![]()
|
|||||||
Благодарности 2 страницаЧто тут скажешь? Я девочка книжная… А комната выглядела так, словно ее обставляло незаконное дитя грешной любви Барби и клубничного пирожного. Здесь было просторнее, чем я ожидала, и все-таки тесновато. Места хватило на две кровати, два письменных стола, два комодика и один потрепанный футон. Занавески были из бежевого полотна, но Дженна задрапировала карниз ослепительно-розовым шарфом. Между двумя столами стояла такая, знаете, старинная китайская ширма, но и она не избежала общей участи: деревянная рама была покрашена… да, вы угадали — в розовый цвет. По верху ширмы шла рождественская гирлянда с розовыми фонариками. Кровать Дженны была застелена покрывалом, похожим на шкуру ярко-розового маппета. Дженна заметила, как я на него уставилась. — Шикарно, правда? — Я… Я не знала, что бывают такие оттенки розового. Дженна сбросила мокасины и растянулась на постели, свалив при этом на пол две расшитые блестками подушки и одного сильно потертого игрушечного льва. — Называется «малиновый электрик». — Очень подходящее называние, — улыбнулась я, подтаскивая чемодан к своей кровати, которая в этой комнате выглядела… ну, такой же невзрачной, как я — рядом с Дженной. — А твоя предыдущая соседка тоже любила розовый? Лицо Дженны на секунду застыло. Дженна перегнулась через край кровати, чтобы подобрать подушки и льва. — Не, Холли обходилась тем, что здесь выдают — синим. Ты ведь свое привезла? Я открыла чемодан и вытянула уголок покрывала цвета зеленой мяты. Дженна посмотрела на него немного разочарованно и вздохнула: — По крайней мере лучше, чем казенный синий цвет. — Она снова плюхнулась на постель и принялась рыться в ящике прикроватной тумбочки. — Ну, рассказывай, Софи Мерсер, за что тебя отправили в Проклятую школу? — В Проклятую школу? — переспросила я. — Звучит похоже на «Геката-Холл», — объяснила Дженна, — а подходит лучше. Ее многие так зовут. — А-а… — Так за что? — повторила Дженна. — Ты наколдовала дождь из лягушек или превратила кого-нибудь в тритона? Я попробовала скопировать непринужденную позу Дженны, раскинувшейся среди подушек, но на голом матрасе это оказалось довольно трудно сделать, так что я села прямо и начала разбирать вещи из чемодана. — Я навела любовные чары для одной девчонки из нашего класса. Получилось неудачно. — Чары не подействовали? — Слишком хорошо подействовали. Я коротко пересказала историю с Кевином и Фелицией. — Ничего себе! — Дженна помотала головой. — Это жесть. — Угу, — отозвалась я. — А ты, значит, вампир? Как это получилось? Дженна отвела глаза и ответила небрежно: — Как у всех: встретила вампира, меня укусили… Ничего интересного. Ее можно понять — кому захочется выкладывать такую историю человеку, с которым знакома всего пятнадцать минут? — А мама у тебя нормальная, да? — спросила Дженна. Гм. Вот это как раз мне не слишком хотелось обсуждать в первый же день в новой школе. А что поделаешь? Нужно вписываться в коллектив! Так уж положено — делиться с соседкой по комнате одеждой, косметикой и мрачными тайнами. Я прокашлялась. — Ага, у меня папа колдун. Они уже давно расстались. — А… — понимающе произнесла Дженна. — Можно дальше не объяснять. У нас многие из разведенных семей. Видно, даже магия не гарантирует счастливого брака. — У тебя родители в разводе? Она наконец нашла то, что искала в тумбочке — лак для ногтей. — Нет, они счастливы до отвращения. Ну, то есть… Я так думаю. Я их не видела с тех пор, как изменилась… Ну или как там это называется. — Надо же, зараза какая! — Надеюсь, ты не обо мне? — Нет, конечно. — Я разгладила простыни на постели. — Слушай, раз ты вампир, я что, не должна открывать занавески по утрам? — Да нет. Видишь? — Она потянула за серебряную цепочку у себя на шее и показала мне подвеску — темно-красную, размером с конфету драже и примерно такой же формы. По виду можно принять за рубин, но я видела картинки с похожими камнями в маминых книжках. — Кровавый камень? Кровавый камень — прозрачный, полый внутри, его можно наполнить кровью могущественной ведьмы или колдуна, и тогда камень станет служить защитой от множества разных вещей. Видимо, у Дженны он нейтрализовал всякие вампирские свойства. Ну и хорошо — по крайней мере, теперь я точно знала, что могу спокойно жевать при ней чеснок. Дженна начала красить ногти на левой руке. — А как ты обходишься с кровью? — спросила я. Она тяжело вздохнула. — Даже неловко рассказывать. Я хожу в медкабинет, у них там есть маленький холодильничек, а в нем — пластиковые пакеты с кровью, как в «Красном кресте» и так далее. Я постаралась не передернуться слишком заметно. Не переношу крови! Если порежусь о лист бумаги, чуть в обморок не падаю. Хорошо, что Дженна подкрепляется не в нашей комнате. Никогда бы не смогла встречаться с парнем-вампиром. Как представлю себе запах крови изо рта… Брр! Тут я заметила, как Дженна на меня смотрит. Черт! Неужели омерзение так и написано у меня на лице? На всякий случай я изобразила улыбку. — Роскошно звучит! Как пакетики с детским питанием. Дженна засмеялась. — Класс! Мы немного посидели в дружелюбном молчании. Потом Дженна спросила: — А твои родители, значит, расстались со скандалом? — Кажется, да. Я тогда еще не родилась. Дженна на секунду оторвалась от раскрашивания ногтей. — Ого! Я подошла к столу. Кто-то — наверное, миссис Каснофф — оставил на нем расписание уроков. Обычное школьное расписание, только названия предметов нестандартные. Например: «9.15–10.00. История магии. Желтая гостиная». — Да. Мама не любит об этом говорить. Не знаю уж, что там у них вышло, но она даже не позволяет ему со мной встречаться. — Выходит, ты ни разу в жизни не видела родного папу? — У меня есть фотография. А еще я с ним разговаривала по телефону, и по е-мейлу мы общаемся. — Интересно, что он такое сделал? Может, он ее бил, или еще что? — Да не знаю я! Это прозвучало неожиданно резко. Дженна прошептала: — Извини… Я отвернулась и принялась расправлять одеяло. После того как я ликвидировала пять воображаемых складочек, а Дженна три раза покрасила лаком один и тот же ноготь, я снова повернулась к ней. — Я не хотела на тебя орать… — Да ничего, все нормально. Я понимаю, что сунулась не в свое дело. Уютное ощущение дружеского понимания исчезло напрочь. — Просто… я всю жизнь прожила вдвоем с мамой. Не привыкла откровенничать о себе. Мы почти ни с кем не общались. Дженна кивнула, но она по-прежнему не смотрела на меня. — Вы с прошлой соседкой небось все друг другу рассказывали? Снова по ее лицу прошла тень. Дженна вдруг завинтила крышечку на пузырьке с лаком и тихо ответила: — Нет, не все. — Сунула пузырек в ящик и вскочила на ноги. — До встречи за обедом! Выходя из комнаты, она чуть не налетела на мою маму. Промямлила какие-то извинения и сбежала. — Соф! — Мама уселась на кровать. — Уже успела поссориться? Как хорошо мама понимает мои настроения, просто сил нет! — Не знаю… Наверное, я просто не умею общаться с девчонками. У меня с шестого класса не было подруг. Довольно сложно с кем-нибудь подружиться, если нигде не задерживаешься дольше, чем на полгода… Ох, мам, я не хотела! Она покачала головой и вытерла слезинку. — Ничего, ничего, солнышко. Все хорошо. Просто… Мне самой обидно, что я не смогла тебе дать нормального детства. Я села рядом и обняла ее. — Ну что ты, мама! У меня было чудесное детство! Кому еще удавалось пожить в целых девятнадцати штатах? Представь, сколько я всего успела увидеть! Зря я это сказала. Мама, кажется, еще больше расстроилась. — И эта школа тоже замечательная! Комната просто шикарная, вся розовая… Мы с Дженной сразу поладили, даже поссорились — это тоже важная часть женской дружбы, правильно? Миссия завершена успешно! Мама улыбнулась. — Ты уверена, солнышко? Если тебе здесь не нравится, мы наверняка что-нибудь придумаем, чтобы вытащить тебя отсюда. На секунду мне захотелось ответить: «Да, пожалуйста, давай на следующем же пароме уедем из этого цирка уродов!» Но вслух я сказала совсем другое. — Да ладно тебе, это ж не навсегда! Всего два года, а на Рождество и летние каникулы нас будут отпускать домой, как в обычной школе. Все будет нормально. Давай, иди уже, а то я разревусь, как дура. У мамы снова слезы навернулись на глаза. Она крепко обняла меня. — Соф, я тебя люблю. У меня перехватило горло. — Я тебя тоже. Мама взяла с меня слово, что буду звонить не реже трех раз в неделю, и ушла. А я бросилась на свою совсем не розовую кровать и разревелась, как дура.
Глава 4
Я наплакалась от души. Еще оставался час до обеда, и я решила отправиться на разведку. Для начала открыла по очереди две дверки в нашей комнатке, надеясь, что за одной из них окажется отдельная ванная. Нет, всего лишь кладовки. Ванная была одна на весь этаж, в дальнем конце коридора, и такая же страхолюдная, как и все остальное в этой школе. Освещали ее тусклые лампочки вокруг большого зеркала над рядом умывальников, а душевые кабинки скрывались в темноте. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что не случайно у меня никогда раньше не было повода употреблять слово «промозглый». Эх, зря я не привезла с собой пластиковые шлепанцы… Вдобавок к плесневатым душевым кабинкам вдоль стены были установлены старомодные ванны на ножках, похожих на львиные лапы. Их разделяли перегородки высотой по пояс. Интересно, кто же станет принимать ванну у всех на виду? Рискуя подхватить невесть какую заразу, я подошла к раковине и умылась. Посмотрела на себя в зеркало — краше не стала. Физиономия была все еще красная от рёва, с тем очаровательным результатом, что веснушки стали еще заметнее. Я помотала головой, как будто от этого грустная картина могла неожиданно исправиться. Нет, не исправилась. Я вздохнула и побрела дальше исследовать Геката-Холл. На нашем третьем этаже ничего особенного не происходило — обычный сумасшедший дом, какой бывает, если собрать вместе примерно полсотни девчонок. От лестничного холла начинались четыре коридора: два слева, два справа. Сам холл был такой огромный, что в нем оборудовали нечто вроде гостиной — установили два дивана и несколько кресел, разномастных и довольно-таки потертых. Все сидячие места были заняты, так что я осталась стоять с краешку. Фея, которую я видела раньше, — она еще тогда плакала голубыми слезами, — теперь уже успокоилась. Она расположилась в живописной позе на диванчике цвета шартрез и весело болтала с другой феей. У той светло-зеленые крылья трепетали, задевая спинку дивана. Я всегда думала, что крылья у фей, как у бабочек, а оказалось, они еще тоньше, почти прозрачные, с просвечивающими прожилками. Больше в комнате фей не было. Второй диван заняли девчонки лет двенадцати. Они тревожно перешептывались. Я не могла угадать, ведьмы они или оборотни. Темноволосая девочка, которую я тоже видела на лужайке у входа, сидела в кресле цвета слоновой кости, с высокой спинкой, и лениво переключала каналы крошечного телевизора, установленного на низеньком книжном шкафчике. — Нельзя сделать потише? — спросила фея с зелеными крыльями, сердито глядя на девочку в кресле. — Некоторые тут разговаривают, Псина! Двенадцатилетние не отреагировали, из чего я сделала вывод, что все они ведьмы. Были бы среди них оборотни, наверняка бы обиделись. Голубая фея засмеялась, а темноволосая девочка встала, выключила телевизор и швырнула пульт управления в зеленокрылую фею. — У меня, между прочим, имя есть — Тейлор! И оборачиваюсь я пумой, а не собакой. Может, ты как-нибудь постараешься это запомнить, Навсикая? Нам все-таки еще несколько лет вместе жить. Навсикая скорчила гримаску и бесшумно взмахнула зелеными крыльями. — Долго это не продлится, можешь быть уверена! Мой дядя — король народа селки, и как только он узнает, что меня поселили в одной комнате с оборотнем… В общем, скоро меня переселят. — Ага. Вот только вряд ли твой дядя сможет вытащить тебя отсюда, — огрызнулась Тейлор. В лице Навсикаи ничего не отразилось, только крылья захлопали чаще. — Я не буду жить вместе с оборотнем, — заявила она. — Не хватало еще чистить за тобой лоток! Голубая фея снова засмеялась, а Тейлор страшно покраснела. Я издали видела, что глаза у нее из карих стали золотистыми. Тяжело дыша, она проговорила: — Закрой рот! Шла бы лучше обниматься с деревьями, фейка ненормальная! Говорила она невнятно, словно бы с полным ртом. Приглядевшись, я поняла, что изо рта у нее выдвинулись клыки. У Навсикаи хватило ума слегка испугаться. Она сказала подружке: — Пошли отсюда, Сиобан! Пусть эта зверюга пока успокоится. Они обе встали и поплыли по воздуху мимо меня к лестнице. Тейлор все еще громко пыхтела, зажмурив глаза. Потом встряхнулась, а когда открыла глаза, они снова были карими. Тут она заметила меня и сказала с нервным смешком: — Феи! — Точно, — согласилась я. Как будто не увидела их сегодня впервые в жизни. Темноволосая девочка спросила: — Ты тоже новенькая? Я кивнула. Она сказала: — Я Тейлор. Оборотень, как ты поняла. — Я Софи. Ведьма. — Клёво. Она встала коленями на диванчик, который освободили феи, оперлась локтями о спинку и уставилась на меня своими темными глазищами. — И за что тебя сюда? Я огляделась — никто на нас не смотрел. Все-таки я постаралась говорить потише. — Любовные чары сработали неудачно. Тейлор кивнула. — Здесь многие ведьмы как раз за это. Я рискнула спросить: — А ты? Она откинула волосы назад. — Да примерно за то же, что ты только что сама видела. Сорвалась на репетиции школьного концерта и превратилась в пуму. Да это ерунда по сравнению с тем, что некоторые устраивают. — Она подалась вперед и зашептала: — Знаешь Бет, из вервольфов? Говорят, она какую-то девчонку вообще съела! — Тейлор вздохнула, глядя мимо меня. — А все-таки я бы лучше с ней поселилась в комнате, чем с этой воображалой-феечкой. А тебе что досталось в соседки? Мне не понравилось, как она сказала «что», поэтому я ответила немного резко. — Дженна Талбот. Девочка-оборотень расширила глаза. — Вампирка? Ничего себе… Нет уж, лучше вреднючая фея! — Да она неплохая, — сказала я машинально. Тейлор, дернув плечом, подобрала с пола пульт управления, которым швырялась в Навсикаю. — Ну, как скажешь… — пробормотала она и снова включила телевизор. Как видно, разговор был окончен, и я пошла на второй этаж. Там было мужское царство, я не решилась в него особенно углубляться. Коридоры располагались так же, как и у нас, только общая гостиная выглядела еще более обшарпанной. На одном диване обивка прорвалась и начинка вылезала наружу, а у столика в углу не хватало ножки. Здесь никого не было, я рискнула заглянуть в один из коридоров и увидела, как Джастин пропихивает в дверь огромный чемодан — видимо, к себе в комнату. Вот он остановился, плечи безнадежно поникли. Мне стало его жаль. Ворочает чемоданище ростом чуть не больше его самого… Какой бы ни был злобный вервольф, а все-таки он еще маленький. Тут он обернулся, заметил меня и, вы только подумайте, зарычал. Я выскочила на лестницу и поскорее спустилась на первый этаж. Там было тихо. Всего два-три человека маялись бездельем, в том числе высокий спортивный парень в джинсах и фланелевой рубашке. Я подумала, что это, наверное, чей-нибудь старший брат — на вид он был слишком взрослый для школьника и одет в джинсу, а не хаки. Я свернула в какой-то коридор. Толстый восточный ковер с красно-золотыми узорами заглушал шаги. Я заглянула в первую попавшуюся комнату. Похоже, когда-то это была столовая или, может, гостиная. Всю стену напротив двери занимали окна, и я наконец-то смогла по-настоящему увидеть окрестности школы. Эта сторона дома выходила на маленький пруд с мостками и живописным ветхим домишком у воды. Но больше всего меня поразила зелень. Трава, деревья, ряска на воде (очень, очень надеюсь, что нас не заставят кататься здесь на лодке)… Все было ярчайшего зеленого цвета, от которого болели глаза. Я ничего подобного в жизни не видела. Даже тяжелые, плотные тучи, обещавшие к вечеру разразиться грозой, казались зеленоватыми. И ковер в комнате был зеленый. Он мягко пружинил под ногами, напоминая мох или какие-нибудь лишайники. Остальные три стены были увешаны фотографиями. На всех фотографиях одно и то же: группы экстраординариев на школьном крыльце. Я не могла определить, ведьмы там или оборотни. Во всяком случае, фей не было. Внизу к рамкам крепились крошечные золотые таблички, на которых был указан год — начиная с 1903-го и вплоть до фотографии прошлого года, справа от двери. На самом старом снимке были шесть взрослых, и вид у них был жутко серьезный, как будто они только что кошек мучили. Экстраординарии-дети появились только начиная с 1967 года. Может быть, в этом году Геката-Холл стал школой? А что же здесь было раньше? На прошлогодней фотографии я увидела около сотни детей, и держались они вполне раскованно. В первом ряду стояла Дженна, рядом с довольно высокой девочкой. Они обнимали друг друга за плечи, и я подумала, что это, может быть, та самая таинственная Холли. Честно говоря, я ей чуть-чуть позавидовала. Сама я не могла себе даже представить, как это — настолько сдружиться с кем-нибудь, чтобы класть руки друг другу на плечи. Я на своих старых школьных фотографиях всегда стою одна в заднем ряду, завесив лицо волосами. Может, потому Дженна так странно на меня посмотрела, когда я заговорила о ее бывшей соседке? Может, они были лучшими подружками, а я — посторонняя, нахально вломилась и хочу занять место Холли? Замечательно… — Софи? Я, вздрогнув, обернулась. За спиной у меня стояли три самые красивые девочки на свете. Я сморгнула. Нет, не все три были убийственно прекрасны, только та, что в середине. Каштановые кудри мягкой волной спадали почти до талии. Ей, наверное, даже феном пользоваться не приходилось. Спорим на что хотите, она так и просыпалась по утрам с волосами, словно из рекламы шампуня «Пантин», вокруг щебетали птички, а еноты приносили ей завтрак или что-нибудь в этом духе. Еще я не могла не заметить, что у нее совсем нет веснушек, так что я немедленно ее возненавидела. Справа от нее стояла блондинка, типичная девочка из Калифорнии — прямые волосы, загорелая кожа, синие глаза. Только глаза слишком близко посажены, а когда она улыбнулась, я заметила, что прикус у нее неправильный. Третья девочка была чернокожей, ростом еще меньше меня, на вид симпатичнее, чем блондинка, но куда ей до рыжеволосой богини в центре! И все-таки, даже глядя на самую некрасивую из них, я словно мысленно хотела увидеть их красавицами. Разум отказывался задерживаться на их недостатках. Чары отвода глаз — иначе ничем не объяснить. Правда, я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из ведьм ими пользовался. Это уже очень серьезная магия. Я, наверное, смотрела на них, как слабоумная. Блондинка спросила со смешком: — София Мерсер, правильно? Тут я спохватилась, что у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я так быстро захлопнула рот, что зубы клацнули. В тишине комнаты это было хорошо слышно. — Да, я Софи. — Отлично! — сказала пигалица. — Мы как раз тебя ищем. Я — Анна Гилрой. Это, — она указала на блондинку, — Честон Бернетт. А это — Элоди Паррис. — А-а, — сказала я и улыбнулась рыжей. — Красивое имя. Как «Мелоди» без буквы «М». Она усмехнулась: — Нет, как «Элоди». — Не ссорьтесь! — вмешалась Анна. — Видишь ли, мы с Честон и Элоди — вроде как бы комиссия по встрече новых ведьм. Так что… добро пожаловать! Она протянула руку, и у меня мелькнула мысль: наверное, я должна ее поцеловать? Но я тут же опомнилась и просто пожала Анне руку. — Вы — ведьмы? — Ну да, мы же говорим, — нетерпеливо отозвалась Элоди и получила еще один суровый взгляд от Анны. Я сказала: — Извините! Просто у меня никогда не было ни одной знакомой ведьмы. — Правда? — переспросила Честон. — Вообще ни одной знакомой ведьмы или ни одной темной ведьмы? — Что-что? — Темной ведьмы, — повторила Элоди таким надменным тоном, что вполне могла бы посостязаться с Навсикаей. — А я, э-э… Не знала, что ведьмы бывают разных видов. Девчонки посмотрели на меня так, словно я вдруг заговорила на иностранном языке. — Но ты же темная ведьма? — Анна вытащила из кармана листок бумаги. Это был какой-то список, и она быстро проглядела его. — Так, Ласситер, Мендельсон… Вот: Мерсер София, темная ведьма. Это о тебе. Она протянула мне список, озаглавленный: «Новые ученики». Там было штук тридцать имен, с пояснениями в скобках: «оборотень», «фея», «белая ведьма». Только у меня одной было сказано: «темная ведьма». — Темные, белые… Прямо как про куриное мясо. Элоди сердито сверкнула глазами, а Анна спросила сочувственно: — Ты правда не знала? — Правда, — ответила я небрежным тоном. В глубине души мне было обидно. Что за радость иметь маму — специалиста по ведьмам, если самого важного-то она и не знает? Я понимаю, мама не виновата. В наше время вся информация о ведьмах засекречена, потому что ведьмы страшно боятся, как бы о них не узнали… И все-таки неловко получилось. — Белые ведьмы… — начала Анна. Элоди ее перебила. — Белые ведьмы колдуют по мелочи. Любовные чары, предсказание будущего, поисковые заклинания. Что еще? Ну, не знаю, создавать из ничего зайчиков и котяток, радугу вызывать, что-нибудь в таком духе. Она презрительно махнула рукой. — А-а, понятно, — сказала я, вспомнив Кевина и Фелицию. — По мелочи. — А темные ведьмы творят более масштабное волшебство, — подхватила Честон. — Наша магия намного сильнее. Мы умеем ставить защитный барьер, а у кого способностей побольше — даже управлять погодой. Еще среди нас бывают некроманты, если… — Ого! Некроманты? Это которые поднимают мертвецов? Девчонки дружно закивали, как будто я говорила о совместном походе по магазинам, а не об оживших трупах. Я, не успев подумать, ляпнула: — Бр-р! Ошибка. Девочки перестали улыбаться, и в комнате ощутимо повеяло холодком. — Бр-р? — передразнила Элоди. — Детский сад какой-то! Власть над мертвыми — высшая форма власти, все об этом мечтают, а тебе не по нраву? Девочки, вы серьезно хотите принять ее в ковен? Я слышала о ковенах, только мама говорила, что они уже лет пятьдесят как не в ходу. В наше время каждая ведьма сама за себя. — Постойте… — вякнула я. Анна перебила, как будто я ни слова не произнесла. — Кроме нее других темных ведьм в школе нет, а нам нужно четыре человека, сама знаешь. — И к тому же я, кажется, обладаю свойством невидимости, — пробурчала я, но никто не обратил внимания. — Она еще хуже, чем Холли! — объявила Элоди. — А Холли была самой бездарной темной ведьмой всех времен и народов. — Элоди! — зашипела Честон. — Холли? — повторила я. — Это которая? Бывшая соседка Дженны Талбот? Анна, Честон и Элоди ухитрились переглянуться сразу все одновременно — нешуточное достижение. — Да, — настороженно ответила Анна. — А ты откуда знаешь? — Меня поселили в одной комнате с Дженной, она и рассказала. Значит, Холли — тоже темная ведьма? Она что, уже закончила школу или просто уехала? Вот теперь все три красотки явно струсили. Даже усмешечка Элоди уступила место изумленной гримаске. — Тебя поселили с Дженной Талбот? — спросила Элоди. — Я же только что сказала, — огрызнулась я, но мой сварливый тон не произвел впечатления. — Послушай! — Элоди взяла меня под руку. — Холли не уехала и не закончила школу. Она умерла. Анна зашла с другой стороны, глядя на меня широко раскрытыми испуганными глазами. — Дженна Талбот ее убила!
Глава 5
Когда тебе сообщают, что кого-то убили — наверное, не стоит смеяться в ответ. Это я вам просто так говорю, на будущее. А вот я засмеялась. — Дженна? Дженна Талбот убила? Интересно как? Задушила розовыми финтифлюшечками, ага? — Тебе смешно? — спросила Анна, нахмурившись. Честон и Элоди смотрели на меня с осуждением, и я подумала, что сейчас меня в срочном порядке исключат из клуба. — Вообще-то, да. Ну, то есть, в смысле — не смешно, что кто-то умер, — быстро поправилась я, увидев, что у Элоди вот-вот пар пойдет из ушей. — Это ужасно, потому что… Смерть, это, знаете… — О да, знаем. «Бр-р», — скривилась Элоди. — Но чтобы Дженна кого-нибудь убила — даже подумать смешно! — немного косноязычно закончила я. И снова тройное переглядывание. Перед зеркалом они, что ли, тренируются? — Она вампирша, — упрямо повторила Честон. — Подумай сама — как еще у Холли могли появиться две дырочки на горле? Девочки обступили меня, словно мы собрались дружески обняться. За окном вечереющее солнце наконец-то спряталось за плотными тучами. В потемневшей комнате стало совсем уже мрачно и неуютно. Вдали заворчал гром, и в воздухе появился чуть заметный металлический привкус, как всегда бывает перед грозой. Анна начала рассказывать. — Два года назад, когда Холли поступила сюда, мы образовали ковен. Нас было всего четыре темных ведьмы, а для сильного ковена как раз нужно не меньше четырех. Естественно, мы подружились. А в прошлом году появилась Дженна Талбот. Их с Холли поселили вместе. Тут вступила Честон. — Мы оглянуться не успели, как Холли отдалилась от нас. Все Дженна да Дженна, а с нами вообще перестала общаться. Мы ее спрашивали — почему? Она отвечала, что с Дженной интересно. Вроде интереснее, чем с нами. Взгляд Честон ясно говорил, что интереснее их троих быть просто невозможно. — Надо же, — отозвалась я слабым голосом. — А потом, однажды в марте, я увидела, как Холли плачет в библиотеке, — продолжила рассказ Элоди. — Она сказала только, что это из-за Дженны, а больше ничего говорить не захотела. — Через два дня Холли умерла. — Голос Честон звучал зловеще-торжественно. Я даже подумала — за такой фразой обязательно должен последовать удар грома. Но слышен был только мягкий шелест дождя. — Ее нашли в душевой на верхнем этаже. — Голос Элоди был не громче шепота. — Она лежала в ванне, с двумя дырками в шее, и крови в теле почти не осталось. К этому времени желудок у меня провалился куда-то ниже колен, а стук сердца в буквальном смысле отдавался в ушах. Неудивительно, что Дженна так дернулась, когда я заговорила о ее бывшей соседке. — Это ужасно… — Да. Это было ужасно, — кивнула Честон. — Но… — Что — но? — Элоди сузила глаза. — Если все так уверены, что виновата Дженна, почему она до сих пор здесь? Разве Совет не приговорил бы ее к протыканию осиновым колом, или как там казнят вампиров? — От них приезжал сотрудник, — отозвалась Честон, заправляя за ухо прядь волос. — Но он сказал, что раны Холли не могли быть сделаны клыками. Дырочки… слишком аккуратные. Я сглотнула. — Аккуратные? — Вампиры едят довольно неряшливо, — пояснила Анна. Я сказала, стараясь сохранить нейтральное выражение лица: — Ну, если Совет решил, что это не Дженна, значит — не она. Никто не позволит бешеному вампиру учиться вместе с другими экстраординариями. Из трех девчонок только Элоди нашла в себе силы посмотреть мне в глаза. Она сказала напрямик: — Совет ошибся. Холли жила в одной комнате с вампиршей, и ее убили, вытянув кровь через шею. Как еще можно это объяснить? Честон и Анна по-прежнему не смотрели на меня. Что-то явно было не так. Я не понимала, зачем девочки так стараются меня убедить, что Дженна — убийца. Во всяком случае, я этому верить не собиралась. Ко всему прочему, только мне и не хватало — в первый же день в новой школе ввязаться в войну между группировками ведьм и вампиров! — Знаете, мне еще вещи распаковать надо… — начала было я, но тут Анна решила сменить тактику. — Да ну их, этих вампиров! Ты нас послушай, Софи. — В ее голосе зазвучали просительные нотки. — Нам правда очень нужен четвертый участник для ковена! — Да-да! — подхватила Честон. — А мы тебя многому можем научить. Не обижайся, пожалуйста, но, по-моему, это тебе пригодится. — Ну-у… Я подумаю, хорошо? Я повернулась уходить, но дверь сама собой захлопнулась прямо у меня перед носом. По комнате вдруг словно сквозняком потянуло. Фотографии на стенах задребезжали. Я снова обернулась к девочкам — они улыбались мне, а волосы у них развевались, как будто под водой. Единственная лампа в комнате замигала и погасла. Кожа у девочек переливалась чуть заметными серебристыми отсветами, словно ртуть. Даже глаза у них светились. Я заметила, что девочки поднялись в воздух — форменные школьные туфли едва касались мшистого ковра. Передо мной были уже не красотки-супермодели — это были ведьмы, и притом весьма опасные.
|
|||||||
|