Ершова Елена 11 страница

- Я еще вчера заметила слабость, - согласилась Лиза. - И много спала... А утром стало нехорошо, но голова была, как в тумане... Все эти события... ты слышал новости? Про тех убитых...

Она поежилась и жалобно поглядела на Виктора. Он ободряюще положил ладонь на ее колено.

- Не думай о них, - сказал он. - Тебе не о чем теперь волноваться. Отдыхай и ни о чем не думай.

- Ты сердишься на меня?

Виктор вздохнул.

- Ну что ты, - успокаивающе сказал он и усмехнулся. - Я сам хорош. Устроил истерику.

- Значит, ты волновался за меня?

Ясные зеленые глаза девушки смотрели настороженно, с надеждой. Ее пальцы подрагивали, нервно разглаживали ткань покрывала. Будто случайно, коснулись руки Виктора.

- Волновался, - признался он, и сжал ее пальцы.

Она пододвинулась к нему. Доверчиво, как домашний зверек. Он погладил ее по плечам, коснулся растрепанных волос.

- Все теперь будет хорошо, - пообещал он, привлекая ее к себе. - Ты мне веришь?

- Верю, - выдохнула она в самые его губы.

Виктор почувствовал сладкий привкус меда и, может, еще молока, а кожа оказалась теплой, шелковистой, податливой. Тогда нахлынула пьянящая и теплая волна, затопила комнату, отгородив от внешнего мира двоих людей. И, увязнув в тягучей любовной патоке, они не слышали ни приглушенного пиликанья телефона, ни жужжания осы, попавшей в ловушку между оконными рамами.

20. Западня.

...Сколько их прошло, однообразных, темных дней, месяцев, лет? Время остановилось. Сжалось в комок, будто в неподвижности было избавление от боли.

Мальчик цепенел вместе с ним. Некогда огромный мир сначала уменьшился до размеров Улья, затем ограничился замкнутым пространством каземата, и, в конце концов, сомкнулся на мальчике, как защитная скорлупа. Она нарастала новыми слоями, костенела, но под ней еще шевелились не вытравленные до конца воспоминания прошлой, далекой жизни.

Они воплощались в рисунках. Это помогало мальчику выдержать окруживший его ужас бесконечных тренировок и пыток, слабым лучиком света вонзалось в непроглядный мрак, не давая сердцу окаменеть окончательно.

Но Дар не поощряет романтиков и мечтателей. Дар ненавидит любые проявления человеческих чувств. И когда наставник Харт обнаружил исчерканные карандашом наброски, Улей содрогнулся от подземных казематов до верхушек смотровых башен.

- Случай неслыханный, не достойный дарского воина, - жаловался Харт коллеге, в то время как неофит, подвешенный на дыбе, захлебывался собственной кровью. - Из-за этого упрямца мне самому приходится подвергаться наказанию. А ты знаешь, как рады господа преторианцы заполучить в когти нашего брата.

Харт указал на заплывший гематомой глаз. Он давно работал с молодежью, нахватался от них затейливых словечек, а потому мог себе позволить быть красноречивее прочих.

- Я предупреждал, - отвечал второй. - Силы потрачены впустую.

- Я прочил его в свои преемники, - вздыхал Харт, наблюдая за конвульсиями мальчика. - Не часто находишь идеального кандидата на должность наставника. Беда в том, что он еще цепляется за внешний мир. Однако я найду способ сделать из него васпу. Он готов. Надо только подтолкнуть.

И вот неофиты стоят на склоне холма, а хлесткий зимний ветер выжигает щеки и забирается под воротники коричневых гимнастерок. Внизу, у подножия, лежит деревенька в пять дворов, похожая на ту, оставшуюся в прошлой жизни. Мальчик видит ребятишек, играющих в чистом выпавшем снегу, лошадь, волочащую поклажу. Из печных труб валит дым, и до мальчика долетает запах свежеиспеченного хлеба.

Этот маленький кусочек прошлого зовет его, и мальчик начинает спускаться с холма. Но земля почему-то колеблется под тяжелыми башмаками, и непонятный груз давит на плечи. Мальчик глубоко увязает в снегу, останавливается, пытаясь совладать с невыносимой тяжестью собственного тела. Земля под ним дрожит и шевелится, будто старается избавиться от навалившегося на нее гнета. Будто каждое движение причиняет ей боль.

Тотчас до него долетает встревоженное ржание лошади. Дети прекращают свои игры и как один устремляют бледные лица в сторону холма. Кто-то начинает плакать, но выскочившая женщина сгребает малыша в охапку и уносит в дом. Становится тихо-тихо. Так тихо, что в голове у мальчика начинает звенеть. И слышно только, как стонет в черных ветвях ветер.

Тогда странные чувства захлестывают мальчика с головой. Этот мир больше не его. Он отталкивает, отвергает мальчика, боится, потому что знает: мальчик живет по своим, не зависящим от окружающей среды законам.

Тогда вдалеке нарастает стрекот вертолета. Небосвод лопается, горизонт расходится по шву, а от земли вздымается алое облако ревущего пламени. Рядом раздаются сухие, отрывистые слова приказа, и мальчик не может не подчиниться им.

Отныне он - чуждый и страшный пришелец, враждебный всему живому. Отныне его место - в Даре. И он возвращается туда, опустошенный и мертвый.

Ловушка захлопывается...

Некоторое время он заворожено смотрел на фотографию обугленного бревенчатого остова, на бесформенную черную груду тряпья и костей, бывшую некогда человеком. Черно-белый снимок почти тридцатилетней давности околдовывал его, выхватывал из памяти давно забытые картины прошлого. Будто наяву, гудение огня, крики людей, рев машин смешивались в один сплошной гул, от которого вибрировал воздух, и земля, и все тело.

Приятное, опьяняющее чувство было сродни легким электрическим импульсам, которые зарождались где-то глубоко в нервных ганглиях, и распространялись через позвоночник по всему телу.

Это возбуждало его.

Ян облизал кончиком языка пересохшие губы, и только теперь заметил, что неосознанно потирает правую ладонь о шершавый подлокотник кресла. Время от времени шрам невыносимо зудел, но в целом это было терпимо. И долгое время Ян просто не понимал, отчего вдруг новым Уставом было запрещено вступать в симбиотические отношения с людьми.

Если верить старым рапортам, договор между васпой и человеком когда-то был неотъемлемой частью их жизни. Возможно, когда-то они объединяли свои усилия для достижения общей цели. Но потом все изменилось, и Дар отделился от остального мира, и появились новые законы, и появилась первая Королева, а вместе с ее появлением изменился и Устав.

Узнав об этом ритуале от Нанны, Ян сразу выделил для себя положительную сторону этого симбиоза, хотя еще не успел воспользоваться всеми преимуществами своего положения в деле. Возможно, ему еще не представилось подходящего случая. Или же требовалась определенная практика. Некое знание, которое было утеряно за давностью лет, и которым Ян не обладал. Но кровь хозяина, его жизненная энергия обновила его организм, защитила от яда Королевы. Хотя была и обратная сторона, о которой не говорилось в рапортах. И Ян теперь понимал, почему.

Устанавливая над Виктором контроль, Ян постепенно терял контроль над самим собой.

Сначала это проявлялось в ночных кошмарах. Тех самых воспоминаниях о прошлой жизни, о которой он позабыл за все годы службы в Дарском Улье. И, черпая от Виктора энергию, он черпал что-то еще, чему пока не мог подобрать название.

Это дезориентировало его.

Наверное, поэтому он прочел ту книгу о жизни людей до Сумеречной эпохи. Поэтому с жадностью подмечал и впитывал все нюансы незнакомого ему мира, в котором чувствовал себя не слишком комфортно.

Прежде всего, это заключалось в реакции людей на его появление. Наверное, срабатывали древние инстинкты самосохранения, как это бывает у диких животных при появлении более крупного хищника. Но где бы ни находился Ян, вокруг него сразу образовывался некий вакуум. Люди старались свести до минимума свое общение с ним, и даже в зале информационного центра посетители предпочитали ютиться по несколько человек за столиком, чем подсесть на свободное место рядом с васпой.

Исключение составляла девушка-консультант.

Именно ее настойчивый голос выдернул Яна из задумчивости.

- Возьмите ваши копии, - дружелюбно произнесла она.

Ян все еще не сводил взгляда с фотографии выжженной дотла деревни, но пьянящее возбуждение постепенно спадало, и реальность снова возвращалась к нему.

Четырнадцать небольших городов и деревень.

Столько было уничтожено по различным причинам за почти десятилетний отрезок времени. Шесть из них были полностью стерты с лица земли, не осталось ни одного свидетеля. В остальных восьми выжило несколько очевидцев происшедшего, и именно их рассказы Ян изучил наиболее внимательно.

Вообще васпы не ставили своей целью уничтожать северные поселения. Рабочих особей - тех, кто не прошел перерождение до конца, - в Ульях было немного, и васпы слишком многое получали от людей - еду, технику, женщин... не говоря уже о новом биологическом материале. В каком-то смысле это был тот же симбиоз. Ведь не просто так к дарским воинам приклеилось презрительное прозвище "паразиты".

Ян немного посторонился, пока девушка выкладывала перед ним стопку отпечатанных листов. Обычно, если не было надобности, васпы избегали прямого физического контакта с людьми, и прекрасно чувствовали их неприязненное отношение. Но здесь девушка не спешила убирать от листов руку, а наоборот - выкладывая копии, будто невзначай коснулась его кисти.

Прикосновение обожгло его. Он поднял на девушку удивленный взгляд и встретился с ее улыбчивыми глазами.

- Наверное, вы историк? - предположила она.

Наклонилась над столом так, что ее груди упруго натянули ткань блузки.

- Ужасные времена были, - она вздохнула, обводя фотографию аккуратным алым ноготком. - Страшные трагедии. Сколько людей погибло... Наверное, надо быть очень сильным человеком, чтобы выжить в этих условиях. Вы ведь с севера?

- Да, - машинально ответил Ян.

- Я еще вчера поняла, что вы нездешний, - прощебетала девушка. - Но вы быстро учитесь. Вы давно приехали в Дербенд?

- Недавно.

- И который день сидите в душном офисе? - засмеялась она. - Неужели нет никого, кто бы устроил вам экскурсию? Дербенд стоит того!

- У меня дела.

- Даже от важных дел требуется отдых, - заметила девушка. - Например, перерыв на чашечку кофе. Как вы на это смотрите?

Вообще Ян смотрел на ее выпирающую под блузкой грудь, но при этих словах отчего-то стушевался и отвел взгляд.

За всю его жизнь впервые кто-то обращался к нему дружелюбно и по доброй воле. Не говоря о том, что обращалась женщина. Привлекательная женщина.

Ян сгреб листы, засунул их во внутренний карман куртки.

- Мне нужно позвонить, - сказал он, старательно глядя мимо девушки.

- Конечно, - сладко пропела она и поманила его за собой. - Пройдемте.

Пока он набирал номер Виктора по стационарному телефону, девушка сбегала куда-то, и вернулась уже в верхней одежде и с напарницей, которой что-то жарко зашептала в ухо. Та скептически усмехнулась, но кивнула согласно. Девушка-консультант улыбнулась в ответ и вернулась к Яну.

- Как успехи?

Он повесил трубку на рычаг.

- Не отвечает.

- Вы можете перезвонить позже, - предложила она. - А сейчас я приглашаю вас в кафе... Вы ведь не откажете девушке в этой любезности?

Она взяла его под руку, и Ян вздрогнул снова. Напор этой красивой женщины был незнаком ему, а потому настораживал.

- Не волнуйся насчет денег, - она истолковывала его заминку по-своему. - Я угощаю. К тому же, Ольга заменит меня сегодня.

День клонился к закату. Небо на западе снова постепенно набухало кровяной гематомой, и воздух стал жарче, а запахи острее. Вся эта мешанина просачивалась внутрь, сквозь отвердевшую оболочку Яна, будоражила его. Так могла чувствовать себя гончая, сбитая со следа обилием новых запахов. Это опьяняло с одной стороны. С другой - беспокоило.

Как беспокоило его присутствие женщины.

Еще Ян был недоволен Виктором, который почему-то не отвечал на его звонки, вынуждая снова терять время. Сколько вообще дней опущено ему? Ян не мог этого сказать. Пока что он занимался восстановлением потраченных сил и доедал уже четвертое пирожное под восхищенные взгляды своей спутницы. Карина - так звали девушку, - пододвинула к нему пятое и засмеялась, когда Ян взял и его.

- Впервые вижу мужчину, который так любит сладкое! - воскликнула она.

Ян осекся и положил пирожное назад. Карина рассмеялась.

- Нет-нет, я не в обиду, - дружелюбно возразила она. - Ты ешь, если хочется. А то вон какой худой, будто в голодный год родился.

Она засмеялась снова и подмигнула ему:

- У вас на севере, наверное, таких сладостей и нету.

- Нет, у нас нет, - подтвердил Ян.

- Что ж вы там кушаете, бедненькие? - посочувствовала Карина.

Ян промолчал, но девушка и не ждала ответа. Вместо этого она подвинулась ближе, положила ладонь на его плечо. Ян неосознанно отпрянул, чем вызвал у Карины новый взрыв смеха.

- Глупый! - сказала она. - Я ж не кусаюсь. У вас на севере девушек нет, что ли?

- Есть.

- Е-есть, - беззлобно передразнила Карина и покачала головой. - Дикий ты какой-то. И странный... - она задумалась. - Вроде и тихоня, а есть в тебе что-то такое... сила какая-то, что ли... Кто ты?

Она протянула руку, но Ян перехватил ее, больно сжал пальцы.

- Тебе не понравится ответ, - жестко сказал он.

- Ай, больно, пусти! - пискнула Карина. - Маньяк!

Она вырвала руку, ее щеки покраснели от возмущения. Ян отодвинул стул.

- Мне пора.

- Подожди!

Она тоже вскочила с места и ухватила его за ладонь. Ян вскинул голову, ощутив, какой жар исходит от девушки. Ее глаза были широко раскрыты, дыхание стало сбивчивым.

- Любишь жесткие игры, да? - промурлыкала Карина. - В тихом омуте черти водятся?

- Мне пора, - повторил Ян, но девушка вцепилась в его рукав мертвой хваткой. Прильнула к нему, задышала в ухо.

- Куда же ты пойдешь, сладкий? - зашептала она. - Друг твой не отвечает, другими делами занят. Так и ты займись. Девушка тебя приглашает.

Ее тело было упругим, податливым. Ян чувствовал биение ее пульса, ее кожа источала аромат желания. И этот запах оглушил его, перекрыл все другие запахи в мире.

- Идем, - он грубо перехватил ее ниже талии.

Карина захихикала.

- Не при людях же, - укоризненно произнесла она. - Пойдем ко мне. Здесь недалеко.

Закат теперь обрел полную силу. Кроны деревьев загорались огненными сполохами, асфальт будто плавился под ногами, и неясно было, стекает ли это жидкий закатный огонь с раскаленных крыш, или ревущее пламя вырывается из подземных глубин Эреба. Под твердой скорлупой Яна тоже вскипало пламя, и голова шла кругом, когда Карина жадно целовала его на пороге квартиры.

- Как тебе это удается? - страстно шептала она. - Сводить меня с ума... Какие-то феромоны? Магия?

Дверь захлопнулась за их спиной, и замок хищно щелкнул, словно сомкнулись железные челюсти капкана. Карина сдернула с Яна рубашку, и ее глаза округлились от смешанного чувства страха и возбуждения.

- О-о... - протянула она. - Ты плохой мальчик.

Она провела пальцами по свежим ранам и уже застарелым рубцам. Ян сжал ее запястье, и Карина охнула от боли.

- Всегда знала, что тихие мальчики любят погорячее, - простонала она, спиной падая на кровать. Грудь ее тяжело вздымалась, от тела исходил жар. Он захлестывал Яна с головой, а собственное сердцебиение отдавалось в ушах рокочущим гулом пожара, что плотной стеной отгородил людей от остального мира, где нет места холоду и мраку, а есть только очищающий огонь.

Он больше не мог контролировать свои инстинкты.

Ян подмял под себя податливое тело, погружаясь в него, как погружается нож в размякшее масло. А женщина кричала и извивалась под ним, и в ответ на каждое движение впивалась острыми ногтями в его спину, что еще больше распаляло обоих. Потом напряжение достигло пика, мышцы сокращались судорожно, движения стали чаще и быстрее, и, наконец, это взорвалось внутри, подобно фейерверку.

Карина стонала протяжно, долго и сладко, выбрасывая все накопившееся в молодом организме напряжение. Потом обмякла и только повторяла бессвязно:

- Ты дьявол... дьявол...

В голове Яна еще ревело пламя, а перед внутренним взором расходились алые и черные полосы.

- Я должен идти, - тем не менее, сказал он.

Карина приподнялась на локте.

- Вот так просто уйдешь?

Ян промолчал и взял рубашку. Тогда она кинулась к нему, обвила руками бедра.

- Еще не время, - сказала она. - Ни один мужчина не уходил так рано из моей западни. Не уйдешь и ты, мой дикий дьявол.

- Я должен, - повторил Ян.

Но она продолжала ласкать его, и бурлящая стихия возвращалась, снова затапливая его сознание огненной жижей неистовой страсти.

- Теперь я не отпущу тебя, - продолжала шептать Карина, вновь притягивая его к себе. - Ты ведь еще покажешь мне, на что способны дикие дьяволы с севера?

Он увяз в этом, как оса в патоке.

Ловушка захлопнулась.

Карина охнула, когда он навалился сверху, закрыла глаза, отдаваясь во власть исступления. И поэтому не видела, как в полумраке комнаты тускло сверкнуло лезвие.

- Да, - произнес дьявол. - Я покажу.

21. Последствия...

- А если бы я предложил тебе экспериментальное лечение? - спросил Виктор у Лизы, когда они сидели в обнимку и прихлебывали из кружек ароматный чай.

Она поглядела на него с сомнением.

- Что за лечение?

- Не буду врать, все свойства сыворотки еще не изучены, - серьезно ответил ей Виктор. - Но прогнозы достаточно солидны. Этими разработками сейчас занимается мой друг, Марк Вайда. Не слышала?

Лиза отрицательно покачала головой. Слова Виктора затронули больную для нее тему. Конечно, она мечтала избавиться от инсулиновой зависимости, от ограничений, от утомительных диет. В общем - жить, как нормальные люди. С другой же стороны, ей было страшно.

- В действительности, разработки только начались, - уловив ее заминку, сказал Виктор. - И пройдет какое-то время, прежде чем мы будем готовы опробовать сыворотку на человеке. Но ты могла бы быть первой...

- Это лекарство именно от диабета? - Лиза пугливо прижалась к плечу мужчины, поглядела на него снизу вверх растерянным взглядом ребенка. - А почему от него? Почему не от рака, например?

Виктор ласково погладил ее по медовым кудрям.

- Вообще, мы думаем, что это будет чем-то вроде панацеи, - пояснил он. - Я обнаружил вещество, которое в считанные секунды уничтожает все виды вредоносных бактерий и обладает высокой способностью к регенерации тканей.

- Шутишь? - Лиза отстранилась недоверчиво, но в ее глазах уже загорался возбужденный огонек исследователя.

- Вовсе нет, - возразил ученый. - Ты же знаешь, что я несколько дней провел в зараженных лесах Дара. Я вполне мог схватить лучевую болезнь, но вернулся абсолютно здоровым.

Он со значением поглядел на Лизу, и, поймав ее выжидающий взгляд, добавил:

- Абсолютно! Понимаешь все значение этого слова? У меня даже насморка не было! Хотя мне долгое время пришлось гулять по морозу.

- Это говорит о твоей хорошей закалке, - промурлыкала девушка, погладив пальчиком мускулы на груди мужчины.

Виктор усмехнулся тоже, поймал ее ладошку, поцеловал.

- Как бы я хотел производить впечатление крутого мачо, - с улыбкой сказал он. - Но, увы... Я могу подхватить простуду даже на легком сквозняке. То есть, мог раньше, - поправился он. - А теперь прошла даже моя аллергия, и шрам от аппендицита почти затянулся. Смотри.

Он повернулся к девушке боком, указывая на светлую, почти исчезающую полоску на коже.

Лиза недоверчиво покрутила головой.

- А что же тогда вот это? - она перевернула правую руку Виктора ладонью вверх.

Он выдернул руку, нахмурился.

- Я не помню, - буркнул он. - Поранился где-то.

- Почему тогда не зажило? - не отставала Лиза. - Ты уверен, что поранился случайно? Очень похоже, будто сделано нарочно.

Виктор вздохнул, обнял девушку за плечи.

- Я действительно не помню, маленькая, - мягко признался он. - Может, это сделали те охотники, что нашли меня... я не задавался этим вопросом.

- Кстати, ты познакомишь меня с ним?

- С кем? - удивился Виктор.

- С охотником. С тем, что приехал с тобой в Дербенд, - напомнила Лиза. - Ты же сам говорил в интервью.

- Я давно его не видел, - ответил Виктор. - Думаю, у него здесь свои дела и заботы.

Лиза открыла рот, чтобы спросить еще что-то, но в это время в куртке Виктора повторно затрезвонил телефон.

- Ну, кому я мог понадобиться в одиннадцать вечера! - в сердцах буркнул он.

- Не отвечай, - предложила Лиза.

Но Виктор уже взял трубку и сразу изменился в лице. Лизе показалось, что она уже видела это выражение раньше - смесь отвращения, раздражения и страха. В тот день их первого знакомства, когда они сидели в кафе, и внезапный звонок телефона вынудил Виктора уйти раньше, чем он сам этого хотел.

- В моей квартире? - тем временем говорил в телефон ученый. - То есть как в моей? Зачем?... Нет, не могу. Я занят... - он нахмурился, выслушивая ответ, побелел совершенно, заорал:

- Почему ты не можешь просто....

И осекся, заметив настороженный взгляд Лизы. Он повернулся к ней спиной, прикрыл трубку ладонью и зашипел еле слышно:

- Да, черт тебя раздери! Хорошо! Я приеду! Только ради бога не выходи никуда и ничего не трогай!

Он оборвал связь и засунул телефон обратно в карман, хотя Лизе показалось, что он хочет бросить трубку в стену.

- Господи боже, как надоели... - процедил Виктор сквозь зубы.

Он болезненно скривился, спрятал лицо в ладонях.

Лиза поднялась с кровати тоже.

- Кто это был? - спросила она.

- Так, вечные проблемы с родственниками, - криво усмехнулся ученый. - Приходится решать... Ты простишь меня, Лиз?

Она подошла к Виктору, поцеловала его в губы.

- Езжай, если нужно, - шепнула она. - И спасибо за все.

Виктор пообещал позвонить, когда все утрясется. Но на самом деле он не очень в это верил. Потому что звонившим снова был Ян - вездесущий Ян, теперь находящийся в его, Виктора, собственной городской квартире. Ученый не задавался вопросом, каким образом он туда попал - адрес был Яну известен, и, как показала практика, слишком сложных замков для него не существовало. Вопрос был в другом - зачем?

- Кое-что случилось, - отрывисто произнес Ян. - Приезжай скорее.

И в его голосе было что-то странное, что напомнило Виктору встревоженный голос Лизы, когда она оказалась свидетельницей разбойного нападения.

Васпа? И встревожен?

Виктор сначала рассмеялся, но потом испугался не на шутку. Если уж в обычно бесстрастном тоне Яна появились истерические нотки, значит, случилось что-то действительно экстраординарное.

Виктору показалось, что он добрался до своего дома за считанные секунды. В квартире было темно - ни в одной из комнат свет не горел, но ученый с порога уловил знакомый запах.

- Ну и что случилось на этот раз? - с раздражением вопросил Виктор, щелкая выключателем. - Какого лешего ты приперся ко мне на квартиру, а не вызвал такси и не поехал на дачу?

- Не смог, - коротко сказал Ян и добавил, - в таком виде...

Только теперь в свете искусственных ламп Виктор увидел его, сидящего на корточках возле стены. Его почему-то трясло. Взгляд, пустой и безумный, на миг задержался на ученом, потом отправился бродить по стенам, по собственным рукам и одежде, забрызганным чем-то темным и масляным (кровью?).

В последнее время обоняние Виктора обострилось, а с момента знакомства с васпой он уже мог безошибочно определять этот терпкий, горчащий, пахнущий нагретой медью аромат.

Это действительно была кровь.

- Что ты опять натворил? - нашел в себе силы спросить Виктор, хотя и так знал ответ.

Губы Яна дернулись и разошлись в болезненном оскале.

- Я убил ее, - сказал он. - Убил Карину.

- Кого? - закричал Виктор.

- Карину! - Ян тоже повысил голос и теперь смотрел на ученого в упор. В единственном глазу плескалось безумие.

- Я не хотел, - оправдываясь, забормотал он. - Должен был уйти сразу. Но остался. И потерял контроль.

Обычно бесстрастное лицо Яна перекосила страдальческая гримаса, брови прыгали, как при нервном тике, кадык ходил ходуном.

- Единственная. Кто принял, - Ян заговорил отрывисто, в лихорадке потрясения не в состоянии подделываться под человеческую речь. - Сама. Я убил. Потерял контроль. Перерезал горло. Потом жи...

Он сложился пополам, затрясся в мучительных спазмах.

Виктора тоже затрясло, но только от озноба. Словно зимний ветер, преодолев многие мили расстояния, ворвался в его комнату, выстудил стены, проник под самую кожу. Виктор будто вернулся в ту ночь, когда дарский лес наполняли болотные огни, и томный шепот звенел в выстуженном воздухе...

"..и Званка, и Марция, и Зейнар.. Все, кого оставил лежать в тишине и темноте болот..."

...теперь еще и Карина.

- Ты... ты псих, - едва разлепляя губы, прошептал Виктор.

Ян начал подниматься, утирая мокрое лицо рукавом и оставляя на щеках алые полосы.

- Я не хотел.

- Ты псих! - теперь уже кричал Виктор.

Он схватил Яна за грудки, встряхнул, словно безвольную плюшевую игрушку.

- Я не...

Васпа не успел закончить. Кулак Виктора впечатался в его рот, съехал на скулу, сдвинув вбок черную повязку. От удара Яна отбросило к стене. Он глухо стукнулся затылком и мешком осел на пол, оставляя на выкрашенной стене маслянистые следы. Из разбитой губы на воротник рубашки закапала кровь.

- Убирайся, - с отвращением процедил Виктор.

Ян пытался встать, но у него это плохо получалось. Его колотило не то от истерики, не то от удара - Виктор сейчас не хотел анализировать. Все, что он хотел - чтобы это существо убралось сейчас подальше. Из его, Виктора, квартиры. Из города, а, еще лучше, из жизни.

- Ты должен мне помочь, - прохрипел Ян. - Договор...

Виктора снова затрясло, но теперь от возмущения.

- Плевать я хотел на твой договор! - заорал он. - Я ничего тебе не должен! Ни-че-го! Ты сам нарушил его, и нарушил дважды! Что случилось с пунктом "не причинять никому вреда"?

- Я не хотел, - снова повторил Ян. - Она мне нравилась...

И добавил жалобным тоном растерянного ребенка:

- Зачем мне было ее убивать?

Виктор запрокинул голову и истерично расхохотался.

- Зачем? - издевательски передразнил он. - Ты об этом спрашиваешь меня? - он презрительно сощурил глаза и ткнул в Яна пальцем. - Да потому, что ты чертов садист! Маньяк! Ты это понимаешь?

Теперь Ян снова смотрел на Виктора. Его перекошенное лицо было мертвенно-бледным, единственный глаз широко распахнут, словно от глубокого потрясения. Съехавшая повязка обнажала красновато-белые гребни изуродованной плоти.

- По.. жалуйста... - пробормотал Ян.

Это слово он произнес через силу, будто впервые пробуя на вкус. Но именно поэтому в душе Виктора разросся новый взрыв негодования.

- Не говори о том, о чем не имеешь понятия! - зло выплюнул он.

- Так научи меня! - теперь Ян кричал тоже.

И эта эмоциональная волна, до сей поры не свойственная ему, ошеломила ученого, сшибла с ног, и он только и мог, что оторопело смотреть в мокрое, изуродованное лицо Яна.

- Ты не знаешь, - лихорадочно продолжил тот. - Как жить с этим. Когда не значишь ничего. Лишь расходный материал. Когда в теле не осталось ни одной целой кости. Когда есть только боль. И смерть. Испытываешь сам. Питаешься этим. Изо дня в день, - он судорожно сглотнул и начал неуклюже подниматься по стене. - И не знаешь другой жизни. Только страх. Только боль. Только насилие. Меня так долго учили этому. Я не умею по-другому.

Теперь он поднялся во весь рост. Стоял, привалившись плечом к стене, и казался еще более жалким, чем обычно. Виктор отступил на шаг. Он вдруг подумал, что не смог бы ударить Яна снова - трогать его сродни тому, что трогать таракана. От этой мысли он слабо застонал, и показалось, сейчас его самого стошнит от омерзения. Если Ян задержится здесь еще хоть на мгновение - его вывернет наизнанку сытным обедом, который они вместе с Лизой заказали в кафетерии гостиницы: тыквенным супом и бараньими отбивными.

- Я не хочу так, - сказал Ян, и его голос почему-то дрогнул. - Я хочу понять, чего был лишен. Все это время. Хочу знать. Чувствовать...

Он выдержал паузу. По лицу градом катился пот, оставляя на коже полосы из грязи и крови. Но мутный глаз подернулся ряской мечтательности, не свойственной ему раньше.

- Любить... - почти неслышно, одними губами закончил Ян.

Виктору показалось, что он сходит с ума. Этот демон, с головы до ног облитый чужой кровью, на счету которого не одна жизнь, сейчас как ни в чем не бывало стоит в его квартире и мечтает - о любви?

Виктору снова захотелось истерически рассмеяться, но вместо этого он сказал:

- Я не верю. Уходи.

Яна затрясло сильнее.

- Пожалуйста, - тихо проговорил он.

Дрожащими пальцами подтянул повязку на место, тыльной стороной ладони утер окровавленный рот. Виктор со злорадством отметил, как на щеке васпы разливается багрянец гематомы.

- Уходи, - повторил он.

- Нет! - Ян подался вперед. Пошатнулся, но не упал.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒