Часть третья 8 страница

Да, удар был направлен в бровь, а попал точно в глаз. Парнишка всегда так дергался при упоминании его тулузского покровителя, что невольно напрашивались всяческие мысли, а уж Ожье‑то разве что брусчатку не взрыл, разыскивая своего мальчика. Пришлось потрудиться, чтобы дошло, до самой печенки проняло, что маленький рыжик укатил с любовником в Венецию… Ксавьер от души пожалел, что не видел в тот момент лица незваного родственничка, но успокоил себя тем, что полюбоваться на него еще успеет, вернувшись с присмиревшим лисенком.

А лисенок стал очень смирным, особенно когда уяснил, что весь его выбор только в том кто отправится к палачу ‑ он или его дорогой Ожье. Разумеется, на самом деле, это была чистой воды ложь, как бы ни было приятно вовсе устранить Грие руками церкви. Однако обвинение выходило смехотворным, а игры с инквизицией ‑ чреваты.

Зато иметь в своем распоряжении банкира, куда как полезно и удобно: от таких предложений, с которым пришел Лейб Бенцони, не отказываются в здравом рассудке. Бумага с перечислением обвинений от занятия проституцией до воровства и мошенничества, и полным признанием в том малыша Поля ‑ более чем окупила себя, к тому же надежно гарантируя, что рыжик больше никуда не денется из рук хозяина: второй собственноручно написанный мальчишкой под его диктовку экземпляр, Ксавьер оставил себе.

После чего договорился с комендантом, не затратив на то даже медной монетки из своих денег, ибо все расходы покрывал Бенцони, привел домой, подождал, пока парнишку отмоют от тюремной вони и комендантских слюней… и хорошенько трахнул. С удовольствием наблюдая, как он кусает губы, пальцы, пытаясь зажать себе рот, вцепившись в простыни, жмурится, чтобы удержать слезы. Так‑то лисенок, будешь послушным ‑ будет тебе и ласка, а пока не обессудь!

Дав мальчишке пару дней отлежаться, чтобы смог сесть в седло и не дай бог не напугал впечатлительную банкиршу своей разукрашенной во все цвета радуги физиономией и обморочным видом, Ксавьер исполнил последнее обязательство по состоявшейся договоренности, приведя своего рыжика в дом Бенцони.

Признаться, зная норов маленького лиса, Ксавьер несколько опасался за его примерное поведение, но логику в требовании Лейба Бенцони видел: его настырная женушка не успокоится, если племянник просто исчезнет. Нет, нужно было подтверждение, что племянника никогда и не было, причем из его собственных уст!

Письменное раскаяние низкого, заблудшего в своих пороках грешника было зачитано одним из приглашенных свидетелей из числа членов общины в присутствии еще четверых толи родичей, толи не понять кого. Все это время лисенок был тих и молчалив, будто пришиблен, лишь коротким ломким кивком подтвердив, что все изложенное написано им самим, добровольно и чистая правда. Бурный взрыв негодования заставил его слегка вздрогнуть, и Равиль все же оторвал глаза от пола, бросив единственный взгляд на мертвенно бледную женщину, лишившуюся голоса от ужаса:

‑ Простите…

За жену ответил Лейб:

‑ Я думаю, что мы узнали уже достаточно, и был признателен, если бы вы избавили нас от присутствия этого… ‑ он брезгливо покривил губы, удачно скрывая торжество, ‑ юноши!

Так же молча, не поднимая головы и не глядя вокруг, Равиль подчинился потянувшему его за рукав Ташу. В спину неслись возмущенные реплики о том, что его следует немедленно водворить в тюрьму, и нелестные комментарии относительно судейских, светских властей и христиан в целом, поддерживаемые мнением, что не стоит выносить сор из избы, то есть общины. Равиль не протестовал, и мысли о побеге не возникло: то, что надеяться ему не на что, он знал задолго до этого момента…

Оказавшись на улице, новый хозяин, тоже довольный успешным окончанием предприятия, весело заметил:

‑ А вы с этой банкиршей похожи, золотко!

У юноши вырвался придушенный всхлип, он покачнулся, но жесткие пальцы по‑прежнему держали крепко.

‑ Не переживай, рыженький! Ты принес мне неплохое состояние…

В тот же день они возвращались в Тулузу.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒