Ершова Елена 7 страница

- Нет, не подводил, - с улыбкой подтвердил Виктор.

Он почувствовал облегчение. Хорошо иметь верных друзей, на которых всегда можно положиться. Марк определенно был из таких.

И вот теперь, сидя над одеревеневшим телом Яна, фиксируя все полученные сведения в тетрадь, Виктор грыз сочный бок груши и размышлял над тем, что будет, когда он проснется.

Понятное дело, что если образец крови попадет в чужие руки, возникнут ненужные проблемы. Ученые не дураки и мигом разберутся, что к чему. А потом будут последствия вплоть до того, что васпу на опыты заберут военные, да и Виктора вместе с ним в придачу. И никто никогда не увидит больше ни первого, ни второго.

С другой стороны, если Виктор пойдет на небольшой риск, то в его карьере может много что измениться. Первые же исследования открывали перед Виктором простор для творчества. Иммунитет к болезням? Виктор подарит миру абсолютное лекарство. Усиленная регенерация? Инвалиды получат новый шанс на полноценную жизнь.

Разве не поэтому Виктор забрал Яна с собой? Надо только сохранить его происхождение в секрете. Закрыть дарские границы, чтобы никто... никогда...

Ему это почти удалось. Но вот появление этой девочки...

И откуда она только взялась? Будто у Виктора не доставало собственных проблем. Мало того, что ему сразу же после прибытия пришлось выдержать разговор с генералом Андриясом Кертесом, который долго и нудно выспрашивал подробности пребывания Тория на севере, мало утомительных интервью с журналистами, так теперь еще эта аспирантка...

Виктор устало протер лицо. Он вдруг вспомнил себя в студенческие годы - еще неуверенный, но уже строящий планы молодой ученый. Вспомнил, как точно также приходил за рекомендациями к именитым старикам, ночами просиживал в библиотеке, искал свой путь...

Что случилось бы, если б ему тогда необдуманными словами сломали карьеру и жизнь?

Виктору стало стыдно.

Спустившись вниз, Виктор Торий положил недоеденную грушу на тарелку и набрал номер своего лаборанта.

- Мм.. Феликс, добрый вечер, - заговорил он в трубку. - Ко мне сегодня заходила одна девушка.. Да-да, сказала, что ее фамилия Гутник. Боюсь, я был с ней не слишком вежлив, ты не мог бы дать мне ее телефон? Угу, записываю...

Виктор начеркал на бумажке продиктованный номер и засмеялся в трубку на взволнованный вопрос Феликса:

- Немного сержусь. Но все в порядке. Да, я с сегодняшнего дня беру отпуск... Буду заглядывать, разумеется. Ты уж постарайся больше не устраивать сюрпризов. До свидания.

Виктор отключил связь и задумался.

"To be, or not to be: that is the question..."

Что там выбрал принц датский? Ученый решил для себя: быть.

И набрал номер Лизы.

Сначала долго шли гудки, так что Виктору показалось, что он ошибся номером или вся эта затея с извинениями изначально оказалась сплошной нелепицей. Но когда он уже хотел сбрасывать вызов, гудки оборвались, и робкий настороженный голос спросил:

- Алло?

- Лиза Гутник? - Виктор постарался придать своему голосу теплоту. - Здравствуйте еще раз. Это профессор Торий беспокоит...

В трубке наступила тишина. Виктору показалось, что сейчас вслед за ней снова последуют короткие гудки, поэтому поспешно сказал:

- Вы уж извините меня за резкость, хорошо? Для меня это тяжелое время. Еще не пришел в себя окончательно. И вовсе не хотел вас обижать.

- Ах... - в трубке раздался печальный вздох. - Ну... хорошо. Все в порядке, правда.

- Постойте, - снова поспешил перебить Виктор. - Вы ведь за рекомендациями приходили, так? Что если мы встретимся в каком-нибудь нейтральном месте и все обсудим? Скажем, в восемь, в кофейне на углу седьмой и восьмой линий? Вас устроит?

В трубке не то всхлипывали, не то взволнованно сопели.

- Дадите негодяю последний шанс на исправление? - шутливо подтолкнул Виктор. - Клянусь честью джентльмена, вы можете ни о чем не волноваться. Просто... поговорим, вы расскажете о своих наработках, а я поделюсь своими. Только как коллеги, договорились?

В трубке посопели еще немного, а затем коротко, но уже смягчившимся голосом, проговорили:

- Хорошо. Я принимаю ваше приглашение.

- В восемь жду, - закончил разговор Виктор и отключился.

- To be, or not to be, - пробормотал он, рассеянно глядя в окно, где ветер слегка перебирал золотыми листьями яблонь.

По огрызку груши медленно ползла сонная мохнатая пчела. Наверное, залетела в форточку на сладкий запах фруктов.

- To bee, - повторил ученый и усмехнулся своему каламбуру.

Сейчас в его доме находилось что-то, куда хуже пчелы. В конце концов, пчелы - всего лишь безобидные маленькие самоубийцы. Каждый укус влечет за собой смерть особи.

Другое дело осы...

У ос гладкие жала. Они могут кусать тебя, сколько заблагорассудится. Осы - хищники, слетающиеся на сочное мясо, на истекающие сиропом гниющие фрукты и мед.

Неприятные агрессивные твари.

Виктор выдвинул нижний ящик комода, где лежала свернутая в аккуратный рулон форма Яна. На металлических застежках кое-где виднелись мелкие брызги засохшей крови. Кровь же виднелась и на стеке, который Виктор хранил в том же ящике. Лезвие стека сейчас было спрятано внутри полости, но Виктор хорошо помнил, как оно входило в гортань Мириам, как багряные струи толчками вытекали между скрюченными пальцами Монгола.

"У ос гладкие жала".

Виктор положил поверх мундира кипы прошлогодних газет и задвинул ящик обратно.

Время двигалось к восьми.

К означенному месту встречи он приехал вовремя, минута в минуту, однако она уже была там.

Виктор с порога заметил фигурку девушки, присевшую за столиком в углу. Перед ней на столе лежали какие-то книги, а сама девушка настороженно глядела по сторонам из-под золотистой челки, будто поджидающий опасность зверек. Заметив вошедшего, она выпрямилась и подхватила книги, словно хотела сейчас же убежать прочь из кофейни. Но осталась, лишь ее поза говорила о сильном внутреннем напряжении.

Виктору сразу захотелось сказать, чтобы она не боялась. Что он не сделает ничего плохого и вообще никак не обидит девушку. Но тут же подумал, что это может прозвучать глупо или даже оскорбительно для нее, поэтому не сказал ничего подобного, а приветливо улыбнулся и сел по другую сторону стола.

- Ну, здравствуйте, Лиза.

Она ответила на приветствие и, положив книгу на стол, подвинула к Торию.

- Вот...

Это была его "Сумеречная эпоха: эволюция мифов".

- Поставите автограф? - попросила она.

- С удовольствием, - рассмеялся Виктор. - Но сначала, может, сделаем заказ? Вы что будете? Чай? Кофе?

- Чай, - чуть стеснительно произнесла Лиза, и добавила. - Без сахара...

- Тогда предлагаю к нему вкуснейшие булочки, - посоветовал ученый. - Такие пекут только в Дербенде. Не прощу себе, если не попробуете их.

Он подозвал официантку, та аккуратно записала в блокнотик заказ и удалилась.

- Итак, - сказал Виктор. - Вы простили меня, раз уж согласились на встречу?

- Простила, - заулыбалась Лиза. - Вы тоже меня простите, что я вот так, непрошенным гостем, ворвалась в ваш кабинет. Еще и распоряжаться начала...

- Да, вы вели себя по-хозяйски, - шутливо поддакнул Виктор.

И оба рассмеялись.

Принесли чай и посыпанные сахарной пудрой булочки.

Теперь, когда барьеры были разрушены, Лиза разговорилась. Она рассказала Торию про свою учебу в Славене, про наглеца Пеша и разгромленную в пух и прах статью.

- Как же, как же, - вспомнил Виктор. - Я помню. Конечно же, Гутник... Ну, вы были довольно резки в своих суждениях.

- Я должна была, - возразила Лиза. - Ведь если не верить в то, что делаешь, не верить в результаты своей работы - зачем тогда вообще заниматься наукой?

- Вы по-своему правы, - не мог не согласиться Виктор. - Что ж, мне нравится ваша пылкость и приверженность идеалам. Пожалуй, я мог бы дать вам рекомендации.

Лиза расцвела.

- Это было бы прекрасно! - воскликнула она. - Но теперь вы понимаете, почему меня так огорчила и возмутила ваша статья? Неужели вы действительно ничего так и не обнаружили?

- Увы, - развел руками Виктор. - В нашей работе знаете, что главное, Лиза? - он доверительно наклонился к ней. - Главное, не потерять трезвости суждения. Вы понимаете? Все это, - он постучал ногтем по обложке своей книги, - не более чем собрание фольклора, пока не подтверждено точными научными фактами. А вы должны подтверждать или опровергать их, если не хотите быть поднятой на смех. Вы ведь не хотите?

- Не хочу,- согласилась Лиза.

- Вот поэтому мы должны быть максимально непредвзяты, - закончил Виктор. - Если хотите стать хорошим ученым - умейте поступиться собственными надеждами и мечтами. Вот тогда вам будут открыты все пути. Вы меня понимаете?

Лиза ответить не успела. Затрезвонил телефон. Виктор вынул его из кармана и прислонил к уху.

- Да...

На том конце что-то коротко ответили. По лицу Виктора разлилась бледность.

- Я уже еду, - ответил ученый.

Он вдруг лихорадочно засобирался.

- Прошу меня простить, - виновато проговорил он. - Дело неотложной важности.

- Да, я понимаю, - в голосе Лизы прозвучало разочарование, но она быстро взяла себя в руки.

Что ж, дела есть дела...

- Тем не менее, мне было очень приятно с вами познакомитсья, Лиза, - дружелюбно заверил ее Виктор. - Всего вам доброго.

- Спасибо, - она улыбнулась тоже. - И вам.

И, когда Виктор уже шел к выходу, окликнула его:

- Профессор!

Виктор обернулся.

- Да?

- Можно, - она запнулась, тряхнула головой и выпалила на одном дыхании. - Можно, я вам позвоню еще?

Виктор улыбнулся широко.

- В любое время, - ответил он и вышел на улицу.

В конце концов, почему бы и нет? Быть или не быть?

Эта девочка понравилась ему. Но в голове теперь крутилась только одна короткая фраза, услышанная им по телефону:

- Освободишь меня? Или я сделаю это сам.

Фраза была произнесена ровным, слишком хорошо знакомым голосом Яна.

Виктору не хотелось опоздать к этому моменту.

13. Чужой среди своих.

...Они наклоняются над мальчиком - угловатые тени, кажущиеся черными на фоне алого зарева пожарищ. Их лиц не разглядеть, их очертания размыты.

Но почему-то очень хорошо видны нашивки с изображением шестиногих тварей.

- Не подходите! - мальчик выставляет нож, слишком хорошо зная, что ему уже не спастись.

Ледяные пальцы выхватывают нож с ловкостью фокусника. Мальчик видит, как с них капает что-то красное - может, он успел все-таки полоснуть лезвием?

Мальчик мстительно улыбается, и чье-то бледное лицо напротив улыбается в ответ.

- Хороший, смелый мальчик! - произносит неприятный голос, тягучий, как смола. - Как тебя зовут, смелый мальчик?

Он отвечает что-то, почти не слыша своего голоса, не в силах противиться гипнотическому взгляду всплывших перед его лицом прозрачно-голубых глаз.

- Сюрприз! - гудит голос. - Твое имя отлично подходит для Дара! А я - Харт. С этого момента - твой наставник Харт.

Мальчик чувствует исходящий от существа запах крови и нагретой кожи. В ушах почему-то стоит звон цепей - они обязательно должны быть с толстыми крюками, подобно тем, на которые насаживают свиные туши. И мясник - в пропитанном влагой отяжелевшем фартуке, с закатанными по локоть рукавами, потрясает - нет, не мясницким тесаком - металлическим кастетом. Его тусклый блеск сводит с ума. Одного удара достаточно, чтобы в крошку раздробить кость.

Краем глаза мальчик видит маленькую фигурку, пересекающую дорогу. Развеваются распущенные ленты в лохматых волосах - как траурные хвосты. Сквозь дымную пелену весь мир кажется черным, но эту фигурку нельзя не узнать.

- Беги, Лисенок, беги! - кричит мальчик.

Только бы услышала!

Он бросается на чудовище разъяренным зверьком, колотит кулаками в тугой живот. А потом его самого швыряет о камни. Что-то с хрустом ломается внутри. Глаза широко раскрываются, но весь мир темнеет, проваливается куда-то вниз, в чернильную бездну Эреба, быть может.

Остывающие хлопья пепла. Крохотный силуэт с развевающимися лентами...

Голоса удаляются. Наплывает тьма, забирается под черепную коробку. Небесный свод опускается ниже и где-то слышится далекий зловещий гул, от которого начинает шевелиться земля.

Последний обрывок памяти перед тем, как наступают сумерки.

...За миг до пробуждения ему казалось, что он еще слышит это низкое гудение. И, разлепляя веки, на какую-то долю секунды видел жаркое марево пожаров и чувствовал ударивший в ноздри запах нагретой меди и крови. Тело горело и ныло, и последнее, что он помнил, был Рихт, захлебывающийся своей кровью.

- Око за око, Рихт, - даже не пробормотал - еле слышно прошелестел он в бреду.

Говорить тоже было трудно: болели зубы, а вместе с ними и челюсти, и скулы, и весь череп. Но физический дискомфорт всегда был наименьшим из зол.

Взгляд постепенно выхватывал из полумрака бревенчатые стены, густо смазанные лаком, и потолок с круглыми лампами, и тумбочку рядом с кроватью. Здесь, в реальности, не было места ночным кошмарам.

Если только он сам не вызовет их из небытия.

Ян попробовал пошевелить рукой, но ему это удалось с трудом, острая боль отдала в предплечье. Руки будто затекли, и при каждом движении слышался металлический лязг.

Подобно лязгу цепей с мясницкими крюками.

Повернув голову, Ян понял, что его правая рука заведена назад и пристегнута к изголовью кровати. Левая просто лежала под неестественным углом и, скорее всего, действительно затекла от долгой неподвижности.

Он снова попробовал пошевелиться, и мелкие болевые иголочки начали прокалывать мышцы от плеча до кончиков пальцев. Это вызвало в его памяти какие-то смутные, почти неуловимые образы, когда он переживал свое второе рождение - через удушье и страх остаться в густой, обволакивающей тьме кокона. Через боль от разрываемой пуповины, от яда, циркулирующего по его кровеносной системе, перестраивающего организм подо что-то совершенно иное...

Ни тогда, ни теперь Ян не спешил.

Конечно, поскорее избежать опасности было частью инстинкта. Но за все время своего обучения от неофита до преторианца Ян уяснил, что спешка никогда не доводит до добра. Он сам поплатился за свое заблуждение глазом. А Рихт... где теперь Рихт?

Кроме того, пока что никакой опасности замечено не было.

Чем сильнее Ян стряхивал с себя оцепенение сна, тем яснее ему становилось, что находится он не в Даре и не в Выгжеле.

В воздухе витал запах древесины и подопревших фруктов (приятный, сладкий, почти дурманящий аромат), а, значит, здесь все еще стояла ранняя осень. В единственное зарешеченное окно, располагающееся на другой стене комнаты, скреблись ветви яблонь. Извилистые тени, будто тонкие живые щупальца, ползли по потолку и сплетались в причудливые паутинные узоры. В комнате становилось темнее.

Боль в теле постепенно отступала. Ян попробовал приподняться и отметил, что лежит на кровати совершенно голый. На животе и груди он видел прошитые синтетической нитью раны. Они уже не выглядели вздувшимися и болезненными, и Ян провел по ним пальцем, подушечкой ощущая крохотные узелки. Надо отдать хирургам Выгжела должное - шили они аккуратно. Даже принимая во внимание тот факт, что их пациент не был человеком. Ян откинул одеяло и осмотрел рану на ноге. Она была обработана с не меньшей аккуратностью.

Почему-то это вызвало у него подобие улыбки, но она быстро пропала, когда Ян увидел на тумбочке тетрадь в матерчатом переплете. Перекатившись на бок, Ян дотянулся до нее и открыл на середине.

Листы были испещрены аккуратными буквами и цифрами. Дата. Время забора крови. Измерение температуры тела. Давление. Пульс. Краткие результаты тестов и прочее, прочее...

Ян пролистал страницы. Везде было одно и то же, менялось лишь время, дата и некоторые показатели. Но Ян сразу понял, о чем говорилось в тетради - это был его собственный полный анамнез.

Ему больше не потребовалось складывать два и два, чтобы понять, где и почему он находится. Он это ощущал обонянием и тем чутьем, которое бывает присуще только васпам.

Даже если бы на тумбочке не лежал телефон с клочком бумаги, на котором был написан номер, и стояло одно имя "Виктор Торий".

Ян ни минуты не сомневался, для кого это предназначалось. Единственное, чего не знал Виктор, так это того, что в Дарских ульях телефоны не использовались вовсе. Но Ян уже видел эти штуки в человеческих домах, в Выгжеле, и еще раньше до этого (когда небо становилось черным от копоти, и гудение огня сотрясало землю, превращая целые города в сплавленные остекленевшие струпья). А потому быстро, по наитию разобрался в его устройстве и уже через минуту коротко произнес в трубку:

- Освободишь меня? Или я сделаю это сам.

Ян не бравировал и не кривил душой. Выбитый сустав пальца не казался ему большой проблемой, как не казалось проблемой пулевое отверстие в ноге и уж тем более не поверхностная рана на животе, куда его полоснул стек Рихта. Другое дело, что хозяину не нужно было об этом знать. Равно как и о многом, многом другом. Для дела Ян был готов и потерпеть.

За окном потемнело совершенно. В стекло мелко забарабанили дождинки.

Ян зажмурился и прислушался к своим внутренним ощущениям.

Организм уже полностью абсорбировал яд, и теперь на смену болевого шока пришла расслабляющая волна опьянения. Он почувствовал себя словно подвешенным в воздухе, или падающим с головокружительной высоты в мягкий засасывающий водоворот. Ян понимал, что и это ощущение недолговечно, поэтому полностью отдался ему. Это было новое рождение. Через боль - в радость. От тьмы - к свету.

Рождение, которое осуществилось благодаря эссенции королевы.

Когда дождь усилился, и внизу послышалось сердитая ругань и шаги, пьянящее чувство почти окончательно покинуло его тело. Ян открыл глаз и со спокойным ожиданием устроился на подушке.

Вместе с хозяином в комнату проникли запахи влажной одежды и стылой земли. Сам Виктор выглядел довольно раздраженным - он весь вымок и продрог. Но не это обеспокоило Яна.

Васпы не любили дождь. Он смывал все запахи. Точно так же и теперь дождь помешал почуять всю полноту эмоциональной составляющей хозяина. А без знания не было контроля.

Это создавало дополнительные проблемы, но Ян не собирался просвещать человека еще и в этом вопросе.

- Освободи, - вместо этого сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало как нечто среднее между приказом и просьбой.

Виктор, казалось, не торопился.

- Гораздо спокойнее видеть тебя в наручниках, - сказал он.

Ян ожидал, что человек выскажет что-нибудь глупое, поэтому быстро нашел готовый ответ:

- Не обманывайся, - возразил он. - Ты знаешь, я могу освободиться сам. Но это достаточно больно.

Кажется, человек раздумывал, все еще стоя на достаточном расстоянии от кровати.

- У меня ведь нет никаких гарантий, так? - спросил он.

Ян почувствовал, как в нем начинает зарождаться одно из немногих знакомых ему чувств, и на этот раз это было раздражение.

Люди настолько глупы, чтобы много раз пережевывать одну и ту же жвачку, когда ответ очевиден. Точно так же, как бывают глупы, когда повторяют одни и те же ошибки. Или рискуют жизнями ради смешных идеалов, ради других людей, которые представляют собой меньше рабочего муравья. Это не было логичным.

Слава Королеве! Как хорошо, что для него это все теперь позади. Это лишь мешающая, архаичная скорлупа, которая отпала сама собой вместе с последними обрывками кокона.

- Я ведь не убил тебя раньше, - как можно более убедительно произнес Ян.

- А если... если вдруг я захочу... избавиться от тебя? Выдам военным?

- Нет, - уверенно сказал Ян. - У тебя была возможность. Но я тебе нужен. Я прочел твой дневник. Ты изучал меня.

Ян указал на тетрадь, чтобы подкрепить свои слова доказательствами. Это было правильно. Люди любят доказательства. И любят, когда их убеждают в чем-то.

Потом подумал, и добавил:

- Или я прямо сейчас намочу твою кровать.

Виктор округлил глаза и поспешно выхватил из кармана ключи от наручников.

- Хорошо, сейчас...

Ян сдержанно улыбался. Сейчас не было нужды пугать человека, а лучший способ установить контакт - это разговаривать с ним на его собственном языке.

Наручники звякнули, снова вызвав в памяти лязг и скрежет металла из недавнего сна. Но если тебе почти каждую ночь снятся кошмары, учишься не обращать на это внимания.

- Туалет и ванна внизу, налево, - сказал Виктор. - Я поищу что-нибудь из одежды. Хотя моя тебе наверняка велика будет.

- Тогда найди мне новую, - рассудительно ответил Ян. - И поесть. Я голоден.

- Как пожелаете, о, мой господин, - расшаркался Виктор.

Ян пропустил это замечание мимо ушей, потому что понимание иронии никогда не относилось к его сильным сторонам. Но в целом он был доволен своим выбором.

Несмотря на общую бестолковость и нелогичность, присущую всем Homo sapiens, Виктор умел правильно расставлять приоритеты. Еще в нем чувствовалась та страсть, которая не дает успокоиться на достигнутом, а заставляет узнавать новое, искать, творить. Вообще, для васпов эта черта являлась чуждой. Но только не для Яна.

Разве не поэтому он пошел на предательство?

Ян вышел из душа, завернутый в махровое полотенце. Дождь все еще сплошной пеленой затягивал окна. Кажется, это теперь на всю ночь.

Виктор сидел за столом и угрюмо жевал что-то, лежащее перед ним на тарелке.

- Пельмени в кастрюле, - сказал он при виде Яна. - Возьми сам, сколько хочешь. Я не собираюсь разыгрывать из себя еще и официанта.

Ян поднял крышку, принюхался. Уголки его губ презрительно поползли книзу.

- Что сдохло? - спросил он.

- Или ешь это, или проваливай! - зло ответил Виктор и принялся еще более ожесточенно орудовать вилкой.

Ян не стал перечить. В походных условиях он еще и не таким питался, поэтому послушно положил в тарелку слипшееся нечто из теста и кусочков фарша. С сахаром это оказалось вполне съедобно.

Некоторое время Виктор молча наблюдал за ним исподлобья, потом сказал:

- У тебя в крови содержание сахара зашкаливает.

- Читал дневник, - спокойно ответил Ян. - Это часть моего метаболизма. Нужно много глюкозы.

- Кома - тоже часть твоего метаболизма? - скептически хмыкнул Виктор.

Ян удивленно поднял брови.

- Ты несколько дней провалялся без сознания, - пояснил ученый. - Какого лешего тебе приспичило травить себя? Этой эссенцией, или как ты ее назвал. Что это было вообще?

- Яд, - улыбнулся Ян. - Ты верно угадал.

Он немного поколебался, говорить ли хозяину правду. Но в итоге решил, что для установления доверительных отношений нужно быть максимально честным, поэтому слегка прояснил ситуацию:

- Эссенция королевы используется при перерождении. Я хотел узнать, что случится, если использовать эссенцию на взрослой особи.

- И как? Есть результаты?

Ян качнул головой.

- Пока не знаю.

Он немного помолчал, пережевывая еду, потом произнес:

- Кстати, спасибо.

Это было сказано его привычным ровным тоном, поэтому Виктор не сразу осознал смысл услышанного. А, осознав, скептически воззрился на гостя.

- Что я слышу! Васпа меня благодарит? Чем обязан такому счастью?

Ян снова пропустил иронию, и ответил:

- Ты не оставил меня в лесу. И не оставил в Выгжеле. Они могли убить меня.

- Не думаю, - возразил Виктор. - Фактически, ты их спас.

Ян доел пельмени и принялся за конфеты, горстями отправляя их в рот.

- Я враг, - напомнил он. - Врага надо уничтожать. Это заложено в инстинктах.

- Человек - это нечто большее, чем просто инстинкты, - парировал Виктор.

- И в этом ваше несовершенство.

Ян захрустел карамелью и довольно откинулся на спинку кресла. Сытость приятным теплом разливалась по телу. В доме было сухо и уютно, и от человека снова потянулись тонкие струйки эмоций и запахов. Контроль постепенно возвращался к Яну. Так было хорошо и правильно.

- Мир прост, - сказал он. - Слабых жрут сильные. Сильных жрут еще более сильные. Люди жрут всех остальных. А мы, - Ян взял новую конфетку, - мы жрем людей.

Виктор в возмущении фыркнул.

- Надеюсь, фигурально выражаясь?

И, не дождавшись ответа, продолжил:

- То есть, по-твоему, тебя надо было бросить подыхать в лесу, как того, другого?

- Рихта, - подсказал Ян и кивнул. - Да. Было бы логично. Но ты не сделал, - он широко улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка получилась доброжелательной. Но этого у него не вышло, потому что на лице Виктора отразился испуг.

- Все в порядке, - поспешил исправить положение Ян. - Это было нелогично, но правильно. Ты мне нужен. Я чужой в твоем мире.

Дождь усилился. Мерный шелестящий звук убаюкивал, и измученный организм снова запросил покоя. Он ждал столько времени... Ничего страшного не случится, если он подождет еще несколько часов.

Ян начал подниматься с кресла.

- Я спать, - сказал он. - И ты отдохни тоже.

Виктор что-то ответил, но Ян уже не слушал его. Это уже было не важно. Скоро мир изменится, и ничто больше не будет важным.

Проваливаясь в упругость и темноту постели, Яну казалось, что он снова слышит звон металла и нарастающий подземный гул. Но сны в эту ночь ему больше не снились.

14. О войне и мире.

Дождь лил, и лил, и лил всю ночь. Казалось, что разверзшиеся небесные хляби выплакивают всю накопившуюся в них скорбь. Как раз в этот момент далеко на севере спасатели вытаскивали из-под обломков останки членов четвертой экспедиции и грузили в цинковые гробы, чтобы перевезти на родину.

В отличие от Яна, Виктор спал отвратительно. И сны, явившиеся ему, были беспорядочны и странны. То он видел раскинувшиеся до самого горизонта рыжие сады, будто иллюстрацию к какой-то давно прочитанной сказке о медном царстве. То виделись бесформенные, пузырящиеся черной жижей существа, и у каждого из них было разбитое лицо Линды. То на краю сознания со свистом мелькало лезвие стека, и Виктор просыпался весь в поту и долго не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам наверху. Ему казалось, что это не дождь стучит по крыше и стеклам, а чудовище, которое он так необдуманно приютил на своей даче, тяжело прохаживается из угла в угол, и что человеческая оболочка - только обман. А на самом деле Ян - это огромный жук, покрытый твердым хитином, у него острые когти и ядовитые жвала, и в каждом сегменте фасетчатого глаза вспыхивают хищные болотные огоньки.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Виктор наутро поднялся с головной болью и в дурном расположении духа.

Мысли о том, что нужно ехать в Институт разгребать последние архивы, потом заехать за венками к похоронам, а потом еще и за одеждой для Яна казались ему отвратительными.

Примерно, как и сам Ян, сонной мухой сползающий вниз по лестнице. На нем были только старые джинсы Виктора, которые болтались на его тощих бедрах и были для верности перехвачены ремнем. Выше пояса он был голый, и Виктор отвернулся, не в силах смотреть на его исполосованное рубцами тело.

- Позавтракаешь, чем найдешь, - грубовато сказал ученый. - Есть макароны и пельмени. Можно разогреть котлеты. Тут, - он открыл шкафчик, - твой любимый сахар. Лопай, сколько в тебя влезет. Сам приготовишь? Потому что в повара я тебе не нанимался.

- Я сделаю, - по своему обыкновению спокойно ответил Ян, то ли действительно не обижаясь на тон Виктора, то ли просто не понимая его злости.

Сейчас он тихо стоял, привалившись плечом к перилам лестницы и низко опустив голову. После ночных кошмаров его худощавая фигура прочно ассоциировался не с человеком, а с каким-то причудливым, и оттого еще более мерзким насекомым. Виктор старался держаться на расстоянии, и в этом ключе теперь прекрасно понимал военных Выгжела.

- Никуда не выходи, пока я не приду, - продолжал давать наставления профессор. - И не дай бог, я услышу любые жалобы от соседей. Хоть что-нибудь. Сразу же звоню генералу Кертесу, и тебя забирают на опыты. Это ясно?

- Ясно, - повторил Ян, глядя исподлобья. - Угрозы излишни.

- Это не угроза, а предупреждение.

Виктор окинул его скептическим взглядом и добавил:

- Кухню мне не спали, Кутузов. Не Москва.

Ян в недоумении приподнял брови.

- Вот держи, - Виктор прошел к книжным полкам и снял пухлый том. - "Война и мир", тебе понравится. Займись до моего прихода.

Он положил книгу на край стола - прикасаться к васпе ему тоже не хотелось. Думал съязвить на тему, умеют ли васпы читать, но вовремя вспомнил, что Ян читал уже его дневник, а потому сказал просто:

- Будь тише воды и ниже травы. И давай, просвещайся. А то совсем одичали на своих болотах. Так хоть будет, о чем с девушкой поговорить.

Он усмехнулся, довольный собственной шуткой, хлопнул дверью и уехал.

Конечно, на душе у него еще скребли кошки, но крайне своевременным оказался отъезд соседа Тибора, ведь лишние проблемы были Виктору ни к чему, а васпа обладал редким даром притягивать неприятности (равно как и создавать их).

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒