Информация о переводчиках. Пролог

Детрит – планета, окруженная плотными слоями космического мусора. Десятилетия назад на ней потерпел крушение флот людей. Потомки уцелевших борются за выживание, сражаясь с истребителями инопланетян-креллов. Юная Спенса с детства мечтает стать пилотом и доказать всем, что ее отец не был трусом, сбежавшим из решающей битвы. Но сначала нужно поступить в летную школу и продержаться в ней до самого выпуска, что удается только самым лучшим.

Информация о переводчиках

Перевод и редактура: zhuzh, Anahitta, marmax, paloozer, bazalmont, vandakakhovsky, Viraila

Консультант по авиатематике: Алексей121 Локализация обложки и иллюстраций: zhuzh Booktran, 2019 г.

Интересные новости о творчестве Брендона Сандерсона в нашей группе: www.vk.com/b.sanderson.

Если вы хотите отблагодарить переводчиков и поддержать проект, добро пожаловать на www.booktran.ru.

Карен Альстром,

которая подсчитывает все те дни, что я забываю

Пролог

Только глупцы выбираются на поверхность. Мама всегда говорила, что бессмысленно подвергать себя опасности. Мало того, что там почти всегда идет дождь из космического мусора, так еще не знаешь, когда нападут креллы.

Разумеется, папе приходилось подниматься на поверхность практически каждый день – он был пилотом. Если следовать маминой логике, это характеризовало его как невероятного глупца, но для меня он был невероятным храбрецом.

Как же я удивилась, когда однажды, после стольких лет уговоров, он наконец согласился взять меня с собой.

Мне было семь, но, конечно, я считала себя совершенно взрослой и самостоятельной. Я спешила за папой, освещая фонарем усеянную щебнем пещеру. Многие камни в туннеле были разбиты и покрыты трещинами, скорее всего, из-за бомбежек креллов – внизу в это время лишь дребезжала посуда и качались светильники.

Я воображала, что расколотые камни – это изломанные тела врагов, с раздробленными костями, а их трясущиеся руки тянутся ввысь в бесполезном жесте полного и безвозвратного поражения.

Я была очень странной девочкой.

Я догнала папу. Он с улыбкой обернулся. У него была лучшая в мире улыбка, такая уверенная, словно ему плевать, что о нем болтают. Плевать, что он не такой, как все.

Впрочем, с чего бы ему волноваться? Все его любили. Даже те, кто ненавидел мороженое и дрался на игрушечных мечах, – даже мелкий плакса Родж Маккефри.

Папа взял меня за руку и указал вверх.

– Дальше будет сложновато. Давай подниму тебя.

– Я сама.

Я стряхнула его руку. Я была взрослой – сама собрала рюкзак и оставила дома Кровопускателя, своего плюшевого мишку. Плюшевые медведи – для малышей, даже если ты сама смастерила ему силовую броню из проволоки и битой керамики.

Конечно, я взяла с собой игрушечный истребитель. Я ж не сумасшедшая. Что, если нападут креллы и разбомбят путь отхода, и нам придется провести остаток жизни на пустошах, вдали от общества и цивилизации?

Лучше держать игрушечный истребитель при себе, на всякий случай.

Я отдала рюкзак папе и подняла голову к щели в скале. Эта щель была... какая-то странная. Через нее просачивался неестественный свет, совершенно не похожий на мягкое сияние наших фонарей.

Поверхность... небо! Широко улыбнувшись, я полезла вверх по крутому уступу

– наполовину скале, наполовину куче обломков. Руки соскользнули, и я оцарапалась об острый край, но не заплакала. Дочери пилотов не плачут.

Казалось, до щели в своде пещеры не меньше ста метров. Как же плохо, когда ты такая маленькая. Совсем скоро я вырасту, как папа, и тогда наконец перестану быть самой мелкой. Посмеюсь над всеми с высоты, и им придется признать, какая я классная.

Добравшись до верхушки скалы, я тихонько зарычала. До следующей опоры не дотянуться. Я примерилась и решительно прыгнула. Как у любой Непокорной девчонки, у меня было сердце звездного дракона.

Но еще и тело семилетки. Так что я не допрыгнула на добрых полметра.

Сильная рука подхватила меня, прежде чем я скатилась назад. Папа усмехнулся, держа меня за шиворот. Свой комбинезон я разрисовала маркерами как летный. Даже не забыла значок слева над сердцем, такой же, как у папы – пилотский, в форме крошечного истребителя с линиями внизу.

Папа подтянул меня на скалу рядом с собой и свободной рукой активировал светолинию. Устройство выглядело как металлический браслет, но как только папа коснулся двумя пальцами ладони, оно ярко засветилось красно-оранжевым. Когда он тронул камень над головой и отвел руку, появилась толстая светящаяся веревка – ее будто прикрепили к камню. Папа пропустил свободный конец у меня под мышками и отсоединил от браслета. Браслет потускнел, но светящаяся веревка никуда не делась, приклеив меня к скале.

Я всегда думала, что светолинии горячие, но эта оказалась просто теплой. Как объятие.

– Так, Штопор, – это было мое прозвище, – попробуй-ка снова.

– Мне она ни к чему. – Я подергала за страховку.

– Порадуй испуганного отца.

– Испуганного? Ты ничего не боишься. Ты сражаешься с креллами. Он рассмеялся.

– Лучше я встречусь с сотней креллов, чем с твоей матерью, если приведу тебя домой со сломанной рукой, малышка.

– Я не малышка. И если сломаю руку, можешь оставить меня здесь, пока не заживет. Я буду сражаться с пещерными чудовищами, одичаю, буду ходить в их шкурах и...

– Лезь, – перебил он, по-прежнему улыбаясь. – Сразишься с пещерными чудовищами в другой раз, хотя, кажется, тут водятся только те, что с длинными хвостами и торчащими передними зубами.

Надо признать, светолиния сослужила отличную службу. За нее можно было держаться и подтягиваться. Мы добрались до щели, и папа подсадил меня первой. Я схватилась за кромку, выкарабкалась из пещеры и первый раз в жизни ступила на поверхность.

Такой простор!

Разинув рот, я глянула вверх, на... пустоту. Необъятная... необъятная... высь. Ни потолка. Ни стен. Поверхность всегда представлялась мне просто очень большой пещерой, но оказалась одновременно и многим больше, и многим меньше.

Вот это да!

Папа выбрался следом и отряхнул пыль с летного комбинезона. Я посмотрела на него, потом снова на небо. И расплылась в широкой улыбке.

– Не испугалась?

Я одарила его сердитым взглядом.

– Прости, – усмехнулся он. – Неправильное слово. Просто многих людей небо устрашает, Спенса.

– Оно прекрасно, – прошептала я, уставившись на необъятную пустоту.

Бесконечная серость переходила в черноту.

Поверхность была ярче, чем я воображала. Нашу планету, Детрит, защищали несколько громадных слоев древнего космического мусора. Высоко-высоко, за пределами атмосферы вращался на орбите разный хлам: неработающие космические станции, массивные щиты, старые куски металла размером с гору. Множество слоев, как разбитые скорлупки вокруг планеты.

Ничего из этого мы не строили. Мы потерпели крушение на этой планете, когда моя бабушка была маленькой девочкой, и все это было древним уже тогда. Впрочем, кое-что еще работало. Например, в нижнем слое – самом близком к планете – сияли огромные прямоугольники. Я о них слышала. Световые люки – огромные летающие лампы, обеспечивающие планету светом и теплом.

Еще там должна парить целая куча обломков помельче, особенно в нижнем слое. Прищурившись, я попыталась разглядеть хоть один, но до космоса было слишком далеко. Кроме двух световых люков поблизости – ни один не находился над нами, – удалось различить только смутные линии каких-то конструкций. Куски посветлее и куски потемнее, высоко в серости.

– Там живут креллы? – спросила я. – За мусором?

– Да, – ответил папа. – Чтобы нападать, они спускаются через бреши в слоях.

– Как они нас находят? Там столько пространства.

Похоже, мир был гораздо больше, чем я воображала себе в пещерах.

– Каким-то образом креллы чуют, когда люди собираются вместе. Как только население пещеры сильно увеличивается, они прилетают и устраивают бомбежку.

Десятки лет назад наш народ был частью космического флота. Креллы преследовали нас и загнали на эту планету. Мы потерпели крушение, и, чтобы выжить, нам пришлось разделиться. Теперь мы жили кланами, каждый из которых вел свой род от экипажа одного из звездолетов.

Бабуля много раз рассказывала мне эту историю. Семьдесят лет мы жили на Детрите, скитаясь по пещерам как кочевники, боясь собираться вместе. До недавнего времени. Теперь мы начали строить истребители и основали на поверхности тайную базу. Начали давать отпор.

– Где «Альта»? – спросила я. – Ты говорил, мы выберемся около нее. Это она?

– Я указала на несколько подозрительных скал. – Вон там? Я хочу посмотреть на истребители.

Папа развернул меня градусов на девяносто.

– Там.

– Где? – Я шарила взглядом по поверхности. Одна серо-голубая пыль, камни да кратеры от упавшего мусора из пояса обломков. – Не вижу.

– В этом и смысл, Спенса. Нельзя, чтобы нас заметили.

– Но вы ведь сражаетесь? Разве в конце концов они не поймут, откуда взлетают истребители? Почему вы не перенесете базу?

– Нужно держать ее здесь, над Вулканической. Это та большая пещера, что я показывал тебе на прошлой неделе.

– В которой все те машины? Он кивнул.

– В недрах Вулканической пещеры мы обнаружили заводы, благодаря чему смогли построить звездолеты. Нужно обитать неподалеку, чтобы защищать оборудование, но мы летаем на задания всюду, где атакуют креллы, всюду, где они устраивают бомбежки.

– Вы защищаете другие кланы?

– Для меня имеет значение один-единственный клан – человечество. До крушения мы все были частью одного флота, и однажды все странствующие кланы об этом вспомнят. Мы позовем, и они придут. Соберутся вместе, и мы заложим город и возродим цивилизацию.

– А креллы его не разбомбят? – спросила я и добавила, прежде чем папа успел ответить: – Нет. Нет, если мы будем достаточно сильны. Нет, если мы встанем плечом к плечу и дадим отпор.

Он улыбнулся.

– У меня будет свой истребитель, – сказала я. – Буду летать, как ты. И никто в клане не сможет надо мной посмеяться, потому что я буду сильнее всех.

Мгновение папа молча смотрел на меня, потом спросил:

– Поэтому ты хочешь стать пилотом?

– Если ты пилот, никто не назовет тебя мелкой. Никто не станет думать, что я странная, и мне не грозят неприятности, если ввяжусь в драку, потому что драться и будет моя работа. Меня перестанут обзывать, все меня полюбят.

«Как любят тебя», – подумала я.

По какой-то глупой причине папа заключил меня в объятия, хотя я всего лишь сказала правду. Однако я обняла его в ответ – родителям такое нравится. А еще хорошо, когда есть за кого подержаться. Может, зря я не взяла с собой Кровопускателя.

У папы перехватило дыхание, и я подумала, не плачет ли он, но нет.

– Штопор! – Он указал в небо. – Смотри! Пространство меня снова ошеломило. Такое огромное!

Папа указывал на что-то конкретное. Прищурившись, я различила в черно- сером небе более темный участок. Просвет в слоях мусора?

В этот миг я заглянула в бесконечность. Меня затрясло, словно рядом ударил миллиард метеоритов. Я увидела сам космос, с крошечными белыми точками, не такими, как световые люки. Они сверкали и казались очень, очень далекими.

– Что это за огоньки? – прошептала я.

– Звезды. Я летаю около мусора, но почти никогда за него не заглядывал.

Слишком много слоев. Мне всегда было интересно, можно ли добраться до звезд.

В папином голосе сквозило благоговение, какого я раньше ни разу не слышала.

– Поэтому ты летаешь? – спросила я.

Похоже, папу не заботило, что его восхваляли другие члены клана. Как ни странно, это его будто смущало.

– Раньше мы жили среди звезд, – прошептал он. – Наше место там, а не в пещерах. Дети, которые над тобой смеются, заперты на этой скале. Их головы из камня, их сердца принадлежат камню. Устреми взор ввысь, к более значительному.

Мусор сдвинулся, и просвет начал медленно закрываться, пока не осталась видна одна-единственная звезда ярче прочих.

– Дотянись до звезд, Спенса, – сказал папа.

Когда-нибудь я стану пилотом. Буду летать и сражаться. Я надеялась, папа оставит мне хоть парочку креллов.

В небе что-то сверкнуло, и я прищурилась. Обломок мусора вдалеке ярко засветился, войдя в атмосферу. И другой, и третий. Потом еще десятки.

Папа нахмурился и потянулся к рации – суперпродвинутой технологии, которая доставалась только пилотам. Он поднес массивное устройство ко рту:

– Это Охотник. Я на поверхности. Вижу падение мусора рядом с «Альтой».

– Охотник, мы его уже засекли, – отозвался женский голос. – Как раз поступают отчеты с радаров... скад! Креллы.

– К какой пещере они направляются?

– Они направляются... Охотник, они направляются к нам. Летят прямиком к Вулканической. Да помогут нам звезды! Они обнаружили базу!

Папа опустил рацию.

– Замечен крупный прорыв креллов, – говорил женский голос. – Внимание всем, это чрезвычайная ситуация. Исключительно большая группа креллов преодолела область мусора. Всем пилотам – явиться на базу. Они летят к «Альте»!

Папа взял меня за руку.

– Давай отведу тебя обратно.

– Ты им нужен! – воскликнула я. – Ты должен сражаться!

– Я должен отвести тебя...

– Я доберусь сама. Прямиком по туннелям. Папа снова бросил взгляд на обломки в небе.

– Охотник! – произнес новый голос по рации. – Охотник, ты там?

– Дворняга? – Папа переключил рацию и поднес ее ко рту. – Я на поверхности.

– Ты должен вправить мозги Крену и Свингу. Они говорят, надо бежать. Папа выругался себе под нос и снова переключил рацию.

– ...еще не готовы к лобовому столкновению. Нас уничтожат.

– Нет, – сказала другая женщина. – Нам нужно встать плечом к плечу и сражаться.

С десяток голосов заговорили одновременно.

– Железнобокая права, – произнес папа, и стало необыкновенно тихо. – Если позволить им разбомбить Вулканическую, мы потеряем Комплекс. Мы потеряем заводы. Все потеряем. Если мы хотим возродить цивилизацию, наш мир, нужно выстоять!

Я молча ждала, затаив дыхание, в надежде, что папа слишком отвлекся, чтобы отсылать меня прочь. От мысли о битве бросало в дрожь, но я все равно хотела увидеть ее своими глазами.

– Будем сражаться, – сказала женщина.

– Будем сражаться, – повторил Дворняга. Я знала его по позывному, но никогда не встречала. Он был напарником папы. – Горячие камни, вот это заваруха! Я сделаю тебя в небе, Охотник. Посмотришь, скольких я собью!

Судя по голосу, ему не терпелось броситься в битву, даже, пожалуй, чересчур.

Мне он сразу понравился.

Поразмыслив мгновение, папа стянул с запястья браслет-светолинию и сунул мне в руки.

– Обещай, что пойдешь прямо домой.

– Обещаю.

– Не задерживайся.

– Не буду.

Он поднял рацию:

– Дворняга, это мы еще посмотрим. Бегу к «Альте». Охотник – конец связи.

Он помчался по пыльной поверхности к тайной базе. Потом вдруг остановился и обернулся, снял значок и бросил мне – словно сверкнул осколок звезды. И побежал дальше.

Разумеется, я тут же нарушила обещание. Спустилась в щель, притаилась, сжимая папин значок, и стала смотреть, как истребители покидают «Альту» и устремляются в небо. Прищурившись, я разглядела, как темные корабли креллов налетели на них сверху.

В конце концов, продемонстрировав редкий случай здравомыслия, я решила, что лучше послушаться папу. С помощью светолинии вернулась в пещеру, забрала рюкзак и углубилась в туннели. Я подумала, что, если поспешу, успею вернуться в клан, чтобы послушать переговоры пилотов по нашему единственному общественному радио.

Однако я ошиблась. Путь занял больше времени, чем я рассчитывала, и еще я умудрилась заблудиться. Так я и бродила под землей, воображая славную битву, когда папа позорно покинул строй и пустился в бегство. В отместку его сбило свое же звено. К тому времени, как я добралась домой, битва была выиграна, а папа мертв.

И меня заклеймили как дочь труса.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒