XXIV Сонет. XXV Сонет

XXIV Сонет

Должны ли мы древнюю дружбу с величием
богов не молённых, ведь твёрды они,
как сталь и учат так строго, забыть с безразличием
или внезапно на карте искать их все дни?

Эти сильные боги, что от нас мёртвецов
забирают, но к ходу наших колес незваны.
А у нас гостевые обеды забыты -, наши ванны
задвинуты, и давно их небыстрых гонцов

мы всегда обгоняем. Себя под надзором
богов мы не видим и друг друга не знаем,
и не следуем мы за красивым меандра узором,

а по прямой. Но в котле паровом горит несгораем
прежний огонь, поднимается молот, что всегда
тяжелеет. Но наша снижается сила и в мощи нужда.

Sollen wir unsere uralte Freundschaft, die großen
niemals werbenden Götter, weil sie der harte
Stahl, den wir streng erzogen, nicht kennt, verstoßen
oder sie plötzlich suchen auf einer Karte?

Diese gewaltigen Freunde, die uns die Toten
nehmen, rühren nirgends an unsere Räder.
Unsere Gastmähler haben wir weit -, unsere Bäder,
fortgerückt, und ihre uns lang schon zu langsamen Boten

überholen wir immer. Einsamer nun auf einander
ganz angewiesen, ohne einander zu kennen,
führen wir nicht mehr die Pfade als schöne Mäander,

sondern als Grade. Nur noch in Dampfkesseln brennen
die einstigen Feuer und heben die Hämmer, die immer
größern. Wir aber nehmen an Kraft ab, wie Schwimmer.

XXV Сонет

Но ТЕБЯ я хочу сейчас, ТЕБЯ, что была
знакомым цветком, знаю имя твоё ли,
ещё РАЗ вспомнить, ворам показать, как мила
и красива подруга невыносимой боли.

Танцовщица вначале, а в теле вдруг ступор возник,
замерев, будто юное в бронзу отлилось;
скорбно прислушавшись -. Вдруг от могучих владык
пала музыка в сердце и всё изменилось.

Болезнь так близка. Уже тенью истрачена,
тёмная кровь напирает, но, подозреньем захвачена,
тянет наружу её в своей природной весне.

Снова и снова, в перерывах паденья и мрака,
блестит по-земному. Пока после страшного стука
не ушла в безотрадно открытую дверь вовне.

DICH aber will ich nun, DICH, die ich kannte
wie eine Blume, von der ich den Namen nicht weiß,
noch EIN Mal erinnern und ihnen zeigen, Entwandte,
schöne Gespielin des unüberwindlichen Schrei's.

Tänzerin erst, die plötzlich, den Körper voll Zögern,
anhielt, als göss man ihr Jungsein in Erz;
trauernd und lauschend -. Da, von den hohen Vermögern
fiel ihr Musik in das veränderte Herz.

Nah war die Krankheit. Schon von den Schatten bemächtigt,
drängte verdunkelt das Blut, doch, wie flüchtig verdächtigt,
trieb es in seinen natürlichen Frühling hervor.

Wieder und wieder, von Dunkel und Sturz unterbrochen,
glänzte es irdisch. Bis es nach schrecklichem Pochen
trat in das trostlos offene Tor.

Rainer Maria Rilke
Die Sonette an Orpheus, Zweiter Teil (1922)

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒