Всемирное общество защиты животных, (англ. World Society for the Protection of Animals, WSPA) 19 страница

- Да простится тем, - просил один из девяти, - кто воровал, лжесвидетельствовал, осуждал, слушал дурную молву о ком-либо, распространял ее. Да простится гордым…

Имеющие место во вселенной пороки свойственные существам высшего порядка, осознавались Марией так глубоко и полно впервые. Во многих согрешающих она узнавала себя, и удивлялась, почему ей дано право выбирать тех, на кого будет направленна сила заступников людей. Молитва все не прекращалась. На арене появились новые люди и ничто не предвещало скорого конца.

Мария узнала ее мгновенно, как только она заговорила. Взрослая девушка, внешне сильно похожая на нее саму, но как показалось Марии, намного красивее, опустилась на колени и откинув капюшон плаща-накидки, заговорила:

- Заступники заблудших, мы просим вас простить тех, кто принял ложь за правду и заблуждаясь сам, вводит в заблуждение других. Но еще более, мы умоляем вас простить тех, кому известна правда, а они не открывают алчущим ее.

Да простится мздоимцам, презревшим сирот; порабощающим свой народ ложью, благами, которые губят душу, усыпляют дух. Пусть милосердие Того, кому покорены небо и земля, и все населяющее их, просветит их сердца, души и разумы.

Мария с немой просьбой обратила взор к Петру. Тот переглянулся со своими коллегами и еле заметно кивнул. Мария поднялась и ступила на каменную лестницу, ведущую вниз, к арене амфитеатра. Не говоря ни слова, она протянула руки к коленопреклоненной девушке. Оля подняла взор. По глазам было ясно, что она знала о присутствии Марии, и ждала ее. Дождавшись молчаливого разрешения от стоявших рядом с Марией мужей, девушка кинулась в объятия вечно любимой воспитательницы.

- Девочка моя… - нежно обнимая взрослую Олю, шептала Мария, - как я рада видеть тебя, как ты выросла…

- Мария! Как я благодарна тебе. Все произошло так, как ты и говорила. Сбылись все мои мечты!... – задыхаясь от тихой радости, шептала Оля.

Наполненный амфитеатр замер, внимая радостной встрече двух любящих сердец.

- Ты вышла замуж? Ты счастлива? – поглаживая волосы Оли спросила Мария.

- Нет-нет! Оказывается я хотела вовсе не замуж… Но у меня много детей. Там у нас очень светло, понимаешь? Светло…- Оля запнулась, почувствовав недоумение Марии. – К нам приходят дети от вас, также, как некогда пришла я, и они стают теми, кем мечтали быть. Мы даем им свет, понимаешь?… свет…

- Знания? – догадалась Мария.

- Да, да, знания. Мария, я люблю тебя, и ты должна знать, что мы с тобой еще встретимся. Прости, мне пора… Нас еще много.

- Как мы встретимся?

- Ты узнаешь, ты почувствуешь… - улыбаясь, ответила Оля. - До встречи!

- Я помню тебя и люблю тебя! – одними губами проговорил Мария

- Потому мы и встретимся, - также ответила Оля.

Месса продолжалась. Мария поймала себя на мысли, что ей вовсе не хочется забывать то, в чем ей довелось учувствовать. Только теперь она в полной мере осознала, что жизнь – это те минуты, когда дух пламенеет во всю силу своих возможностей и вмещает весь мир, всю вселенную с ее живыми существами. Когда сердце понимает, что то, что разрешается на земле будет связано на небе; когда сердце чувствует боль ближнего, как свою собственную и радуется с радующимся чувствуя его, как себя самого; когда сердце озаряет свет; когда сердце принимает правду и отвергает ложь; когда сердце благодарит за то, что другие проклинают. Именно эти короткие мгновения, как вспышки молнии, по крупицам ткут нить вечной жизни, очищая сознание от скверны и заполняя его всеобъемлющей любовью. Чем больше таких мгновений в отрезке земной жизни человека, тем быстрее он постигает свободу своей природы, таким, как призвали его быть.

Смысл всех жертвоприношений заключался в том, чтобы устранить завесу греха между человеком и Богом, так как по закону, за грех – смерть. Открыть же собственную способность любить человек способен тогда, когда, когда происходит воссоединение с источником любви, Который сам отдал Себя в жертву за грех всего мира. Мария ясно осознавала, почему Христос отдал Свою жизнь за нее. Возлюбив человека любовью совершенной, Он не мог в Своем последнем завете дать любимому созданию ничего меньше и ничего больше кроме, как Самого Себя. Мария достигла того состояния, когда почувствовала в себе эту готовность вступить с Любящим в завет.

Но вот свет стал меркнуть. По кругу, где молились делегаты других миров, вспыхнули факела. Все остальное пространство погрузилось в сумерки. Затихли последние прошения. Мария увидела, как все погрузились в себя. Задумалась и она. Ее никто не трогал. Сколько она так просидела, определить она не могла. Ее внимание привлекла сила. Необыкновенно большой мощности, светлый, энергетический поток заставил ее вздрогнуть, и по ней прошлась мощная волна, доселе неведомой ей силы. Мария приподняла голову и интуитивно обернулась в сторону, откуда пришла сама. С самого верху лестницы, спускалась женщина, на вид, ровесница Марии. Мантия без рукавов лазурного цвета, казалось, была сшита из цветочных лепестков. Открытые, красивые руки касались тех, кто сидел в ложах, рядом с лестницей. Копна волос черным каскадом рассыпалась по плечам. Голову обнимал светящийся венец из цветов, а от самой женщины исходило бледно-розовое сияние. Эманации света, струившиеся от незнакомки коснулись Марии, и она почувствовала, как внутри нее образовалась ниша. Мария осознала в себе женщину готовую принять предание.

По правую руку от Марии возник еще один источник мягкого сияния. Между рядами лож возникла лестница, по которой спускался мужской силуэт, в облаке света, которое не позволяло рассмотреть его черты. На уровне бельэтажа он остановился. Светлое облако впустило Марию в свой кокон и она обрела ясность разума. Внутренним взором она проникла в образовавшуюся в сознании нишу и увидела маленькое солнце, горевшее всеми цветами радуги. Чаша Марииного сознания наполнилась светом с оттенками желтого, розового и голубого. Внешнее и внутреннее слились воедино. Не замечая никого вокруг себя, Мария еще раз посмотрела на себя саму, и на короткий миг ощутила тот образ, по которому она была призвана быть, во всей его непостижимой красоте и нежности. Ощущение было такой силы, что она не могла долго находиться на вибрациях такой частоты. Как ни упоительно было мгновение, Мария отступила.

Подняв голову, она окинула взором всех собравшихся. Все, за кого просили, несомненно нуждались в том, чтобы им была оказана помощь. Что-то изменилось в вибрациях амфитеатра. В каждом из присутствующих чувствовалось еле уловимое напряжение. Странным Марии показалось то обстоятельство, что никто из присутствующих не реагировал на присутствие незнакомки и незнакомца. Лишь мужчины окружавшие Марию стали выглядеть чуть торжественней.

- Пора, Мария, - Яков коснулся руки Марии.

Мария не реагировала. Она скользнула по чувствам ожидающих ее слова, прислушиваясь к каждому из них. Сомнений не осталось – все чувства жили с примесью ожидания. Причем ожидание распространялось гораздо дальше того состояния-пространства, в котором проходила месса.

- Пора, пора, Мария, - снова напомнил Яков.

- Чего они ждут? – спросила Мария.

Мужчины переглянулись между собой, и Марии показалось, что тень удивления скользнула по их лицам.

- В смысле? – спросил Петр.

- Что ты имеешь в виду? – спросил Яков.

- Пора, Мария, - торопил Иван.

Мария откинулась на спинку кресла, положила руки на подлокотники и склонила голову. Всем своим видом она выражала упорное противостояние. Амфитеатр замер.

- Если я правильно понимаю, от моего выбора зависит дальнейшее направление личностного роста людей, не так ли? – Мария в упор смотрела на Якова.

- Тогда я обязана понимать все до конца. Чего они ждут?

Мужчины еще раз переглянулись между собой.

- Воздаяния, - тихо ответил Яков.

Последние сомнения испарились. Так и есть, все они пожинают плоды своих поступков. Они знают, что никто из тех, кто остается на земле, не застрахован от вероятности уснуть в каком-нибудь течении, и перейти в невыносимо тягостное состояние, которое изменить будет невозможно. Бесконечная дорога бугров и ухабов – добрые в итоге стают злыми, злые – добрыми. Жизнь прожигается, пока человек не отыщет себя. А находят себя далеко не все, мир – достаточно искусный ловец душ. К жизни просыпаются лишь те, кто встречается с Иисусом. Бесконечная игра, порою красивая, порою разрушительная; один раз играешь ты, другой раз играют тобою. Что происходит с теми, кто выходит за границы установленных правил? Осознанно, ради великой цели?

- Это уже не цели. Цели всегда предполагают выигрыш. Ты преследуешь цели, пока играешь, это нечто другое… - тихо проговорила незнакомка.

Мария ясно осознавала, что от того насколько точно она сформулирует вопрос, зависит конечный результат этого действа.

- Те, кто выходит из игры добровольно, что они осознают, ради чего они уходят? – сама не зная почему, Мария повернула голову в сторону незнакомца.

- Цели – это ориентиры, если они едины за направлением. Систему целей вмещает в себя миссия. Если она осознана – цели теряют значимость. Такой человек преображается и служит своего рода биологическим рычагом. В какую бы культуру он ни был внедрен, она перенимает все его качественные признаки, - Мария почувствовала, как слова мужа свибрировали у нее в области груди.

Мария молчала. Молчала аудитория. Молчали мужчины. Ожидание стало более тягостным.

- Ты можешь остаться созерцателем, Мария. Мы понимаем, выбор сделать тяжело. Созерцателям тоже уготовано место в вечности, - прозвучал голос Якова.

- Нет. - Мария поднялась.

Взоры участников мессы устремились к ней.

- Полоса удачи обязательно смениться горем. Всех дорог не обойти. Все самые важные встречи состоялись в прошлом веке. Забывается значение ритуалов и традиций. Пророчества умолкают. Знания теряют свою актуальность. Речь и свод человеческих законов давно стали источником непонимания.

Вы все помните, что значит быть человеком. Чем больше степень ясного осознания собственной сущности, тем вероятней, что человек будет правильно ставить фундаментальные вопросы и разумеется, получать на них ответы. Один из таких вопросов можно отнести к вечно актуальному: «В чем же заключается счастье?». В свободе выбора? В праве хотеть и иметь возможность реализовать свой выбор? Все так, это безусловно дополняет прелесть жизни. Но для меня радость бытия заключается уже в осознании того, что я есть. Ясное осознание кто я есть – это открытие собственной вселенной. Быть – это несоизмеримо много. Быть свободным – это осознание того, что ты несоизмеримо больше того, что ты имеешь, находишь или теряешь. Ты свободен любить, выбирать, ощущать силу. Свобода выбора – это ответственность, и чтобы исключить противоречия, необходимо осознавать волю Создателя. Фундаментальный алгоритм Его воли – любить все созданное Им. Однако воля Его познается после самоотречения, в открытии в себе такого качества, как смирение, и только тогда осознается собственное предназначение. Высшая цель каждой живой души постичь счастье освобождения, вернуться к Мастеру, по подобию которого она была создана; но полнота счастья, архисчастье, заключается в том, чтобы помочь другим обусловленным душам постичь истинную Свободу.

Сонастроиться на вселенские эманации любви, и модулируя их мыслями, усиливать, трансформировать и тем самым отражать славу Создателя; нести свет Его славы в пространстве и времени, вне их – это основополагающее призвание всех, кого Он призвал быть. Это счастье – быть…

Мария умолкла. Тишину нарушил Яков.

- Выбор сделан. Верный он или нет – покажет время. Забыть себя самого на Земле очень легко. Материальные чувства – они как мошенник, переодетый в нищего, а неразборчивость, что есть доброе и худое, идет навстречу этому мошеннику, как сострадательный, но неопытный человек. Таким образом, сознание засыпает и костенеет в сложной структуре эгоизма, и становится орудием тьмы. Тьма всегда поглощает, свет всегда отдает. Даже благочестивые подвержены риску потеряться на несколько жизней среди многообразия соблазнов материального мира. Где бы вы не находились, говорю вам всем – будьте бдительны.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

Открыв глаза, Мария снова увидела пред собою комнату с лампадами. Тело ощущалось как-то по новому, полно, вплоть до локтей, а способность управлять им обрадовало ее как ребенка.

- Все кончено, Мария, поднимайся, - раздался голос Якова от двери.

Открыв двери почивальни, где хранилась ее физиологическая оболочка, она вошла в обыкновенную трехкомнатную квартиру. За овальным столом сидело трое мужчин. С двумя из них Мария была знакома, а третьего, примерно одного возраста с Марией, она видела впервые.

- Познакомься, Матвей, это Мария, - представил ее Яков.

Молодой человек молча смотрел на женщину. Выдержав паузу, он наконец-то кивнул головой. Мария совершенно точно определила, что этот молодой самый главный.

- Составь нам компанию, Мария, - Матвей жестом пригласил ее к столу.

Угощение было скромным. Черный «винницкий» хлеб, рыба поджаренная на оливковом масле, сотовый мед, груши, красное вино в графине, и минеральная вода.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил Матвей.

Мария присела на любезно подвинутый Яковом стул.

- Превосходно, хотя и непривычно, - Мария обвела взглядом всех присутствующих.

Матвей молчал. Глубокие, черные его глаза, внимательно смотрели на сидящую пред ним женщину, как ей показалось с уважением.

- Я обязан задать этот вопрос, Мария, потому подумай хорошо, перед тем, как отвечать, - Матвей налил ей в бокал немного вина.

Мария молча кивнула.

- Ты, по желанию, можешь забыть все, в чем тебе довелось принимать участие. Что скажешь?

Все смотрели на нее, ожидая ее ответа. Мария задумалась. Вернуться в мир людей с тем сознанием, которым она обладала сейчас – это сродни тому, если бы студента ВУЗа послали в детский сад. Остаться среди людей, помогать им – дело безусловно благородное, но далеко не легкое. Она ясно помнила все сказанное ею на мессе, но в мире материи все ощущалось по-другому. Значительное количество энергии уходило на обеспечение биологической ее части, и она понимала, что на протяжении всей жизни она будет осознавать как мало она может сделать по сравнению с тем, что ей известно. Забыть все, значит вести дальше жизнь преуспевающей, молодой женщины, с перспективой социального, и кто знает, может быть даже медленного личностного роста.

- А вы не боитесь, что я предам дело огласке? – спросила Мария.

- Нам очень страшно… - хмыкнул Петр.

- Кого же вы удивите? Сейчас столько чудес вокруг: Дозоры, Гарри Потер… Вы не сможете конкурировать с ними, - Матвей говорил без эмоций.

- Я выбираю быть… и ясно помнить, что я выбрала там, на мессе, - проговорив, она почувствовала, как тихая радость заструилась по ее телу.

Казалось, все присутствующие не удивились ответу, но после слов Марии они заметно повеселели.

- Угощайтесь Мария, - Яков положил ей на тарелку ломтик сотового меда.

Все приступили к трапезе. Не ел лишь один Матвей, не отводя глаз от Марии.

- Что бы ты хотела пожелать лично для себя, как женщины? – спросил он у нее, после того, как она немного подкрепилась.

Мария поймала себя на мысли, что она специально устроила эту ситуацию, чтобы пережить опыт своей любимой героини романа.

- Я хочу найти Давида…

Матвей укоризненно покачал головой.

- Хотите – значит найдете. Это и так известно всем на свете. Считай, что мы не слышали твоей просьбы.

Мария размышляла только несколько секунд. Эти мужчины читали ее как женский журнал, и скрывать от них что-либо не имело смысла.

- А я нужна ему? – пожалуй, этот вопрос ее волновал больше всего.

- Очень, - вполне серьезно ответил Матвей.

- Тогда мне ничего не надо, - она пожала плечами.

Ее мироощущение стало расширяться, расти, раскрываясь, как парашют, покрывая всю планету, до тех пор, пока Мария не увидела мир, как из космоса. Отсутствие желаний, соединение с бесконечностью бытия, внутренняя гармония – Марии казалось, что она заполнила собою не только все помещение, но весь мир.

- Может, ты хочешь попросить что-нибудь для кого-то? – не унимался Матвей.

Мария снова задумалась. Ей вспомнилось, как она ждала чуда, когда болела Оля. Только теперь она осознавала, как мелочны и незначительны бывают наши проблемы в масштабах бытия. Раз нет времени, значит не может быть и разлук. Существуют состояния, которые проявляются во внешнем мире и слагаются в определенные обстоятельства для того, чтобы послужить нам подспорьем для дальнейшего продвижения.

- Как я могу помочь Маргарите? – спросила Мария.

-Чья жизнь в стремлении прошла,

Того спасти не можем,

А за кого любви самой

Ходатайство не стынет

Тот будет ангелов семьей

Радушно в небе принят…- Матвей процитировал старика Гете.

- Благословлять умеют лишь искушенные, говорил один человек, склонный к любомудрию. Она тоже часть тебя, но ты недавно перешла этот отрезок пути. Все просто, Мария… Раз мы во всем разобрались, тогда пришла пора прощаться. Нам пора, да и тебе тоже. Взошла луна. Поэт томится духом. Маргарита тоскует на берегу озера. Иди, не медли с помощью, - Матвей поднялся.

- Я провожу тебя, - Яков предложил свои услуги, также вставая из-за стола.

На выходе, он пожал руку Марии.

- Ты смелая женщина. Приходите попрощаться. Через неделю мы улетаем. Матвей хочет посетить на прощание Иерусалим. Придете?

- Кажется, мы давно перешли на «ты»… - поправила его Мария.

Яков иронично улыбнулся.

- Я стар, конечно, но не до такой степени…

Мария не поняла его.

- Приду. Откуда вы улетаете? И чем?...

- С Жулян, на самолете, а ты думала на чем, на лошадях? Нам ведь пиар ни к чему, мы же не демократы какие-нибудь… Приходите, на закате солнца.

На том и расстались.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

В апартаментах Давида появились трое мужчин. Не постучавшись. Не спросив разрешения войти, а впрочем и не отворяя двери, они просто проникли внутрь. Один из них, ветхий старец, в котором угадывались черты типичного немца, второй, молодой, красивый мужчина с густой, зачёсанной назад шевелюрой, без сомнения тоже немец, и третий, седой старик. Одеты были пришельцы по одной моде, в костюмы, имевшие успех в XVIII столетии, после рождества Христова. Из этого можно было сделать заключение, что все они являлись свидетелями одного века. Один из них отделился от группы и подошел к роялю. Ласково, как живое существо, он погладил его по полированной поверхности. Потом перевел взгляд на молодого человека, хозяина апартаментов, и стал пристально изучать его.

- Йозеф, оставь его. Дадим ему свободу мысли и чувства. Иди к нам, - скрипучим голосом проговорил седой старик.

Речь его звучала на итальянском. Все трое расположились на раскладной софе, служившей хозяину апартаментов ложем и диваном одновременно. По всему было видно, что пришли они с единственной целью: послушать как играет молодой человек.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

С последней странице рукописи, Давид не раздумывая отдался мощному, доселе не испытанному вдохновению. Слух его закрылся, ум перестал предлагать свои стереотипные аккорды. Открылось его сердце, это была его молитва к Богу, на языке нот. С мыслью о вдохновляющем его живом существе, коснувшись душой Божественного, он начал творить. Давид писал что-то в нотной тетради, играл, снова писал, и снова садился за рояль. В какой-то момент он остановился, ощутив органический голод. Что-то съел, не запомнив, что именно. Обзвонил всех своих учеников и предупредил, что занятий не будет. Тамара не отвечала.

Он продолжал писать свою стремительно приближавшуюся к финалу, пьесу. Под пальцами музыканта попеременно рождались очаровательные миниатюры, которые хотелось играть без конца. День менялся ночью, снова возвращался день, чтобы уйти и уступить место ночи. Он не знал какое было число месяца, день недели, что впрочем, потеряло для него значимость. Ему уже было известно название пьесы, ее концовка. Он был убежден, что Мария находится где-то рядом. Скоро он увидит ее, хотя эту сладко томившую его мысль он гнал от себя как можно дальше, и без того счастливый своей участью. Вот и финал…

Давид открыл тетрадь с перезаписанными фрагментами пьесы и присел за рояль. Музыка заполняла апартаменты, скользнула по звуконепроницаемым стенам и направилась к открытому окну. Давид не помнил себя, подчиняясь вибрациям, которые рождались в его сознании, не видел ничего вокруг, не замечал слез на щеках, которые выходили с избытком ненужных эмоций. Мелодия стала живым, одухотворенным существом, в которое он вдыхал жизнь. Получив в подарок сердце, ей стало тесно в апартаментах своего творца. Выглянув из окна, осознав свою свободу, она взмыла ввысь. Вскоре ей стал тесен город, страна, мир, где она родилась, и подымаясь все выше, она достигла небес.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

«Ну вот, кажется все…», - окидывая свое жилище прощальным взглядом, подумала Мария. Чемоданы были уложены. Все дела закрыты. Осталось навестить Тому в больнице и забрать свою рукопись. Город стал тяготить ее. В целом все было в полном порядке, но если ты знаешь, как пройдет сегодня день, значит пришла пора менять что-то в своей жизни. Тот, кто услышал однажды голос души, осознал ее качественную безграничность, уже не сможет обманывать себя, ставя пред собою ложные цели. Потребность поделиться знаниями с теми, кто ищет себя, не имела ничего общего с экзальтированным порывом принести себя в жертву обездоленному народу. Мария находилась в том состоянии, когда всякая деятельность мотивируется чистым стремлением быть, быть свободной, любить. При этом она ясно осознавала свои ресурсы, и не стремилась совершить подвиг, который прославил бы ее на весь мир.

Внимательно послушав свои ощущения, которые настойчиво звали ее к литературному поприщу, она осознала в себе силы писать. Внутреннее состояние, так или иначе проявляется во внешнем мире многообразием энергий различной плотности и частоты. Поразмыслив, какие декорации будут наиболее ближе к ее мироощущению, она остановила свой выбор на деревне. С местом она определилась, родные обещали помочь обустроить ей быт. Не обошлось, правда без красноречивых намеков о том, что пора подумать всерьез о «личной жизни», что вызвало у Марии улыбку. Ее убеждения давно вышли за грань мировиденья типичного обывателя, к которым относились и ее родители, потому объясняться она не стала. Чтобы не выделяться особо на фоне провинциального местечка, она решила совмещать свой труд, с преподавательской деятельностью в местной школе.

Тома, с переломами обеих ног и сотрясением головного мозга, почему-то больше вызывала улыбку, чем сочувствие.

- Ты похожа на булгаковского Полиграфа Полиграфовича, после операции… - не удержалась Мария.

- Зато у меня очень много вкусностей, смотри, - Тома открыла тумбочку, которая была забита фруктами и кондитерскими изделиями.

- Как твое самочувствие? – спросила Мария.

- Доктора говорят, что кости срастутся, мозги тоже станут на место… Ты извини, что так получилось. Я рукопись твою оставила у репетитора по музыке.

- Но ее ведь можно вернуть? – Мария не чувствовала тревоги по этому поводу.

- Конечно. Он порядочный.

Мария улыбнулась. У Томы была склонность пользоваться иногда словами, смысл которых приводит в замешательство большинство представителей подрастающего поколения.

- Может оно и к лучшему. Телефон, рюкзак – все исчезло бесследно. Сомневаюсь, что мне их вернут. Я дам тебе адрес, и ты сама заберешь ее…

Мария кивнула головой, соглашаясь. Помолчав, она проговорила:

- Я уезжаю.

Теперь замолчала Тома и слегка нахмурилась.

- Так ты пришла прощаться?

Мария снова утвердительно кивнула.

- Напишешь мне? – спросила девочка.

- Обязательно.

- Ну, давай я тебе напишу адрес репетитора, а точнее – нарисую. Там дом-фантом какой-то, ты можешь не найти его.

Девочка быстро нарисовала улицу и стрелками обозначила, в каком направлении необходимо передвигаться. Мария сложила примитивную карту и зажала ее в руке.

- Я очень рада нашему знакомству. Выздоравливай, - Мария поцеловала девочку в щеку.

Тома обхватила ее руками за шею и прижала к себе.

-Я буду писать тебе. Ты не против?

- Я с радостью буду отвечать тебе…

- Ну все, уходи, а то я реветь буду… - девочка скрестила руки и насупила брови.

За дверью палаты Мария выдохнула. Она думала, что прощание с Томой будет тягостным, но видно и этот этап межличностных отношений остался позади. Настала пора зрелости.

Обычный день. Обычная улица мегаполиса. Люди. Автомобили. Пространство, изобилующее программами, начиная с материального плана, и заканчивая метафизическим. Люди-программы стали встречаться гораздо чаще, чем несколько лет назад.

Мария не могла понять причины охватившего ее волнения. Дойдя до определенного места, она поняла, что дальше без карты, которую ей дала Тома, ей не пройти. Волнение достигло той степени, что ее стала бить дрожь. Найти дом в каменных зарослях оказалось делом трудным. Перехожие либо не слышали о названии переулка, либо, что еще хуже, называли другие районы города. Путаясь, Мария наконец-то достигла своей цели.

Вот и подъезд. Первый этаж. Искомый номер квартиры. «Что со мной происходит?», - Мария остановилась, положив руку на грудь, выжидая, чтобы немного успокоиться. Потянулась рукой к звонку. «Нет!» - передумала она, и набрав в легкие побольше воздуха, робко постучала в дверь.

♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫♫

Маргарита тоскуя, сидела на берегу озера. В Долине она дожидалась Марию больше суток, после того как она вошла в какой-то дом и пропала. Как только Мария появилась во дворе, Маргарита тут же повела ее по городу. В этот раз Мария направилась по незнакомому для Маргариты маршруту, так как она ни разу не сопровождала ее этой дорогой. Место, куда она направлялась, находилось недалеко от большой горы, от которой веяло силой. Мария остановилась у какого-то памятника, постояла минуту-две, и присев на ступень его подножия, достала записную книжку и принялась что-то конспектировать. Периодически она поглядывала на статую, будто та безмолвно диктовала ей текст.

От скуки, Маргарита рассматривала окрестности. Несколько раз взгляд ее задержался на памятнике. Присмотревшись пристальней на бронзового истукана, который сидел, закинув ногу на ногу, она почувствовала, как перья ее стали дыбом. «Не может быть! Это же поэт!», - она подлетела ближе и присела истукану на плечо. Разумеется, что утверждать, будто это поэт, можно было только в аспекте восприятия самой Маргаритой форм, которые ей напоминали о нем. Но главным было совсем другое. Мария что-то знала, и она неспроста пришла сюда, а значит необходимо быть очень внимательной.

Мария писала долго. Вокруг памятника стали собираться люди, привлеченные не столько памятником, сколько совой, сидящей у него на плече. Маргарита злилась то на Марию, то на себя, то на любопытных зевак. Чувство тревоги нарастало, по непонятным для нее причинам, а вместе с ней переплеталось отчаянье. «Вдруг я пропустила что-то важное, пока она находилась в том доме? И как я узнаю, что она пишет. Я не могу слышать как раньше, ее чувств. С ней что-то произошло после этих суток. Поэт – он совсем плох… Как тяжело… У кого просить помощи?...»

Мария поднялась. Обернувшись лицом к памятнику, она смотрела некоторое время не то на бронзовое изваяние, не то на нее, а потом молча развернулась и пошла прочь. Маргарита не могла понять ее поведения, но сопровождая ее по улице, вдруг услышала, как Мария декламирует про себя стихи.

Птица с голосом как гром,

Житель важный пальм пустынных,

Сбор труби для птиц невинных,

Чистых сердцем и крылом!

Ты же, хриплый нелюдим,

Злобных демонов наместник,

Смерти сумрачный предвестник,

Прочь! не приближайся к ним!

Кровопийца нам не брат,

Хищных птиц сюда не нужно,

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 16 17 181920 21 Следующая ⇒