IX сонет. XI сонет. XIX сонет

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 8Следующая ⇒

IX сонет

Лишь кто решился на лире сыграть
даже там, где нет света
сможет бескрайнюю благодать
превратить в полноту расцвета.

Лишь кто c мертвецами вкушал
мак, получив из их рук,
уже никогда бы не потерял
самый таинственный звук.

И часто зеркальную гладь в прудах
исказит дождя полоса:
знай отраженье.

Лишь сразу в обоих мирах
вновь зазвучат голоса
как вечности пенье.

Nur wer die Leier schon hob
auch unter Schatten,
darf das unendliche Lob
ahnend erstatten.

Nur wer mit Toten vom Mohn
aß, von dem ihren,
wird nicht den leisesten Ton
wieder verlieren.

Mag auch die Spieglung im Teich
oft uns verschwimmen:
Wisse das Bild.
Erst in dem Doppelbereich
werden die Stimmen
ewig und mild.

X сонет

Вас, не покидавших чувств моих суть,
приветствую, античные саргофаги,
что римские дни радостной вла́ги
сквозь меня текущей песней несут.

Или те, такие открытые, как глаза́,
радостно проснувшегося пастушка́,
- в них тишина и яснотки слеза́ -
чаруют они онемевшего мотылька;

всех, кто отбросил свои колеба́ния,
приветствую я, вновь открытые рты,
познавших, что значит молча́ние.

Знание это, друзья, иль неве́дение?
Оба рисуют сомнений черты́
в нашем человеческом ви́дении.

Euch, die ihr nie mein Gefühl verließt,
grüß ich, antikische Sarkophage,
die das fröhliche Wasser römischer Tage
als ein wandelndes Lied durchfließt.

Oder jene so offenen, wie das Aug
eines frohen erwachenden Hirten,
- innen voll Stille und Bienensaug -
denen entzückte Falter entschwirrten;

alle, die man dem Zweifel entreißt,
grüß ich, die wiedergeöffneten Munde,
die schon wußten, was schweigen heißt.

Wissen wirs, Freunde, wissen wirs nicht?
Beides bildet die zögernde Stunde
in dem menschlichen Angesicht.

XI сонет

Стой у неба. Созвездье "Всадником" же зовём?
Но нам внушена эта странность в имени:
здесь гордость земная. Но они же Вдвоём,
есть тот, кто держит всадника в стремени.

Не так ли всё - гнать, а потом усмирять,
что суть бытия такая, будто из льдин?
Путь, поворот. А боль будет нас извещать.
Что новые дали. И то, что двое - один.

Однако они такие? Признаются ли вдвоём,
что единый проделанный путь возможен?
Нет, уже безымянные делят выпас и дом.

Даже звёздная связь не усилит нам веру.
И всё же, недолго, познать мы можем
двойную фигуру. И это нам в меру.

Steh den Himmel. Heißt kein Sternbild »Reiter«?
Denn dies ist uns seltsam eingeprägt:
dieser Stolz aus Erde. Und ein Zweiter,
der ihn treibt und hält und den er tragt.

Ist nicht so, gejagt und dann gebändigt,
diese sehnige Natur des Seins?
Weg und Wendung. Doch ein Druck verständigt.
Neue Weite. Und die zwei sind eins.

Aber sind sie's? Oder meinen beide
nicht den Weg, den sie zusammen tun?
Namenlos schon trennt sie Tisch und Weide.

Auch die sternische Verbindung trügt.
Doch uns freue eine Weile nun
der Figur zu glauben. Das genügt.

XII сонет

Прославлю дух, что смог соединить нас;
ведь мы как будто в чертежах живём.
И рядом с нашим изначальным днём
коротким мерным шагом двигается час.

Не ищем знания, зачем мы бренны,
лишь истинная связь дела спасёт.
И здесь антенны чувствуют антенны,
и даль опустошённая несёт…

О, чистое усилие! О, музыка энергий!
Не вся ли тщетность суетных усилий
нас удаляет от тебя, помехи создаёт?

На себя надеясь хлебороб и жнёт и сеет,
где летом рожь преображением владеет,
но сил ему не хватит. Лишь Земля даёт.

Heil dem Geist, der uns verbinden mag;
denn wir leben wahrhaft in Figuren.
Und mit kleinen Schritten gehn die Uhren
neben unserm eigentlichen Tag.

Ohne unsern wahren Platz zu kennen,
handeln wir aus wirklichem Bezug.
Die Antennen fühlen die Antennen,
und die leere Ferne trug...

Reine Spannung. O Musik der Kräfte!
Ist nicht durch die läßlichen Geschäfte
jede Störung von dir abgelenkt?

Selbst wenn sich der Bauer sorgt und handelt,
wo die Saat in Sommer sich verwandelt,
reicht er niemals hin. Die Erde schenkt.

XIII сонет

Едины груша, яблоко, крыжовник,
слива… И все они раскроют мудрецу
и смерть и жизнь свою во рту. А я - паломник…
Ты это мальчику читай лицом к лицу,

пока он фрукты поглощает. Так даль себя являет.
И медленно во рту рождает безымянность?
Где были лишь слова, плывёт кристальность,
и мякоть фруктов нас наитием спасает.

Посмей озвучить, чем нас груша манит.
Такая сладость, что сначала уплотнится,
чтобы во вкусе нашем тихо распрямиться,

и солнечной, прозрачной, здешней станет,
какая свежесть, двуединство, ясность -:
О чувствование, опыт и величье -, радость!

Voller Apfel, Birne und Banane,
Stachelbeere... Alles dieses spricht
Tod und Leben in den Mund... Ich ahne...
Lest es einem Kind vom Angesicht,

wenn es sie erschmeckt. Dies kommt von weit.
Wird euch langsam namenlos im Munde?
Wo sonst Worte waren, fließen Funde,
aus dem Fruchtfleisch überrascht befreit.

Wagt zu sagen, was ihr Apfel nennt.
Diese Süße, die sich erst verdichtet,
um, im Schmecken leise aufgerichtet,

klar zu werden, wach und transparent,
doppeldeutig, sonnig, erdig, hiesig -:
O Erfahrung, Fühlung, Freude -, riesig!

XIV сонет

С цветком, вином и фруктом наше бдение.
Про речь они не помнят, только время знают.
Из тьмы небес виденья пёстрые ступают,
быть может ясный блеск в них - это рвение

тех мёртвых, призванных земное укреплять.
Какая у них доля в этой пьесе длинной?
Так издавна их роль такая, глиной
свою печать на письмах проставлять.

Тут хочется спросить: они хотят дарить нам?..
А сила этих фруктов, изделий рабского труда,
наверх мячом летит к нам, к господам?

Иль те, кто спят у корня, ОНИ тут господа?
Что дали нам из полноты богатств нездешних
вешь междумирия из сил и поцелуев онемевших?

Wir gehen um mit Blume, Weinblatt, Frucht.
Sie sprechen nicht die Sprache nur des Jahres.
Aus Dunkel steigt ein buntes Offenbares
und hat vielleicht den Glanz der Eifersucht

der Toten an sich, die die Erde stärken.
Was wissen wir von ihrem Teil an dem?
Es ist seit lange ihre Art, den Lehm
mit ihrem freien Marke zu durchmärken.

Nun fragt sich nur: tun sie es gern?...
Drängt diese Frucht, ein Werk von schweren Sklaven,
geballt zu uns empor, zu ihren Herrn?

Sind sie die Herrn, die bei den Wurzeln schlafen,
und gönnen uns aus ihren Überflüssen
dies Zwischending aus stummer Kraft und Küssen?

XV сонет

Ждите…, как вкусно… Тут спешка бегом
… Замолкла музыка, затихли запевшие-:
Девочки, вы тёплые, девочки, вы онемевшие,
пляшет наш вкус озарённый плодом!

Танец цитруса. Вы им околдованы,
в себе утонувшем, что так замкнулся
от сладостного бытия. Вы им очарованы.
И вкусом изящным он к вам повернулся.

Танец цитруса. Что тёплое волшебство,
бросьте наружу его, чтоб засияло спелостью
в воздухе родины! Вспыхнул, тянулся

запах в запахе. Создайте близость, родство
вместе с чистой чуть едкой поверхностью,
вместе с соком, что счастья коснулся!

Wartet..., das schmeckt... Schon ists auf der Flucht
..... Wenig Musik nur, ein Stampfen, ein Summen -:
Mädchen, ihr warmen, Mädchen, ihr stummen,
tanzt den Geschmack der erfahrenen Frucht!

Tanzt die Orange. Wer kann sie vergessen,
wie sie, ertrinkend in sich, sich wehrt
wider ihr Süßsein. Ihr habt sie besessen.
Sie hat sich köstlich zu euch bekehrt.

Tanzt die Orange. Die wärmere Landschaft,
werft sie aus euch, daß die reife erstrahle
in Lüften der Heimat! Erglühte, enthüllt

Düfte um Düfte. Schafft die Verwandtschaft
mit der reinen, sich weigernden Schale,
mit dem Saft, der die Glückliche füllt!

XVI сонет

Что ж, мой друг, ты одинок сейчас…
Словом, жестом рук тревожим мы эфир
и шаг за шагом строим свойственный нам мир,
его наверно худшую и слабенькую часть.
На запах кто укажет пальцами своих понятий? -
Из сил, что нам несут угрозы гордецов,
ты многих чувствуешь… Ты знаешь мёртвецов,
и страх питаешь от магических заклятий.

Здесь будем вместе мы терпеть и выживать
в частях и долях, будто это целостность всех сил.
Но помощь будет, и будет тяжело. И не вноси

меня ты в своё сердце. Меняюсь я в своём уделе.
И пальцем господина хочу направить и сказать:
ко мне. Исайя здесь в мохнатом теле.

Du, mein Freund, bist einsam, weil....
Wir machen mit Worten und Fingerzeigen
uns allmählich die Welt zu eigen,
vielleicht ihren schwächsten, gefährlichsten Teil.
Wer zeigt mit Fingern auf einen Geruch? -
Doch von den Kräften, die uns bedrohten,
fühlst du viele... Du kennst die Toten,
und du erschrickst vor dem Zauberspruch.

Sieh, nun heißt es zusammen ertragen
Stückwerk und Teile, als sei es das Ganze.
Dir helfen, wird schwer sein. Vor allem: pflanze

mich nicht in dein Herz. Ich wüchse zu schnell.
Doch meines Herrn Hand will ich führen und sagen:
Hier. Das ist Esau in seinem Fell.

XVII сонет

Где тот сад, где капли радости всегда сияют, в котором
дерево, из нежных чашелистиков его под нашим взором
тут зреют утешенья чужеземные плоды? Их вкус счастливый,
быть может на затоптанном лугу своей нужды тоскливой

найдёшь ты их. И снова впечатленье множится,
ты фруктами дивишься, какая в них громадность,
целостность, какая гладкость, нежность кожицы,
и тем, что не несут в себе суетность птиц и жадность

к червякам. Но есть ли дерева, что ангелом предложены,
и скрытым плавным садоводом тщательно ухожены,
что нас несут, не зная нашей участи мирской?

Подчас мы разве не пытались, мы - тени, привиденья,
и дети спешно зревшего и увядающего поведенья
запутать этот летний и хладнокровный покой?

Wo, in welchen immer selig bewässerten Garten, an welchen
Bäumen, aus welchen zärtlich entblätterten Blüten-Kelchen
reifen die fremdartigen Früchte der Tröstung? Diese
köstlichen, deren du eine vielleicht in der zertretenen Wiese

deiner Armut findest. Von einem zum anderen Male
wunderst du dich über die Größe der Frucht,
über ihr Heilsein, über die Sanftheit der Schale,
und daß sie der Leichtsinn des Vogels dir nicht vorwegnahm und nicht die Eifersucht

unten des Wurms. Giebt es denn Bäume, von Engeln beflogen,
und von verborgenen langsamen Gärtnern so seltsam gezogen,
daß sie uns tragen, ohne uns zu gehören?

Haben wir niemals vermocht, wir Schatten und Schemen,
durch unser voreilig reifes und wieder welkes Benehmen
jener gelassenen Sommer Gleichmut zu stören?

XVIII сонет

Слышишь новинки ты, боже,
они гремят и пыхтят?
Придут на пророков похожи,
и весь этот шум освятят.

Хоть нет теперь целого звука,
всюду прошел этот шквал,
детали машин, как порука,
разнообразных похвал

Глянь, машины кружат,
катятся и мстят,
нас искажают, вредят.

Силу берут у нас властно,
сами же так бесстрастно
гонят и служат.

Hörst du das Neue, Herr,
dröhnen und beben?
Kommen Verkündiger,
die es erheben.

Zwar ist kein Hören heil
in dem Durchtobtsein,
doch der Maschinenteil
will jetzt gelobt sein.

Sieh, die Maschine:
wie sie sich wälzt und rächt
und uns entstellt und schwächt.

Hat sie aus uns auch Kraft,
sie, ohne Leidenschaft,
treibe und diene.

XIX сонет

Wandelt sich rasch auch die Welt
wie Wolkengestalten,
alles Vollendete fällt
heim zum Uralten.

Über dem Wandel und Gang,
weiter und freier,
währt noch dein Vor-Gesang,
Gott mit der Leier.

Nicht sind die Leiden erkannt,
nicht ist die Liebe gelernt,
und was im Tod uns entfernt,

ist nicht entschleiert.
Einzig das Lied überm Land
heiligt und feiert.

Мир наш так быстро меняется
как облачные дни,
свершась, домой возвращается
к истокам древней поры.

Над панорамой движения
шире, освобождённей,
длятся ещё предзвучия
бога со своей лирой.

Мы не постигли страдания,
Не научились любви,
и смерти своей ожидание

не распустило узлы.
И только спасает и радует
Песня вокруг Земли.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒