Глава 2.. Время, которое всё меняет.

Глава 2.

Время, которое всё меняет.

- Ближайший наш с вами праздник – Юбилей Гимназии. Есть идеи, пожелания?

Кирилл Львович сидел на парте, выставленной в середину крошечной сцены – ступеньки с ширмой по бокам. Он свесил тощие ноги и сцепил пальцы рук на коленках. Кирилл Львович – мечта каждой старшеклассницы, но, увы, неприступен и женат. У Кирилла Львовича мягкие пшеничные волосы, бородка и добрые синие глаза. Осень – его любимое время года, и он не перестаёт это повторять, каждый день приходит в школу в новом свитере, иногда из-под свитеров торчат треугольнички воротничков – но это когда уже совсем холодно. А ещё Кирилл Львович носит высокие кеды, и всегда очень грустит, когда приходится переобуваться в ботинки. Кирилл Львович поёт чисто, громко и высоко, иногда пародирует девушек – и не все девушки достают до его далеко не предельных нот. Кирилл Львович читает фантастику и всегда может посоветовать что-то, о чём ты даже ещё не слышал.

Школьный Хор обожает Кирилла Львовича и готов порвать за него любого. Даже нового директора, о котором учителя говорят с опаской – или вообще не говорят, как Кирилл Львович. Кирилл Львович не говорит, но по его загадочным взглядом вверх и вбок (над малым актовым находится кабинет директора), школьники догадывались, что на самом деле их учителю музыки есть, что сказать о новом начальстве. Но профессиональная этика не позволяет поднимать такие темы.

- Ну же? – поторопил своих подопечных Кирилл Львович. – Тёма, вот ты какую музыку любишь?

- Я? – Тёма растеряно огляделся по сторонам. – Я вообще кельтскую. Я на флейте играю. Я никогда раньше не пел.

- С Кириллом Львовичем запоёшь, - сказал кентавру Тимофей.

Школьники одобрительно закивали. Они сидели на сцене перед своим руководителем, скрестив ноги, привалившись друг к другу, укутавшись в шерстяные пледы. Свет в зале не горел. Тёма стоял возле сидящего в углу Тимофея и робко поглядывал в Кирину сторону. Кира отмалчивалась.

- Никогда-никогда не пел? – переспросил Кирилл Львович.

- Ну-у, - Тёма улыбнулся, - разве что в душе. И в детстве.

- Ты тоже ходишь в душ? – удивился пятиклассник Аркашка.

- Я не волшебник, грязь сама с меня не испаряется, - усмехнулся кентавр.

Кирилл Львович улыбнулся шутке.

- А вот про детство, кстати, хорошая мысль… Какие детские песни вы знаете?

- «Спят усталые игрушки»? – предположил Прохоркин из седьмого «Б». – Не знаю даже…

- Нет, есть много красивых детских песен, - возразила ему Алёна Швецова. – Из старых фильмов, например.

- Например?..

- «Песня бременских музыкантов», - предложил Тимофей.

- «Три белых коня»? – задумался Аркашка. – Но она зимняя…

- «Бьют часы на старой башне», - подала голос Кира. – Или там «Прекрасное далёко». «Ветер перемен».

- Умница, Кира! – обрадовался Кирилл Львович.

- Любитель советских фильмов? – улыбнулся в её сторону Тёма.

- Ну… вроде того, - смутилась девочка.

- «Ветер перемен» берём обязательно, - решил Кирилл Львович. – Потому что всё кругом меняется, а традиции наши остаются прежними.

- Тогда и «Бьют часы» надо оставить, - вступил Тимофей. – Они ведь тоже про время, надежда на светлое будущее.

- И «Прекрасное далёко», - улыбнулся Тёма.

- Ты и фильмы наши смотрел? – снова удивился Аркашка.

- Что значит «ваши»? – беззлобно отозвался кентавр. – У нас такие же телевизоры, как и у вас.

- Простите, - смутился пятиклассник.

- Ничего. Спрашивай, если интересно. Ничего такого в этом нет.

- Хорошо!

Аркашка повеселел. Кира поглядела на кентавра с уважением, но тот улыбался себе под ноги (под копыта?) и взгляда её не заметил.

Хлопнула дверь зала, в неё ввалились Лиза и Петя Александровы. Петя тащил чайник, Лиза в одной руке несла за ним провод, в другой – удлинитель.

- Мы отвоевали, Кирилл Львович! – весело сообщила она.

- Насовсем? – обрадовался Кирилл Львович.

- Не-ет, если бы… Опять на репетицию только дали. Зато удлинитель - навсегда.

- Уже неплохо. Познакомьтесь, ребят, - Тёма. Новенький. Тёма – это Лиза и Петя.

- Привет, Тёма, - кивнули кентавру брат с сестрой.

Кира заметила, что Тёма был приятно удивлён равнодушию со стороны Александровых – улыбался в их сторону, плечи расправлял. Тяжело ему, всё-таки. Как скоро он здесь приживётся?

- Насколько я знаю, свои выступления заявили театралы, литераторы и вроде даже физики. И наверняка танцоры будут. Так что предлагаю тремя песнями и ограничиться, - подвёл итог Кирилл Львович.

Лиза с Петей возились с чайником. Вскоре он засветился оранжевым и радостно забурчал. Школьники потянулись к нему, как бабочки к фонарю.

Небо мокро темнело – белёсо-сиреневое полотно опускалось над городом всё ниже и ниже, не выдерживая тяжести воды, и было очевидно, что вот-вот оно порвётся, и вода хлынет на городские крыши и зонты.

У Киры зонтика не было. Она боязливо высунула нос со школьного крыльца и шагнула в улицу. Дождя пока не было.

Город асфальтово петлял и ветвился. Кира смотрела под ноги – на своё свитерное отражение – и крутила в голове старые песенки про время. Вопрос времени, перемен давно не давал ей покоя, и впервые мир стал давать девочке ответы. Хотя Кира ещё не спрашивала вслух. А стоило бы.

Двор с черепаховой площадкой, скверик для собачников, через дорогу – детский замок с башенками. Кира перебежала дорогу, толкнула детсадовскую калитку, вместе с чьей-то мамой добралась до крыльца и по ступенькам вбежала внутрь. В садике было тепло.

- Кира! – обрадовался Ромка. Уже одетый, замотанный в шарфик, с шапочкой на завязочках, братик неуклюже заковылял к сестре, схватил её в объятия и замурчал.

- Спасибо, - сказала Кира пожилой охраннице.

- Да не за что, - пожала плечами охранница. – Пока, Рома!

- До свидания! – вежливо попрощался мальчик.

- Давай лапку, - Кира протянула братику ладонь.

- Холо-одная, - разочарованно протянул Ромка, но послушался.

Дождя на улице всё ещё не было. Кира крепко сжимала Ромкину ладошку, в свободной руке Ромка болтал фиолетовой сменкой на шнурках. Кира смотрела в отражение – высокая девочка и маленький мальчик. Мальчик подрастёт и станет выше неё – когда-нибудь. Поступит в её школу, а там поменяются порядки. Что остаётся неизменным в этом мире?

- Рома, можно тебя спросить? – наклонилась Кира к братику.

- Мо-ожно!

- Как ты думаешь, что такое время?

- Вр-ремя? – Ромка научился выговаривать «р» раньше всех своих друзей и невероятно этим гордился. – Это то, что висит на стене.

- На стене?

- Ну да. Кр-руглое и со стр-релочками.

- Это называется «часы». А время – что такое?

Ромка насупился:

- Я думал, это одно и то же…

- А ты помнишь, как ты был меньше? И букву «эр» не выговаривал?

- Помню! Зато тепер-рь выгора… выгова… - Ромка запутался в сложном слове.

- Ну вот, раньше ты был маленьким, а стал большим. А потом ещё больше станешь. Это и есть время.

- У-у… А ты станешь больше?

- Стану.

- А мама?

- А мама нет. Мама теперь только меньше.

- Почему?

- Потому что время, Ромка. Сначала ты растёшь, а потом стареешь…

- Стар-реешь, - эхом отозвался Ромка.

Они минули скверик с собачками и нырнули во дворы. Из дворов на братика с сестрой глядели алеющие старые клёны. Интересно, - думала Кира, - сколько эти клёны видели перемен? Раньше во дворе гаражи стояли, теперь – открытые стоянки. Нравится это клёнам? Они ведь ни на что повлиять не могут…

- А мы можем вр-ремя изменить? – неожиданно угадал её мысли Рома.

- Вот я тоже об этом думаю, - вздохнула Кира.

Ребята вышли на асфальт, Ромка затопал, чтобы стряхнуть землю с резиновых сапог. Едва они нырнули под крышу подъезда, грянул гром.

- Ух ты-ы! – восхитился мальчик. – Не набир-рай, я сам! – и кинулся нажимать кнопочки домофона, едва до них дотягиваясь.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒