Всемирное общество защиты животных, (англ. World Society for the Protection of Animals, WSPA) 20 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 20 из 21Следующая ⇒

Лишь орла мы просим дружно

На торжественный обряд.

Тот, кто знает свой черед,

Час кончины неизбежной, -

Дьякон в ризе белоснежной,

Лебедь песню нам споет.

Ты, чей трижды длинен путь,

Чье дыханье - смерть надежде,

Ворон в траурной одежде,

Плачь и плакальщиком будь.

Возглашаем антифон*:

Все - и страсть и верность - хрупко!

Где ты, феникс, где голубка?

Их огонь огнем спален.

Таи слились одна с другим,

Душу так душа любила,

Что любовь число убила -

Двое сделались одним.

Всюду врозь, но вместе всюду,

Меж двоих исчез просвет.

Не срослись, но щели нет, -

Все дивились им, как чуду.

Так сроднились их черты,

Что себе себя же вскоре

Он открыл в любимом взоре, -

"Ты" - как "я", и "я" - как "ты".

И смешались их права:

Стало тождеством различье,

Тот же лик в двойном обличье,

Не один, а все ж не два!

Ум с ума сходил на том,

Что "не то" на деле - "то же",

Сходно все и все несхоже,

Сложность явлена в простом.

Стало ясно: если два

В единицу превратилось,

Если разность совместилась,

Ум неправ, любовь права.

Славь же, смертный, и зови

Две звезды с небес любви,

Скорбно плача у гробницы

Феникса и голубицы.

*Возглашаем антифон.- Антифон (греч.) - церковное пение, когда хор

разбивается на два попеременно поющих полухория.

Перед самым входом в подъезд своего дома, Мария обернулась и впервые за все эти годы, напрямую обратилась к Маргарите со словами, которые хоть и были обращены к ней, не внесли никакой ясности.

- Сын звездочета свободен, а теперь освобождается тот, кто его освободил. Не медли, но перед тем как принять решение, попробуй понять, что значит «если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия…». Однако, чтобы где-то родиться, прежде необходимо умереть… не бояться… поверить…

Маргарита ощущала Марию как-то по новому, но ключа, который должен был освободить их с Мастером, она так и не услышала. У Маргариты создавалось впечатление, что они видятся с ней в последний раз, и это ощущение пугало ее. Как ни тягостны были эти годы, но она привыкла к такому образу жизни, и менять что-либо было по обыкновению страшно.

Возвращаться домой, и видеть угасающего поэта было невыносимо тяжело. По вечеру, не сказав никому ни слова, она ушла на берег озера. Рассудок ее мутился от двойственности ощущений, и находился в таком состоянии не хватало тех сил, которые поддерживали ее в обычном, сонном состоянии сознания. Что-то подымалось из самых глубин ее естества, медленно, возрастающей волной, все выше и выше. Периодически ее подташнивало от этого глубинного чувства так, что ей совсем становилось не в моготу. Каждый раз, по возвращению в их с поэтом мир, яркие, живые ощущения меркли, и все воспоминания выглядели не так реалистично, как бы того хотелось. Сон, красивый, дарящий надежду, но сон…

Взошла луна. Поэт который день не покидает свой кабинет. Молчит. Не ходит. Не пишет. Маргарите никогда так не было страшно. Опустилась ночь. На темной глади воды отражалась полная луна. Маргарита скривила в улыбке губы. Яркая, рыжая, такая реальная с виду, но будучи лишь отражением настоящей, она напоминала Маргарите ее двойственное состояние. Ее перемещения в Долину, по аналогии внутреннего мира, о котором она забыла, с внешним, были похожи с водным отражением луны: вроде, как и реальны, но дотронуться, чтобы поверить, нельзя. В сознании еще вибрировали слова Марии, и она пыталась осмыслить их. «Но и та луна, что в небе, тоже ведь не досягаема. Где же доказательства, что и она не иллюзия? Кому верить? И как поверить? Говорить легко, а вот сделать…» - сила, идущая из глубин ее естества, остановилась на уровне солнечного сплетения и просилась редкими толчками выше. «Умереть, не бояться, поверить…» - повторяя слова сказанные Марией, Маргарита не заметила, что бессознательно подстроила их под толчки, которые возрастали по силе и частоте, на уровне солнечного сплетения.

Маргарита не однократно допускала мысль, с которой не делилась никогда и не с кем. Можно было бы инициировать поэта и вернуться с ним в Долину, в облике птиц, чтобы снова пройти все витки эволюции, чтобы достичь уровня сознания, которым обладают существа высшего порядка, а заветный Град останется неисследованной легендой. Но и это тоже теория, которая ничем не доказана. «Умереть, не бояться, поверить…» - вторило сознание. «Но как? Оставить все, ради чего? Как тут не убояться, если впереди сплошная тьма неизвестности? Как верить, если никто не видел?» - сосредотачиваясь на предметах внешнего, Маргарита с Мастером постепенно растворялись в них, теряя себя как личностей.

Всех, кто ищет истину во внешнем, ждет разочарование, какой бы путь не избирали они.

«Умереть, не бояться, поверить…» - раскачиваясь, как дикарь в ритуальной пляске, вторила про себя Маргарита. На какое-то время, она полностью сосредоточилась на силе толчков, не переставая повторять слова Марии. «Родиться свыше…» - подняв глаза, Маргарита увидела, что вот-вот поднимется солнце. Чтобы прийти в себя, она разделась, и вошла в омут теплого, парящего озера. Окунаясь, Маргарита очень ярко почувствовала себя в воде. Думалось легко, свободно и она долго не хотела выходить на берег. Наплававшись вдоволь, она вышла из воды, ощущая восхитительное умиротворение. Какое-то время она стояла, закрыв глаза, слушая, как капли воды сбегали по ее телу. Встряхнув мокрыми волосами, она оделась и не спеша направилась к дому.

Тревога кольнула ее в сердце, как только она увидела издали венецианское окно и вьющуюся виноградную лозу. Минуя мшистый мостик, она остановилась, по-новому взглянув на дом, в котором они жили все эти годы. В сердце закипала восхитительное чувство ненависти, которое давно было забыто в этом мире. «Сожгу все, подчистую!...» - подумала она и решительно направилась внутрь дома.

Артур предупредительно распахнул перед ней дверь, будто заранее ждал ее стремительного возвращения. С виду он выглядел чрезвычайно мрачным. Таким Маргарита его еще не видела.

- Эй! Артур, у вас разболелся живот? Собирайте вещи, мы уходим! – вместо приветствия она помахала ему рукой. – Где поэт?

Пройдя внутрь дома несколько шагов, она обернулась, чтобы выяснить, по какой причине ее вопрос проигнорирован.

- Эй, Артур, что с вами? – сердце Маргариты звонко ударилось об позвоночник и опустилось вдоль него, куда-то вниз.

- Поэт… он умирает, - тихо ответил слуга.

Маргарите казалось, что она ползет как черепаха, хотя на самом деле преодолела расстояние до кабинета в рекордный по скорости срок. Внутри кабинета царила тьма, несмотря на открытые шторы и ясный, погожий день, который только начинался за окном. Хрусталь тускло отражал мерцание свечи. Поэт сидел спиной к двери, и его лицо отражалось в висящем впереди него, зеркале. Маргарита успела заметить, что с каждым мгновением оно угасало, как бы растворяясь во тьме.

Жуткое зрелище. Он умирал, и это было очевидно с первого взгляда на него. Маргарита поняла, что теперь он умирает по-настоящему, навсегда.

- Нет! – грудным голосом выдохнула она.

Маргарита кинулась разжигать свечи, но толку было мало. Метясь от поэта к окну, от окна к двери и обратно к поэту, она не знала что делать.

- Не смей! Слышишь? Не смей! Я знаю выход! Слышишь?

- Это дело нескольких часов, - будто доверяя ей великую тайну, тихо прошептал поэт. – Поздно, - таким же угасающим голосом, как и его глаза, добавил он.

- Нет, нет, совсем не поздно… Слышишь? Пойдем со мной, слышишь? Все очень просто… Пойдем же… - Маргарита тормошила поэта за рукав, как маленькая девочка своего родителя.

- У меня нет времени, я же умираю, - юмор поэта был под цвет обстановке.

Маргарита застонала и ринулась к двери. Со второго этажа, не спускаясь, она крикнула слугу. Артур поднялся, но заходить не стал.

- Помогите мне, Артур. Помогите мне довести его на холм.

- Мне очень жаль, Маргарита Николаевна, но ничем помочь вам я не могу.

Невозмутимость слуги снова спровоцировала у Маргариты приступ ненависти.

- Да пошел, ты… филер! – задыхаясь от злобы, что не может подобрать более оскорбительного слова, прошипела она.

Круто повернувшись, она ворвалась в кабинет, и схватив поэта под руки, поволокла к выходу. Он был как кукла, но жизнь еще теплилась в нем. Лестница. Гостиная. Крыльцо. Мостик. Маргарите казалось, что прошла целая вечность. Силы быстро покидали женщину. Тяжело, прерывисто дыша, она обернулась на ненавистный дом. На пороге стоял Артур, как показалось ей, с улыбкой наблюдая за своими хозяевами.

- А что с домом-то делать, что с домом, Маргарита Николаевна? – закричал он.

- Болван! Старый болван, - тихо прорычала она. – Жги! Жги все подчистую, вместе с мостом!... – повысив голос, ответила Маргарита.

Поэт находился уже вне чувств. Маргарита упорно тащила его по направлению к холму. Растрепанные волосы, прилипшее к телу платье, мокрое от пота, перекошенное от усталости лицо – делали ее похожей на ведьму. Ей казалось, что она снова в Долине, настолько сильны были ее ощущения. Ей было безразлично, что будет потом. Главное успеть вовремя на холм, чтобы толкнуть еле живого поэта в бездну, а потом ринуться вслед за ним. Еще не далеко, но силы… их почти не осталось. От злости и бессилия она молотила кулаками грунтовую дорогу, поднимая вокруг себя пыль и сбивая пальцы в кровь. «Ногти… мои ногти!..» - с тихим ужасом она рассматривала свой, обычно шикарный, маникюр. Поэт, босой, бледный как смерть, своим видом достаточно сильно мотивировал Маргариту к тому, чтобы не медлить. Вцепившись пальцами, с обломанными ногтями в поэта, она возобновила свои попытки добраться до холма.

- Не умирай, слышишь? – бормотала она себе под нос. – Пожалуйста, слышишь? Все будет хорошо. Мы начнем все с начала. Я буду рядом, как и обещала, и буду ловить тебе мышей, чтобы ты не умер с голоду. Я буду охранять твой сон от кошмаров. Мы уйдем далеко в тайгу, чтобы нас никто не разлучал, а потом умрем и снова будем вместе. Я знаю, верю, и вовсе не боюсь, потому что люблю тебя, понимаешь, дурак? Не умирай, слышишь, хороший мой…

Маргарита обернулась и увидела, что до холма осталось совсем немного. Кусая до боли губы, задыхаясь от истощения, она тащила поэта из последних сил, стараясь больше не останавливаться. Поэт приоткрыл глаза, но оставался в том же «чемоданном» состоянии. Вот и холм. Последние несколько шагов до края бездны. Маргарита уже не могла волочить поэта и потому перекатывала его как бревно, а сама передвигалась на коленях. «Надо бы трансформироваться», - как из тумана всплыла мысль. Но подкатив поэта на край бездны, она почувствовала, что энергии на трансформацию ей не хватит.

Времени на раздумья не оставалось. Не долго, думая, она решилась отправить поэта одного, поскольку перевоплотиться сама не могла. Собравшись с остатками сил, она толкнула его в чернеющую бездну. Поэт инертно перевернулся, но проваливаться не стал, а продолжал лежать на поверхности темной бездны, как на тверди. Ничего не понимая, Маргарита сама ступила на отвердевшую тьму и еще раз толкнула поэта. Тот перевернулся с боку на бок, но не провалился. Маргарита оглянулась. Позади зеленел холм. За ним, в стороне, где стоял дом, поднимался в небо густой столб дыма. Впереди, как огромное озеро, простиралась мгла, по неизвестным причинам отвердевшая, и дававшая дорогу двум обессилившим путникам.

Маргарита потрогала осязаемую тьму рукой, притопнула ногой – ничего. Откуда-то снизу, до ее слуха донеслась неслыханной красоты музыка. Она легла и приложила ухо к мгле. Да, музыка доносилась из Долины, придавала сил, проникая глубоко в сознание и начисто просветляя его. Поэт зашевелился, и Маргарита кинулась к нему. Глаза его были открыты. Маргарита зажала рот ладошкой, чтобы не зареветь от радости. Очень далеко, на самой глубине его измученных глаз, она увидела свет. С новым приливом сил, она вцепилась в грязную рубаху поэта и возобновила их передвижение. Она следовала за шальной мыслью, которая появилась у нее после того, как она убедилась, что сама тьма стала на их сторону, по направлению к заветному Граду. Музыка звучала все громче и Маргарита размазывая по щекам слезы, счастливая своей бурлацкой судьбой, продолжала тащить поэта.

Его глаза прояснялись с каждым сантиметром их продвижения. Холм, за которым находился обетованный верным Град, казался значительно ближе. Преодолев около трех четвертей пути, Маргарита обессилела вконец, и в изнеможении упала поэту на грудь. Мелодия зазвучала проникновенней. Теперь Маргарите казалось, что она звучит у нее внутри, подымаясь от солнечного сплетения выше, к области груди. Приподняв голову, чтобы еще раз взглянуть в сторону холма, она увидела колесницу, запряженную трема белыми, как первый снег, лошадьми. Сделав вокруг них круг, колесница остановилась. С нее сошли двое бородатых мужчин, а третий, такой же бородатый, с проницательными синими глазами удерживал колесницу.

Маргарита видела и осязала, но говорить не могла. Сперва, очень деликатно, перенесли и уложили на платформу колесницы ее, а затем, рядом с ней, поэта. Маргарита повернула голову в его сторону. Уста поэта зашевелились и она придвинулась ближе, чтобы расслышать, что он хочет сказать.

- Все быстротечное

Символ, сравненье.

Цель бесконечная

Здесь в достиженье.

Здесь заповеданность

Истины всей

Вечная женственность

Тянется к ней… – шептал он.

- Что это? Ты о чем? – не поняла Маргарита смысла сказанного.

Она с нежностью смотрела на него. Лик его, по мере того, как они приближались к Граду, смягчался, светлел. В какой-то миг, ей показалось, что рядом с ней лежит юноша, почти с девичьими чертами лица. Перемены коснулись и ее, и их отражал собою поэт, но привыкнув смотреть на свое отражение в стекло покрытое серебряной амальгамой, она не знала об этом. Мысль ее то ли угасала, то ли сделалась ультра светлой и легкой. Ощущение красоты совершенной и абсолютной заполнило ее сознание, и она счастливо улыбнулась, отдаваясь в его власть вся без остатка.

Обернувшись еще раз в сторону поэта, она изумилась, но тут же, легкой дымкой мысли погасила удивление, убедив себя, что она погрузилась в чудесный сон. Рядом с ней лежал кто-то давно знакомый, но Маргарита была уверенна, что никогда не могла видеть это красивое существо раньше. Посещая Долину, Маргарита свыклась с двойственностью ощущений. «Поэт рядом, он уже никуда не денется. Стоит открыть глаза, и я его снова увижу. Теперь он может подождать пока я отдохну…», - чувство того покоя, которое позволяет созерцать и видеть то, что стоит за гранью жизни чувственной, овладело всем ее существом.

Давно забытое ощущения домашнего очага, которое постигается в раннем детстве, пополнило композицию ее новых по качеству ощущений. Маргарита посмотрела вдоль своего тела, контуры которого обрисовывались под светлой туникой. «Совсем как юноша… Сон про забытое детство… Как же хорошо… Стоп! Но ведь я проснулась…во сне…», - открытие обрадовало ее еще больше.

Маргарита купалась в собственных эманациях радости. Мысль уже не властвовала в новом состоянии ее сознания. «Как же все просто… Бесконечно длинный путь покоя или страданий – неважно, никогда не закончится, если не сделать последний шаг… Путь – это не шкала, а я сама, хотя наверняка он примыкает к еще большему пути, бесконечному, вечному… Там за гранью этого беспредельного океана радости осталось все: разрушенное и созданное, потерянное и спасенное, а теперь это не имеет значения, - размышляла она. – А может, я собой останусь?», - с этой мыслью цепь сомкнулась. Узы плоти остались еще в прошлой жизни тому миру, где они встретились с Мастером. Теперь же соприкоснулись две души, два сердца, умерев для последних неизжитых страстей, и родились две нежности. Ее сознание постигло цену мгновения, вечность предстала во всей своей непостижимой перспективе. Рядом с Маргаритой лежало все то же красивое создание, знакомое, но не узнанное.

Мягко, без ощутимой тряски, колесница стремительно несла их по склону холма, наверх. Уже было видно крыши домов, самого прекрасного во вселенной Града. И было над Градом новое небо, и стоял он на новой земле, и слава Создавшего освещала его.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

Вместо эпилога

Есть род благородных, призванный быть, когда Словом, создавались века. Переходы между слоями миров, веков, событий многих повергает в сон, и они забывают кто они, и зачем пришли в этот мир. Но те, кто помнит свою отчизну и принадлежность к благородному роду, помогают остальным совершить этот переход. Этот процесс интересен и захватывает, но те, кто решился на это рискованное предприятие, должны помнить, что им необходимо рационально израсходовать энергетические ресурсы. Правда, у них есть достаточно сильный, активный стимул: обетование гласит, что там, куда они решились идти, не будет ни солнца, ни моря, ко всему, они всегда будут и будут свободными. Но если солнце и вода – это основополагающие энергии жизни в этом мире, но жизнь без них продолжается, значит, они идут в лоно самой жизни.

Июнь 2007- Октябрь 2010 года.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 18 192021 Следующая ⇒