Моника Эндерле Пирс 12 страница

Гетен склонил голову.

– Да, во мне много тени. Я был теневым магом с юношества. Но я перешел грань становления магом солнца. Как ребенок, учащийся ходить, а не обучен этой новой магии, и мой дом, – он указал на Галину, – и земли маркграфини Кхары под атакой Ведьмы инея.

Все даргани заерзали, переглядываясь. Бормотание наполнило палатку, атмосфера стала напряженной. Они говорили не на общем языке, и те части разговора, которые Галина понимала, вызывали у нее тревогу. Она встала, поклонилась Махиш и сказала. – Скажите, что вас беспокоит, чтобы я могла помочь.

Глава подняла руки, и шепот утих. Она указала на подушки.

– Прошу, присядьте, ваша светлость, – Галина так и сделала, Махиш сделала глоток вина и начала. – Из всех существ в четырех королевствах и Пустоте даргани больше всего презирают Ведьму идея. Потому что она была одной из нас, и она начала войну, чтобы не уничтожившую нас.

Галина нахмурилась и взглянула на Гетена. Она не знала эту историю. А он? Его выражение лица ничего не выражало.

– Ее звали Йисун. Она была сильной, но неопытной шаманкой, тянула магию из зимы. И она была младшей из двух дочерей главы Гад‑Даргани. Чтобы предотвратить войну, ее предложили главе Сам‑Даргани. Их брак объединил бы два сильных клана, которые десять лет бились за землю. Старшая сестра Йисун, Салвен, должна была выйти замуж первой, но теневой маг выбрал ее ученицей, и она поселилась в цитадели Ранит. Йисун не стала браком спасать свой народ, а убежала к сестре.

Гетен смотрел на нее. Он знал, что она понимала нежелание девушки быть проданной.

Махиш продолжала:

– Но ее история не кончилась счастливо. В Раните Салвен прогнала ее. «Вернись в Гад‑Дарган, – сказала она. – Ты ведешь себя глупо и бессердечно. Вернись и спаси свой народ от войны». Но Йисун не вернулась в пустыню. Она прокляла сестру, семью и всех даргани. Она поклялась похоронить их под снегом и льдом. Йисун предалась злым желаниям и стала Ведьмой инея. Салвен была сильнее, но не смогла заставить себя уничтожить младшую сестру. Она заточила дух Йисун в Пустоте. Но ведьма поклялась вернуться и уничтожить мага солнца, даргани и мир.

Махиш сделала глоток вина и сказала:

– Из‑за предательства Йисун наш народ воевал три поколения, даргани чуть не пропали в этой войне.

Галина коснулась колена Гетена.

– Ты знал о Йисун и Салвен? – он покачал головой. Кошмар. Если даргани решат, что Ведьма инея вернулась из‑за него, ей придется пробивать выход из палатки. Она снова встала. – Ответственность лежит на мне, – все кочевники посмотрели на нее. – Я привела мага солнца Гетена в Ор‑Хали. Я подвергла ваш народ опасности.

От ее слов Гетен помрачнел. Он прижал палец к губам и медленно кивнул. А потом встал и взял Галину за руку, сжал ее пальцы. Жар вспыхнул между их ладоней.

– Я понимаю ваши гнев и страх. Но даже если бы я знал историю Ведьмы инея, я пришел бы сюда. Она сбежала, и только я могу ее остановить. Но мне нужно понять, как управлять солнцем. Все записи об этой магии уничтожили мои предшественники. Моя библиотека бесполезна.

Голоса зазвучали вокруг них в спорах. Даргани говорили на своем языке, их слова были слишком быстрыми для Галины. Но было ясно, что племя разделилось.

Махиш молчала, пока споры звучали вокруг нее. Она кивала и качала головой в ответ на вопросы, ела и смотрела на стоящих Гетена и Галину. Махиш доела, подняла руки, вызывая молчание, и встала. Она обошла гостей и сжала их соединенные ладони.

– Я послушала гостей и споры, вызванные их присутствием. Похоже, даже имя Йисун вызывает бури, – она повернулась к племени. – И я верю, что новый маг солнца хочет уничтожить то, что не смогла Салвен. Мы отдадим ему знания о солнце и его магии.

Гетен поклонился ей.

– Я благодарю вас и ваш народ. Будучи теневым магом, я шел не по тому пути, что мои предшественники, и это привело к солнцу. Из‑за моих изменений вернулась Ведьма инея. И из‑за моих изменений она будет уничтожена.

Одобрительный свист зазвучал в палатке, головы кивали. Даргани были с ним.

Балаад встал на худых ногах, поднял ладони перед грудью. Стало тихо. Он произнес несколько слов, и огненный шар вырос между его ладоней. Он послал шар света и жара к потолку, и там он стал шире и тоньше, словно пузырь золотого света прилип под листом кувшинки.

– Не только такую манипуляцию светом и жаром сила дает магу солнца, – сказал он, голос был высоким и хриплым от возраста. – Это вес, притяжение огромной горящей звезды, и это на твоих пальцах, Гетен из Ранита, – он щелкнул пальцами, и свет опустился вокруг них. Он прошел их тела невесомо, но земля задрожала под их ногами, стойки палатки дрожали, пыль поднялась вокруг них. – У тебя величайшая магия из всех в четырех королевствах. Эта сила не только из дневной звезды, но и из всех звезд ночи, всех огней на земле, даже молнии, рассекающей небо.

Гетен поклонился мужчине.

– Вы практикуете магию солнца.

Шаман беззубо улыбнулся и тихо сказал, пока дрожащие ладони указывали в стороны, глаза пылали:

– Я исцеляю. Я разрушаю. Я использую ветер, почву, воду и огонь. Но я не могу атаковать тьмой или холодом. Только ты, маг на грани, можешь управлять тьмой и светом.

Гетен покачал головой.

– Я потерял власть над тенями и только играю со светом. Я исполняю простые задания, но пока не могу им управлять. Кворегна падет раньше, чем я овладею солнцем так, чтобы сразиться с Ведьмой инея.

Шаман склонился и коснулся лба Гетена костлявым пальцем.

– Все знания тут, – он вызвал шар света из кожи Гетена – меньше, но ярче первого – и послал его к потолку. – Теневой магией управлять сложно. Она подлая и дикая, потому что она из твоих пяток, – он указал на ступни Гетена. – Она следует. Она ведет. И она всегда пытается сбить того, кто на ней стоит, – он прищурился, глядя на шар света сверху. – Магия солнца течет вокруг и в маге. Это жизнь. Она живая. Она меняется, но не становится меньше, – он посмотрел на Гетена. – Если хочешь совладать с магией солнца и найти власть над тенями снова, нужно сдаться.

Гетен нахмурился.

– Не понимаю.

Балаад снова улыбнулся.

– Сдаться перемене, господин волшебник, так ты получишь силу. Тень сильнее всего, когда солнце сильнее всего, – он прошел к выходу из палатки, но замер возле ткани. – В тенях живет возможность. И это озаряет солнце.

Мужчина, сопровождающий шамана, молчал, пока говорили Гетен и старшие. Теперь он поднял руку.

– Я – Самар. Я учился у Балаада с тех пор, как начал ходить. Я помогу вам ощутить и совладать с весом солнца, маг солнца. Тогда вы сможете управлять молнией и огнем, вызывать лаву из камней и заставлять кровь кипеть в венах.

Галина перевела взгляд с Самара на Гетена.

«Какая ужасная сила. Какую цену он заплатит за нее?».

Махиш, ее советники, аппа и его сыновья и Галина покинули палатку. Галина не хотела отходить далеко от того, кого поклялась защищать, так что села, скрестив ноги, на ковер у входа, вытащила меч и положила его за собой. Она поддерживала Гетена и выражала доверие к хозяевам.

Глава вскоре вернулась и села на корточки перед ней. Она протянула чашку чуть теплой воды, и Галина знала, как ценен был такой дар от жителей пустыни, так что выпила все и прижала ладонь ко рту, выражая благодарность.

Махиш подожгла сигарету и протянула, но Галина покачала головой. Листья ноколи, которые курили даргани, было сложно добыть, и они были едкими и кружили голову. Глава подвинулась и села рядом с ней, ветер уносил голубоватый дым от них.

Темные тучи собирались на севере. Галина не знала, делал ли это Гетен. Ветер трепал ее волосы вокруг лица, играл с черными локонами Махиш. Молния пронзила тучи, и дождь стал капать на землю, напоминая пелену над пустыней вдали.

– Ты выбрала сильного спутника, воительница.

– Выбрала – не верное слово. Нас объединила необходимость.

– Но ты переживаешь за него.

Галина посмотрела на женщину, которая когда‑то была ее врагом.

– Да?

Гром зазвучал над пустыней. Буря была еще далеко.

Махиш улыбнулась и выдохнула дым.

– Ты сидишь тут, а не охраняешь берега Кхары с теми, кому суждено умереть быстро и жестоко.

– Разве это не делает меня трусихой?

Она ткнулась плечом об плечо Галины.

– Мудрый лидер знает, где и когда искать сильное оружие.

Галина поежилась. Холодный ветер был как с зубами. Конечно, тучи были с молниями.

– Да. Но я еще не знаю, мудры ли мои действия.

Махиш встала.

– Такое чаще всего можно понять годы спустя, Красный клинок, – она отошла, глядя на тучи. Молния озарила их снизу бело‑голубыми полосами.

Всадник ворвался в лагерь, он был мокрым, его лошадь была с дикими глазами.

– Укрывайте зверей и детей! – крикнул он.

– Почему? – Махиш бросила сигарету и растоптала голой мозолистой ступней.

– Там град. Размером с ноготь большого пальца.

Буря была холодной и жестокой.

Глава выругалась, взглянула на Галину и палатку, пошла собирать воинов и предупреждать народ.

– Кости Скирона, – Галина встала и прошла в палатку, ожидая, что там будет тускло. Но ей пришлось прикрыть глаза от золотого сияния внутри. Оно, казалось, исходило от Гетена, из места между его ладоней, из‑под его кожи, из‑за закрытых век.

Самар посмотрел на нее, и Гетен сделал свет точкой размером с жемчужину, сжал ее в руках. Она выглядела мрачно, раз оба мужчины тут же встали. Самар посмотрел на небо в проеме выхода, но Гетен глядел на нее.

– Что случилось? – спросил он.

– Буря близко. Холодная и быстрая. С молниями и градом. Ты ее вызвал?

Он покачал головой и сказал:

– Нужно увести ее от даргани.

Аппа Унеген, Джучи и Оготай появились у плеча Галины.

– Согласен, – аппа повернулся к сыновьям. – Ведите лошадей. Поспешим в аббедей.

Гетен вышел из палатки, холодный белый снег окружил его и Галину, падал на его одежду и таял.

Через минуты они оказались на лошадях, поблагодарили и попрощались. Они понеслись по пустыне, подняв капюшоны, затянув крепко плащи из‑за града и снега. Лошади фыркали и встряхивали головами, им не нравился шторм, но их повернули и направили домой, они знали безопасный путь к теплу.

Но через минуты град и молнии сменились белыми толстыми снежинками.

– Вы можете ослабить бурю? – крикнул аппа Гетену.

– Попробую, – он посмотрел на Галину из глубины темного плаща. – Монета, – крикнул он поверх ветра и стука копыт.

– Что она?

– Там явно было не только проклятие. Она отследила меня, – сказал он с горечью. – Она следила, наверное, годами. Она знала, что я теряю силы и покину Хараян. Я все упростил.

Галина покачала головой.

– Ты высокого мнения о ней.

– Я имел дело с тьмой десятки лет. Я знаю, как ею управлять, и как она управляет разумом мага. Я должен был знать, что она использует талисман. Нужно было уничтожить его вчера, когда я увидел на нем метку смерти. И нельзя было оставаться.

Унеген сказал:

– Не важно, как ведьма нашла вас, господин Гетен. Нам нужно было повысить ваши знания. Без вас Кворегне конец, – он указал на горизонт, снежинки скрыли пустыню. – Без вас четыре королевства укроет так, и все умрет.

Галина кивнула. Она уловила мудрость аппы, но горечь осталась в глазах Гетена. Она надеялась, что он не будет ненавидеть себя за то, что переспал с ней, игнорируя предупреждающие знаки.

Они ехали тесной линией. Сыновья аппы заняли места спереди и сзади, за Унегеном ехал Гетен, а потом Галина. Лошади стряхивали снег с ушей и ресниц. Пар вылетал из их ноздрей и ртов, белый на белом мире. Они двигались вперед трусцой, чтобы согреться и скорее добраться домой.

Восемнадцать

Гора аббедея появилась из белизны, пятно среди пустоты. Гетен пытался снова и снова прогнать бурю к горизонту, создать хотя бы участок тепла и ясности вокруг их группы. Он, наверное, преуспел в последнем. Они оставались живы, хоть было холодно, и выл ветер.

Лошадь Унегена завопила, другие четыре ответили. Звери ускорили шаги, стало видно ограду конюшни аббедея, темную среди тьмы. Оготай спрыгнул с седла и открыл врата. Все лошади поспешили в укрытие, и все – люди и лошади – вздохнули с облегчением.

Гетен спешился и пошел от лошади к лошади, гладил их носы и шептал:

– Спасибо, что вернули нас невредимыми.

Зверей укутали, накормили и напоили. Работа согревала пальцы и замерзшие тела.

Крик, разнесшийся эхом, показал, что беды не остались снаружи. Они повернулись к лестнице, ведущей к жилым этажам аббедея. Лошади переминались и скулили. Они рыли пол и стены загонов, вскидывали головы и расхаживали.

– Лошади говорят, что что‑то не так, – дыхание Джучи вырывалось паром, в конюшне стало холоднее.

Треск, словно от ломающегося льда, раздался со стороны лестницы. Больше криков, и теперь было слышно и детей.

– Кровь и кости, – Галина побежала по лестнице, мужчины – за ней. Она резко остановилась на третьем этаже и поскользнулась. Гетен не дал ей слететь с лестницы. Сыновья аппы поспешили во двор, скользя, но желая помочь семье. – Стойте! – прохрипела она. Но они не слушались. Она сжала руку Гетена и указала на неподвижный комок на площадки. – Что сделало это?

Аппа Унеген замер рядом с ними, тяжело дыша.

– Это один из котов, – он был в инее, застывший и мертвый. Аппа потянулся к нему.

– Не трогайте, – Гетен отбил руку мужчины. Высокий зловещий визг раздался с вершины аббедея. Он посмотрел на ледяную лестницу и зверя в инее. – Монстр льда, – он хмуро посмотрел на тени лестницы.

– Монстр льда? – прохрипела Галина. – Изо льда и инея? – Гетен кивнул, и она сказала. – Сжечь его, – еще вопль донесся с лестницы. Хор криков ответил ему. Гетен поднял Галину на ноги, она толкнула его вперед. – Иди!

Он двигался по скользкой лестнице на четвереньках, чтобы не упасть. Наконец, он вышел во двор. Туман и снег кружили, ослепляя. Кровь и тела лежали на снегу. Оготай, Джучи, Кулан и Байчу уклонялись и отбивались мечами.

Существо, похожее на человека, появилось из бури. Размером с двух мужчин, оно поймало Оготая, когда его меч без вреда вонзился в него. Зверь тряхнул мужчиной, и кости ломались, кровь полетела на снег. Монстр отбросил человека.

– Не давайте ему себя касаться! – крикнул Гетен. Он уже не ощущал холод и течение времени, были только крики, вой ветра и зловещий визг монстра. Белый снег. Красная кровь. Заклинание строилось в его голове как гул пчел.

Галина пронеслась мимо него с мечом в руке. Он смотрел на нее, видел каждое движение замедленно. Монстр шел к Байчу и Унегену. Воительница крикнула:

– Защищайте детей! – и бросила один из деревянных стульев аппы в монстра. Тот взревел и отбил стул в стену. Обломки разлетелись в стороны.

Галина нырнула под руками монстра. Она проехала по льду, ударила по нему и ускользнула. Она быстро вернулась и ударила по ногам, по когтям. Но существо восстановило облик. Она не убивала его, просто не давала ранить других.

Заклинание Гетена стало громче и сильнее, он кричал. Время догнало его. Он создал заклинание между ладоней, оно стало сияющим оранжевым шаром. Он вспыхнул и стал ярче, стал бело‑голубым от жара, и мышцы Гетена напряглись от веса его гнева. Огонь лизал его пальцы. Он окутал его ладони. Но не обжигал его.

Монстр вдруг отвернулся от Галины. Он ударил по амме Зане, пока женщина бежала по двору с двумя правнуками на руках. Женщина упала. Дети откатились. Кулан бросился к ним.

Галина крикнула и прыгнула между детьми и чудищем, меч был готов к удару.

Гетен закричал:

– Пригнись! – Галина послушалась. Он бросил волшебный огонь. Заряд сбил монстра с ног и окутал огнем. И хоть монстр извивался и взревел, теряя форму и размер, он потушил огонь и встал. Он повернулся к магу солнца и стал плотным, острым, почерневшим и опасным. Он с визгом напал, с него сыпался пепел и зола, земля дрожала. Он желал смерти Гетена.

Галина закричала.

Монстр был все ближе.

Она неслась к нему.

Ближе.

Двор дрожал. Монстр вытянул руки. Он хотел раздавить Гетена. Галина не могла его остановить. Люди кричали.

Монстр потянулся к нему.

Гетен улыбнулся и вспыхнул. В огненной броне он был человеком‑костром. Он окутал монстра огнем, топил его ледяную плоть, и ледяные объятия не вредили ему.

Вода тушила его огонь, но жар его магии превращал жидкость в пар. Он опустил руки, его плоть и одежда были влажными, но не сгорели. Его взгляд нашел Галину. Она смотрела на него, голубые глаза сияли. Удивление, страх и восторг смешались на лице.

– Амма! – крик ребенка нарушил миг, и Гетен прошел по двору, чтобы увидеть, как можно помочь бедной женщине. Он опустился рядом с ней в снегу, пепле и крови. Ее тело закоченело, покрылось инеем, губы были синими, а глаза ничего не видели. Но ее душа еще не убежала. Ее тепло осталось внутри, но ненадолго. Он инстинктивно положил теплую ладонь на ее лоб, другую – на живот. Он склонился и выдохнул тепло жизни в ее открытый замерзший рот.

– Что он делает? – спросил кто‑то.

Унеген сказал:

– Нужно верить, – девочка со скулением прижалась к аппе.

Тепло растекалось от ладоней Гетена, душа Заны встрепенулась. Цвет вернулся ее коже, губы порозовели, на щеках и горле появился румянец. Ее сердце трепетало, отыскало ритм. Ее легкие бились с параличом, медленно раскрылись. Она застонала. Гетен встал и отошел, ее семья поспешила вперед.

Галина хмуро смотрела на него.

– Ты поджег себя.

– Ты сказала сжечь его.

– Смолой, дурак!

– Я тебя напугал? Это страх? За меня?

Она вдруг притянула его к себе и поцеловала. Глубоко. Он радовался ее теплу и… тревоге. Она отодвинулась.

– Я не знала, что ты так умеешь.

– Как и я.

Галина вздохнула.

– Я могу защитить мага солнца от монстров, но вряд ли могу спасти от самого себя.

Гетен улыбнулся, но радость быстро угасла, он огляделся. Аббедей был разбит. Тела усеивали когда‑то мирный двор, кровь и пепел испачкали снег. Стоны и крики звучали сверху. На путников тоже напали.

– Мы не можем оставаться.

– Верно, – Галина отошла.

Он тут же пожелал ее силу. Бой и исцеление ослабили его.

– Поможем раненым, как можем.

Она коснулась его ладони.

– Тебе хватит сил исцелить других?

– Я дам, что смогу, тем, чьи раны хуже всего, но мне нужно пополнить силы для заклинания путешествия.

Аппа появился рядом с ними.

– Ведьма инея послала того монстра за вами? – Гетен кивнул, он спросил. – Но почему он пришел, пока вас не было?

– Я оставил проклятую монету на подоконнике в своей комнате. Она отследила ее.

Унеген сказал:

– Уходите сейчас же.

– Я могу исцелить больше людей.

Аппа покачал головой.

– Я не буду рисковать прибытием еще одного монстра. Только Зана пережила прикосновение монстра. Другие мертвы, – и многие были семьей аппы.

Гетен склонил голову. Галина поймала ладонь аппы. Она закрыла глаза, склонилась и сказала что‑то так тихо, что Гетен не расслышал.

Унеген коснулся ее макушки.

– Не проси прощения за зло, которое не совершала, Красный клинок. Смерть следует за тобой и магом солнца, но вы многих спасли, – он посмотрел в глаза Гетена. – И многих нужно пощадить, – он отпустил Галину и протянул руку к Гетену. – Найди Ведьму инея и не дай ей уничтожить Кворегну. Это твое задание, Гетен из Ранита. Никто больше не справится, – он повернулся к Галине. – Проследи, чтобы он преуспел.

Гетен сжал ладонь аппы.

– Спасибо, – Галина обняла Унегена, и они ушли в их комнату. Они собрали вещи в мешки и спустились в конюшню за Ремигом.

Пока Галина седлала лошадь, Гетен прошел к основанию утеса аббедея и откинул капюшон. Иней морозил его кожу и лип к бровям, ресницам и волосам. Он держал монету, произнес заклинание и опустил голову. Монета взлетела перед ним, не реагируя на ветер. Она стала крутиться все быстрее, пока не стала размытой. Он, не мигая, продолжил колдовать. Монета сверкнула серебром, стала оранжевой, нагрелась до желтого, а потом белого. Металл бурлил. Он опустил пальцы под нее, потянул, превращая ее в узкую палочку. А потом поднял пальцы и сделал из металла кольцо. Он продолжил колдовать, прогоняя проклятие, которое было наложено на него, превращая монету в свой инструмент. Наконец, удовлетворенный работой, Гетен отпустил талисман. Он упал в снег у его ног, поднялось облачко пара. Он взял кольцо и вернулся к Галине, ждущей у конюшни с Ремигом.

Гетен снял щиток с ее ладони и перчатку, надел почерневшее кольцо на правый безымянный палец.

– Я обратил проклятье Ведьмы инея против нее. Это засияет, когда она близко, – он уселся на лошади за ней. – Никакой облик не обманет нас.

– Хорошо, – она повела Ремига от конюшни в бурю. – Потому что мы возвращаемся к капкану.

Он сжал ее талию и опустил щеку на грубую шерсть ее серого капюшона.

– Знаю. Но мы не слабы, и мы вместе.

Она накрыла его ладони на своей талии, сжала пальцы и кивнула.

– Ты прав. Мы сильны. Я защищу тебя своей жизнью, маг солнца Гетен.

– А я защищу тебя своей, воительница Галина.

Они уже не видели склоны гор аббедея за снегом, и Гетен начал заклинание путешествия. Он возвращал их к злу, но у него было преимущество, какого не было у ведьмы. Он знал Ранит и Хараян, у него была магия солнца и теней, а еще – сильный страж.

* * *

Ранит был темной замерзшей развалиной. Снег не падал, когда они появились во дворе, но башня и здания блестели, лед и иней были как бриллиантовая пыль.

Галина вытащила меч. Она напряглась в седле, разглядывала двор, цитадель и лес вокруг, она была насторожена под руками Гетена.

Ветер не шевелил сугробы. Звери не двигались в конюшне. Лед не таял, не падал с веток. Даже Ремиг замер, только подрагивали уши, вырывалось паром дыхание.

Не было ни звуков, ни движения, ни жизни.

Медленно, словно боясь побеспокоить ледяную скульптуру, какой стал Ранит, Гетен съехал с лошади. Галина – следом. Он повел Ремига в пустую конюшню, завел его в стойло и дал сено. Он снял уздечку и повесил на стенку загона, но не стал убирать седло. Если нужно будет быстро убегать, Гетен не хотел возиться с седлом. Галина принесла попону для коня, и они закрыли конюшню.

Идриса не было. Как и коз, куриц, овец и свиней.

Гетен нахмурился.

– Мне не нравится мертвый дом, в который мы вернулись.

Ранит был местом жизни и шума. Хоть Гетен практиковал теневую магию, он всегда был рад смеху, общению и звукам зверей – диких и домашних – в его доме. Тишина в цитадели беспокоила. Где был Магод? А Нони? Где волки?

Он взглянул на Галину, и она кивнула. Они пошли по хрустящему снегу, стараясь избегать участков льда, похожих на стекло. Сугробы перед цитаделью стали такими высокими, что закрыли широкие деревянные двери, и только углы окон второго этажа виднелись над снегом в двадцати футах над землей. Они прошли вдоль стены башни к двери кухни. Там вход тоже был под снегом.

Галина разглядывала окна второго этажа – тут их было видно лучше. Она сказала:

– Поискать камень?

– Чтобы разбить мое окно? – Гетен покачал головой, сосредоточился магией на покрове льда на двери. – Уже забыла, что ты с магом солнца? – он осторожно согрел дверь и ее петли. Вода лилась по камню, но замерзала почти сразу, когда таяла. Он работал вдоль края двери, но было сложно топить лед, не поджигая дверь.

– Проклятый неестественный холод, – Галина поскальзывалась, пока шла вдоль стены к снежному кому, который накрыл остатки бревен.

Гетен замер и хмуро смотрел на дверь. Верхняя треть была открыта, но остальное напоминало замерзший водопад, вода замерзла, стекая. Он отошел и посмотрел на окна второго этажа. Если найти высокий и прочный сугроб…

Галина вернулась с топором.

– Прибереги силы для настоящего боя, – сказала она и подняла топор, стала бить лед.

Через несколько минут она сделала брешь, в которую можно было пролезть. Он еще сильнее восхитился ею. Галине с лихвой хватало упорности. Она опустила топор, вытерла лоб и кивнула на дверь.

– Нагреешь петли, или мне использовать это?

Гетен ухмыльнулся.

– Я справлюсь, воительница.

Через пару мгновений Гетен нагрел края двери и петли, толкнул ее плечом. Дерево разбухло, металл исказился и скрежетал, дверь сопротивлялась, но поддалась, и он схватился за раму, заскользив на покрытом льдом крыльце. Он повернулся и протянул руку Галине. Она встала, кривясь, потирая заживающую ногу. Он забыл про ее рану.

– Снова болит?

Она взяла его за руку и забралась в проем на кухню.

– Я в порядке. Я знаю свои пределы, – Гетен кивнул.

Они вытащили мечи, янтарный свет озарял путь, пока они шли по темной замерзшей цитадели. Иней покрывал все поверхности, горизонтальные и вертикальные, и в комнатах было ужасно холодно. Огонь не горел в каминах. Волки не жались вместе, чтобы согреться в холодной мастерской. Не было слышно шарканья Нони в коридорах и жалобы про зверей. Магод не отвечал ей с сарказмом и любовью, его мать не ругала его и Гетена, словно им было по десять лет.

Чары пали, когда теневая магия Гетена умерла. Хараян и Ранит пострадали.

Ничего не говоря, почти не шумя, они осматривались, вернулись в главный зал. Гетен озирался в комнате, заглянул в длинный темный коридор базилики. Эта часть Ранита, самое старое здание, было единственным местом, которое они не проверили.

Он послал янтарный волшебный огонь вперед озарять проход. Он мерцал золотом на инее и сосульках, покрывающих низкий потолок, свисающих с крюков для факелов на стенах. Дорога была темной и скользкой. Гетен замедлился, и Галина пошла первой с мечом в руке.

Что‑то в коридоре, ведущем в базилику, беспокоило его больше пустоты цитадели. Что‑то было не так. Остальное здание было холодным и заброшенным. Но этот проход и базилика ощущались тяжело и ужасно, полные отчаяния и смерти.

Они добрались до конца прохода, Гетен схватил Галину за руку и потянул к себе. Его свет тускло блестел на больших медных дверях базилики. Они были приоткрыты, и за ними ждал ужас. Он послал свет в большую комнату и пожелал, чтобы он поднялся к потолку и вспыхнул ярче.

– Кости Скирона, – выругался он, Галина охнула. Комната была полна мертвых замерзших зверей. Волки, олень, зайцы, козы, медведи, свиньи – все существа Хараяна и Ранита – застыли в ужасе и боли. Они лезли друг на друга, словно сбегали от ужаса. Кровь замерзла и порозовела от инея, покрывала стены. Птицы, белые от инея, застывшие в смерти, сидели на балках. Гетен со стоном схватился за дверную раму.

Галина протянула руку, и он взял ее, нуждаясь в ее силе.

– Ты можешь их спасти? Как Зану? – слова отражались от замерзших камней и тел.

Гетен покачал головой.

– Нет. Их души ушли.

Но до них донесся звук. Скуление и высокий вой.

– Волки, – прошептал он.

– Волчата, – Галина пошла за ним в базилику.

Они звали выживших в атаке Ведьмы инея. Они сдвигали трубы, закрывая рты шарфами, его жар опалял шерсть, плоть и кровь.

Наконец, они нашли волков – самки пытались укрыть детей от холода. Два волчонка – черный и белый – ерзали и скулили, замерзшие, голодные и напуганные. Галина взяла одного, Гетен – другого. Они спрятали их под плащи и пошли по тусклому коридору к главному залу.

Они отнесли волчат на кухню. Галина нашла яйца, хлеб и сыр в буфете, каша замерзла в котелке в камине. Гетен развел огонь, и вскоре звери жадно ели, их головы и лапы были в еде, они стояли в мисках и не могли оторваться.

Гетен растопил снег у главных дверей цитадели, распаленный ненавистью к ведьме, топил снег во дворе и на башне. Каждая комната и камень, кроме базилики. Она осталась замерзшей. Он стоял на пороге кухни и смотрел на море грязи во дворе. Гнев кипел в нем, огонь поднимался из живота. Он убрал плащ с его плеч.

– Отнеси волчат в конюшню, когда они доедят, посади их к Ремигу. Он их согреет.

– Куда ты?

– Наружу. Мне хватило льда и снега. Пора проверить силу солнца.

Его сапоги погрузились в грязь до середины голени, когда он спустился с крыльца, но это было не важно. Ему не нужно было идти далеко. Он закрыл глаза и ощутил огонь, который Галина зажгла внутри него. Огонь всегда горел там, хотел вспыхнуть сильнее. Он начал заклинание, выпуская огонь, притягивая жар солнца, которое так долго закрывали тучи Ведьмы. Больше нет. Она не будет править Ранитом. Она не убьет Хараян, Кхару, Урсинум, Гурван‑Сам, Бесеру, Кворегну. Он просил солнце сжечь тучи.

– Сделай воду паром в небе, льду – водой на земле. Растопи землю. Освободи это место от зимы, которой тут быть не должно.

Небо посветлело, из черного стало серым, потом белым, а потом голубизна появилась за тонкими облаками, сначала бледная, а потом темнее. Вскоре небо стало скорее голубым, чем серым. Тепло солнца наполнило Гетена, согревало его дом и его лес.

Небо было прекрасно синим.

Галина прошла мимо него, ее сапоги хлюпали, она пробиралась по грязи к конюшне, два сонных волчонка были в ее руках. Свет солнца сделал ее волосы пылающей короной. Ее кожа сияла, веснушки были темнее на щеках и носу, и ее глаза, когда она взглянула на него, были такими же ярко‑синими, как небо. Когда она вернулась из конюшни, она остановилась рядом с ним, посмотрела на ясное небо и закрыла глаза. Она улыбнулась, солнце согревало ее лицо.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 111213 14 15 Следующая ⇒