ГИМН АНТАГОНИСТАМ.

" They say my tongue turns black every time that I breathe... "

Hollywood Undead " New Day"
* * *
Добровольная эвтаназия для идеала, кто-то непременно должен нагнуть витрувианского человека раком и вдуть ему в старую плешивую задницу.
Как ты заставлял " барахтаться глупую воблу воображения"? Чего я должен достичь, идя сюжетом жизни будто не по фабуле? Быть может меня жжет вольфрамовая нить в чистейшей лампе прозы?
А я ведь хотел бы лишь наполнить жизнь смыслом, пусть дырявым и гнилым - своим. И теперь бросаю на бронзовые лица использованные контрацептивы, раскаленным лезвием кладу секущую на параллельные нити запястных шрамов. Мое четырехкамерное сердце будто тромбированно где-то там, где нижняя полая вена соединяется с правым предсердием. Кровь темная и отработанная будто застревает в организме, раскрашивая его черным. Мой язык чернеет, но затем белеют мысли, быть чистым - не моя жизненная позиция. Потому что всегда должен быть кто-то, мешающий колу с mentos'ом, там где-то в твоей закованной в идеалы голове. И знай, истинное счастье спрятано в твоей ненависти, твое счастье слишком лицемерно, чтобы кому-то нравиться. И я подойду, шатаясь, хватая руками стены, и разорву желтый свитер нитка за ниткой. Поддену пальцами два ребра и резко вскрою твою грудную клетку, легонько я лизну пульсирующую поверхность твоего сердца. Моя слюна будет пахнуть спиртом.
Я чувствую себя старцем, живущем вне вашего понятия, облекаю все миры и все эти видения в обличье шизофрении. Я все еще иду по заблеванному бульвару, но я не здесь, я строю в голове дома и крашу высокие голубые потолки, чтобы они казались небом, кладу зеленые мягкие персидские ковры, бегая по ним босой, как по траве.
Потом я курю и дым закрывает мое небо из штукатурки черными тучами. Местами она начинает падать - некачественная работа, драные обои в углу комнаты. Я отплевываюсь на зеленые ковры, моя слюна опять пахнет спиртом. Наконец я вновь сжигаю дом, паркет всегда сгорает первым, я проваливаюсь в подвал и сверху меня накрывает кирпичной крышкой стен. Может быть все и так, дом всегда должен кто-то поджечь. Если не я, то кто?
Я строю красивые иллюзии, силясь поверить в не менее красивую сказку, но все это лживый бред, я знаю. Кто-то же должен знать... если не я, то кто? Если не вы, то кто? Посмотрите вокруг, идиоты, неужели все так, как вы ожидали хоть на минуту? Так зачем все должно быть так, как вам не нравится, если вы можете уверить себя в обратном?
Просто на секунду представьте, что по одному из меридианов нашего земного шара провели тонким и острым лезвием, выбросив все ненужное дерьмо в виде магмы, горных пород и ядра. Оставили лишь тонкий слой земной коры, который сложили в четыре раза, и полученный листок запихали в коробку с надписью " Настольная игра. Покори весь мир. " Возможно мы бы даже не заметили каких-то изменений. Вполне вероятно просто создался бы какой-то безумный культ вроде пастафарианства, утверждающий, что мир - игра. Хотя, нет, скорее всего они бы утверждали просто то, что мы в коробке, ведь люди не такие уж и дальнозоркие. Зато они уж точно правы, даже не оспоришь.
Итак, хотите стать игроком? Нет, это закрытый клуб, стоит постараться, как и в каждой компании начать придется со стажерства и кофе-машины. Особенно в нашем видавшем виды предприятии, набор работников в которую происходит благодаря былой славе нашумевшей конторы, открытой случайно и случайно же держащейся на плаву. На волевых качествах служащих я бы сказал. Руководство ни к черту, забудьте о четком графике и грамотности выполнения работы, вы не в евро-зоне. Много лишней волокиты, ненужных мелочей и проблем. Такое вышло бы если в коробку с игрой свалить фишки от другой, от нее емкость вы потеряли, со временем такие коробки становятся комнатными отходами, они лежат в шкафах и пылятся, их просто жаль выбросить.
Мир = пыльная коробка.
Редко в нее играют, но когда все же решат, так выясняется, что внутри лежит до черта разных фишек, но нужные для игры уже проебаны. Вот она вся суть. Мы минут пять пытаемся подыскать что-то, чтобы их заменить, роемся в таких же шкафах с коробками, но все безнадежно. И вы ищете фишки..

А мы нашли выход, выход, что не под силу найти вам, идиоты. Мы кричим вам в лицо проклятья и, спиртом заливая " глупую воблу", ослабляя ее и мучая, мешаем кофе с энергетиком, чтобы вернуть ее вновь к жизни к близжайшему воскресенью. И вот тогда она барахтается, эта мразь, вы, слепые придурки, кричите, убеждая нас в своей правде, правде материальной колкой настолько, что спать с этой правдой может только садомазохист. Так идите же и предпочтите Варраву вновь, пока мы убежденно следуем свету, каждый найдя свою фишку, формы иной и цвета, выставим ее на игровое поле мира и громко заявим о своем возвращении в игру. И даже если поле это разобьется Набоковскими черно-белыми квадратами, мы вернемся в игру после мата, чтобы поставить свой. А вот вы не вернетесь, вы ведь верите в эти правила, вы их, блять, чтите. И мату этому вы поклонитесь, щеку подставив другую.
Вы все = безвольные червяки. Вы - миллионы крабов в одном громадном жестяном ведре, цепляющие за клешни и панцирь своих собратьев, давя индивидуальность в зародыше. Оттуда скрипя хитином вы кричите, что-то о Христе, о нашем презрении разбойникам и глупости - причине нашего презрения всему, ровняя его юношескому максимализму. Отнюдь, лишь вы - разнозаряженные електроны на катоде и аноде жизни, смеетесь над нами, вы смеетесь над свободой и нулем, считая его за ничто, но помните всегда. Нулевой заряд не тянется ни к чему.
Свобода = нулевой заряд человека.
Я могу выбрать полюс, а вы летите, видя лишь круг или прямоугольник, как смысл жизни.
Считаете мои слова за бред и смеетесь, а я вижу синусоиды вашего смеха, смеясь косинусоидой. Все можно объяснить математикой, вот и вы сейчас смотрите, представьте перед собой цилиндр, смоделированный в 3D, крутите его вокруг своей оси, переверните, положите. Лишь два варианта видите вы: круг или прямоугольник. Я же вижу цилиндр. К черту Варраву и Христа, мы предпочтем Понтия Пилата. Расколем цилиндр и свергнем известных вам богов, на осколках построим мир, и он вам будет известен лишь так, осколками, лежащими на пепелище мироздания. Вы ведь так глупы, чтобы видеть истину, и мы укажем вам дорогу, презираемые вами, отравляющие вас прогнившим запретным плодом нашего зловонного смысла, мы измажем богоматерь сажей. Истина не в вине, вино лишь линза, что мы насильно кровью вобьем вам в глазные впадины. Войди в сады Эдема, Эллизиум, Вальхаллу, как хочешь назови. Увидь же хаос, что творится там сейчас, внемли трагическому реквиему душ, и пойми, что раскололи мы, чего вас лишили, и что за благо, поедаемое вами, будто небесную манну мы дали вам, отняв у пропитых богов всех пантеонов. Услышав как адские гончие лают и визжат, фальшивя ваши гимны, признай свои идеалы ничтожеством. Под пламенным дождем Армагедона проведи им панихиду на голгофе, под гниющим телом Спасителя. Смерть несогласным! Виват анархии! Виват антагонистам!..

Ю. Я. бежит по перону, диктор с надрывом читает номера поездов, перечисляет маршруты. Ю. же, не переводя дыхания, несется мимо вагонов, расталкивает проводников, будто стараясь проскочить между 9-ой и 10-ой платформой. Она старается влиться в прекрасную сказку. Мокрый снег залипляет лицо, ее пальцы дрожат от холода, она соскальзывает в подземный переход. Здесь приторно пахнет перегаром, гитара играет тюремный шансон. Это глоток прошлого, еще не забытого, воспоминания, убиваюшего как хроническая болезнь, медленно, будто со вкусом, свойственным лишь Сатане. Этакий " Горбин и Беркес" посреди столицы, лишь вместо трели соловья здесь неуклюжий бой семиструнки. Ю. заглядывает в лица лежащих на полу, в мешки ужаса, безнадежности и такой манящей свободы, пахнет мочой и смертью. Люди просят милостыню, чтобы продолжить свою смерть, оценить конец по-достоинству. Непризнанная романтика, упоенный метилом мятеж.
Ю. встречает взгляд, она находит его сразу, цвет глаз не важен, не важны черты лица. Не важен серый след, отпечаток на сетчатке смотрящего и чувство собственной неполноценности. Не важна мысль, она смертельна.
Безумного прославили всем хором, так может быть нашел карету он. Важно взять за руку и идти, ползти вверх по эскалатору, чтобы, выйдя на свет, рассыпаться серой пылью, смешаться со снегом на нечищенной мостовой. Ю. лежит в снегу цианистого калия.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒