Смоленск—Вязьма 5 страница

Президент едва не захлебнулся кофе. Он отчаянно кашлял, как минимум, полминуты, а я колебался: постучать ли его по спине или лучше не надо? Рассудив, что за нанесение побоев президенту мне могут дать пожизненное, я воздержался. Пусть лучше задохнётся президент. Я подумал, что Россия от этого совершенно не станет хуже, а, возможно, даже и что-то выиграет, и предоставил решение этого вопроса судьбе.

— В детстве... — прохрипел президент и снова закашлялся, — в детстве таким шутникам, как вы, я плевал в спину жёваной бумагой. Из трубочки.

В этот раз судьба была неблагосклонна к России.

Ну, ну, конечно, я преувеличиваю, — извинился я. — Я просто родился в Советском Союзе. Да и положим, какая же я пятая колонна? Я учился исключительно в отечественных университетах, у меня нет недвижимости и банковских вкладов за рубежом, как нет и второго гражданства...

Президент немного покраснел. Скорее всего, это было следствием долгого кашля. Шумно выдохнув воздух, он продолжил:

— Вы выглядите идеологически сомнительно для такой миссии, поэтому я склоняюсь к мысли о том, что за границу нужно отправить вашего двойника. Мои спецслужбы уже изготовили латексную маску, в точности повторяющую вашу внешность...

Он прервался для того, чтобы извлечь из ящика стола жуткого вида маску, сделанную из грубой резины.

— Номер не пройдёт предупредил я. — На въезде в Евросоюз у вашего двойника сверят отпечатки пальцев с теми, которые взяли у меня при выдаче визы. Они не совпадут, и ваш двойник поедет обратно. К тому же ваша маска совершенно не похожа на меня. Конечно, я толком не спал уже две ночи, но мне ещё далеко до такого состояния...

Президент смял маску в руке (с нее начала отваливаться краска) и ударил кулаком по столу:

— Евросоюз — отвратительное полицейское государство!

Я перехватил инициативу в разговоре, чтобы президенту в голову не пришла ещё какая-нибудь идея. Мне жизненно важно было поехать за границу.

— Но я вовсе не отказываюсь от дипломатической поездки, — заявил я. Президент с ощутимым облегчением выдохнул и чуть осел в кресле. — Вы неправильно меня поняли. Произошло недоразумение. Мне только хочется уточнить одну вещь. Если Калининградская область будет передана Германии, то жители останутся там?

Президент махнул рукой. После моего согласия ему явно стало легче.

- О жителях не волнуйтесь. Я не бросаю своих граждан. Население будет эвакуировано в Псковскую и Новгородскую области. Там как раз уже почти никого не осталось.

— Господин президент, у меня есть предложение, — сказал я. — Я поеду за границу и выполню то, о чём вы меня просите. Но пусть жители Калининградской области останутся там, где они сейчас живут.

Мне откровенно не нравилась Россия образца 2057 года. К моему огромному сожалению, исправить положение не представлялось возможным. Но не имея возможности обустроить большую родину целиком, я, похоже, ещё мог спасти от неё свою малую родину, подобно тому, как моряк спускает шлюпку с тонущего корабля, чтобы усадить в неё женщин и детей.

Президент чуть наклонил голову в одну, затем в другую сторону, словно перекатывая в ней мысль. Затем он резким движением вскинул глаза:

— Это исключено, — заявил он наконец. Его голос взвился к потолку. — Нет, это категорически недопустимо! Вы в Кремле, а не в фантастике! Заботьтесь о себе, а не о людях, которых вы в глаза не видели и не увидите. Какое вам дело до них? Просите себе всё, что угодно, но не пытайтесь решать судьбы других.

- А почему нет?

- А почему да? Объясните мне, почему я вот так, за здорово живёшь, должен потерять почти миллион человек? С кого я буду собирать налоги? Это сплошной убыток! Получится слишком опасный прецедент! И, кстати, далеко не факт, что они захотят покинуть Россию!

— Тогда разрешите остаться тем, кто этого захочет, — сказал я, пока президент переводил дыхание.

— Вы — сепаратист! — гневно сказал президент, ударив кулаком по столу. Его слова прозвучали так, словно в данных условиях это было чем-то плохим.

— Нет, это вы в большой России совсем сорвались с ручки, - сердито возразил я, стараясь, хоть мы и перешли на аргументы ad hominem, всё же не повышать тона. - Кстати, это ведь не я хочу обменять область на трибунал!

Президент глубоко вздохнул, потирая ушибленную руку.

— О людях речь не идёт. Это исключено. Если я разрешу что-то подобное, то к вам в Калининград переедет четверть России, — сказал он, не пытаясь скрыть свое недовольство. — Кто будет работать на полях, если я начну отпускать население налево и направо? Я уже не говорю о том, что к вам гарантированно переберётся вся элита России и я останусь в одиночестве. Это будет хуже, чем в тридцать втором, когда сразу семь министров и пять генералов с семьями решили угнать самолёт. Их даже не остановил указ о конфискации имущества беглецов. Я вывез всех с Курил и из Забайкалья, и поступлю так же здесь. От меня никто не убежит. Живым. Так что я официально отвечаю вам отказом. Это не обсуждается. И поэтому…

Президент поднял трубку телефона и набрал номер.

— Привет, — сказал он голосом, еще не остывшим после нашей дискуссии. — Да, сейчас обсуждаем. Мне сейчас не до этого! Хорошо, где у тебя, говоришь, сбережения? Сюисс насьональ? Багама бэнкс? Ты не говорил, что у тебя и там есть! Неважно. Помнишь, я спрашивал? Переселение миллиона человек на Северо-Запад. Так, по деньгам понятно, я выделю. Сорок процентов вернёшь мне на счёт. Старый фонд и бараки? Заброшенные дома как вариант вполне подойдут, их там полно. Области стоят пустые. Просто покрась дома, и хватит с них. Вагоны для перевозки людей тебе выделят. К тебе сейчас приедет мой гонец. Прими его как можно скорее и подпиши все документы! Все.

Положив трубку, президент обратился ко мне:

— Все жители Калининградской области в ближайшие сроки будут обеспечены на новом месте жильём первого класса, высокооплачиваемой работой и развитой общественной инфраструктурой. Видите мою заботу? Неужели вы думаете, что в Европе кто-то будет заботиться о людях, как забочусь я?

Президент достал из ящика стола простое серебряное кольцо и протянул мне. По ободу шла тонкая гравировка.

— «К вящей славе родины»? — прочитал я буквы-паутинки.

— Вы совершенно правы. Это особое кольцо, отличительный знак. Такие кольца имеют право носить только мои друзья. Если вы выполните для меня три моих просьбы, оно станет вашим.

Я посмотрел на президента с невысказанным вопросом.

- Это кольцо, - президент подчеркнул последнее слово, - поднимает своего носителя над всем, что есть в России. Он становится выше законов и правил. Он получает возможности, о которых миллиарды людей во всём мире не могут даже мечтать, потому что это вне их представлений. Кольцо позволяет владельцу действовать от моего имени, а это бесценно. Человек с кольцом становится непогрешимым. Все его действия считаются произведенными для блага родины. Вы получите право на особый уровень медицинской помощи, что откроет вам путь к бессмертию. Однако, — тут он предостерегающе поднял палец, — кольценосец должен быть безоговорочно предан мне. Верните, пожалуйста, кольцо.

Я протянул президенту маленькое ювелирное изделие, удерживая его кончиками пальцев. Он медленно взял его, точно опасался, что я раскалил его своей ладонью докрасна. Благодаря этому я успел заметить, что на среднем пальце президента надето похожее серебряное кольцо, отличаюшееся только гравировкой. «Родина — это я» — гласила надпись на кольце президента. Какая тонкая игра слов.

Не скажу, чтобы образ Родины-отца был для меня чем-то удивительным, но я ожидал чего-то более возвышенного и монументального, чем родина, сидящая в полутора метрах от меня и пьющая кофе. Как и предсказывал вчера Харон, мне посулили золотые горы. Я хорошо помнил его слова и, после всего, не питал иллюзий по поводу будущего. Переиграть президента я не мог при всём своём желании, но я ещё обладал возможностью выйти из этого процесса Предстояло действовать тонко и аккуратно: президент мог обидеться на то, что я отказываюсь играть с ним в его дурные шулерские игры.

— Родина предлагает вам больше, чем кто бы то ни было, — сказал президент, убирая кольцо. — Главное сейчас — распустить трибунал. Дальше действовать будем мы. Вы согласны поехать?

Похоже, выбора у меня не было. Не имея возможности помочь ни России, ни Калининграду, я ещё мог спасти отсюда себя самого, подобно тому, как лётчик катапультируется из горящего самолёта, сваливающегося в штопор. Было очень обидно, что мне не под силу сделать ничего, кроме собственного побега. Не я был первым беглецом из России, и, мелькнула у меня надежда, не я буду и последним. Смирись, сказал я себе; тысячи людей пытались сделать жизнь в России лучше, и у тысяч людей это не получалось. Родные края покидали князь Курбский и князь Юсупов; отчего бы мне не вписать своё имя в этот список?

Слово «вписать» вызвало у меня какой-то каскад ассоциаций. Я внезапно вспомнил, что вчера в вагоне мне на ум приходила идея написать книгу. Да, я не могу ничего сделать, не могу изменить судьбы страны и людей, но я, по крайней мере, могу записать на бумаге всё, что я вижу, и всё, что я думаю.

- Да, - коротко согласился я. Было решено. Я уеду за границу и, как настоящий интеллигент, буду писать книгу о России. Возможно, в процессе работы над рукописью придётся работать дворником или грузчиком, но, откровенно сказал я сам себе, это обычная участь российского интеллигента.

- Превосходно, — президент потёр руки, хрустнув суставами пальцев. — Для начала я подпишу приказ о назначении вас чрезвычайным и полномочным послом России во всех странах земного шара. Помимо этого, вам присваивается чин действительного государственного советника первого класса. Вы говорили, что у вас нет денег и недвижимости за рубежом?

— Нет, к сожалению, нет.

— Это очень хорошо. У многих ваших предшественников в прошлом возникало сильное желание остаться за рубежом. Я хочу полностью обеспечить вас здесь, чтобы вам было куда возвращаться. Вам выдадут трехуровневую квартиру с затемнёнными окнами и видом на Москву-реку. Служебные машины, налоговые льготы, уголовная неприкосновенность президент махнул рукой, показывая, что ему даже не хочется говорить о таких мелочах. – Ещё вам нужно будет жениться.

— Зачем?

— Ну как же. Я ведь не могу приковать вас к себе наручниками на время поездки. Значит, нужны другие способы предотвратить ваш побег. Вы же не бросите жену одну в этой стране? Мы её тут же посадим!

— Гм, — скептически сказал я.

— Завтра мы проведём смотрины в парадном зале, — продолжал президент заботливым тоном. — Там будет весь женский незамужний состав моей канцелярии. Выбирайте по собственному вкусу. Бракосочетание днём Я полагаю, что мой Чрезвычайный и Уполномоченный член будет сватать свою дочь. Не рекомендую...рекомендую…

Он поморщился, словно вспоминая какой-то конфуз.

- Девушка, безусловно, симпатичная, - продолжил он, - но несколько легкомысленная. Она может перепутать супружеский долг с государственным займом. Как-то она однажды выразилась так на заседании банковского совета, и потом нам всем было очень неловко… Ах да, ещё одна несущественная формальность. Так как вы занимаете важный пост, на вас необходимо иметь компромат.

- Что, простите?

- Ну как же. Компромат. Вы можете быть беспартийным, так уж и быть, но у меня должен быть на вас компромат. Это очень важно для функционирования всей вертикали власти. Я бы с огромным удовольствием сделал для вас исключение, но тогда другие начнут жаловаться.

Мне показалось, что президент снова немного лукавит, но я воздержался от комментариев.

— Выбирайте, какого рода компромат вы хотите завести на себя? Взятки? Связи с организованной преступностью? Женщины? Нам надо спешить. Взятку мы можем перевести вам хоть через час, только потом надо будет вернуть её обратно. Если вы решите выбрать женщин, то съёмки в гостинице сегодня вечером. Вот если оргпреступность, то здесь сложнее. Понимаете ли, бумажная волокита... Мы не успеем собрать организованную преступную группу раньше завтрашнего утра, а нам хорошо бы закончить с этим уже сегодня.

- А можно выбрать политические анекдоты?

Президент слегка наклонил голову.

- Вы меня удивляете, - произнёс он со скрытым уважением. – Это очень серьёзный выбор. Мало кто бы решился на подобное. Так сказать, взять быка за рога. И вы действительно знаете такие анекдоты?

- Конечно, - подтвердил я. Президент пододвинул ко мне зелёную лампу.

- Тогда говорите, пожалуйста, сюда, только погромче. Иногда микрофон барахлит. Прошу, начинайте.

- Новый герб России: какашка и стул, - произнёс я в лампу, чувствуя себя дураком. – Кто будет вонять, тот будет сидеть.

Президенту понравился мой откровенно вульгарный анекдот. Выключив запись, он хохотал не меньше полуминуты.

- Это восхитительно! – наконец, смог вымолвить он. – Пожалуй, я расскажу этот анекдот на ближайшем совещании по государственной безопасности. Разумеется, со ссылкой на вас. Только, пожалуйста, не говорите это моему премьер-министру. С него станется ещё раз поменять герб. Удивительно наивный человек. Ему в голову порой приходят такие странные идеи, что просто диву даёшься. Я до сих пор не понимаю, с чего он решил сделать гербом России двуглавого медведя. Раз надо, значит надо, но всё же, это было очень странно. Так, а теперь продолжим…

- Россия, Германия и США поднимают со дна моря «Титаник», - начал я следующий анекдот. – Американцы заинтересованы в содержимом корабельных сейфов. Немцы хотят узнать технические ноу-хау корабля. Ну, а нам нужен оркестр, который играл весёлые песни, пока корабль тонул.

Президент опять остановил запись.

- Нам точно нужен оркестр, а не ноу-хау? – переспросил он. – Кажется, я слышал иную версию…

- Нет. Нам нужен именно оркестр.

Президент обстоятельно кивнул.

- Неплохой анекдот. Пожалуй, он даже слишком хорош для компромата. Если он прозвучит на суде, то потом придётся судить всех, кто был в зале. Продолжим. Думаю, ещё одного анекдота хватит.

- Чем отличается сантехник из ЖЭКа от президента? Сантехник не приходит, а президент не уходит.

Президент нахмурился, сжав губы. Передвинув лампу на прежнее место, он сухо обронил:

- Какой хороший анекдот. Полагаю, на этом можно закончить.

- Я знаю ещё много анекдотов, - не сдавался я. – Про…

- Достаточно, - таким же сухим тоном прервал меня президент. – Последний вопрос. Вы, случаем, не контрабасист?

- Что, простите?

- Не обращайте внимания. Я просто так спросил.

Я не собирался останавливаться. Похоже, сейчас, когда все дела были улажены, у меня оставался шанс напоследок сделать то, о чём я мечтал с прошлого вечера. Извечной мечтой каждого мыслящего человека в России является желание добраться на приём к доброму царю и рассказать ему про злых бояр. Эта мечта насчитывает не меньше лет, чем сама Россия; она прекрасна, как цветок василька, и бесплодна, как арктическая тундра, она оптимистична, как кудрявая весенняя берёзка, и трагична, как вся история моей страны.

— Господин президент! — начал я. — Пожалуйста, выслушайте меня! В стране полный...

Я вкратце обрисовал свои впечатления от всего увиденного, услышанного, прочитанного и обдуманного за неполные два дня, проведённые в удивительном государстве будущего, стараясь при этом не называть конкретных имён. Всё это время президент смотрел на меня с плохо скрываемым недоумением.

— Вы закончили? — поинтересовался он, и мне показалось, что я слышу некоторое участие в его голосе. – Понятно, что вы совершенно недавно пришли во власть, и вам ещё во многом предстоит разобраться. Я весьма заинтересован в вас, и только поэтому я предлагаю вам выбор…

«Сибирь или Сахалин?» - подумалось мне.

-…мне ответить вам честно, или как обычно?

- А можно и так, и так? Чтобы я мог сравнить.

Президент ответил не сразу. На какую-то долю секунды мне показалось, что своим вопросом я пробудил в нём что-то доселе спящее и, по всей видимости, ещё не до конца атрофированное. Президент открыл рот, и наваждение исчезло.

— Вы — первый честный человек, который вошёл в этот кабинет за всё время его существования. Я разбираюсь в людях, иначе бы не сидел здесь, поэтому я могу заявить это со всей уверенностью. Что же, налейте себе ещё кофе и выслушайте меня не перебивая. Конечно, Россия не идеальна, но, к примеру, вы видели размер госдолга США? Вы знаете про социальную политику Украины? Вы слышали про положение русскоговорящих в Тимбукту? И вообще, я хоть сейчас могу назвать не меньше двух стран, в которых жить ещё хуже, чем в России. Почему все сравнивают Россию с Америкой, но никто не хочет сравнивать с Афганистаном или Зимбабве? Благодаря моим заслугам мы пока ещё живём лучше Афганистана! Вы говорили, что где-то в провинции делают хлеб из гороха, но если мы будем выпускать хлеб без гороха, то люди просто не смогут его купить: у них не хватит денег. Вы говорили, что зарплата маленькая и работать негде, но граждане как-то живут. От голода пока ещё никто не умирает. Даже на Урале. И вообще, не будь призыва жителей всей остальной России в трудовую армию, то им просто было бы нечем заняться в своих регионах! Пусть провинциалы вообще радуются, что они ещё хоть где-то и для чего-то нужны!

Президент перевёл дыхание и сделал глоток кофе, после чего продолжил:

— Проклятое наследие бесхозяйственности минувших лет. Прошлый президент довёл страну просто до ручки. И вообще, за экономику я не отвечаю. Это всё правительство. К сожалению, другого правительства у меня для вас нет. Так, что дальше? Вы упоминали, что люди недовольны выборами, но почему они тогда на них не ходят? Мы ведь ещё проводим выборы и даже боремся за повышение явки. Люди сами не ходят на избирательные участки, а потом ещё недовольны. Я мог бы назначить себя пожизненным президентом, но не сделал этого. Я честно выиграл все свои президентские выборы и буду выигрывать их впредь.

— Честно? — – всё-таки не удержался я. — Мне кажется, что система «Ниппель» несколько...

— Не перебивайте меня, — прервался президент на секунду. — Без деятельности контролирующих и надзирающих служб Россия неизбежно бы скатилась в бездну анархии. Ну, а что касается деятельности правоохранительных органов и вспомогательных патриотических бригад, то, конечно, временами происходят некоторые эксцессы. Это является прямым следствием того, что органы – заострённый срез нашего общества. Люди, о которых вы говорили – часть нашей страны, а не какие-то надсмотрщики из инкубатора. Я не могу взять и создать импортозаместительного Робокопа без страха и упрёка. Я не могу запретить людям, которые любят Родину, объединяться в патриотические клубы и следить за порядком. Только благодаря им существует Россия, благодаря им сапоги натовских солдат ещё не ступают по Красной площади. Ну, и напоследок я выскажусь о территориальном вопросе Дальнего Востока. Регионы, о которых вы говорили, раньше приносили нам одни проблемы и убытки. Сейчас же они приносят нам прибыль в валюте. Если вы не можете содержать огромный дом, то разумно переехать в жильё поменьше.

— Простите, но так можно продать всю Россию, оставив только Москву. И ещё Черноземье, чтобы было где выращивать хлеб.

— Я не намерен вступать в дискуссии, — очень холодно заметил президент. — Вы задали мне вопрос, я ответил по существу. Если уж на то пошло, то что сделали лично вы для того, чтобы жизнь в России стала лучше?

Мне в моей жизни задавали много нелёгких вопросов, но ни один из них не ставил меня в тупик так, как этот.

— Вот и не критикуйте меня, — обиженно произнес президент.

— Это было то, что вы называли «честным ответом»? — на всякий случай поинтересовался я.

Совершенно неожиданно президент улыбнулся.

— Давно я так не беседовал, — сказал он. — Может, действительно, надо будет как-нибудь загримироваться и прогуляться по Москве, пообщаться с простыми людьми. Сотню лет так не делал. Нет, это было то, что я называю «обычным ответом». Ну, а если вы хотите честного ответа...

Он налил себе ещё кофе и выпил.

— Я даже немного отвык. Посидите год в Кремле, сами поймёте Так вот, я президент России, а не бюро социальной защиты. Я занимаюсь политикой. Вы знаете, что такое «политика»?

— По одному из определений, — вспомнил я единственную пару политологии, которую не прогулял, - это наука о власти.

— Совершенно верно. Власть. Здесь где-то сказано об экономике и населении?

- По идее…

- Не по идее, - оборвал меня президент. – Я строю русский мир; мне некогда думать о русском народе. Какая вам разница, что происходит во всей остальной России, если вы сидите в Кремле? Пусть хоть земля горит огнём.

Президент отхлебнул кофе и продолжил:

— Родина — это я, а я благодаря достижениям зарубежной медицины смогу прожить ещё очень много лет. Я окружаю себя наиболее бездарными политиками, чтобы хотя бы на их фоне казаться великим государственным деятелем. Я предпринял ряд локальных укреплений и совершенно не боюсь народного бунта. Революции делаются исключительно в столицах, а москвичей и петербуржцев я держу в лучших условиях, чем всех остальных. Кроме того, это позволяет расколоть страну. Провинциалы ненавидят москвичей за то, что те жируют, а москвичи ненавидят провинциалов за то, что они норовят перебраться в прекрасную Москву.

— Разделяете и властвуете?

— Совершенно верно. Намного дешевле кормить два города, чем всю страну. Ну, а если где-то кто-то будет недоволен, как на Урале в тридцатых, то моя верная Госгвардия выедет на место и усмирит бунтарей. Об этом даже никто не узнает, потому что я давным-давно отменил интернет. В общем, народа я не боюсь. Я заменил армию призывом в поля, потому что не хочу, чтобы мой народ умел стрелять. Это им совершенно не нужно. Я не боюсь и своих силовиков. Вы помните вагон-ресторан?

- Ещё как.

- Я делаю так, чтобы они конкурировали друг с другом, не слишком усиливаясь в процессе. Пока получается. Пусть грызутся друг с другом. Говоря откровенно, небольшую опасность для меня представляют мои друзья, кольценосцы.

— Но почему?

— Потому, что они мои друзья. А друзья иногда бывают недовольны. Иногда они хотят слишком многого, и мне приходится аккуратно останавливать их. Хоть они в этом и не признаются, они считают меня первым среди равных. К счастью, пока ситуация стабильна. Народ безмолвствует, силовики подчиняются, а друзья накормлены. — Президент глотнул ещё кофе и продолжил: — Кстати, намного дешевле кормить одних только друзей, чем весь народ. А если у населения нет денег на водку, пусть пьют настойку боярышника. Мне ничего не угрожает. Разве что однажды силовики прекратят свою грызню, а мои друзья отвернутся от меня...

Президент на секунду прервался.

— Но так никогда не произойдёт Я хорошо зачистил поле власти. В стране есть только один политик — это я. Никто, кроме меня, — возвысил голос президент. — Все умрут, а я останусь.

— Мне кажется, что вы недооцениваете народ... — начал я, но президент перебил меня:

- Пф! И вы ещё называли себя историческим консультантом! Назовите мне хоть одного российского лидера за последнюю тысячу лет, сброшенного народом. Керенский не легитимен и поэтому не считается.

— Ну, разве что Лжедмитрий... хотя нет. Кажется, там был заговор Шуйского...

— Вот именно. Заговор. Пётр Третий — заговор. Павел Первый — заговор при влиянии пятой колонны англичан, — перечислял президент, загибая пальцы. — Опасны только те, кто близко. Декабристы никогда не страшны. Их вешают. Вы помните, кто отправил в феврале семнадцатого года трёхсотлетнюю династию Романовых в отставку? Кто заставил отречься императора Николая Второго?

Президент был явно подкован в теории дворцовых переворотов. Я поморщился, вспоминая лекцию по истории в университете. Мы тогда оживлённо дискутировали с преподавателем; по окончании нашей беседы он при всей аудитории поклялся, что на экзамене помимо вытянутого билета я буду должен рассказать ему всё про 1917 год, иначе не видать мне сдачи, как обратной стороны Луны. Благодаря этому я мог в определённых пределах поддержать дискуссию про то грозное время.

- Помню, хоть меня там и не было, — сказал я. — Председатель Государственной думы Родзянко, пять командующих фронтами и один адмирал.

— Вот вы сами все понимаете, мне даже не надо объяснять. А помните, кто арестовал Николая Романова, уже не Второго, уже отправленного в отставку?

Без подготовки, без помощи интернета или энциклопедий ответить было нелегко.

- Начальник Генерального штаба генерал Алексеев, — с трудом вспомнил я.

— У вас еще есть вопросы? — с внутренним торжеством спросил президент.

— Только один. Вы помните, что Февральская революция началась в очередях за хлебом?

—Президент не ответил мне. Молчал и я, думая, что сказал слишком много.

- Ты победил, калининградец, - наконец, крайне холодно произнёс президент, и снова замолчал. Мне стало неловко.

- Я думаю, что вопросы продовольственного снабжения граждан России не входят в рамки нашей беседы, — президент вернулся на «вы», словно подводя какую-то черту в разговоре. — Не раскачивайте мою стабильность своими вопросами. А на будущее я вам скажу, что есть границы, которые нельзя пересекать даже моим друзьям. Ведь вы мой друг? А по существу вашего вопроса я скажу: в стране всегда можно ввести военное положение. Это помогает.

Мне очень захотелось спросить, как он собирается ввести военное положение, если в армии остались только надувные танки при надутых генералах, но я сдержался. Во-первых, это было бы бестактно. Во-вторых, судя по входу в Кремль и по дорогам близ Вязьмы, бронетехника в России ещё имелась. Наверняка у такого опытного политика всё продумано, и под Москвой припасена пара боеспособных танковых дивизий. Кормить две дивизии явно дешевле, чем все вооружённые силы.

Господин президент, — сообщили часы, — к вам министр иностранных дел.

Президент одним движением утратил всю свою холодность. Я даже поразился столь молниеносной метаморфозе. Сейчас он снова был уверенным в себе лидером страны, ведущим Россию к процветанию.

- Впустите, — сказал он лампе и перевёл взгляд на меня. — Я думаю, что мы с вами обсудили основные положения и пришли к консенсусу. Не будем выносить сор из избы.Кстати, вы говорили, будто бы маска с вашим лицом выглядит ненатурально. Давайте проверим, заметит ли это министр?

Ловким движением он натянул маску, словно противогаз. Будучи надетой на голову, она выглядела ещё более жутко. Президент стал похожим на Фантомаса, грубо раскрашенного гуашью.

Что за абсурд окружает меня? Кто этот странный маленький человек, что сейчас сидит напротив меня в таком виде, словно хочет сыграть роль тролля в спектакле «Герр Маннелиг»? Неужели вот это существо и есть всесильный августейший господин президент России, которого я теперь имею законное право называть просто господином президентом?

Я внезапно понял, что совершенно не боюсь президента. Конечно, он всё ещё мог натравить на меня свои всемогущие спецслужбы и дать мне четвертак за расшатывание духовных скреп путём глумления над нравственными ценностями (впрочем, куда как более страшным наказанием была бы пожизненная ссылка в какой-нибудь провинциальный город со средней зарплатой в восемь тысяч рублей), но я его совершенно не боялся. Президент был смешон и жалок. Идя по коридорам Кремля, я думал, что меня встретит харизматичный суперзлодей, гений комбинаций, стратег многоходовых ловушек и мастер хитрых замыслов. Вместо этого передо мной оказался не гений, и не стратег, а всего лишь какой-то временщик, исполняющий обязанности президента.

Единственной радостной вещью в эту минуту было только то, что я всё-таки придумал подходящее заглавие для своей книги о России будущего. Вариант с названием «Лосиная жуть» был отправлен в архив. Я твёрдо решил назвать свою рукопись «Бесконечный президент». Это было именно то, что нужно.

Зажужжал небольшой шкаф, отодвигаясь в сторону. Дверь, что располагалась за ним, была удивительно низкой. Она открылась, впуская знакомого мне министра иностранных дел. На нём были новые очки, под которыми виднелся плохо припудренный синяк. Приугасший запах одеколона оживил в моей памяти воспоминания об утреннем сражении в Вязьме.

Министр, преодолев дверь, разогнулся и, увидев президента в новом обличье, громко заорал от ужаса. Хватаясь за сердце, он отшатнулся в сторону, столь громко скрипнув ботинками, что это было похоже на изданный от испуга неприличный звук.

- Спокойно, спокойно, это я, - заботливо сказал президент, торопливо срывая с себя маску. – Не волнуйся.

Министр, держась за стену и перебирая руками, дополз до двуглавого орла, поскрипывая ботинками. Приложив голову к металлическому крылу, он крепко выругался на чистом русском языке. Очевидно, утренняя схватка в вагоне оказала сильное воздействие на лексический запас министра.

- Я всю ночь мотаюсь между Витебском и Вязьмой! - сказал министр, облегчив свою душу. - Меня бьют опричники и травят сонным газом отморозки! У меня до сих пор трещит голова! Меня откачивают налоксоном из запасов для сына местного мэра, потому что в вязьминской больнице есть только аспирин и зелёнка! Я встаю из-под капельницы, мчусь к тебе в кабинет, а ты встречаешь меня в виде ибсеновского тролля, как будто тебе больше нечем заняться!..

Здесь в министре снова вскипели эмоции, и он снова выругался, тяжко обругав президента России такими словами, после которых начинают драться даже шахматисты и скрипачи.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒