Железная воля Джини Ло (ЛП) 12 страница

– Ни с места! – раздался знакомый голос. Камера подвинулась, уловила пятно света, а потом и знакомое лицо. Юни.

На видео моя подруга ехала на величественном белом коне. Жеребец был с рогами и броней на боках. Я узнала гордое сияние в его глазах. Ао Гуань.

Я вспомнила «Путешествие на Запад». Драконы могли становиться лошадьми. Страж Восточного моря стал конем для моей подруги.

Он встал на дыбы и яростно завопил. Юни оставалась на месте. Она выглядела как валькирия, пришедшая за душами падших.

– Ого, – сказала она, глядя на яогуая, сидя на лошади‑драконе. – Ты… вы выглядите необычно, да?

Она указала на пернатую ящерицу спереди.

– Ты как динозавр? Демонам можно такими быть? Как это работает?

Яогуай разозлился отчасти от ее нахальства, отчасти из‑за ее духовного присутствия. Мне много раз говорили, что моя подруга была из таких, кого яогуаи хотели есть, но было жутко смотреть на реакцию, которую у них вызывала Юни. Капала слюна. Клацали зубы. Они бросились к ней и Ао Гуаню с таким голодом, что мне пришлось посмотреть на Юни рядом с собой, чтобы убедиться, что она выжила.

Юни на записи повернулась к демонам храбро. Она потянулась к украшенному камнями седлу и вытащила свиток. Оставалось несколько футов между ними, и она развернула его.

Свет вырвался от содержимого свитка. Яогуаи сжались, плюясь и крича, как вампиры на солнце.

– Ладно, слушайте, балбесы! – заорала она. – Меня зовут Юджиния Парк, и у меня печать моей подруги Юджинии Ло Пэй И, божественного стража Калифорнии! Со мной ее сила, и она требует вашего послушания!

Я видела надписи на свитке. Длинные классические мазки иероглифов сияли янтарем. Там была магия Гуаньинь, а внизу сияли белым, как окурки сигарет, мои печати.

Юни держала свиток, на котором я поставила печати перед тем, как уйти. Гуаньинь постаралась и изложила условия перемирия с Крохой на бумаге, запечатала все сильной магией. Она, видимо, связалась с Юни, пока ненадолго уходила проверять Землю на конце бреши Ао Гуаня.

– Вы уйдете внутрь, успокоитесь, будете оставаться пока что там! – проревела Юни на видео. Она уже была в своей стихии. – Шохушень дала слово, что о вас будут заботиться, пока вы следуете ее правилам! Ослушаетесь, и вас постигнет боль!

Моя подруга звучала так уверенно и властно, что я сомневалась, что ей нужна была защита свитка. Демоны замерли и растерялись.

– Я знаю, на что способна моя подруга, – сказала Юни. – Спросите тебя, хотите ли вы ее злить. Хотите ли вы злить меня.

Если яогуаи что и уважали, так это бесстрашие и угрозу. И это у Юни было. Они сдались. Яогуаи развернулись и пошли в спортзал. Юни смотрела им вслед и удовлетворенно кивала, почесывая уши Ао Гуаня, пока следила.

– Ого, – сказал тот, кто снимал.

Юни заметила звук. Она развернула Ао Гуаня.

– Ты! – она указала на камеру. Она направила коня по улице.

– Ох, блин… – и на этом человек бросил телефон, и видео оборвалось.

* * *

– Так что, да, – сказала Юни. Она звучала немного виновато.

– Что я увидел? – сказал Квентин. У него не было звука. И он не был там, когда видео снимали.

– Пока вы были в Мордоре или где‑то еще, Гуаньинь пришла ко мне и спросила, смогу ли я побыть последней линией защиты для тебя, – объяснила Юни. – Она сказала, что делать, и когда это делать, если ты не вернешься сразу. Написала мне список тревожных сигналов и способов экстренной связи. Я следовала ее указанием.

Я молчала.

Юни взглянула на Квентина, а потом на меня, нервничая.

– Ао Гуань и его ребята сильно помогли. Они смогли увести почти всех прибывших в твое убежище в лесу. Он радовался, что помог. Он все кричал: «За Шохушень!» и «Так хочет Шохушень!». Он эмоциональный как для его возраста.

Она словно говорила на чужом языке. Я не понимала ее слова.

– Остальных я проверила, дала им человеческую еду, – сказала она. – Было несколько стычек, но все исправили чары забвения и скрытия. И я украла телефон того парня. Я выгляжу хорошо на том видео, потому что уже третий раз той ночью произносила речь. Когда я делала это впервые, чуть не испортила штаны от страха.

Я молчала, и она стала переживать.

– Джини, прости, что действовала за твоей спиной, – сказала она. – Гуаньинь сказала, что ты будешь в ярости, узнав, что я помогала с магией. Она сказала, что это был твой самый большой страх, так что мы сохранили тайну. Ты же не злишься на меня? Скажи что‑нибудь. Прошу.

– Я не знала, что ты умеешь кататься верхом, – пробормотала я.

Она прищурилась, а потом отвела в смущении взгляд.

– Я научилась в летнем лагере. Я не говорила тебе, потому что боялась, что ты подумаешь, что я – сноб.

Это меня разбило. Я разрыдалась и прижала Юни к моей груди. Мои слезы катились по лицу в ее волосы.

Они всегда будут приглядывать за мной. Гуаньинь и Юни. Мои две сестры. Небеса и Земля.

Юни сжала меня, не переживая, что я закатила сцену.

– Магия не сработала бы, не будь ты хорошей Шохушень, – сказала она. – И я смогла управлять твоей властью, потому что я – реинкарнация какой‑то сильной души. Так сказала Гуаньинь.

Она похлопала меня по голове.

– Кстати, где Гуаньинь?

Мы поднялись к квартире Цзи Хюн в тишине скорбной процессией. Юни восприняла новости о Гуаньинь хуже, чем я думала. Я помнила, как читала статью по психологии, где говорилось, что после оказания услуги человек нравился вам сильнее, а моя подруга оказала мне и богине огромную услугу.

Цзи Хюн встретила нас у двери.

– Твой дедушка тут, – сказала она мне. – Он упоминал что‑то о потере члена семьи. Мне жаль.

Она вышла в коридор.

– Я оставлю вас.

– Цзи Хюн, стой, – я отбросила тревоги о том, были ли мы достаточно близки, склонилась и обняла кузину Юни. – Спасибо, – сказала я. – За все.

Цзи Хюн хмыкнула.

– Не за что, великанша.

Она ушла, а мы втроем вошли. Нас ждало поразительное зрелище. Квартира была чистой. Чистейшей. Мусор пропал со стола. Вокруг него был вымытый пол. Мы словно попали в замок, который до этого был под осадой.

Великая белая планета сидел за столом. Он держал руками чашку горячего чая. Цзи Хюн его угостила.

Я даже ожидала его. Ему нужно было прийти и объяснить, что произошло.

– Так ты теперь показываешься людям? – сказала я.

Старик пожал плечами.

– Разве это важно? Вижу, и ты расширила круг, – он кивнул на Юни.

– Она заслужила почести, – сказала я. – Вы должны сделать ее почтенной богиней за все, что она сделала.

– Я бы не отказалась, – сказала Юни.

Великая белая планета улыбнулся и похлопал по пустому месту напротив него, словно он был хозяином.

– Присаживайтесь.

Там хватало места на троих. Я ощущала равновесие, пока рядом были Квентин и Юни. Может, мы должны были держаться втроем с самого начала. Я хотела, чтобы Вселенная другим способом намекнула мне на это.

– Мы с Гуань Ю нашли способ вернуться на Небеса, – сказал Великая белая планета. – Как только Син‑тянь был нейтрализован, мы смогли перемещаться свободно.

– Нефритовый император вас опередил, – сказала я.

– Да. Мы прибыли и увидели, что Король Небес снова сидит на троне. Он уже знал, что Гуаньинь преуспела. Он уже рассказал «официальную» историю произошедшего.

Он замер, зная, что я могла вспылить. Но у меня не было сил.

– И что за официальная история? – спросила я.

– Она близка к правде. Как только Нефритовый император уловил угрозу от Син‑тяня, он героически столкнулся с угрозой. Переживая за безопасность остальных, он никому не рассказал о том, куда пошел. Когда междоусобицы меньших божеств разбудили монстра, добрая и благородная Богиня милосердия пожертвовала собой, чтобы исправить свою ошибку. Он был бы рад удерживать Син‑тяня до конца существования, но у судьбы другие планы.

Великая белая планета ждал, чтобы увидеть, будет ли у меня вспышка от последнего. Когда он увидел, что я была спокойна, он продолжил:

– Нефритовый император понимает, почему было созвано состязание за трон, – сказал он, тон без эмоций выдавал его отвращение. – Но кризис миновал, и он остался правителем Небес, окно для нового властителя закрыто. Он проявил щедрость, простил двор Небес за предательские действия, как и тех, кто был вовлечен.

На этом все кончилось. Нефритовый император получил все, что хотел. Это был его путь все это время, и мы оказались лишь кочкой на дороге.

– Ты рассказал остальным богам о случившемся?

– Пытался. Но мое слово теперь стоит меньше грязи. Я опозорился с самым важным заданием за тысячу лет, пытался сменить начальника, пока он в это время боролся, помнишь? Гуань Ю тоже заговорил, но никто не слушал. Или, может, они поверили нам, но им все равно. Нефритовый император все продумал.

Великая белая планета теребил чашку, но не пил.

– Гуань Ю отправился в свой путь. Он больше не хотел иметь дело с прогнившим двором Небес. А меня поблагодарили за службу и силой отправили на пенсию за такие заявления. Лей Гон или Чанъань или кто‑то еще из прихвостней Нефритового императора заберут мою работу. Мне повезло, что меня не отправили в Ад.

Они были хорошими, генерал и инспектор. Честь Гуань Ю и порядочность Великой белой планеты показали, что были хорошие представители и среди народа над нами. Но их не хватало, чтобы все изменить.

– Нэчжа? – сказала я. – Эрлан Шень?

– О Нэчже скорбят, юный бог погиб рано, – голос Великой белой волны дрожал. – А что Эрлан Шень? Он был предателем, и его участие в состязании было глупым экспериментом, результат был ожидаемым. Он не смог сдержать гнев, и Нефритовый император убил его в самозащите. Что еще нужно говорить?

Боль в глазах указывала, что ему не нужно было больше говорить о своем бывшем ученике. Великая белая планета скрывал в нескольких фразах много информации.

– Ты очень напоминаешь мне Эрлан Шеня, – сказал он. – Юное создание смотрело далеко в будущее и не видело настоящее. Я тебя предупреждаю. Не иди по такому пути. Думай о том, что перед тобой.

Этот совет сохранил бы жизнь Гуаньинь.

– Эрлан Шень мог бы заменить Нефритового императора до того, как потерял третий глаз и решил мстить Небесам? – спросила я. – Ты долго оценивали. Должны знать.

Старик словно стал еще на сто лет старше.

– Он был безупречным, – сказал Великая белая планета хриплым голосом. – Пока Нефритовый император не забрал его глаз, он стал бы идеальным правителем Небес.

Я не была согласна насчет того, кто стал бы идеальным правителем. Но у всех были свои фавориты.

Великая белая планета встал. Он казался ниже, чем я помнила. Я не хотела причинить ему боль.

– Мне нужно идти, – сказал он. – Хочешь знать свою оценку божественная стражница Калифорнии?

– Не очень, – сказала я. – Есть многое важнее оценок.

Он кивнул, словно тут я прошла его испытание, хоть и без дополнительных баллов.

– Точно, Шохушень.

Инспектор богов ощущался как нормальный человек. Хотя его ждала пенсия тут или на Небесах. Я желала ему добра.

Мои друзья дали мне говорить, но решили, что и им нужно озвучить мысли.

– Ладно, я этого не понимаю, – сказала Юни. – Но хочется ударить этого Нефритового императора по яйцам.

– Нам всем, Юни, – пробормотал Квентин. – Нам всем.

Она осторожно составила вопрос:

– Так Гуаньинь… на самом деле мертва? Я знаю, вы рассказали о произошедшем, но я все еще не могу поверить. Если она физически в том месте…

Мы не могли ей ответить. Ответа не было. Богиня милосердия обычно объясняла то, что мы не понимали.

Начало мысли трепетало в моей голове, но погасло из‑за будильника. Телефон лежал там, где я его оставила, заряжался от розетки Цзи Хюн. Я поставила будильник для важного крайнего срока.

– Мне нужно увидеть того парня, – я вдруг встала.

* * *

Квентин тревожно расхаживал вокруг фонтана. Это была современная небольшая скульптура из черно‑белых квадратов, стоящих под углами, словно шахматную доску разбили и перестроили. Солнце было обманчиво высоко. Оставалось несколько часов от длинных выходных.

– Джини, – сказал Квентин. – Не думаю, что сейчас время.

Наоборот. Поговорить с Аксом нужно было именно сейчас.

Он пришел поздно. Наверное, решил так проявить власть. Я села на край фонтана. Акс занял место рядом со мной, чтобы мы говорили, не смотря друг на друга, как шпионы. Он игнорировал Квентина.

– Ты долго думала, – сказал он.

– Да, – сказала я. – И я хочу услышать твою речь снова, а потом озвучить решение.

Акс отклонился, чуть не упал в воду.

– Что говорить? Будущее за теми, кто рискует. Те, кто не против сыграть. Все так просто.

Ветер мог сбить его, он был близко к воде.

– Как ты? – сказала я. – Ты рискнул, бросив колледж и присоединившись к Нексусу.

– Да, – сказал он, из его рта вытекал жидкий металл. – Я рискнул всем. Я был в списке на стипендию, так что то, что я бросил, лишило меня преимуществ и переродило новым человеком.

Акс не знал, но мои глаза пылали истинным взором в дюймах от его лица. Я отслеживала ложь, впервые использовала взгляд на не подозревающем человеке. Каждая неправда была ртутью, что лилась из его рта. Пузырьки слов были окрашены металлом.

– Нет гарантий, что это сработает для меня, – сказал он, ртуть лилась с губ. – Я выполняю сложный трюк без страховки.

– Акс, как твоя мама зарабатывает на жизнь? – спросила я.

Он был удивлен вопросом и тем, что я не спросила про его отца.

– Она – глава больницы в Андертоне, – сказал он. Это было правдой.

– Андертон, где живут предприниматели, – сказала я. – Ты знаешь, как моя мама зарабатывает на жизнь, Акс? Она – бухгалтер в компании принадлежностей для бильярда в Редпайне.

– О, – вежливо сказал он. – Там, где проезжает поезд?

– Ага, – сказала я. – Возле рельсов с большим вертикальным знаком, который нужно покрасить. Ей платят в конверте. Думаю, она на самом деле помогает владельцам хитрить с налогами.

Я видела, что мои слова уже перестали ему нравиться.

– Ладно. Ты рассказываешь мне это, потому что?

– Потому что у нас с тобой разное понимание риска, – сказала я. – Ах, работа, которую ты делаешь у Нексус, все для тебя значит?

– Конечно. Это мой смысл жить. Ты не можешь состоять в этой группе, если не горишь идеей. Иначе почему мы просим бросить колледж?

Да, бросить колледж, бла‑бла.

– А что делать, если идеи не сработали? – спросила я. – Если результат не устраивает?

– Пробовать еще и еще, – сказал Акс. – Я бы не угомонился.

Пузырек. Еще ложь.

– И ты говоришь, что ты терпел бы поражение за поражением без конца, пока не постарел бы? – спросила я. – Ты не вернулся бы в колледж? Не получил бы диплом и безопасную работу? Не решил бы выделить год на путешествия? Уверена, твои родители поддержали бы такие решения.

– Конечно, я бы этого не сделал, – он был оскорблен. – Я сам по себе в этом мире. Мне не вернуться к прошлой жизни.

В этот раз металлический шар лжи был таким большим, что убил бы стайку птиц, будь он плотным. Я смотрела, как он пульсирует, а потом вернулась к разговору.

– Разница вот в чем, Акс, – сказала я. – Люди, как ты, могут позволить себе провал несколько раз. Мир тебя подхватит, стряхнет пыль и отправит в путь, ты ничего не потеряешь и не получишь. И ты будешь двигаться, пока не достигнешь результата. И если решишь сдаться, у тебя есть подушка, куда ты упадешь. Потому ты и говоришь «поражение – лучший учитель» и «поражение должно быть быстрым». Люди, как я, не терпят поражений, – продолжила я. – Никогда. Когда мы проигрываем, мы не падаем на мягкую поверхность. Мы с болью падаем на землю. Мы теряем слишком много. Мы не выживаем достаточно долго, чтобы все узнать.

Я смотрела на свой рот, насколько могла из‑за носа. Чисто. Может, на мне это и не работало.

Акс встал и отряхнул руки. Он не хотел тратить на это время.

– Понимаю, – сказал он. – Ответ «нет». Я разочарован, что ты свела все к проблеме классов. Мы не унижаем кого‑то из‑за статуса в обществе.

«Тебе, может, нет дела до своего преимущества, – подумала я, – но Вселенной до этого дело есть».

Иронично, но Акс споткнулся, спеша уйти. Хотя не очень сильно. Было бы веселее, если бы он рухнул в фонтан и промок. Это был бы финал из детских фильмов, когда злодей получает по заслугам в конце.

Но, пошатнувшись, он врезался в ладонь Квентина, который делал вид, что его там не было. Квентин отряхнул его и опасно улыбнулся.

– Полегче, – сказал он Аксу. – Тебя чуть не настигла неудача. Тебе же этого не хочется?

Только Квентин мог кого‑то так испугать, ведя себя дружелюбно. Моя сотня тысяч долларов убежала. Мы проводили его взглядами.

– Уверена? – сказал Квентин. – Может, стоило рискнуть?

– Уверена, что из‑за этого я не усну ночью, – серьезно сказала я.

Я хотела поехать домой на поезде. Так мы договорились. Но меня ждал неприятный сюрприз.

Мои родители приехали забрать меня из колледжа. В одной машине. Мама, наверное, умирала.

На парковке я увидела папу возле машины. Я различила силуэт мамы на пассажирском месте. Я подошла к ним. Вокруг были ученики, идущие в колледж после походов на выходных. Они несли пустые корзинки для пикника и мешки мусора. Один парень пытался отцепить доску для серфинга от крыши машины.

Я села на заднее сидение машины папы. Я не сразу смогла это сделать. Я не ездила так годами, чтобы папа вел, и мама сидела спереди. Я словно вернулась в детство. Волоски на шее встали дыбом. Мы молчали минуту, пока папа выезжал на шоссе.

– Как прошла поездка? – сказала мама.

– Как твое сердце? – рявкнула я.

– Джини! – завопила мама.

– Дорогие, – попросил папа.

Мы не угомонились. Мы были вместе и снова играли свои хиты.

А потом мама поступила странно. Она взяла себя в руки.

– Джини, я хочу узнать, как прошла твоя поездка, – сказала она. – И все.

Она точно умирала. Я глупо злила ее. Зачем я усиливала ее давление?

Я подавила хватку детства в этой машине и выпалила банальности:

– Поездка была отличной, – сказала я. – Я многое узнала. Цзи Хюн отлично нас приняла. Напомни мне отправить ей подарок в благодарность.

– Напомню, – сказала мама. – А вечеринка? Было весело? Много выпила?

Я чуть не открыла дверцу, чтобы выпрыгнуть из машины на ходу. Потому они приехали вдвоем. Они узнали, что я не упомянула вечеринку с алкоголем и парнями из колледжа. Они увезут меня в пустыню и закопают вдвоем.

– Вы… знали о вечеринке? – сказала я.

– Конечно, – сказала мама, обидевшись, что ее ум недооценили. – Я не дура. Ты подросток в колледже.

– И ты – наша дочь, – сказал папа. – Мы знаем, что ты многое нам не рассказываешь.

Одним из плюсов разрыва семьи было то, что родители не могли давить на меня вдвоем. Но теперь гидра восстановилась и нападала с обеих сторон. Я думала соврать. Или заявить, что я не пила и не веселилась.

Но так я могла испортить спокойствие матери. Она хотела обвинить меня, и я дам это ей. Я вздохнула.

– Да, – я приготовилась к упрекам. – Я выпила много, танцевала до упаду. И меня даже немного стошнило.

– Хорошо, – сказала она. – Плохо, что стошнило, но зато ты повеселилась, выпила и попробовала новое.

Машина ехала, но моя голова ударила по тормозам. Мой мозг со скрежетом остановился. Я хотела опустить окна и звать на помощь. Пришельцы похитили мою маму и заменили неправильным клоном. Я билась с демонами, но не пришельцами. Это была задача правительства.

– Ты рада, что я была на вечеринке с выпивкой? – поразилась я.

Я заметила ее отражение в зеркале, мама сглотнула.

– Джини, я надеялась, что ты развлечешься на выходных, – сказала она. – Я надеялась, что ты полюбишь этот колледж. Знаю, ты хочешь отправиться подальше. Но я думала, что тебе понравится это место, и ты сможешь остаться в заливе, ближе к нам, чтобы мы чаще тебя видели.

Мягкость. Признание моего решения. Надежда, а не крики. Я хотела схватить маму и закричать: «Ты вообще азиатка?».

– То место дорогое, – сказала я. – Такое нам не по карману.

– Но есть способы, – сказала мама. – Всегда можно взять кредит или найти еще работу. Это того стоит, если тебе понравилось.

Она говорила, что нам стоило удвоить прошлые ошибки. Прыгнуть к пасти акулы.

– Ты знаешь, что с нами будет, если долгов станет еще больше? – сказала я.

– Нет, – сказала она. – Но дело не в этом. Ты переживаешь о том, что понятно. Кто знает, как сложится? Порой все получается.

Папа увидел, что мне было сложно ответить. Он сменил тему на приятную.

– Мы с твоей мамой снова вместе.

Я подавилась слюной. Мое сердце не могло это выдержать. Оно собиралось взорваться раньше маминого.

– Для медицинской страховки, – объяснил он, пока я задыхалась. – Похоже, у меня хорошая страховка в спортзале. Она покроет лекарства, специалистов и проверки.

Он придумал шутку, которая ему нравилась, пропустил ее через фильтр папы, и она вышла, покрытая пухом.

– Это они дают нам вместо денег! – сказал он.

Я не рассмеялась. Это была не сказка. Это была медленно развивающаяся катастрофа. Мои родители не принесут добра друг другу. Они будут страдать вместе. Они устроят ад друг для друга.

– Это точно хорошая идея? – сказала я, стоило уже писать предупреждения на лобовом стекле своей кровью.

– Нет, – сказала мама. – Что я говорила тебе об уверенности? Мы не знаем. Но мы это делаем. Я не хочу слушать от тебя возражения насчет этого.

Если учесть, что они сделали друг для друга в прошлом, это была жертва. И они делали ее ради меня. Чтобы оставались деньги для моего образования, чтобы я стала лучше. Они хотели вернуться к страданиям, чтобы дать мне необходимый толчок к свободе.

Мне это не нравилось. Я должна была предложить другой вариант. Если они решат, что лучше бросить колледж ради денег, я приползу Акса и буду умолять его о втором шансе. Я рассказала им об его предложении.

– Звучит ужасно, – сказала мама. – Бред ученика колледжа. Они думают, что знают все в том возрасте.

– Я рад, что ты ему отказала, – сказал папа. – Это изменило бы тебя как человека.

– Ты слишком умная, чтобы работать на такого глупого парня, – сказала мама. – Заведи свой бизнес, если хочешь. У тебя получится.

О, ирония, что именно они негативно отнеслись к такому предложению. Я была рада, что они не кричали на меня из‑за отказа от легких денег. Но слова отца немного жалили.

Я и хотела стать другим человеком. Рост означал перемены. Так мы подстраивались под обстоятельства.

Этому и учила меня Гуаньинь. Мне нужно было стать сильным человеком, который мог выдержать потерю, как она. Она хотела, чтобы я была лидером, который остается в настоящем, творит как можно больше добра, а не думает о прошлых ошибках или мечтает о будущем. Она хотела, чтобы я была лидером, который совершал жертвы.

Я выучила это. После всего, что случилось на этих выходных, я поняла послание.

Да?

Нет.

Я вскочила на сидении и задела макушкой крышу машины.

– Ха! Давно я не видел, как ты это делаешь, – сказал папа.

Я вытащила телефон, пальцы заплясали на клавиатуре на экране. Я чуть не заблокировала телефон неправильно введенными паролями. Я не управляла собой.

Гуаньинь могла быть воплощением всего хорошего в космосе. Но это не означало, что она была права во всем. Она могла порой ошибаться.

Например, насчет меня. Я не была святой. Я не была верным последователем ее образа мышления.

По словам Келси, я была монстром. Монстром гнева. Я была не лучше яогуая, железный демон в облике девушки. Нужно было принять это.

Я смогла исправить пять опечаток в «ты там?» и отправила сообщение.

– Кому пишешь? – спросил, дразня, папа.

Другому зверю, которого я знала и любила.

«а что? «дай пять» «чизбургер» «парень на велосипеде», – ответил Квентин.

Юни отдала ему свои трофеи – телефон, который она забрала у невезучего зеваки. Он заменил его старый кирпич, который он купил, наверное, лет десять назад. Теперь Квентин мог переписываться со мной как нормальный человек.

Я взяла себя в руки и описала свой план. Слов было так много, что они тянулись на моем экране. Квентин, наверное, минут пять смотрел на надпись «пишет сообщение».

Когда я закончила, я нажала «отправить». Мое заявление.

«серьезно?!?!?! «лак для ногтей» «чемодан» «кот», – ответил он.

Он еще не разобрался с эмоджи. Я принялась обсуждать с ним план.

«Твой план, – сказал он, – это не план. Это безумие».

«Жизнь принадлежит рискующим. Я спросила, возможно ли это. А не нравится ли тебе это».

«Не знаю. Ты проделывала похожий трюк раз в прошлом как Рюи цзиньгу бан. Не знаю, удастся ли теперь. И это может повредить твой разум. Такое, как ты описываешь, еще не делали».

«Я буду тренироваться, чтобы суметь. С тобой».

«Я не знаю, как долго мы будем учить это. Может, никогда не получится».

«Но можно попробовать, да? Плевать, как долго это займет. Мы будем вместе, пока будем пробовать. Даже если всю жизнь».

Квентин не сразу ответил на мои слова, что мы с ним будем вместе всю жизнь. Современное признание в любви. Подтекст в сообщении.

«начнем завтра, – написал он. – «персик» «персик» «персик» «поцелуй» «поцелуй» «поцелуй».

Вряд ли он понимал, что означал этот персик. Нужно ему объяснить. Или показать. Я покраснела, вспомнив ту ночь, которую мы с ним провели под небом далеко от Земли.

– Итак, – сказал папа, – ты не хочешь поставить тот колледж на первое место в своем списке? – в его голосе звучала надежда.

Я расслабилась на своем сидении и смотрела в окно. Шоссе несло нас в ночь.

– Думаю, я туда однажды вернусь, – сказала я. – Я оставила там кое‑что важное.

Я давно тут не была. Земля была из белого мрамора, как я и помнила. И то же синее яркое небо.

Я глубоко вдохнула. Этому меня когда‑то давно научил тренер Джеймсон. За все время волейбольной карьеры техника расслабления делала меня средней по силе, а не одной из последних.

Мне нужна была эта удача сейчас. Если я не справлюсь дальше, миру придет конец.

Я побежала. Мои шаги поднимали вихри, толкая воздух. Камень дрожал от ударов.

Я разогналась и оттолкнулась. Я полетела над землей и ударила коленом по ребрам Син‑тяня.

Титан прокатился по камню, его плоть скрежетала от трения о гладкую поверхность. Его глаза на груди моргнули в потрясении. Син‑тянь встал. И посмотрел на меня. Я была бы чуть выше, даже если бы у него была голова на плечах.

Он закричал гневно, но без звука, переигрывая своим лицом‑телом. Он отклонился, чтобы ударить меня правым хуком, который мог убить бога.

Я поймала его руку сзади.

Син‑тянь оглянулся. Он невольно сжался, как отвечало животное без нервной системы на хищника. Монстр не знал настоящий страх, но понимал, что ему нужно было защититься.

– Да, друг, – сказала вторая огромная я, слова звучали как ураган. – Остерегайся моего финального облика.

* * *

Я шлепала Гуаньинь по лицу снова и снова.

– Джини, она не пьяница без сознания! – сказал Квентин. – Осторожнее с ней!

– Ты дала ей достаточно кармы? – сказала Юни. – Может, придется сделать это пару раз, – она потерла руки. – Как дефибриллятором.

Это был другой риск плана. Мне не нужно было возвращать ей всю силу. Мне нужно было пробудить ее. Если я не смогу, то все это было бессмысленно.

Погодите. Дефибриллятор. Я вытащила из кармана свои печати.

Гуаньинь закашлялась и выгнула спину на мраморном полу. Она снова дышала.

Ладно. Фух. Я была рада, что она пошевелилась раньше, чем я сорвала его одежду и прижала печати к ее сердцу, чтобы ударить Гуаньинь ее же магией. Идея была глупой.

Глаза Богини милосердия приоткрылись.

– Чт… – сказала она.

Она резко села, чуть не ударив меня по носу лбом.

– Нет! – она поняла, что если она проснулась, то пробудился и Син‑тянь.

– Все хорошо, – я придерживала ее голову на случай, если она рухнет на пол. – Мы все продумали. Все будет хорошо.

– Но Син‑тянь! – она оттолкнула меня, встала на колени, выбралась из нашей группы. Она посмотрела на события вдали. – ТВОЮ МАТЬ, ДЖИНИ! – закричала она, одолжив ругательство у меня, чтобы выразить свой шок. – ТЕБЯ ДВЕ?

На фоне неба огромная версия меня билась с Син‑тянем, и ей помогала вторая огромная версия меня. Гора словно ожила и билась с собой. Линкольн и Вашингтон бились с Джефферсоном, пока Рузвельт уменьшился до нормального размера и спасал Богиню милосердия.

Ладно, не лучшая аналогия, но было сложно сосредоточиться, когда у меня было сразу три точки зрения.

– Две меня и одна тут, – сказала я. – Финальный облик Рюи цзиньгу бан.

Нэчжа, земля ему пухом, подсказал идею. Я и еще две меня были не просто клоны из волос. Мы были разделенными телами, и каждая была сильнее, чем я сама.

– Квентин – не трехголовый монстр, – сказала я. – Мы планировали приберечь это в резерве на случай, если все обернется плохо.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒