В компании теней. Книга 1. Ч1. ПРОЛОГ

В компании теней. Книга 1. Ч1

ПРОЛОГ

Человеку постороннему Центр содержания под стражей на Четвёртом этаже показался бы местом совершенно непримечательным. Мысль эта посещала начальника штаба Генерала Закари Кархарта всякий раз, когда он покидал свой кабинет в Башне, чтобы спуститься на Четвёртый с вынужденным визитом.

Агентство считало Четвёртый неизбежным злом; вот только, когда Кархарт шёл по этим сверкающим белоснежным коридорам, ему становилось не по себе. На Четвёртом было тихо и стерильно, как в больнице, ничто не выдавало того, что творилось за звуконепроницаемыми дверями камер.

Обманчивое впечатление.

Здесь было ничуть не лучше, чем в крыле строгого режима. Стены и полы Четвёртого были отделаны плиткой не ради эстетики, с неё просто было легче смывать кровь. По этим коридорам людей тащили обратно в их камеры, а иногда – к грузовому лифту, что спускался в подвал Башни, где сжигали мусор.

Слухи об этом месте ходили, но, кроме охранников и врачей, чьей обязанностью было поддерживать жизнь в заключённых до тех пор, пока они представляли ценность для Агентства, никто из сотрудников не знал, что происходит за этими стенами на самом деле.

Кархарт знал.

Знал, что здесь содержали под стражей заключённых всех мастей – от военных пленников до сотрудников Агентства, совершивших преступление столь тяжкое, что наказание было ему под стать. Знал он и о моральных пытках, призванных укротить дикий нрав лучшего ассасина Агентства. По их мнению, человек этот немногим отличался от зверя, поэтому, когда в его услугах не было необходимости, его держали в клетке на Четвёртом. Того самого человека, которого Кархарт вот уже шесть месяцев пытался вытащить из этой клетки.

У входа в камеру стояли два охранника.

– Они снова выпускают этого Монстра? Капитан Стивенс пытался утихомирить его, а тот вцепился ему в горло. Этот чокнутый ублюдок порвал ему глотку зубами, а они восстанавливают его в должности.

– Ты здесь новенький, а потому я скажу тебе один раз и больше повторять не стану. Научись держать язык за зубами, если не хочешь оказаться в своей маленькой личной камере.

Заметив Генерала, они резко обернулись и отдали честь.

– Сэр!

Кархарт кивнул и, прищурившись, осмотрел камеру. В отличие от прочих камер строгого режима, в этой вместо стены было пуленепробиваемое стекло, не позволявшее пленнику ни на секунду укрыться от глаз надзирателей. Внутри с полдюжины охранников в спецодежде вводили коды доступа к армированному металлическому ящику. Зонды для искусственного питания проникали в боковые отверстия «саркофага», но сквозь герметичную крышку не проходил и взгляд.

Ящик был маленький. И каждый раз, когда Кархарт его видел, он казался ещё меньше, чем прежде. Факт этот стал ещё очевиднее, когда охранники разгерметизировали крышку «гроба» и вытряхнули из него молодого мужчину не старше тридцати лет. Синь Лю Вега или, как его называли сотрудники Агентства, Син был без сознания. Месяцы приёма питательных веществ через трубку истощили высокое, стройное, на удивление мускулистое тело; обычно бронзовое лицо сейчас было мертвенно‑бледным; чёрные как смоль тонкие волосы с тёмно‑красными концами обрамляли измождённое лицо.

Охранники без церемоний бросили его на пол. Закованные в доспехи, они стояли вокруг, держа пальцы на спусковых крючках. Их сила в сравнении с беспомощностью Сина представляла уродливый контраст.

На лице Кархарта даже мускул не дрогнул.

– Его состояние?

Вопрос остался без ответа, и Кархарт заставил себя оторвать взгляд от камеры – двое охранников, офицеры Люк Герант и Трэвис Рандаццо, оба молоды, оба зелены. Люк на Четвёртом был новичком и, казалось, не мог отвести от Сина взгляд. По всей видимости, ждал, когда тот выпрыгнет из ящика и зарычит, как дикий зверь.

– Офицер Герант.

– Прошу прощения, сэр, – очнулся Люк, но взгляд его по‑прежнему был прикован к безжизненному телу на полу камеры. – Дозу уменьшили сегодня утром, но он всё ещё под воздействием успокоительного.

– Когда он придёт в себя?

– Примерно через… – Люк крупно вздрогнул, когда из‑за двери камеры раздался громкий смех. Видимо, вспомнил, как зверь с зелёными безумными глазами тащил залитое кровью тело капитана Стивенса в камеру.

Двое охранников присели на корточки и перевернули Сина, выставляя на обозрение медали за отвагу, украшавшие его грудь и бёдра. Алые метки и лиловые синяки на некогда смуглой коже сплетались в причудливый узор с отталкивающего вида шрамами и затянувшимися круглыми отверстиями от пулевых ранений.

На этот раз Кархарт не смог сдержать презрительную ухмылку.

– Не раньше, чем через час, Генерал Кархарт.

– Понятно, – заметив наконец, что Кархарт наблюдает за ними, охранники отошли от Сина подальше. – Пусть его приведут в порядок. Его хочет видеть Инспектор.

– Инспектор? – воскликнул Трэвис. – При всём уважении, сэр, Монстр…

– Не употребляйте при мне этот термин.

Трэвис поморщился.

– Простите, сэр. Старший агент Вега опасен, а Инспектор не владеет рукопашным боем. Я бы не стал рассчитывать на его вменяемость после того, как он очнётся и вспомнит, кто запихнул его в ящик в ящике!

– Тогда позаботьтесь, чтобы к тому времени на нём был ошейник.

– Ошейник?

Кархарт обернулся.

– Персонал в медицинском крыле знает, о чём идёт речь. Проследите за тем, чтобы это было сделано. Сейчас.

– Да, сэр…

Кархарт слышал, как Трэвис пробормотал напарнику, что, по всей видимости, Агентство нашло новый способ держать Монстра на коротком поводке. Отрицать не было смысла, это была правда.

* * *

Прогнозы Люка относительно возвращения Сина в мир живых были чересчур оптимистичны. Спустя несколько часов, когда тот наконец пришёл в себя, Кархарт вернулся на Четвёртый, но на этот раз не один, а в сопровождении Вивьен Болье.

Её светло‑русые волосы были стянуты в тугой французский узел у основания шеи, а светло‑серая юбка‑карандаш в сочетании с тёмно‑синей блузкой лишь добавляли бледности её безжизненному лицу. Отстранённость, с которой она держалась, и чопорность манер прибавляли ей возраст, хотя ей не было ещё и сорока. Её бледно‑голубые глаза были непроницаемы, на лице застыла маска безразличия. Она не дрогнула даже тогда, когда они проходили мимо избитого заключённого, которого тащили обратно в его камеру.

Кархарт не удивился. Вивьен работала в организации, от которой разило смертью, и за все те годы, что он её знал, её маска ни разу не дала трещину. Он оглянулся на заключённого, пытаясь вспомнить его имя, и опознал в нём члена оппозиционной группы низшего ранга, связанной с крупной террористической организацией. Кархарт поставил галочку в мозгу позже узнать результаты допроса этого человека.

Люк и Трэвис стояли возле камеры Сина вместе с двумя другими охранниками, Гарри Трумэном и Дэннисом МакНиколасом. Высокие, мускулистые и темноволосые, они были похожи, словно близкие родственники, разве что у Гарри сбоку на шее были выбиты цифры да на костяшках пальцев выведены какие‑то символы.

Заметив новую вязь синяков и ссадин на теле Сина, Кархарт смерил парочку взглядом, в котором явственно читались отвращение и презрение.

– Генерал. Инспектор, – охранники почтительно кивнули и уставились на Вивьен с явным интересом. Все, кроме Гарри. Хоть Инспектор и была в Башне привычной константой, многие никогда не встречались с ней лицом к лицу. Но репутация Вивьен опережала её.

Она едва ли обратила на них внимание, слишком заинтересованная тем, кто лежал, прислонившись к стене камеры по ту сторону стекла. На нём были лишь чёрные шорты и рубашка без рукавов, да ещё шею обвивала тонкая металлическая лента. Син казался подавленным, но от Кархарта не ускользнуло то, как напряжённо глядели исподлобья зелёные глаза, впрочем, как и то, как напряглись железные мускулы под оливковой кожей.

– В каком он состоянии? – спросила Вивьен.

– Он в сознании, Инспектор, – ответил Люк.

– Принимая во внимание, что говорят о нём люди, я ожидала, что он будет рвать и метать.

Кархарт оторвался от наблюдения за Сином и посмотрел на Вивьен:

– Люди преувеличивают. Они занимаются этим с тех пор, как Син впервые появился в Агентстве тринадцать лет назад. Он такой же человек, как вы или я. Насколько мне известно, вы не встречались с ним прежде. Но, полагаю, имя его отца, Эмилио Вега, вам должно быть хорошо известно, несмотря на то, что он умер до того, как вы начали работать в Агентстве.

– Я слышала, его отец был негодяем, весьма преуспевшим в искусстве убийства. В досье моего предшественника отмечалось, что он не отличался особым благоразумием ни в стенах Агентства, ни за его пределами.

– И тем не менее, Эмилио считался лучшим наёмным убийцей в истории Агентства. До его сына, конечно.

Светлая бровь Вивьен приподнялась вверх.

– Вам же известна его история, верно?

– В основном слухи.

Кархарт посмотрел внутрь камеры и прищурился.

– Сину было всего четырнадцать или пятнадцать, когда он начал работать здесь. В шестнадцать ему присвоили десятый уровень.

Десятый уровень был верхней планкой, для большинства он так и оставался запредельной высотой, на которую поднимались лишь избранные. То, что подросток за один год смог добиться того, к чему тренированные бойцы стремились годами, шокировало.

– Насколько нам известно, агент Вега погиб при исполнении. Мы узнали об этом далеко не сразу и лишь потому, что из его работ исчез присущий ему стиль.

Светлая бровь Вивьен приподнялась вверх, словно Инспектор раздумывала над тем, стоит ли приобретать расхваливаемую Кархартом вещь.

– Как вы верно подметили, Эмилио Вега был известен своей склонностью к театральности, своей неспособностью оставаться в тени. Позже мы выяснили, что сын продолжил дело отца, когда тот погиб. Он выполнял поставленные перед ним задачи так эффективно, что, когда правда всплыла наружу, мы не знали, что с ней делать. Пока он не ответил на вызов, предназначавшийся его отцу, мы даже не предполагали, что у Эмилио есть сын. Происхождение его туманно, мы до сих пор не знаем, кто его мать, впрочем, как и то, кто тренировал его все эти годы. Но факт остаётся фактом – он хладнокровный убийца.

– Насколько мне известно, его безумие ни у кого не вызывало сомнение уже тогда, когда он был мальчишкой. В четырнадцать он пошёл вразнос и оказался в полиции, пустив коту под хвост своё прикрытие. Местная полиция пыталась связать его со всеми бесчинствами, изнасилованиями и убийствами, которые происходили в округе. И что сделал он? Агент Вега снёс голову сыну начальника полиции и сбежал. Полиция объявила облаву национального масштаба, его лицо показывали по всем новостным каналам, Агентству пришлось вмешаться и взять его под опеку. Его упрятали на Четвёртый на пару лет, а когда он вышел, то стал ещё свирепее и безумнее, чем раньше. Его психиатр находится в вегетативном состоянии после тесного общения со своим бывшим пациентом. И, несмотря на это, Маршал настаивает, чтобы его вернули в строй.

Это был не вопрос. Констатация факта.

– За нападением на психиатра стояли определённые обстоятельства, – вздохнул Кархарт и пожал плечами. – У его вспышек ярости есть… триггеры. Все сходятся во мнении, что всему виной жестокое обращение, которому он подвергался в детстве.

Вивьен его доводы нисколько не тронули.

– В отчётах указано, что ему сложно придерживаться заданных параметров миссии. Он дикий, импульсивный и большую часть времени делает всё, что взбредёт ему в голову. А эти его «триггеры» нередко приводят к тому, что он превращается в безжалостного убийцу и не останавливается до тех пор, пока не нейтрализует все цели, оказавшиеся в зоне его видимости. У него очевидные проблемы с самоконтролем и ведением переговоров. Насколько мне известно, Агентство пыталось найти ему напарника, но ни один не продержался дольше недели, он убил их всех. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Вы правы. Но он лучший боец, который у нас есть, и может в одиночку справиться с задачей, для выполнение которой обычно требуется привлекать целую команду. Его мастерство не имеет себе равных.

– Очаровательно, – Вивьен повернулась к охранникам. – Я хочу поговорить с ним. Эти цепи выдержат, если я войду?

На лице Трэвиса отразилась внутренняя борьба между здравым смыслом и долгом. Приказ отдала Вивьен, но, если Син вдруг решит причинить ей вред, виноваты будут они. Она была вторым лицом в Агентстве, их связью с внешним миром. И если эта ходячая угроза национальной безопасности убьёт её, Агентство распнёт их всех.

– Должны, – неохотно ответил Трэвис. – Если не выдержат, на этот случай у нас есть пульт, активирующий ошейник.

– В работе прототипа не было сбоев? – этот вопрос она адресовала уже Кархарту.

– Нет. Это улучшенная версия шокера. У него заряд мощнее.

– Вы его проверяли?

– Да, но не на нём.

Вивьен коротко кивнула.

– У кого пульт дистанционного управления?

Гарри вышел вперёд.

– У меня, Инспектор.

– Испытайте его. Сейчас.

От внимания Кархарта не скрылась призрачная ухмылка, которая расцвела на лице Гарри, стоило ему услышать приказ. Охранник повернулся лицом к камере и нажал кнопку на пульте. У Кархарта от этого зрелища скрутило желудок.

Ошейник послал по телу Сина электрические разряды. Нормальный человек рухнул бы на пол, но Син лишь крепче стиснул зубы и опёрся слегка дрожащей рукой о стену. Гарри жал на кнопку, повышая напряжение; Люк и Трэвис, стоявшие рядом, в ужасе смотрели друг на друга; Вивьен смотрела то на Сина, то на кнопку регулирования мощности на пульте дистанционного управления.

– Его невосприимчивость к боли не имеет себе равных, – произнёс Кархарт, пытаясь ничем не выдать своего беспокойства, ледяным холодом спускавшегося вниз по спине.

Син побледнел, на его коже проступили капельки пота, он задрожал сильнее, но лицо его оставалось спокойным и невозмутимым, пока Гарри не включил ошейник на максимальную мощность. Син, дрожа, упал на пол и закрыл глаза, но не издал ни звука.

Кархарт пригвоздил Гарри мрачным взглядом. Ликование охранника было настолько очевидным, что он с трудом сдерживался.

– Отставить!

Гарри подчинился, обменявшись гадкой ухмылкой с Дэннисом.

– Ошейник нужно перепрограммировать, прежде чем его выпустят из камеры, – спокойно заметила Вивьен и вынула пульт из рук Гарри. – Он должен выводить его из строя раньше, чем будет активирована максимальная мощность.

– Все объекты, на которых испытывали ошейник, бились в жутких конвульсиях и теряли сознание, когда его включали на максимальную мощность.

– Вы сами сказали, что его болевой порог намного превышает порог чувствительности обычных людей. А теперь откройте дверь.

Трэвис ввёл на панели серию кодов. Раздался тихий гудок, и зелёный огонёк сообщил, что дверь не заперта. Вивьен хотела войти в камеру одна, но Кархарт вошёл следом. Син посмотрел на них, оскалив зубы в болезненной гримасе.

– Ты меня понимаешь? – спросила Вивьен.

Син прижался спиной к стене, тяжело дыша. Его губы скривились в мрачной усмешке.

– Помнится, я довольно свободно говорил по‑английски. Но, кажется, надев это красивое ожерелье, которое вы мне подарили, я на мгновение лишился дара речи.

– Удобное оправдание, ничего не скажешь, – Вивьен скептически взглянула на наручники Сина и остановилась достаточно далеко, чтобы он не смог до неё добраться. Она сжимала пульт в руке, но не попыталась им воспользоваться. – Смею надеяться, ты достаточно умён, чтобы понимать, что ты всего лишь марионетка Агентства, ничего более.

– А я‑то грешным делом решил, что я любимая игрушка Кархарта, – усмехнулся Син, ничуть не задетый её презрительным холодным тоном. Он смотрел на Вивьен прищурившись, в глубине зелёных глаз таились опасность и холодный расчёт, заставлявшие охранников нервно переглядываться. – Я в курсе моей ситуации, женщина. Но вот чего я не понимаю, так это зачем ты сюда явилась. Чтобы напомнить мне об этом?

Вивьен перебила его, в её голосе звучала сталь:

– Ты будешь обращаться ко мне Инспектор и никак иначе.

Губы Сина скривились в полуулыбке‑полугримасе. Взгляд зелёных миндалевидных глаз поднялся на Кархарта.

– Что этой женщине от меня нужно? Я прекрасно проводил время в шестимесячном ступоре.

– Син…

– Окей. Инспектор, какого хера тебе от меня нужно?

Кархарт напрягся, но Вивьен не стала активировать ошейник.

– Полагаю, тебе известно, что работа Инспектора заключается в том, чтобы деятельность Агентства оставалась для внешнего мира незаметной. Не знаю, какими были твои отношения с предыдущими Инспекторами, но уясни себе следующее: я не люблю исправлять ошибки, которых можно было избежать. Если ты полагаешь, что, выйдя отсюда, ты сможешь делать всё, что тебе вздумается, то ты заблуждаешься. Где бы ты ни находился – на территории компаунда или где‑то ещё, я буду за тобой следить. И если ты создашь мне ненужные проблемы, я буду вынуждена рекомендовать Маршалу вернуть тебя в коробку. А ты ведь не хочешь обратно в коробку, так ведь? Приятного в этом мало, учитывая, что у тебя клаустрофобия.

Син внимательно посмотрел на Кархарта и усмехнулся.

– Интересно, кто тебе это сказал?

– Это неважно, – отрезала Вивьен. – Лучше сосредоточься на том, что действительно важно, а именно – не разочаровывай меня. Последствия тебе не понравятся. Сможешь запомнить это простое правило?

Син вперился в неё недобрым взглядом.

– Женщина, достань меня из этого ящика, и я сделаю всё, что пожелаешь.

– Видимо, нет, – Вивьен покоробило от этого слова – «женщина». Она посмотрела на него своими холодными голубыми глазами с нескрываемым презрением.

Син ответил ей долгим молчанием и не менее тяжёлым взглядом. Сложно было понять, какие мысли таились в омуте этих блёклых зелёных глаз.

– Может, наконец, скажешь, зачем пришла на самом деле? – Син угрожающе сощурился. Среднестатистический человек уже отвернулся бы, отпрянул бы в ужасе и бросился наутёк, гонимый страхом быть растерзанным хищным зверем. Но Вивьен смотрела ровно, в стеклянных голубых глазах не отражалось ни единой эмоции.

На какое‑то время в камере воцарилась тишина. И когда уже казалось, что ответа он не дождётся, она произнесла:

– Скоро узнаешь.

Не проронив больше ни слова, Вивьен повернулась к Сину спиной и вышла из камеры.

Син пожал плечами, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, словно утратив всякий интерес к Инспектору, когда попытка запугать её с треском провалилась.

– Люди, вы реально помешались на этой вашей секретности.

– Веди себя прилично, Син, – проворчал Кархарт.

– В противном случае ты всегда можешь воспользоваться ошейником, чтобы держать меня в узде.

Кархарт нахмурился, но не стал преприраться с Сином на виду у всех, предпочтя последовать за Вивьен в коридор. Когда они отошли от камеры на значительное расстояние, он спросил:

– Что вы решили?

– Он производит впечатление человека, обладающего гораздо большим самоконтролем, чем ему склонны приписывать. Я дам вам рекомендацию относительно его нового напарника.

– Я не знал, что у вас на примете есть кандидат. Кто он?

– Мой сын.

На ум приходило много вопросов, но Кархарт проглотил их прежде, чем они успели сорваться с губ, ограничившись шокированным:

– Почему?

– Он достаточно уравновешен, чтобы не реагировать на его выпады, и достаточно умён, чтобы не вестись на его игры.

– Понятно.

– Я сообщу ему об этом завтра.

Они направились к выходу, и Кархарту оставалось только удивляться тому факту, что Вивьен фактически вынесла своему сыну смертный приговор.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒