась к полкам, стараясь отдышаться. — Если все обручаются в тринадцать — значит, у нее уже есть жених?

Арчер кивнул.

— Да, но я же сказал — это дело добровольное, всегда можно переиграть. В смысле, многие считают, что я — завидная партия.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒