В АНГЛИИ. ВЕРШИНА ТВОРЧЕСТВА. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обычно вклад того или иного художника в искусство измеряют тем, что нового в его творчестве, какие идеи он выражает, какие новые способы выражения этих идей он находит.

У Генделя были и своя тема, и оригинальный язык. Но главное у Генделя заключалось в найденной им новой цели искусства.

Гендель ставил перед собой задачу воздействовать искусством на нравственное сознание человека. Красота и добро для него были единым целым. Таким образом, его искусство, ораториальное искусство выполняло идеологическую функцию.

В эпоху Генделя идеологическую функцию музыкальное искусство несло главным образом в сфере церкви. Опера, единственно достойная соперница церковной музыки, была в жалком состоянии, она переживала кризис, из которого вышла уже после смерти Генделя. Инструментальная музыка только появлялась в концертных залах. По существу, она еще не вышла из утилитарного, вспомогательного положения, выступая то в виде оперных увертюр, балетной музыки, танцевальных сюит, серенад, то как органная прелюдия, фуга, токката. Концертная инструментальная музыка в ее подлинном смысле делала еще первые шаги. Генделю удалось создать совершенно новый тип музыкального эпоса. Найденная композитором ораториальная форма, объединяющая элементы музыкальной драмы и хоровой духовной музыки, и есть то «генделевское начало», которое стало достоянием позднейшей европейской музыки.

Генделю удалось завершить многовековые попытки найти форму для героически-гражданского искусства.

Народ, взлеты и падения его судьбы, его святая, справедливая борьба и всеохватывающая, вселенская радость победы — в центре внимания композитора. Тысячеустый хор, как пророческий зов судьбы, как глас народный — вот невысказанная до Генделя новая истина в искусстве. Генделевский ораториальный герой это совершенно новый идеал, воплощенный в светской европейской музыке, идеал не просто «естественного», природного человека, а человека общества, гражданина, эпический идеал человека, который, как заметил Гегель, «подвергается суду по своему делу».

Гендель пришел в такое время и в такую страну, когда и где он мог исполнить исторически важную художественную миссию. Он, как никогда и никто до него, заговорил о духовных проблемах общества языком светского художника.

Гендель прекрасно знал, что церковная, установленная по обряду, музыка перестала владеть душами людей и находилась в не менее печальном состоянии, чем высокая опера. Но потребность в духовном, возвышенном искусстве осталась. В том и заслуга Генделя, что он почувствовал эту потребность более всех и вывел высокое музыкальное искусство из кризиса, дав толчок для его дальнейшего развития уже в жанрах светского, мирского искусства. Духовное начало обретало новую форму выражения, не религиозно-ритуальную.

Оратории Генделя предназначались для самого широкого круга публики. Композитор исполняет свои произведения в концертных залах публичных собраний, благотворительных обществ или на открытых площадках по случаю общенародных торжеств. Говорить с народом на понятном ему языке о его жизни, делах и судьбе — вот задача, которую ставил перед собой Гендель.

У Генделя, как писал виднейший советский музыковед академик Асафьев, «действует масса, народ. Именно в хорах сказывается его умение передавать в музыке жизнеощущения и чувства народных масс. Отсюда и исходит основное впечатление от музыки Генделя: властности и монументального величия, организованности и динамики... Герой — сам народ. Его скорбь, его эмоции, его жалобы раскрыты в музыке с неотразимой силой и волнующей выразительностью... »

Отношение к прошлому постоянно меняется. Каждая эпоха избирает свой путь в искусстве, и в истории ищет координаты» этого пути, его начало.

Как и ко всем другим, отношение к Генделю менялось в зависимости от страны и эпохи.

Классицизм с его оптимистическими гражданскими идеалами и универсализмом видел в Генделе своего предтечу. Не случайны симпатии к нему Глюка, Гайдна, Моцарта, Глинки.

Один из близких учеников Бетховена вспоминал, как умирающий композитор, получив из Англии собрание сочинений Генделя, воскликнул: «Вот это истинное! » В этих словах умирающего гения не было ни преувеличения, ни пристрастия. В конце жизни он умел ценить только необходимое для себя. Среди его книг и нот мы видим Гомера, Платона, Гёте, Шиллера, Баха, Гайдна. Гендель был в числе этих избранных.

Романтизм, создавший культ Баха, в пику классицизму предпочитал баховские лирические откровения героическому эпосу его не менее выдающегося современника.

В эпоху буржуазного декаданса в Генделе видели недосягаемую, прекрасную звезду, блистающую ярким светом во тьме заблудившейся, усталой и бессильной современности. Об искусстве, подобном генделевскому, мечтал Ромен Роллан. Генделевские партитуры внимательно изучал Танеев, желавший впитать возвышенную силу искусства великого композитора.

В XX веке в западноевропейском музыкальном искусстве почти невозможно найти что-либо близкое по духу к Генделю. Но нить, связующая современность с Генделем, как одним из представителей классического наследия прошлого, не прервана в наше время. И здесь дело не столько в том, как часто его сочинения звучат в музыкальном обиходе. Здесь важна преемственность в понимании задач искусства, цели, поставленной перед искусством, смысла музыки.

Искусство, подобное генделевскому, — общественно-гражданственное, искусство больших идей, искусство, утверждающее радостное, гимническое восприятие жизни, воспевающее справедливого и сильного человека-гражданина, — оказалось близким и советской музыкальной культуре. Это проявилось прежде всего в возвышенности, героике и монументализме — типических чертах советского искусства. В то же время для советских композиторов характерен интерес к формам и жанрам вокально-хоровой музыки, таким, как оратория, кантата, ода, симфония с хором, хоровая сцена в опере и т. п.

Оратория и близкие ей жанры вокально-оркестровой музыки стали очень популярны в советской стране, особенно в последние десятилетия. К ней обращаются многие композиторы различных национальных школ. Хорошо известны имена композиторов старшего поколения, внесших заметный вклад в создание ораториально-кантатного жанра в нашей стране — таких, как Кастальский, Давиденко, Шапорин, Шостакович, Кабалевский, Салманов. Такие сочинения, как оратория-кантата «Александр Невский» С. Прокофьева и «Патетическая оратория» Г. Свиридова, получили широкое общественное признание и с достоинством представляют советскую русскую музыкальную культуру на мировом форуме искусств.

Но это только начало. Советская оратория — оригинальное и совершенно новое по содержанию, интонационному качеству и форме искусство. И если у Генделя была масса предшественников и к его времени в этом жанре был накоплен колоссальный опыт, исчисляющийся столетиями, то советская оратория, вобрав в себя лучшие традиции русской песенной, хоровой, оперной и симфонической музыки, остается все-таки молодым, сравнительно новым для русского музыкального искусства жанром. У нашей оратории большое будущее.

Конечно, тематика, образная система наших ораторий весьма далеки от генделевских, далек и стиль музыкального языка, истоки его интонационного строя. Но все это не мешает проявлению в советском ораториальном творчестве генделевских качеств ораториальной эстетики — эстетики общенародного искусства, простого, возвышенного и воодушевляющего.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 67