Часть 3 Интерлюдия 2 страница

Касание тремя пальцами удлинило ее. Теперь я могла перелезть за уступ с веревкой в руке и спуститься на дно провала. Приземлившись, я коснулась двумя пальцами ладони – веревка оторвалась от камня и втянулась обратно в браслет. Я не понимала принципа работы, знала только, что светолинию нужно заряжать каждые пару месяцев, что и делала, тайком подключая ее к силовым кабелям в пещерах.

Я пробралась в пещеру с грибами курди. Они отвратительные на вкус, но съедобные, и крысы их любят. Отличное охотничье угодье. Я погасила свет и уселась ждать, напряженно прислушиваясь.

Я никогда не боялась темноты. Она напоминала об упражнении, которому учила Бабуля, когда я возносилась к поющим звездам. Бойцы не боятся темноты. А я боец.

Я... собиралась... стать пилотом...

Я подняла голову к своду пещеры, стараясь прогнать чувство утраты, и устремилась ввысь. К звездам. Снова показалось, что я слышу некий зов, похожий на звук далекой флейты.

Скрежет поблизости вернул меня обратно. Крысиные коготки царапали камень. Отработанным движением я вскинула гарпун и слегка активировала светолинию.

Крыса в панике повернулась ко мне. Мой палец дрожал на спусковом крючке, но я не выстрелила, и крыса убежала. К чему все это? Я что, буду жить дальше, словно ничего не случилось?

Обычно блуждания по пещерам отвлекали от проблем. Однако сегодня проблемы постоянно напоминали о себе, словно камешек в ботинке: «Не забыла? Не забыла, что у тебя только что украли мечту?»

Я чувствовала себя так же, как в первые дни после смерти отца.

Каждый миг, каждый предмет, каждое слово напоминали о нем и о дыре, вдруг разверзшейся внутри.

Вздохнув, я прикрепила конец светолинии к копью и отдала команду прилипнуть к первому, чего она коснется. Прицелилась в верхнюю часть обрыва и выстрелила невесомой сияющей веревкой. Вскарабкалась наверх. Гарпун болтался на ремнях за спиной.

В детстве я воображала, что отец выжил в крушении, что его держат в плену в этих бесконечных неисследованных туннелях. Воображала, как спасаю его, словно я персонаж из сказок Бабули – Гильгамеш, или Жанна д'Арк, или Тарзан из рода Грейсток. Герой.

Пещеру тихонько затрясло, словно от негодования. С потолка посыпалась пыль. Последствия взрыва на поверхности.

«Близко», – подумала я. Неужели я подобралась вплотную к поверхности? Я вытащила блокнот с нарисованными от руки картами. Брожу я здесь уже довольно давно. Несколько часов как минимум. Пару пещер назад я вздремнула...

Я посмотрела на часы на светолинии. Прошла целая ночь, время подбиралось к полудню, на вечер назначен тест. Наверное, пора возвращаться. Мама и Бабуля разволнуются, если я не явлюсь на тест.

«К черту его», – подумала я, представив свое возмущение, когда мне укажут на дверь. Я пролезла через узкий проем в другой туннель. Здесь мои небольшие размеры играли на руку.

Пещеру сотряс еще один взрыв. С неба падало столько обломков, что вылезать на поверхность просто глупо. Мне было все равно. Меня охватило безрассудство. Я чувствовала, почти слышала, как что-то ведет меня вперед. Я продолжала карабкаться, пока не добралась до трещины в своде. Через нее сочился свет – ровный, стерильно-белый, не оранжевый. Еще через нее проникал сухой прохладный воздух, что было хорошим знаком. Толкая рюкзак перед собой, я протиснулась сквозь трещину и выбралась наружу.

Поверхность. Я подняла голову и снова увидела небо. Как всегда, перехватило дыхание.

Далекий световой люк озарял клочок земли, но я находилась по большей части в тени. Сверху дождем падали обломки. Сияющие росчерки, как порезы в небе. Сквозь них пролетело звено из трех истребителей-разведчиков. Обломки часто оказывались кусками кораблей и другого космического хлама, и среди них могло найтись много полезного. Однако они сводили с ума наши радары и, бывало, маскировали налет креллов.

Я замерла посреди серо-синей пыли. Меня охватил трепет перед небом, ветер оставлял на щеках ни с чем не сравнимое ощущение. Я выбралась на поверхность недалеко от «Альты» – база виднелась примерно в получасе ходьбы. Ее

местоположение больше не было секретом для креллов, поэтому отпала нужда ее прятать, и из потайного бункера она превратилась в несколько больших, обнесенных стеной зданий, систему зенитных пушек и невидимый, защищающий от космического мусора щит.

За стеной группки рабочих трудились на узкой полоске земли, где росли деревья и были разбиты поля. Мне это всегда казалось странным. Чем они там вообще занимаются? Пытаются вырастить пищу в этой пыли?

Я не смела подойти ближе. Караульные примут меня за мародера из отдаленных пещер. Было нечто величественное в неистовой зелени полей и упрямых стенах базы. «Альта» – памятник нашей решимости. Три поколения человечество обитало на планете подобно крысам и кочевникам, но больше мы не станем прятаться.

Звено истребителей пронеслось в сторону «Альты», и я шагнула следом.

«Устреми взор ввысь, – говорил отец, – к более значительному...» И куда это меня привело?

Закинув рюкзак и гарпун на плечо, я отправилась в противоположную сторону. Раньше я уже бывала в скальном проходе неподалеку и решила, что, еще побродив, смогу свести воедино некоторые мои карты. К сожалению, проход оказался полностью завален.

Совсем рядом врезались в поверхность космические обломки, взметнув струйки пыли. Я подняла голову и увидела, как несколько фрагментов поменьше, раскаленные куски металла...

...летят прямо на меня. Скад!

Я бросилась обратно, откуда пришла.

Нет. Нет-нет-нет-нет-нет! В воздухе грохотало, и я ощущала жар приближающихся обломков.

Там! Мне на глаза попался скальный пролом – наполовину расселина, наполовину горловина пещеры. Я бросилась вглубь, скользя по камням.

За спиной раздался оглушительный грохот, вся планета содрогнулась. В панике я активировала светолинию и, падая в бурлящем хаосе, хлопнула ладонью по камню. Меня дернуло вверх за прилипшую к стене пещеры светолинию, вокруг сыпался щебень и булыжники. Пещеру трясло.

Потом все стихло. Я сморгнула пыль и обнаружила, что свисаю на светолинии посреди небольшой пещеры метров десять-пятнадцать высотой. Рюкзак где-то потерялся, и я порядочно ободрала руку.

«Класс. Просто класс, Спенса. Вот до чего доводят истерики». В голове пульсировало. Застонав, я коснулась двумя пальцами ладони, чтобы освободить светолинию и спуститься.

Шлепнувшись на пол, перевела дыхание. Вдалеке слышались другие взрывы, но они сходили на нет.

В конце концов я кое-как поднялась на ноги и отряхнулась. Повезло заметить лямку рюкзака, торчавшую рядом из-под камней. Я вытащила рюкзак, проверила фляжку и карты. Вроде целы.

С гарпуном дело обстояло хуже. Я нашла рукоять, но от остального – ни следа.

Наверное, засыпало щебнем.

Опустившись на землю, я привалилась к большому камню. Знала же, что не стоит выбираться на поверхность во время падения обломков. Сама напросилась.

Неподалеку послышалось царапанье. Крыса? Я тут же вскинула рукоять гарпуна и почувствовала себя вдвойне глупо. Все же я заставила себя подняться, закинула рюкзак на плечо и прибавила яркость браслета. Тень нырнула в темноту, я прихрамывая бросилась следом. Вдруг найдется другой выход отсюда.

Я подняла браслет, освещая пещеру. Свет отразился от чего-то впереди.

Металл? Может, водяная труба?

Я подошла ближе, и мозгу понадобилась пара мгновений осознать увиденное.

В углу пещеры в груде щебня лежал истребитель.

Истребитель.

Старый, совершенно неизвестной мне конструкции. С более широким размахом крыльев, чем у кораблей АОН, формой напоминающий искаженную W. Прямые, как лезвия бритвы, крылья обрамляли старую, покрытую пылью кабину. Подъемное кольцо – та штука, что сообщала истребителям подъемную силу, – погребено в щебне под кораблем, но кажется невредимым.

На миг я забыла про тест. Корабль.

Сколько он пролежал здесь, что собрал столько щебня и пыли? Одно крыло согнуто почти до земли, скорее всего, оползнем, задние ускорители – в кошмарном состоянии.

Я не могла определить модель. Невероятно. Я знала все модели АОН, все корабли креллов и все бродячие торговые корабли, принадлежащие кочевым человеческим кланам. Я даже изучила старые корабли, на которых мы летали первые десятилетия после крушения на Детрите.

Я могла оттарабанить их наизусть чуть ли не во сне и нарисовать очертания по памяти, но такой конструкции никогда не видела. Скинув рюкзак, я при свете браслета с опаской вскарабкалась по гнутому крылу. Затвердевшая пыль кусками отваливалась из-под ботинок, открывая исцарапанный металл. Правая часть корабля была повреждена особенно сильно.

«Он потерпел здесь крушение, – подумала я. – Давным-давно».

Я добралась до округлой кабины со стеклянным или, скорее, плавкопластиковым фонарем, который оказался на удивление целым. С тех пор как у корабля хватало энергии открыть собственную кабину, минули поколения, но панель ручного управления обнаружилась как раз там, где я ожидала ее найти. Я стерла пыль и увидела английские буквы: «Аварийный отстрел фонаря».

Значит, корабль человеческий. Тогда он очень старый. Скорее всего, такой же древний, как Комплекс и пояс обломков.

Я подергала за рычаг, но безрезультатно. Заклинило. Уперев руки в бока, я подумала, не разбить ли фонарь, но это показалось и вовсе постыдным. Истребитель древний, такому самое место в музее кораблей Вулканической, где мы чествовали воинов прошлого. Однако в кабине не видно скелета, поэтому либо пилот унес ноги, либо корабль здесь так давно, что даже кости превратились в пыль.

«Ладно, нужно действовать деликатно». Я могу быть деликатной. Я неимоверно деликатная. В принципе, все время.

Я прикрепила один конец светолинии к рычагу, перебралась через верхнюю часть корабля к груде щебня у хвоста и прикрепила другой конец к валуну. Энергетическая веревка вытянулась на всю длину, и браслет перестал светиться. Если отсоединить светолинию от источника энергии, заряда хватит на час-два и ее длина останется постоянной.

Я легла на спину, уперлась в стену и пнула валун. Тот покатился вниз по груде щебня, и, как только послышался щелчок из кабины, я тут же касанием отцепила светолинию. Оба конца сияющей веревки освободились, и она втянулась обратно в браслет.

Покончив с этим, я подобралась ближе и увидела, что рычаг поднялся и древняя кабина приоткрылась. Я с благоговением откинула фонарь полностью. По стеклу заструились каскады пыли. Внутри на первый взгляд все сохранилось очень хорошо. И правда, скользнув в кабину, я обнаружила, что кресло задубело, но кожа не потрескалась и не сгнила.

«Знакомые панели», – подумала я, кладя левую руку на рычаг двигателя, а правую на сферу управления – пальцы удобно легли в выемки. Мне доводилось сидеть в макетах кабин в музее, но в настоящем истребителе – никогда.

Сунув руку в карман, я нащупала отцовский значок, который забрала из тайника перед тем, как отправиться в туннели. Значок заискрился в свете браслета. Испытывал ли отец, сидя в кабине, то же светлое ощущение правильности, что и я? Что бы он подумал, узнав, что его дочь охотится на крыс? Что она торчит в пыльной пещере, вместо того чтобы писать тест на пилота?

Что она сдалась, вместо того чтобы бороться?

– Я не сдалась! Я не сбежала!

Хотя... все-таки сбежала. Но что еще было делать? Невозможно бороться с целой системой. Если сама адмирал Железнобокая – глава АОН – не хочет меня принимать, ничего не изменишь.

Меня затопил гнев, отчаяние, ненависть. Ненависть на АОН за то, как обошлись с отцом, гнев на мать и учителей – на всех взрослых, кто позволял мне мечтать, хотя наверняка знал правду.

Я закрыла глаза и почти ощутила тягу ускорителей. Почти почувствовала, как перегрузка вжимает меня в кресло на развороте. Почти уловила запах свежего чистого воздуха, который втягивается в кабину из верхних слоев атмосферы.

Мне хотелось ощутить это больше всего на свете. Однако, открыв глаза, я снова оказалась в пыльном, вышедшем из строя памятнике древности. Я никогда не буду летать. Меня изгнали.

Из подсознания пробился голосок: «Что, если это и есть тест?»

Что, если... они хотели посмотреть, как я себя поведу? Скад, что, если миссис Вмир лгала? И зря я сбежала – или, того хуже, просто доказала, что я такой же трус, каким считали отца?

Выругавшись, я сверилась с часами на браслете-светолинии. Четыре часа. До теста оставалось четыре часа. Но я бродила почти весь день и никак не успею вовремя вернуться в Вулканическую. Или успею?

– Дотянись до звезд, Спенса, – прошептала я.

Надо попробовать.

Я влетела в экзаменационный класс подобно истребителю с включенными на полную мощность ускорителями.

И перебила на полуслове высокую немолодую женщину в белой адмиральской форме. Ее остриженные до подбородка волосы серебрила седина. Она нахмурилась, когда я замерла в дверях. Ее взгляд метнулся к часам на стене.

Минутная стрелка сдвинулась на последнее деление. Восемнадцать ноль-ноль. Я сделала это. Я предстала вспотевшим чучелом, комбинезон был порван и перепачкан пылью из-за едва не упавшего мне на голову космического обломка. Но

я это сделала.

Никто в классе не сказал ни слова. Мы находились в одном из административных зданий в центре Вулканической, около лифтов на поверхность. Комната плотно заставлена партами, не меньше сотни подростков. Я и не думала, что в пещерах Непокорных столько семнадцатилетних, и это только те, кто хотел пройти тест на пилота.

И в тот миг все они таращились на меня.

Вздернув подбородок, я сделала вид, что не случилось ничего необычного. К сожалению, единственная свободная парта осталась прямо перед женщиной с седыми волосами.

Где-то я ее видела. Это лицо... скад!

Это не какой-нибудь младший адмирал, это Джуди Айванс, сама Железнобокая. Первый гражданин и глава АОН, поэтому ее лицо знакомо мне по сотням картин и статуй. По большому счету, она самый влиятельный человек в мире.

Прихрамывая, я пересекла класс и села за парту, стараясь скрыть смущение и боль. Во время обратного марш-броска через пещеры пришлось, рискуя шеей, много раз спускаться с помощью светолинии. Теперь мышцы протестовали, а правую ногу свело судорогой, как только я опустилась на стул.

Поморщившись, я скинула рюкзак на пол. Адъютант тут же подобрал его и унес в другой конец класса – разрешалось иметь при себе только карандаш.

Я сомкнула веки, но тут же приоткрыла их снова, услышав отчетливый шепот:

– О, слава родине.

Риг? Обернувшись, я заметила его в паре рядов от меня. Он наверняка явился на три часа раньше и все это время переживал, что я опоздаю. И совершенно напрасно – у меня оставалось в запасе по крайней мере полсекунды. Я подмигнула ему и повернулась обратно, сдержав стон боли.

– Как я говорила, – продолжила адмирал, – мы вами гордимся. Своим трудом и подготовкой вы доказали, что являетесь лучшим и самым многообещающим поколением за всю историю АОН. Вы поколение, которое унаследует поверхность. Вы смело поведете нас в новую эру в борьбе с креллами. Помните, этот тест не для того, чтобы определить вашу пригодность. Вы все достойны. Чтобы выставить одно звено пилотов, нужны сотни техников, механиков и другого обслуживающего персонала. Даже простой работник по культивации водорослей участвует в нашей великой борьбе за выживание. Ускоритель и крыло истребителя не должны

пренебрегать болтиком, на котором они держатся. Не все сдадут тест, но одним своим присутствием вы оправдываете мои высокие ожидания на ваш счет. Я с нетерпением жду, как стану наблюдать за обучением тех, кто сдаст тест. Я лично беру на себя заботу о курсантах.

Я нахмурилась. Она казалась такой равнодушной, такой безразличной.

Наверняка ей нет до меня дела, несмотря на репутацию отца.

Адъютанты бросились раздавать тесты. Железнобокая отошла в конец класса к капитанам в белоснежной форме. Невысокий мужчина в очках что-то прошептал ей и указал на меня. Железнобокая обернулась и снова посмотрела на меня, уголки ее губ резко опустились.

О нет.

Я бросила взгляд в другой конец класса, откуда наблюдали несколько учителей, в том числе и миссис Вмир. Она заметила меня и словно с разочарованием покачала головой. Но... я... думала, что все поняла. Они просто хотели посмотреть, правда ли я Непокорная.

Ведь так?

Адъютант намеренно вытащил тест из-под низа стопки и положил передо мной. Я нерешительно пошарила в карманах в поисках карандаша, но обнаружила только отцовский значок. Заслышав шипение сбоку, обернулась и увидела Рига – он бросил мне запасной карандаш.

«Спасибо», – сказала я одними губами.

Я открыла тест и прочитала первый вопрос:

«1. Перечислите четырнадцать видов культивируемых водорослей с указанием питательной ценности каждого вида, а также примерами того, что из них изготавливается».

У меня засосало под ложечкой. Вопрос о водорослях? Да, в тестах часто встречались произвольные вопросы из школьной программы, но... водоросли?

Я перелистнула страницу.

«2. Опишите точные условия, необходимые для оптимального роста водорослей, в частности температуру, чистоту воды и вместимость чанов».

Следующий вопрос был об обслуживании канализации и следующий тоже. Лицо у меня похолодело, когда я осознала, что на всех пятидесяти страницах теста спрашивалось о культивации водорослей, канализации, вентиляции и прочих подобных штуках. Эти предметы я пропустила, пока охотилась. Я приходила на дневные занятия по физике и истории, но учить все подряд просто не хватало времени.

Я снова посмотрела на миссис Вмир, но та отвела глаза. Наклонившись вбок, я украдкой заглянула в тест Дарлы Ми-Бим. Первый вопрос на странице был совершенно другим:

«1. Назовите пять фигур высшего пилотажа, к которым вы прибегнете, чтобы уклониться от корабля креллов, сидящего у вас на хвосте».

Короткая петля, двойные скользящие ножницы, петля Альстрома, обратный ход и вращение с креном. В зависимости от того, насколько близко противник, какова общая картина боя и чем занят напарник.

Я наклонилась и заглянула в тест другому соседу: какие-то цифры, слова

«ускоритель» и «рычаг управления двигателем». Вопрос об ускорении и перегрузке.

Заговорил адъютант, достаточно громко, чтобы большинство учеников в комнате услышали:

– Имейте в виду, у всех сидящих рядом тесты разные, поэтому за списывание вас не только выгонят из класса, это еще и бесполезно.

Я откинулась на спинку стула. Внутри кипел гнев. Полный отстой. Неужели для меня подготовили специальный тест по темам, которые, как им известно, мне пришлось пропустить?

Пока я накручивала себя, несколько учеников встали и вышли вперед. Они же не могли так быстро закончить? Один – высокий, хорошо сложенный парень с темной кожей, короткими вьющимися черными волосами и надменным лицом – отдал адмиралу тест. Со своего места я увидела, что там не было ничего, кроме его имени. Он показал значок – особенный, сине-золотой. Значок пилота, который сражался в Битве за «Альту».

«Дети Первых граждан», – подумала я.

Им нужно лишь явиться на тест и написать свои имена – их зачисляли в летную школу автоматически. Сегодня их было шестеро, и каждый занял место, которое могло достаться другим, более прилежным ученикам.

Один за другим они покинули класс. Адмирал положила незаконченные тесты на стол у передней стены. Их оценки не будут иметь значения. Так же, как и мои.

Я припомнила слова Диа: «Ты же не думала, что дочери Охотника разрешат летать в АОН?»

Я все равно попыталась. В ярости – сжала карандаш так крепко, что стержень сломался и пришлось искать замену, – стала черкать в дурацком тесте. Каждый вопрос словно предназначался для того, чтобы сломить мою волю. Водоросли. Вентиляция. Канализация, где мне якобы место.

«Дочь труса. Ей повезет, если мы просто не бросим ее в чан с водорослями».

Я писала несколько часов подряд. Внутри кипел воздушный бой между эмоциями. Гнев боролся с наивным предвкушением. Разочарование – с надеждой. Осознание сбило оптимизм.

«14. Опишите надлежащую процедуру, если считаете, что по неосторожности вашего коллеги в чан с водорослями попала инфекция».

Я старалась не пропускать вопросы, но в более чем двух третях из них мой ответ сводился к «Не знаю. Спрошу у того, кто знает». Отвечать на них было неприятно, будто тем самым я проявляла невежество.

Но я не сдамся. Наконец прозвенел звонок, возвестив о том, что отведенные пять часов истекли. Адъютант выдернула тест из моих пальцев. Сгорбившись, я смотрела, как она уходит.

Нет.

Адмирал Железнобокая вернулась и теперь, когда тест закончился, беседовала с небольшой группой людей в костюмах и юбках – Первые граждане или члены Национального Собрания. Железнобокая славилась тем, что была строгой, но справедливой.

Я встала из-за парты и подошла к ней. Сунув руку в карман, сжала в кулаке отцовский значок. Вежливо подождала, пока класс опустеет. Ученики спешили на вечеринку по случаю сдачи теста. К ним присоединятся те, кто решил попробовать себя в другом деле, – в течение дня они подавали заявления и получали назначения.

Те же, кто провалит тест на пилота, получат шанс выбрать другую профессию позже на этой неделе.

Однако сегодня вечером все будут праздновать вместе – и будущие пилоты, и будущие уборщики.

Наконец Железнобокая обратила на меня внимание. Я показала ей отцовский значок.

– Сэр, как дочь пилота, который сражался в Битве за «Альту», я хотела бы подать прошение о зачислении меня в летную школу.

Она оглядела меня с головы до ног, задержавшись на порванном рукаве, грязном лице и засохшей крови на руке, и взяла значок. Я затаила дыхание.

– Ты и правда думаешь, что я признаю значок предателя? – спросила она. Сердце у меня ухнуло в пятки.

– Откуда он вообще у тебя, девочка? Разве он не был уничтожен, когда твой отец разбился? Или ты стащила чужой?

– Сэр, – ответила я натянуто, – его не было с отцом во время крушения. Отец оставил его мне перед тем, как отправился в последний вылет.

Адмирал Железнобокая повернулась, чтобы уйти.

– Сэр? – взмолилась я. – Пожалуйста. Пожалуйста, просто дайте мне шанс.

Адмирал помедлила, и я решила, что она раздумывает, но потом она подалась ко мне и прошептала:

– Ты хоть понимаешь, какой общественный кошмар можешь вызвать? Если я допущу тебя, а ты тоже окажешься трусихой... В общем, на этой планете тебе никогда не сидеть в кабине пилота. Радуйся, что тебя вообще пустили в это здание.

Мне словно влепили пощечину. Я отшатнулась. Эта женщина – один из моих героев – развернулась к выходу.

Я схватила ее за руку. Адъютанты вокруг ахнули, но я не отпустила.

– У вас мой значок, – сказала я. – Они принадлежат пилотам и их семьям.

Согласно традиции...

– Значки принадлежат семьям настоящих пилотов, а не трусов, – отрезала Железнобокая и с удивительной силой вырвалась из моей хватки.

Я могла бы броситься на нее, что чуть и не сделала. Внутри разгорался пожар, лицо похолодело.

Однако прежде чьи-то руки схватили меня сзади.

– Штопор? – позвал Риг. – Спенса! Что ты делаешь?

– Она его украла. Она забрала отцовский... – Я замолчала на полуслове, когда адмирал и ее спутники вышли из класса, и обмякла в объятиях Рига.

– Спенса? – позвал он. – Пойдем на вечеринку. Поговорим обо всем там. Как ты написала тест, что думаешь? Мне кажется, я налажал. Спенса?

Я отстранилась от него и побрела обратно к своей парте. От усталости внезапно подогнулись ноги.

– Штопор?

– Риг, иди на вечеринку, – прошептала я.

– Но...

– Оставь меня. Пожалуйста. Просто... дай мне побыть одной.

Он не знал, как вести себя в такие моменты, и, немного потоптавшись, ушел. А я осталась сидеть в классе одна.

Минули часы.

Вначале мой гнев был горячим, как магма. Теперь я ощущала холод.

Оцепенение.

Из другой части здания доносились отголоски вечеринки. Я чувствовала себя ненужной, глупой, а более всего опустошенной. Наверное, мне полагается сломать карандаш и в ярости опрокинуть столы? Поразглагольствовать о мести врагам, их детям и внукам? Повести себя, как обычная Спенса?

Я просто сидела и безучастно смотрела перед собой, пока отзвуки вечеринки не стали стихать. Наконец в класс заглянула адъютант.

– Э-э, тебе пора уходить. Я не двинулась с места.

– Ты уверена, что не хочешь уйти?

Меня придется отсюда выволакивать. Я представила, как это будет, – очень героически и непокорно, но адъютант, похоже, не особо горела подобным желанием. Она выключила свет, и я осталась сидеть при красно-оранжевом аварийном освещении.

В конце концов я встала и подошла к столу у стены, где Железнобокая, возможно, случайно оставила тесты детей Первых граждан. Я пролистала стопку: на каждом листке стояло только имя, все места для ответов были пустыми.

Я взяла верхний, сданный первым. На нем значилось имя Йорген Уэйт, а дальше вопрос:

«1. Назовите четыре основных сражения, которые обеспечили Объединенным Пещерам Непокорных независимость в качестве первого крупного государства на Детрите».

Вопрос с подвохом, так как о стычке при Юникарне всегда забывали – она не была на слуху. Однако именно там новоиспеченная АОН впервые применила истребители второго поколения, тайно построенные в Вулканической. Я вернулась к своей парте, уселась и записала ответ.

Я отвечала на вопросы один за другим. Вопросы были хорошими, не просто перечисления дат или подробностей событий. Несколько математических заданий о боевых скоростях. Большинство касались намерений, мнений и личных предпочтений. Трудности возникли с двумя вопросами. Я пыталась решить, написать ли то, что требовалось, или то, что считала правильным.

Я оба раза выбрала второе. Да и кого это заботило? К концу теста снаружи послышались голоса.

Судя по разговору, уборщики.

Я вдруг почувствовала себя глупо. Неужели я буду кричать и вынуждать беднягу уборщика вытаскивать меня за волосы? Я потерпела поражение. Невозможно победить в каждом бою и не стыдно проиграть, когда тебя превзошли численно. Я перевернула тест, постучала по нему карандашом. Я по-прежнему сидела почти в темноте, корпя над вопросами при аварийном освещении.

Я начала рисовать на обороте теста W-образный корабль, и тут меня осенила безумная идея. Изначально АОН была не официальными военными силами, а всего

лишь группой мечтателей, носившихся с безумной идеей: запустить Комплекс и построить корабли по сохранившимся в крушении чертежам.

Они построили собственные корабли.

Открылась дверь, впустив свет из коридора. Снаружи загремело ведро, двое уборщиков жаловались на что-то разлитое в помещении, где проходила вечеринка.

– Выйду через минуту, – сказала я, заканчивая набросок. Думая. Размышляя. Мечтая.

– Девочка, ты почему до сих пор здесь? – спросил уборщик. – Не захотела повеселиться на вечеринке?

– Не было настроения праздновать.

– Не справилась с тестом? – хмыкнул он.

– Оказывается, это не важно. – Я посмотрела на него, но он стоял спиной к свету, просто силуэт в дверях. – Вы когда-нибудь... чувствовали, что вас заставили быть тем, кто вы есть?

– Нет. Но вполне могло случиться, что я сам себя заставил.

Я вздохнула. Мама, наверное, с ума сходит от беспокойства. Я подошла к стене, у которой адъютант оставил мой рюкзак.

– Почему тебе так хочется стать пилотом? – спросил уборщик. В его голосе мне почудилось нечто знакомое. – Это опасно. Многие погибают.

– За первые пять лет сбивают чуть меньше пятидесяти процентов, – ответила я. – Но погибают не все. Некоторые катапультируются. Другие разбиваются, но выживают.

– Да. Я знаю.

Я замерла и, нахмурившись, опять посмотрела на уборщика. Лица не видно, но на груди что-то блеснуло. Медали? Значок пилота? Прищурившись, я различила китель и брюки АОН.

Не уборщик. Уборщики по-прежнему перебрасывались шутками в коридоре.

Я выпрямилась. Мужчина медленно подошел к моему столу. В отблесках аварийного освещения я увидела, что он пожилой, за пятьдесят, с белоснежными усами и заметно хромает.

Он взял мой тест, пролистал его и наконец спросил:

– Так почему же? Почему для тебя это так важно? В тестах никогда не бывает самого главного вопроса. Почему ты хочешь стать пилотом?

«Чтобы проявить себя и восстановить честное имя отца». Такой ответ напрашивался в первую очередь, но что-то мешало его произнести. Порой это проскальзывало в словах отцах, поднималось из глубины души, часто заглушаемое мыслями о мести и искуплении.

– Чтобы увидеть небо, – прошептала я. Мужчина хмыкнул.

– Мы называем себя Непокорными. Это главный идеал нашего народа – мы не отступаем. Тем не менее Железнобокая всегда удивляется, когда кто-то бросает ей вызов.

Он покачал головой и положил тест обратно. А на бумагу что-то еще. И заковылял прочь.

– Подождите, – окликнула я. – Кто вы?

Он остановился в дверном проеме. Свет из коридора упал на лицо, позволив лучше разглядеть усы и глаза, которые казались... старыми.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒