Всемирное общество защиты животных, (англ. World Society for the Protection of Animals, WSPA) 2 страница

Поверьте, как человеку искушенному опытом жизни, что лучше всего обратиться к первоисточникам, к тем изданиям, что имеют прямую связь с истинными знаниями. В идеале, лучше всего обращаться к пророчествам, которые между прочим доступны всем желающим, как к светильнику сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в вашем сердце, - бородач потянулся за какой-то книгой.

- Простите, я не совсем понимаю, что значит «утренняя звезда»… - Игорь Васильевич от услышанного пришел в благостное состояние духа, хоть и не мог вместить все в своем уме.

- Звезда… - рассеяно пробормотал бородач, листая пособие по рыбной ловле, - ах, да!... эпоха Кали… - также невразумительно бормотал он. – Простите, что я изъясняюсь не совсем ясно. К источникам знаний необходимо обращаться до тех пор, пока не наступит истинное понимание порядка окружающей вас действительности. Кому-то необходимо год, кому-то – десять, а кому-то, как вам, например – совсем немного времени. Вот когда придет истинное понимание различия между материей и духом, тогда можно считать, что вам воссияла утренняя звезда, т. е. пришло озарение сознания, ума… - он положил книгу на место.

- А вам известны те издания, что хранят в себе истинные знания? – поинтересовался Игорь Васильевич.

Незнакомец впервые посмотрел на Игоря Васильевича в упор.

- А знаете, что я вам предлагаю? – как бы предвкушая что-то весьма приятное, - давайте вместе пообедаем. Хорошая здесь кухня?

Игорь Васильевич обрадовался предложению, но виду не подал. «Любопытный тип, но весьма странный» - про себя подумал он, вслух же произнес:

- Кухня приличная. Лично я – за. Так идемте? – он вопросительно смотрел на незнакомца. Только сейчас ему пришло в голову, что приличия ради, не мешало бы узнать имя незнакомца. – Меня зовут Игорь, а вас?

- Петр, – дружелюбно представился мужчина.

- А отчество?..

- Просто Петр. Можно Симон. Так меня называют близкие друзья, - добавил он.

Взяв Игоря Васильевича под локоть, он повел его в соседний зал, где размещался ресторан. Игорь Васильевич осторожно покосился по сторонам, слегка стесняясь, что его ведут как барышню. Ново установившиеся приятели заняли столик, и сделав заказ, продолжили свою занимавшую обоих, беседу.

Петр и впрямь оказался преинтереснейшим собеседником и далеко незаурядной личностью. Он с живостью и вдохновением повествовал о себе. Правда, несколько не договаривая, сглаживая, как показалось Игорю Васильевичу, некоторые детали. Оказалось, что в пору своей молодости он вел деятельность (о направлении и подробностях которой умолчал) в Ливии, Египте, Италии, Греции, на Аравийском полуострове, в Израиле и вполне сносно владел языками этих народов. Работал он не сам. Существовала целая организация, которая очень скоро попала в поле зрения местных властей. Опасаясь потерять свой авторитет и выпустить бразды правления из рук, административный аппарат всячески препятствовал деятельности организации, в которой состоял Петр.

- Ах! Какая красивая была пора. Прав был мой коллега Павел – нет ничего изумительней тех «священных безумств», на которые мы решались.

Довелось ему познакомиться с тюрьмой в Израиле. Лишь благодаря очень влиятельным заступникам (при этом он выразительно поднял глаза к потолку), ему удалось избежать заключения.

«Разведчик что ли?.. - мелькнула мысль у Игоря Васильевича. – Какое там у них самое сильное управление – четвертое?..»

Поведал он также историю о том, как спасая то ли друга, то ли знакомого в городе Лидда (о котором Игорь Васильевич и не слышал), ему довелось познакомиться с очаровательной еврейкой.

- Что это была за девушка! – глаза Петра увлажнились. – Случалось ли вам встречать ангела во плоти? Представьте себе, что я удостоился, здесь, на земле, такого счастья. Глаза оленихи, глубокие как океан, черные как смоль, ниже пояса волосы, черты лица – чистоты и сияния небесной… А какими добродетелями обладала! Не было в городе страждущего, который не удостоился бы ее внимания и заботы: сироты, нищие, калеки и заключенные готовы были молиться на нее. До чего скромна, талантлива… Так вот, самое интересное, что мое знакомство с ней носило прямо таки сказочный характер. Я чудом спас ее от смерти. Имя ее звучало как Тавифа, что в переводе значит «серна». Ах! Что это за очаровательное существо. Как же я любил ее… Вы только не подумайте, что чувство это было осквернено страстью – нет. Наши отношения были светлы, чисты и носили исключительно дружественный характер. Да, молодой человек, бескорыстность и святость жили во все века и будут жить. Не думайте усомниться в моих словах. – Петр назидательно поднял палец.

- Что, вы, я и не думал… - возразил Игорь Васильевич.

У Игоря Васильевича создалось впечатление, будто он встретил старого друга и никак не мог утолить жажду длительной разлуки. Он был готов слушать Петра до скончания века. За яствами он поведал еще много интересного Игорю Васильевичу. Незаметно разговор снова свернул в русло литературы.

- Знаете. Игорь. За время моей деятельности мне довелось познакомиться со многими писателями. Скажу я вам, что и между ними встречаются порядочные люди, как это ни странно. Но истинную славу себе снискали лишь те, кто не искал ее, а посвятил себя этому труду, влекомый вдохновением и взыскивая не известности, а горя желанием осветить человеческие сердца. Только те, кто писал свою рукопись как последнюю, как письмо любимому человеку, помышляя не о плодах материальных благ, а побуждаемый желанием зажечь в сознании пускай одного, единственного человека огонь, чтобы тот пробудился и скинул с себя узы плотских влечений – получит в награду ту обитель, которую сам выкроит себе своим трудом, на Земле.

- Вы имеете в виду рай? – переспросил Игорь Васильевич.

Петр поморщился от такого вопроса.

- Видите ли, в наш век значение этого слова приняло слишком туманное очертание, а то и вовсе извратилось. Зачастую оно отождествляется с местом, где превосходно развита инфраструктура, а чувственные наслаждения предоставляются на каждом шагу. Все гораздо проще и в тоже время сложнее, чем кажется обывателю в его в верхних слоях воображения. Вот смотрите, – Петр пододвинул к Игорю Васильевичу вазу с фруктами, - представьте, что эти фрукты, это те сокровенные знания, что даруют свободу человеку от плена страстей, т. е. блаженство, счастье… Но кто-то не утерпел и съел какой-то из плодов раньше, положенного ему времени и в силу этого обстоятельства потерял вкус к нему; кто-то услышал об этом и решил, что раз плоды такая безвкусная вещь, то лучше довольствоваться ее созерцанием, кому-то достались плоды слишком поздно и он сделал вывод, что это вовсе опасно для жизни. Встречаются благоразумные, которые вкушают плоды в свое время и познают их истинную прелесть. И вот каждый, кто попробовал эти плоды знания, волен делать с ними все, что ему угодно. Как раз с помощью этих знаний и созидается та участь, что ждет нас после жизни на Земле. Кто искал земной славы – оказываются уничиженными, кто искал материального богатства – познают нищету, кто искал власти – оказываются в рабстве, а кто искал истину – входят в ее государство. И нет для живого существа награды больше, чем последнее, ни на небе, ни на земле.

Игорь Васильевич слышал речь Петра как сквозь туман, но сознание его было задето. На какое-то мгновение ему показалось, что мир вокруг него поплыл, поезд его жизни качнуло, и, совершив неосознанно переход по линиям жизни, он мягко тронулся дальше. Что - то щелкнуло в его голове, и вопрос всплыл сам собой:

- А каких носителях истинных знаний вы упоминали раннее? - спросил он, оставляя речь Петра без комментария.

- Игорь, позвольте сделать вам подарок, - после короткой паузы предложил Петр. - Только не примите мой жест как насмешку. На данном этапе это как раз то, с чего вам лучше всего начать свое пробуждение. Несколько книг… вы позволите?

- Не вижу причин отказывать вам. Только с условием, что мы еще встретимся и продолжим нашу беседу. Знаете, я впервые встречаю такого приятного собеседника. Правда, - на миг от захлестнувшей его благодарности, Игорь Васильевич потерял мысль. - Мы ведь продолжим знакомство? – нашелся он.

- Непременно. Только не ищите встречи со мной слишком быстро. Я сам ее устрою. – Петр улыбнулся и позвал официанта, чтобы расплатиться за обед.

Игорь Васильевич почувствовал естественную потребность, что зачастую возникает в следствии чрезмерного потребления жидкости.

- Извините, мне надо отлучиться… - красноречиво пожал плечами Игорь Васильевич.

- Конечно-конечно. Я пока выберу книги… встретимся у кассы, – поднимаясь из-за стола, Петр взял с вазы спелый персик и опустил его в карман.

Игорь Васильевич вышед из туалета, удивился, увидев Петра рядом с кассой. В руках он держал фирменный пакет магазина, в котором угадывались книги. Возле автомобиля, куда проводил его Петр, Игорь Васильевич сунулся было посмотреть из любопытства и вежливости на содержимое пакета, но Петр его остановил.

- Дома посмотрите, – убедительно предложил он.

- Ну что ж… Благодарю вас за интересную беседу, за подарок. Вы позволите свой телефон? – Игорь Васильевич достал мобильный, чтобы занести в электронный блокнот номер телефона.

- Хм… Я…- Петр смутился. – Понимаете… я не пользуюсь телефоном, - почти прошептал он.

- А-а-а! Понимаю. – Игорь Васильевич прикрыл рот рукой. – Это связано с работой? – полуутвердительно спросил он.

- Мг… да… - Петр сделал важное лицо.

«Точно разведчик», - утверждался в своей догадке Игорь Васильевич.

- Так возьмите мою визитку, предложил он своему новому знакомому.

- Это пожалуй можно. А о встрече не заботьтесь, она произойдет естественным путем. – Петр с детским любопытством осматривал автомобиль Игоря Васильевича, то и дело дотрагиваясь до него.

Игорь Васильевич сел за руль автомобиля. К открытому окну подошел Петр.

- А это вам, как ключ из подвала, там несколько слов и от меня лично, – он протянул Игорю Васильевичу карманного формата Евангелие.

- В каком смысле из подвала? – не понял Игорь Васильевич.

- А в прямом… и в переносном тоже. Всего доброго. Мне пора. – Петр, может чуточку и резковато, повернулся и зашагал прочь.

Игорь Васильевич с изумлением смотрел ему в след. «Замечательный человек. Немного загадочный, но с такой деятельностью… ничего удивительного» - по дороге Игорь Васильевич вспоминал все, что ему было известно о разведчиках.

Игорь Васильевич с магазина отправился на улицу, где находилась его контора. На работе его ждал сюрприз, к тому же не совсем приятный. Грядущий день сулил ему командировку, вместе с одним из заместителей начальника департамента по исполнению наказаний, на одну из тюрем в соседней области. Поступила жалоба от одного из защитников заключенного о том, что в данном учреждении применяется насилие по отношению к спецконтингенту.

Занятие прескучное. Всем доподлинно известно, что пока того заключенного доведут до кабинета, где его будет ждать он, Игорь Васильевич, вместе с Андреем Петровичем Суцким, то администрация сумеет вполне мирным способом уговорить жалобщика, чтобы тот сказал, что никакого насилия и в помине не было, или же он сам и спровоцировал инцидент. Такова практика. К более утонченным приемам управления мы еще не доросли. Игорь Васильевич был категорически против насилия, но понимал, и доподлинно знал, что порою он сам мог переступить через собственные принципы. Не стоит заблуждаться на тот счет, что Игорь Васильевич не отдавал себе отчета в том, в какой системе он работал. Если взять к рассмотрению ту сторону пенитенциарной системы, которая доступна общественности, то он давно пришел к выводу, что участь каждого из осужденных, в его же руках. Никакое воздействие, ни физическое, ни психологическое не в силах изменить моральные ценности человека, если он сам не вознамерится измениться. Можно удержать его на какой-то период от неправомерного поведения, но невозможно заставить отказаться от дурной воли. Каждый, кто выбрал изменить свою жизнь, непременно обнаружит в себе ту вертикаль моральных ценностей, которую придется обновить. Начинается все с того мгновения, которое в религиозном аспекте именуется раскаяньем, и как раз этому состоянию способствуют методы, применимые пенитенциарной системой. Но необходимо заметить, что все эти методы способствуют благоприятному преображению личности только для тех, кто выбрал измениться.

В той теневой стороне, которая всегда стоит на службе номенклатурному аппарату, система является большим полигоном для проведения неофициальных экспериментов по управлению сознанием обывателя. Те тенденции, которые только теоритически допускаются добропорядочным обществом, давно превращены пенитенциарной системой в наработанные технологии. Методика применяется самая примитивная, а те технологии, которые проходят тест, аранжируются другими институтами и благополучно применяются к тому «добропорядочному обществу», которое их породило. Раз какому-нибудь предпринимателю пришло однажды в голову сэкономить на заработной плате, то где-то будет проведен эксперимент по определению тех критериев, которые позволяют максимальную эксплуатацию биоэнергоинформационных элементов с минимальными на них затратами. Раз в обществе существует тенденция к накопительству и господству, то всегда найдется институт, который отработает технологии, которые будут наиболее эффективно захватывать внимание, программировать сознание в том направлении, которое необходимо манипулятору. При этом агрессивное воздействие здесь будет в такой изящной, тонкой форме, что обыватель с удовольствием примет его за какую-нибудь очередную гуманитарную программу. Технологии по «вуализации» агрессивного воздействия, только недавно начали применяться в странах бывшего Советского Союза, в связи новой политикой, которая интегрирована на воссоединение с Евросоюзом. Словом, пенитенциарная система – это зеркало, в котором без украшений видны все болезни общества. Перекладывать ответственность на администрацию исправительных учреждений, или на политику департамента по исполнению наказаний, или винить государство в анти гуманности – значит сознательно заниматься саморазрушением себя, как личности. Каждый человек ответственный за то, что происходит вокруг него, ибо это отражение его внутреннего состояния.

Странным Игорю Васильевичу показался тот факт, что именно в этом учреждении случился подобный инцидент. Он был знаком с некоторыми офицерами этого учреждения. Однажды в частной беседе, заместитель начальника по оперативной части поведал, что сам начальник ввел постановление, согласно которому к заключенным относятся достаточно «гуманно», разумеется, насколько те сами позволяют. Как показала практика, такой метод гораздо эффективней в деле контроля, чем жесткий пресс. Это было как раз одно из тех учреждений, руководство которых одни из первых увидели в новых методах управления широкие перспективы. Управление обывателем постепенно переходило с физического плана, на ментальный. Об этом обстоятельстве упомянуто было еще древними: «Там убоятся, где страха нет». Все эти тонкости были известны лишь фаворитам, которые стояли во главе номенклатурных структур, с помощью которых постепенно шла подготовка к глобальной централизации власти. Игорь Васильевич не задумывался особо над закулисными тонкостями игры под названием «цивилизация». Его устраивал собственный статус, как в социальном, так и в моральном отношении и потому порядок вещей окружающей его реальности не менялся. В короткие мгновения пробуждения сознания, у него возникали внутренние конфликты, но быстро засыпая, он подавлял их с помощью широкого спектра благ цивилизации.

Выяснив подробности командировки, Игорь Васильевич недолго пробыл в рабочем кабинете. К пяти пополудни, он уже находился дома, изнывая от любопытства увидеть, что же за книги ему подарил Петр. «Прозвище такое – Симон… Это наверное от того, что он немного похож на еврея», - размышлял о свое новом знакомом Игорь Васильевич. Приняв холодный душ, он расположился в спальне, на супружеском ложе. Некоторое время он мысленно сопровождал супругу с сыном в их поездке, потом его мысли переключились снова на Петра и их разговор. «Бога он ищет… - всплыла фраза в памяти Игоря Васильевича, - мг… ищу… Вот только что это или кто – Бог? Прожил половину жизни (в лучшем случае), а никогда об этом не задумывался. Илья не сегодня – завтра спросит: «Папа, а кто это – Бог? », - что я ему отвечу? Конечно, судя по настоящему духу времени, мне скорей всего удастся избежать вопроса на эту тему, но все же…» - тут Игорь Васильевич вспомнил, что Евангелие он оставил на сидении в автомобиле. Эта мысль привела его к пакету с книгами. Он прошел в прихожую и захватив книги, вернулся на ложе.

Первое, что открылось его взору – Виктор Николаев «Из рода в род», далее следовали «Хижина д. Тома» Бичер-Стоу, сборник повестей и рассказов Александра Грина «Алые паруса», и «Рождественские истории» Чарльза Диккенса. Сперва он опешил от такой композиции, которая больше годилась для ребенка, чем для взрослого мужчины, однако поразмыслив немного, он пришел к выводу, что его знакомый неспроста подобрал такую коллекцию. Пребывая в некоторой степени растерянности, что позволило отключить ему свой интеллект, он машинально открыл сборник А. Грина. На одной из страниц, простым карандашом были подчеркнуты несколько фраз. Также машинально Игорь Васильевич сфокусировал свое зрение и прочитал подчеркнутое. «Когда для человека главное – получить дражайший пятак, легко дать ему пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения, чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него, новая и у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключенного, когда миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф, а жокей хоть раз попридержит лошадь для другого коня, которому не везет, тогда все поймут как это приятно, как невыразимо чудесно. Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощенье, и вовремя сказанное нужное слово. Владеть этим,- значит владеть всем» - Игорь Васильевич недоуменно смотрел на строки.

Молниеносная догадка мелькнула в его мозгу. Он перелистнул все книги и убедился, что в каждой из них были выделены ключевые моменты. «Мистика» - Игорь Васильевич не мог объяснить увиденное.

Жаркое, сильнее полуденного солнца нетерпение охватило любознательного Игоря Васильевича. Колеблясь между разыгравшимся аппетитом и желанием пройти в кабинет, чтобы сесть и утолить свой литературный голод, он всетаки поддался голоду органическому.

Готовить он не умел совершено, и потому открыв холодильник, он с тоской размышлял о том, чтобы придумать на ужин. Идти ужинать в кафе или ресторан не хотелось. Подумав, он отрезал ломоть сыра, разделил на четыре части большой помидор и намазав хлеб маслом принялся за непривычную трапезу. Лидия Андреевна была высококлассной умелицей по части кулинарии. Вспомнив о супруге, он с надрывом вздохнул. Утолив голод до той степени, чтобы встать из-за стола без ощущения сытости, Игорь Васильевич собрал в спальни все книги и прошел в кабинет. Скоро кондиционер создал комфорт на внешнем уровне, чего нельзя было сказать о внутреннем.

Прислушиваясь к внутреннему голосу, Игорь Васильевич пытался определить с чего начать. Поразмыслив, он остановился на Чарльзе Диккенсе. Полное уединение, тишина способствовали быстрому сосредоточению ума на смысле рассказа. Первые несколько страниц показались Игорю Васильевичу скучными, но пересилив себя он исполнился решимости дочитать до конца, чтобы удостовериться в самом ли деле Петр настолько проницателен или же просто хотел произвести впечатление на Игоря Васильевича.

«А что если это какая-то игра? Может ему что-то надо от меня и эта встреча лишь прелюдия к последующим событиям. Но что?! У меня ведь профессиональное чутье на жуликов. Хм… впрочем, задача профессиональных жуликов в том и состоит, чтобы расположить к себе человека. Даже если он шпион иностранного государства, то вряд ли его заинтересуют сведения о пенитенциарной системе. Ну а если он захочет меня завербовать… что ж, тут стоит поразмыслить… » - Игорь Васильевич хныкнул и поймал себя на мысли, что отвлекся от текста. «Глупости. И вообще дикость какая-то: проявление искренности расценивается мною уже как подвох. Стыдно, честное слово…» - он снова сосредоточил внимание на тексте.

Перелистывая страницу за страницей, Игорь Васильевич все глубже проникался благостным состоянием духа. Несколько раз он поднимался и взволновано прохаживался по кабинету. Рой мыслей под воздействием неведомых ему доселе чувств, кружил голову. В одночасье ему стало стыдно за свою сытость, достаток и беззаботность. Нет, он не был скрягой или деспотом, подобно диккенсовскому герою. Тем не менее, совесть тихо шептала, что то субъективное блаженство, в котором он жил не совсем верный путь. Когда Игорь Васильевич дошел до слов: «…не знать, что даже веками раскаяния нельзя возместить упущенную на земле возможность сотворить доброе дело…» - он совершенно потерял спокойствие. «А что я собственно кому должен? – вопрошал он сам себя, дабы угомонить просыпавшееся сознание совести. – Разве я причинил кому-то вред? И то хорошо, что из-за меня никто не страдает. Не стану же я бегать по городу и предлагать свою помощь. Да… что-то не хватает для полного успокоения… Что-то все таки беспокоит и это не отсутствие в моей жизни благотворительных поступков… ?... ?... Что?.. что?.. Смысл?.. вполне вероятно… Зачем я живу? Чтобы наслаждаться благами цивилизации? Пожалуй нет… Уж больно непредсказуема наша жизнь, чтобы полагаться только на ее прелести. Вот, к примеру, Женя – какие перспективы, какие возможности и далась ему эта охота… - вспоминал Игорь Васильевич своего знакомого политика, который трагически погиб на охоте в следствии несчастного случая. – Не может быть, чтобы наше существование сводилось к такому ограниченному способу жизни. Уподобиться своему папе? Но это позор для мало-мальски образованного человека, да простит меня Бог за такие мысли. Бог… что это Петр имел ввиду, под этой фразой? Ищу…Как Его можно искать и зачем? Может здесь и кроется ответ? - Игорь Васильевич присел, откинувшись на спинку кресла. – Где искать ответ?.. где? – он снова обратился к чтению.

За окном стемнело. Игорь Васильевич почувствовал сильную усталость: глаза слипались и горели будто в них насыпали песка. Часы показывали без четверти одиннадцать. Вспомнив, что ему предстоит еще собраться в дорогу, он отложил книгу и поднялся. Мысль снова потянулась к семье. С нею он и побросал кое-как вещи в небольшой чемодан.

Уже лежа в постели, Игорь Васильевич поджав губы, по иному видел свое прошлое, и теперь еще не зная как, он твердо решил изменить свой образ жизни. «Хорошо Скруджу… Ему призрак все рассказал, показал, а мне кто поможет?» - с этой мыслью он незаметно для себя уснул.

Ответы, как известно, приходят к тем, кто их ищет и тогда, когда ищущий способен их вместить. Игорю Васильевичу предстояло еще пройти подготовку, которую он не мог вообразить себе и в кошмарном сне.

Как и предполагал Игорь Васильевич, командировка выдалась прескучной, однако одев маску официальности, виду он, разумеется, не подавал. Андрей Петрович оказался в отличном расположении духа, всю дорогу балагурил, вспоминал молодые годы и ни словом не обмолвился о предстоящем разбирательстве, зная заведомо, что его не будет.

Все по протоколу: встреча, обход по камерам (показательным, разумеется), и т. д. жалобу стали рассматривать уже к обеду. Само собой заключенные были подготовлены. Им предоставили кабинет начальника и стали вызывать жалобщиков. Тот, от кого пришла жалоба, опустив глаза, признался, что защитником является его мать, и написала жалобу, в отчаянии цепляясь за самые невероятные способы изменить приговор. Побоев не обнаружили. Андрей Петрович задал парочку вопросов и благословив, отпустил парня. Следующий заключенный (оба подельники), с неприлично чистыми (и в физиологическом и в нравственном отношении), как для заключенного глазами, очень убедительно отверг. Что к нему применялось насилие.

- Как вы говорите ваше имя? – переспросил Андрей Петрович.

Глаза у парня засветились.

- Антон… Соборный Антон, – на всякий случай добавил он фамилию.

- Может жалобы есть по другим вопросам, или предложения, вы говорите, не стесняйтесь. Мы специально принимаем вас только вдвоем и гарантируем полную анонимность, - мягко, но с колючими глазками урчал Андрей Петрович.

На долю секунды у Игоря Васильевича возникло желание удержать парня и расспросить его подробнее, как все произошло. Глаза не могут лгать, а по ним было видно, что с приговором не чисто.

- С приговором согласны? – не удержался Игорь Васильевич.

- Нет, - парень улыбнулся без всякой злобы, но отрицание было твердым, убедительным.

Существуют люди, улыбка которых способна освещать пространство.

- Ну, всего доброго, счастливо вам, - искренне пожелал ему Игорь Васильевич.

Проверка подходила к концу. Завтра осталось обойти остальные корпуса и домой. Сегодня же предстояло застолье и при этой мысли, Игорь Васильевич поморщился. Сотрудники пенитенциарной системы в процессе официальных отношений – еще куда ни шло, но когда за столом сметались границы формальностей… Единицы из сотрудников пенитенциарной системы не переступали критическую черту профессиональной деформации. Избежать трапезы тоже нельзя – могут расценить, как оскорбление, нарушение корпоративного этикета. Таков век.

Однако офицерский состав оказался в меру испорченным своей профессией. Не исключено, что поток циничных шуток и ругательств режущих слух сдерживал Андрей Петрович. Игорь Васильевич тайно скучал, а под конец трапезы вспомнил парня с неприлично-светлым взглядом. Выбрав момент, он обратился к своему старому знакомому, заместителю начальника учреждения по оперативной части.

- Леонид Валентинович, а что этот Соборный, в самом деле, исполнитель? – между прочим поинтересовался Игорь Васильевич у подвыпившего опера.

- Та-а-а-а… история скажу я вам, еще та! По нашим данным, его на месте преступления не было, а причастен ли он – дело темное. Достоверно известно, что это дело семейное и его заказывал его же дед, в суде. Но мы то, что можем сделать? Парень он нормальный, отношение к нему соответствующее, это все на что мы способны. Наша работа – охранять. Давайте по рюмке, Игорь Васильевич, а то вы хмурый какой-то.

Когда время подошло прощаться, Игорь Васильевич с облегчением вздохнул. Ночевали в гостинице. Ссылаясь на усталость, молодой прокурор отказался от услуг барышень которых заприметил зоркий Андрей Петрович.

В номере Игорь Васильевич взялся было за книгу, но скоро убедился, что должного настроения к этому занятию у него не было. На сердце нашло томление и уныние. Звонить супруге не хотелось. По интонации голоса она легко догадается, что что-то случилось, а по сути объективных причин для грусти не было. Ну что, скажите на милость, может беспокоить в двадцать восемь лет, при обеспеченном материальном состоянии, любимой супруге, сыне, престижной работе?.. вертелась в голове фамилия этого парня.

« Да таких десятки тысяч. Что́ он мне? Или кто́? Может и отменят приговор… кажется это первая судебная инстанция. Менять надо свою жизнь, вот где настоящая причина моего уныния. Что мне не хватает? Такое впечатление, что мне чего-то не достает, будто в тупике. Но тупиков не бывает, если нет остановки в движении… хм… где я это слышал?» – молодой человек образно представил дорогу по которой он пришел в «тупик»».

« Может работу сменить? Как не крути, а эта система угнетает. Придет время, и наш щадящий режим, гуманистическое отношение признают преступным, как сейчас мы говорим о методах НКВД. Но это будет потом, после меня…» - раздражение шевельнулось в сознании прокурора и он мысленно себя одернул .

« Ану их всех! Завтра несколько часов и – домой, а там, к морю, к родным. Все пройдет. Жара во всем виновата» - Игорь Васильевич усилием воли прогнал беспокойные мысли.

Спустя минут сорок, немного почитав, он мирно спал.

Утро следующего дня выдалось Игорю Васильевичу хмурым. Отходить ко сну с тяжелым сердцем крайне вредно. Настроение без осознанных причин было унылым. Обход по камерам сильно раздражал его. Он смотрел на бледные, хмурые лица заключенных: потухшие глаза, неприязнь, боязнь. Ни одного вопроса к ним, а между тем условия содержания не самые лучшие.

«Чего вы боитесь, остолопы? - хотелось крикнуть Игорю Васильевичу – так и будете сидеть в этих клоповниках, тесных камерах без солнца, воздуха… Вы люди, или кто вы? Если люди, то начните думать, в конце концов. Дальше опускаться некуда. Если молчите, значит согласны, если согласны, то заслуживаете того» - в сердцах думал он.

Опускаясь на подвал, в сектор максимального уровня безопасности, у него мелькнула мысль, что еще полтора десятка лет назад, где-то в этих стенах приводили в исполнение смертные приговоры. Дрожь прошла по его телу. «Дикость какая-то: они руководствуются в своих действиях какими-то эгоистическими мотивами, а мы? Чем тогда мы лучше? Убийцы убийц…Стоп! Расстрел отменили, хватит этой лирики. Ты на работе в конце концов» - осадил себя Игорь Васильевич.

В одной из камер он узнал вчерашнего парня. В кабинете, на приеме, Игорь Васильевич обратил внимание на аккуратную прическу парня, а сегодня он был пострижен наголо и походил на расстроенного ребенка. «У этого тоже вопросов нет. Так вам всем и надо. Видно правду говорят, что невиновных в этих стенах нет» - зло подумал молодой прокурор, пристально всматриваясь в лицо парню, пытаясь отыскать отталкивающую черту лица.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒