Глава 4.. У всех бывают плохие дни.

Глава 4.

У всех бывают плохие дни.

- Капитаны – Грушев и Степаненко. Набирайте команды.

Физрук шагнул назад, равнодушно опуская ресницы. Грушев со Степаненко поднялись перед скамейкой с одноклассниками, сразились на цу-е-фа, выиграл Грушев. Он окинул ребят серьёзным взглядом и позвал:

- Рябов.

Рябов Саша поднялся и ушёл к Лёше за спину.

- Иванова, - решил Степаненко, и поджарая Ира ушла в его команду.

- Исаченко.

- Константинова.

- Борисов.

- Анненков.

- Кедрова, - произнёс Грушев, и Саша грустно взглянула на Тимофея, жалея, что их развели по разным командам.

- Ну-у, - замешкался Степаненко.

Перед ним остались сидеть трое. Шипилова Настя, наивная и хрупкая блондинка с глазами вполовину лица. Кира Жаворонок – невысокая и застенчивая, сильная в бадминтоне, но совсем никакая в волейболе. Возле Киры, скрестив руки на груди, стоял Артей Сковрон, и Кирилл слабо представлял себе, как кентавр сможет играть с мячом.

- Жаворонок, - решился наконец Кирилл. Решился из-за Тимофея, он знал, что Тимофей Киру всегда прикроет, а кто прикроет Настю – непонятно.

- Лучше бы Шипилову взял, - зашипела ему на ухо Константинова.

- Почему? – шёпотом удивился Кирилл.

Константинова только глаза закатила, и Кириллу стало неуютно. Зачем он вообще её взял?

Кира встала возле Тимофея и с тревогой покосилась на Тёму, однако Тёма держался невозмутимо.

- Шипилова, - решил Грушев.

Степаненко не успел и рта открыть, как Константинова отрезала:

- Мы пропускаем ход.

- Что?! – опешил Тимофей.

- Что? – нахмурился Степаненко.

- Головой думай, - сердито шепнула Константинова Кириллу и многозначительно поглядела на кентавра. Кира угадала её взгляд, и Тёма явно не смог его не заметить.

- Пропускаете так пропускаете, - спокойно сказал он, отправляясь в команду к Грушеву.

- Э-эй, - почувствовав себя обманутым, возразил Грушев. – Так нечестно!

- Степаненко – капитан команды, - скучным голосом заметил физрук. – Степаненко, вы пропускаете ход.

Степаненко растеряно оглянулся. Одноклассники смотрели кто куда – никому не хотелось разжигать конфликт. Один Тимофей смотрел Кириллу в душу и смотрел вызывающе, пристально. Сможет ли Тимофей прикрыть и Киру, и Сковрона?..

Но ближе, чем Тимофей, к Кириллу Степаненко стояла Константинова. Её взгляда мальчик выдержать не смог.

- Да, - признал Кирилл. – Мы пропускаем ход.

- Ну класс! - фыркнул Тимофей.

- Вот и отлично! – неожиданно пропела Шипилова, шагая к кентавру и снизу-вверх заглядывая ему в глаза.

Кира тихонечко выдохнула – в той команде Тёме хоть кто-то рад.

- Отлично, - равнодушно подвёл итог физрук. – Мяч у команды Степаненко, начинаем игру, - и пронзительно свистнул.

Место на подаче занял Тимофей. Он высоко подкинул мяч, замахнулся – со звонким ударом мяч полетел в поле противников. Никто и пошевелиться не успел – мяч отскочил от полосатой разминки, уже от пола его успела поймать Кедрова.

- Один-ноль, - прокомментировал физрук.

- Проснитесь, ребят! – громко сказал команде Грушев.

Тимофей лучезарно улыбнулся, изогнулся в прыжке, ударил по мячу – мяч прилетел к Рябову.

- Саша! – напряжённо крикнул ему Грушев.

Рябов отбил – перебросил мяч Борисову, дежурившего под сеткой, Борисов неуклюже шагнул, отбил мяч одной рукой и тут же затряс пальцами, шипя от боли.

Мяч, кувыркаясь, по кривой дуге полетел к Артею.

Кентавр скакнул вперёд четырьмя ногами, понял, что не успевает, и прыгнул ещё. Мяч был слишком низко, но Тёма не сдавался. Он вытянул вперёд руки, передние ноги, предплечьями толкнул мяч вверх, но удар получился слабый – мяч полетел в сетку, но не перелетел её. Но и Тёма остановиться не успел. На согнутых ногах он влетел в сетку вслед за мячом и осел на задние ноги.

Мяч сам покатился к Тимофею, его даже подбирать никто не стал. Артей поднялся.

- Простите, - спокойно сказал он команде.

- Это я криво, - виновато ответил кентавру Борисов.

- Пальцы в порядке? – спросил Борисова физрук.

- Да-да, - поспешно ответил семиклассник. – Я просто не ожидал.

- Два-ноль, - отвернулся от него физрук.

Тимофей быстро глянул на Артея, Артей встретил его взгляд и мельком улыбнулся. Тимофей кивнул, изогнулся и подал третий мяч.

Грушев рванул через всю площадку, оттолкнул кентавра и с силой ударил по мячу. Мяч перелетел сетку, Кира испуганно пригнулась – мяч, просвистев за её спиной, улетел в аут.

- Аут! - громко объявила Константинова.

- Ч-шёрт! – прорычал Грушев.

- Я бы отбил, - сказал Грушеву Тёма.

Грушев ничего ему не ответил. Тимофей на своей стороне поля ушёл в середину, его сменил Степаненко. Степаненко покидал мяч об пол, проверяя, приноравливаясь, подкинул, ударил – мяч прилетел к Рябову на предплечья. Рябов передал Борисову, Борисов отправил сразу за сетку.

- Неужели игра-а? – воскликнула Константинова, шагая к Тимофею и надеюсь на его передачу.

Но Тимофей передал мяч стоящей перед ним Ире, Ира вернула, Тимофей гибко кинул мяч на сторону противников. Неуклюже отбила Шипилова, её подстраховал Рябов, на стороне Степаненко мяч приняла Константинова. Она кинула мяч Ире под сетку, Ира сыграла сразу к соперникам.

Семиклассники азартно заулыбались – пошла игра. Мяч принял Артей – перебросил сразу за сетку, к Кире.

- Браво! – крикнул Грушев.

Константинова неожиданно громко хмыкнула.

Кира испуганно дёрнулась, но отбила – в сторону Тимофея.

- Тимофей, мне! – крикнула Константинова.

- Ещё чего, - отозвался Тимофей, отправляя мяч к Кире. Кира легко сыграла за сетку, за сеткой парировал Борисов, мяч полетел в руки к Шипиловой, Шипилову снова подстраховал Рябов.

- МОЛОДЦЫ! – прокричал Грушев.

От Рябова мяч прилетел к Кире.

- СТРАХУЙ ЕЁ! – закричала Константинова.

Кира робко и мягко перебросила мяч сразу к соперникам – к стоящему напротив Артею. Артей легко перекинул под сетку Борисову, Борисов вернул Артею, и Артей прыгнул вверх – и с неожиданной силой загасил мяч в сторону Константиновой.

Константинова не успела среагировать. Она испугалась, подалась назад и зажмурилась. Звук удара - девочка открыла глаза, растеряно замотала головой. Мяч катился по полу.

- Там был аут, - робко сказала Шипилова.

- Да, - обречённо подтвердил Борисов. – Там был аут.

- Вы не дикое животное, Сковрон, - вяло сказал Тёме физрук. – Это всего лишь игра. Ведите себя спокойнее.

Кентавр кивнул и опустил голову. Мяч вернули Степаненко.

Кира видела, как Тёма сжал челюсти и как заходили под скулами желваки.

- Ты знаешь, как это решать? – шёпотом спросила Кира у Тёмы, показывая уравнение из учебника.

Тёма перегнулся, заглядывая девочке через плечо.

- Да-а, кажется, но я не уверен.

- Как?

Тёма помолчал, глядя, как двигается по классу математик.

У доски отвечал Исаченко. Он расписывал уравнение на доске и озвучивал каждый свой шаг.

У Сергея Ивановича все уроки были похожими друг на друга и непохожими на уроки других учителей. Сергей Иванович не вызывал к доске по фамилиям и за ответ у доски не ставил оценок. К доске ребята выходили по очереди – как сидела за партами, а номера на сегодняшние сорок пять минут в столбик выписывались на левое крыло доски. Ребята могли просчитать, с каким примером им придётся выйти, они могли обгонять происходящее на доске, но никогда – отставать. А выйти к доске и не ответить – самый страшный кошмар для седьмого «А», и этот урок Тёма уже усвоил.

- Как моё уравнение решать ты знаешь? – спросил кентавр у Киры.

Кира быстро пробежалась глазами по заданию Тёмы.

- Знаю, - прошептала она.

- Тогда меняемся. Я твоё решу.

Кира кивнула. После Исаченко поднялась с места, решила на доске уравнение, тихонечко вернулась на место. Рывком и стремительно (Кира уже привыкла, что Тёма не умеет подниматься плавно) кентавр встал из-за парты и отправился к доске. Прочитал задание, выписал на доске номер, принялся решать.

- Погодите, Сковрон, - остановил кентавра Сергей Иванович. – Как это вы так скобки раскрыли?

Тёма взглянул на доску. Нахмурился.

- Сотрите последнюю строчку. Решайте заново.

Тёма медленно взял тряпку и стёр последнюю строку. На доске появилась тёмная мокрая полоса.

- Ну же.

Тёма попытался снова.

- Неверно. Сотрите и заново.

Кира закусила губу. Кентавр тоже не знал, как это решается.

- Умножай! – зашипел с последней парты Тимофей. – Скажите ему, чтобы умножил!

- Анненков, я вас не спрашивал, - холодно обратился к ученику Сергей Иванович. – Помолчите.

Тимофей шёпотом выругался. Сергей Иванович не услышал.

Тёма попытался умножить, но умножил не то.

- Всё с вами ясно, - вздохнул Сергей Иванович. – Садитесь, молодой человек – я могу вас так называть? Поставлю вам галочку в журнал.

Тёма медленно вернулся на место.

- В знаниях Анненкова я уже убедился, - мрачно произнёс Сергей Иванович. – Кедрова, выходите вы.

- Боюсь, что я тоже не знаю, как это решается, - робко возразила Саша.

- Ничего-ничего, Сковрон тоже не знал, но всё-таки вышел…

Тимофей снова выругался.

- Анненков, вышел из класса, - спокойно приказал математик.

Тимофей молча подчинился. Кедрова медленно приблизилась к доске. Математик спокойно продиктовал ей решение, потом объяснил классу и посадил Сашу на место. До конца урока оставалось пятнадцать минут, и Сергей Иванович велел приготовить листочки для самостоятельной.

- Прости, - прошептала Тёме Кира.

Тёма мрачно мотнул головой.

Четверговый день заканчивался, за окном сияло солнышко, оно ласкало рыжие Кирины волосы, а морозный воздух свежо целовал девочку в щёки. Но Кире было тревожно в тот день – потому что тяжёлый день выдался у Тёмы. Девочка переживала за него, но не знала, чем может ему помочь.

Тимофей с Тёмой пошли домой вместе – Тимофей тоже жил за парком, только сворачивать ему приходилось ближе. Кира слышала, как он что-то тихо говорил кентавру, пока они набрасывали куртки, а кентавр ответил:

- Да ладно, у всех бывают плохие дни.

Дома даже родители обратили внимание, что Кира какая-то притихшая. Но Кире не хотелось ни о чём говорить. Она легла спать раньше (даже раньше, чем Ромка), а с утра, ещё до того, как проснулось солнце, девочка закуталась в свитера и пледы, раскрыла настежь окно и принялась за вязание.

Рассвет вставал розовый и нежный. Кира надеялась, что он приведёт за собой такой же нежный и хороший день.

Но не тут-то было.

Кира передала Ромку воспитательнице, помогла ему снять сапожки и повестить курточку, вышла на улицу – и увидела, как переменилась погода. Небо неожиданно стремительно затянуло тёмно-серым, улицы покрыл сумрак. Начинало мелко капать.

Кира добежала до школы, боясь попасть под ливень, но ливень опрокинулся на город только когда начался первый урок. Первый урок был уроком русского, молодая преподавательница Ирина Степановна писала на доске новую тему, класс сонно шелестел ручками по бумаге вслед за ней.

Артея в классе не было.

Кира хотела спросить про него у Тимофея, но в классе было так тихо, что Кира не решалась. Ирина Степановна объявила тему, начала писать на доске правила, иногда что-то спрашивая и поясняя, седьмой «А» отвечал неохотно. Кира опустила голову на парту и прикрыла глаза. Вздрогнула, когда что-то у доски гулко ударилось об пол. Кира подняла голову.

- Простите, - виновато произнёс Тёма, собирая тетради, которые он случайно уронил с учительского стола.

- Почему опаздываете, Сковрон? – вздохнула Ирина Степановна.

Кентавру неудобно было собирать тетради стоя, он подогнул ноги и опустился на пол.

- Простите, - снова извинился он. – Я проспал.

- В такую погоду – неудивительно, - примирительно заметила Ирина Степановна.

Кира почувствовала к доброте учительницы смутную благодарность.

Кентавр собрал тетради, рывком поднялся и сел за парту к Кире. Но сел снова громко – резко опустился и снова задел локтём стол. Кира посмотрела, как он сжимает зубы – опять ударился нервом.

- Привет, - заметив её взгляд, выдохнул Тёма.

Кира смутилась, быстро отвернулась и склонилась над тетрадкой. Ей хотелось сказать кентавру что-нибудь доброе, но она не могла придумать, что.

Настроение в школе весь день было вялое. На последней математике все, как обычно, нанервничались, а у Киры не хватило совести снова спрашивать у Тёмы про решение уравнений.

- Что, не знаете? – сощурился Иван Сергеевич.

Кира молчала и смотрела в пол. Ей хотелось оглянуться за поддержкой на Тимофея, но она знала, что, если посмотрит – он скажет что-нибудь, и его снова выгонят.

- Я с кем разговариваю, со стенкой? Жаворонок, вы ответите мне или нет?

Кира молчала. Какое-то тупое напряжение разрасталось в ней. Ничего особенного не случилось, но вот она стоит, глупая, перед всем классом, и на неё смотрит противная Константинова, и несчастный Артей, и Тимофей с Сашей Кедровой. Только бы не заплакать!..

Кира быстро постаралась вспомнить о чём-нибудь хорошем и вспомнила, что завтра – суббота, всего два урока, а сразу после – вокал.

Нужно просто дожить до завтра, только и всего.

- Безнадёжно, - констатировал факт Иван Сергеевич.

И это слово так больно кольнуло Киру, что она зажмурилась, как от боли.

- Садитесь. Ставлю вам галочку в журнал.

«Подавись своей галочкой,» - сердито подумала Кира, с облегчением возвращаясь за парту.

- Что ты ничего не сказала ему? – прошептал ей Тёма. – Нельзя позволять так с собой разговаривать!

- А ты вчера? – огрызнулась Кира.

- Но сейчас… сейчас это был просто перебор!

Кире стало совсем противно. Константинова никогда не берёт её в команду, потому что она слишком тихая, Кирилл Львович не ставит петь первое сопрано… И Тёма туда же.

- Не лезь не в своё дело, - буркнула Кира.

Тёма быстро и тихо вздохнул. За их спинами из-за парты поднимался Тимофей. Кира отвернулась к окну. Дождь лил стеной. Зонтика у неё не было.

- Держи.

Кира обернулась. Тёма выглядывал из-за её спины и протягивал девочке зонт. Перед ними рыдала осень, пыталась вытереть слёзы кленовыми листьями, но их не хватало – они валялись на асфальте, как использованные платочки, мокрые и прозрачные.

- А ты как?

- Ну-у… дождусь Тимофея.

- Так Тимофей до вечера в своей секции…

- Тогда – так, - Тёма повёл плечами, и этот жест показался Кире зябким. – Я же через парк. Под деревьями не так капает.

Тёма был в кожаной курточке поверх толстовки, с голой шеей, с непокрытой головой. Сегодня на нём даже попоны не было, а на улице не только мокро – ещё и страх как холодно.

- Заболеешь, - тихо пробормотала Кира.

- Не заболею. Я же «дикое животное», или как там физрук сказал, - Тёма горько усмехнулся. – Не смотри так. Всё в порядке. Правда, держи.

Тёма так решительно сунул ей зонтик, что Кира не успела отказаться. Кентавр накинул на голову капюшон толстовки и выпрыгнул под дождь. Торопливой рысью он поскакал прочь от школы, и почти сразу капюшон потемнел от насквозь пропитавшей его воды.

А в субботу Тёма отчаянно хрипел простуженным голосом, и поэтому не остался на вокал.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 Следующая ⇒