ВЕРШИНА ТВОРЧЕСТВА 4 страница

Пользуясь терминологией XVIII века, можно назвать главные качества этого стиля: «великое», «простое» и «правдоподобное».

Кант писал: «Возвышенное всегда должно быть значительным». Рейнольдс в лекциях о живописи указывал: «Художник должен стараться усовершенствовать их (людей) величием своих понятий». В этом же духе говорят и Аддисон, и Берк, и Эвисон, и другие писатели.

Гендель достигает возвышенного многими путями. Прежде всего, в его музыке поражает грандиозность целого и всех деталей. Оркестр напоминает армаду. Моцарт не зря сказал, что «если Гендель хочет, он ударяет как гром среди ясного неба».

Генделевский хор под стать оркестру. Он так же мощен в своем воздействии, причем Гендель стремится придать хору такие формы, какие могли бы способствовать силе его выражения. Хоровая часть английских ораторий восходит к нескольким истокам. До Англии Гендель пользовался протестантским хоралом, фугой, мотетом, кантатой. Все эти формы преломились в Англии сквозь антем, английский хоровой псалом. Нельзя также упускать из виду, что Гендель постоянно писал культовую хоровую музыку.

Его сочинения грандиозны и написаны с расчетом на длительное воздействие. Гендель освобождает восприятие от ощущения быстроты, скоротечности. Достигает он этого простым путем — его либретто лишены напряженного драматического действия, они не вызывают у слушателя стремления поскорее узнать, что будет потом. Ритм развертывания музыки также неспешен и благодаря этому лишен беспокойства. В этом заключается целительное свойство его возвышенного — такая музыка устраняет в вас озабоченность, суетливость, которые неизбежно вкрадываются в повседневную стремительную жизнь.

Гендель строг в выражении чувства. Он лишает свою музыку чувствительности, стиль его ораторий в равной мере отдален и от старого патетического и от современного ему сентиментального и галантного стиля.

Одна из сторон возвышенного — простота. «Формы должны быть тем прекраснее, чем они будут проще и при изображении идеала во всей его чистоте не будут заключать ничего постороннего, разнородного, никакого излишнего украшения», — писал Рейнольдс.

С полным основанием этот постулат живописной эстетики классицизма можно отнести к генделевской музыке. В Англии Гендель добился наивысшей простоты в выражении. Ему пришлось потрудиться, чтобы избавиться от некоторой напыщенности речи, обретенной им в Италии и дающей изредка себя знать еще в лондонской опере и в первых английских ораториях. Но чем дальше он шел, тем выше поднимался к вершинам простоты. Это сказывается на мелодике, форме, фактуре.

В вокальной мелодике английского периода Генделю пришлось учесть традиции английской музыки. В Англии принцип бельканто не имел почвы. Вокальная музыка шла от слова — речевой интонации и ритма стиха. Пёрселл в вокале учитывал даже длину слога (в английском языке это влияет на смысл), поэтому у него такая богатая ритмика. Гендель не мог с этим не считаться, и уже в вокальной мелодике на английский текст действие принципа бельканто у него слабеет.

Мелодика Генделя постепенно освобождается не только от украшений различного рода. Его мелодическая линия становится менее витиеватой, узорчатой, отходя от вычурного, барочного стиля. Уменьшается внутрислоговой распев. Не зря у Рейнольдса есть такое замечание: «Твердое и определенное очертание есть одно из отличительнейших свойств великого стиля».

Третий принцип возвышенно героического стиля Генделя — это правдоподобие.

Здесь Гендель продолжает традицию, найденную им в опере. Он предельно точен в выражении аффекта, хотя, как и прежде, избегает натуралистичности. Благодаря простоте он избегает в оратории очень важного недостатка (частого в опере) — манерности. Англичане своим пристрастием к реализму подействовали на него в лучшую сторону.

Гендель достиг совершенства в изображении характера, ораториальные герои наделены не меньшей индивидуальностью, чем оперные. Какую великолепную галерею составляют главные персонажи ораторий! Каким благородством и красотой наделяет Гендель женские образы — пылкую, экзальтированную Теодору, целомудренную и сдержанную Сусанну, блестящую царицу Савскую, какие сила, величие отличают мужские образы — Иуды Маккавея, Самсона, Соломона, Иевфая!

Назовем еще несколько созданных Генделем замечательных портретов, таких, как прекраснодушный Ионафан, сын Саула, сам царь Саул с его душой, вмещающей столько противоречивых чувств, легкомысленная красавица Семела и ревнивая, на все способная из-за ревности Гера, безрассудно кощунствующий Валтасар и другие. Они нарисованы с большим искусством меткой характеристичности, с умением передать в интонации жест, идущий от характера.

Еще одна особенность принципа правдоподобия у Генделя — его музыкальная живопись (в ней он также следует достигнутому в опере). В ораториях как нигде проявилось его искусство живописи, а такая оратория, как «Аллегро», по праву может считаться энциклопедией звукописи XVIII века. Достигнутая в ней выразительность побуждает позже фантазию Гайдна к пейзажам и изобразительности в оратории «Времена года». Бетховен имел достойных предшественников в немецком искусстве, традицию «музыки природы» которых продолжил в своей гениальной симфонической пасторали (Шестая симфония).

Английские оратории конца 30-х-50-х годов — венец ораториального стиля Генделя, да и всего генделевского творчества в целом. В них раскрывается великий смысл его искусства, искусства гражданственности и героизма, искусства, возвышающего Человека.

50-е годы были новой эпохой в истории Англии. Это десятилетие укрепило политический успех предыдущих 40-х годов и усилило ажиотаж буржуазного патриотизма. Многие политические и военные деятели, такие, как Вильям Питт Старший, Генри Фоке, адмирал Бинг. генерал Клеив, стали кумирами дня. Как написано в кембриджской «Новой истории», они боролись за принципы, являющиеся «идеалом каждого англичанина». Это — «интересы нации, конституция, привилегия парламента и слава Англии».

Англия окончательно закрепила в 50-е годы колониальные завоевания в Америке и Индии, экономическое и политическое превосходство над другими странами в Европе (особенно после Семилетней войны и союза с Пруссией), полное господство на морях и океанах всего мира. В 50-х годах начала свое существование великая Британская империя, ставшая мировой державой, наподобие держав Александра Великого и Юлия Цезаря. Свыше ста лет она почти единовластно господствовала над миром.

Но, как это ни парадоксально, внешние, материальные успехи Англии отнюдь не вызывали оптимистически-патриотического подъема общественного мнения страны.

50-е годы знаменуются возрождением философского, социального и политического скептицизма. Не только радикально мыслящая часть английского общества, но даже ярые защитники существовавшего режима выражали недовольство государственной машиной. В. Питт в парламенте бичевал кабинет лорда Ньюкэстля за коррупцию и покровительство. В нашумевшей книге священника Джона Брауна «Оценка нравов и принципов современности», вышедшей в 1758 году, доказывалось, что «видимое процветание Англии сопровождается разложением ее моральных, общественных устоев. «Дух свободы» совершенно исчез в правящих кругах; гражданское единство нации поколеблено; всюду царят изнеженность, корыстолюбие и эгоизм... »

Еще в 1748 году выходит известное произведение философа Давида Юма «Исследования человеческого познания» — это евангелие философии скептицизма.

В литературе, самом точном барометре общественного настроения, появляются резкие сатирические вещи вроде романов «свирепого» Тобайаса Смоллета.

Правда, еще в 1754 году выходит в свет «История сэра Чарльза Грандисона», но этот последний роман Ричардсона не произвел большого впечатления на публику, ценность его значительно ниже ричардсоновских романов 40-х годов, знаменитых «Памелы» и «Кла-риссы». Правда, «Амалия» Фильдинга (написанная в духе Ричардсона в 1751 г. ) представляет собой попытку найти морально-религиозные принципы обуздания слишком уж распустившейся «человеческой природы». Но «Амалия» уступает не только ранним романам Фильдинга, но даже его публицистике начала 50-х годов, таким вещам, к примеру, как «Исследование о причинах недавнего роста грабежей», которое, как отмечают исследователи, производит потрясающее впечатление картинами беспробудного пьянства, «получившего повальное распространение в тогдашней Англии».

В год смерти Генделя выходит известная философская повесть выдающегося английского лексикографа, писателя и критика Сэмюэля Джонсона «Расселас». Эфиопский принц Расселас покидает свою родную «Счастливую долину» в поисках страны счастья. Он обошел весь свет, но так и не нашел ни одного счастливого человека, будь то правитель, монах, солдат или лавочник. Джонсон приходит к печальной мысли: «Счастье и гармония не даны человеку».

Просветительский буржуазный идеал цивилизованного и процветающего свободного человека явно не подходил к английскому обществу. Наступала полоса разочарования и поиска нового идеала. Не случайно через несколько лет после смерти Генделя появятся романы Стерна и Гольдсмита, стихи Перси и Чаттертона, знаменитый «Оссиан» Макферсона. В истории английской культуры откроется новая страница — страница молодой, разочарованной, пылкой сентиментальной и романтической поэзии и литературы.

Гендель в 50-е годы занимает почетное положение патриарха английского музыкального искусства. Его музыка звучит во всех уголках великой империи и далеко за ее пределами. Она сопровождает британских солдат в их победных маршах по дорогам обеих Индий, она звучит на официальных торжествах в Уайтхолле, Вестминстере, соборе св. Павла и других подобающих местах. В частных домах Лондона, Ливерпуля, Дублина, Глазго любители музыки разыгрывают на клавесинах и скрипках переложения популярных арий из опер и ораторий «достопочтенного мистера Генделя», а дети под строгим надзором учителей музыки старательно выводят на инструментах фуги или сонаты того же автора.

Гендель принят при дворе. Он занимается музыкой с наследником престола, будущим королем Георгом III. У него есть последователи и ученики, создающие вокруг своего учителя заслуженный ореол славы и величия. Он знаком со всем художественным миром Лондона, с видными литераторами, художниками, общественными и политическими деятелями.

В 1750 году Генделю исполнилось 65 лет. «Я думаю, что шестидесятилетний человек, умирая, не теряет ничего, кроме нескольких лет недомогания», — напишет вскоре Давид Юм в автобиографии. Шестидесятипятилетний Гендель чувствовал себя превосходно. Он надеялся «еще долго наслаждаться покоем и быть свидетелем распространения своей известности» (Юм). Он еще творил. Летом он написал «Выбор Геркулеса». Он играет на органе, дирижирует «Мессией». В конце лета он едет на континент, в родной Галле.

В 1751 году здоровье его ухудшилось. Призрак 1737 года, посещавший его время от времени, снова дает знать о себе. Начинается болезнь глаз. С января по август с перерывами он пишет «Иевфая».

Сезон 1752 года был как никогда успешен для Генделя. Его встречают полный триумф, всеобщее признание. Весь великий пост зал наполнен до отказа. Публика неистовствует.

3 мая ему оперируют глаза. Безуспешно. Болезнь прогрессирует.

В 1753 году наступает полная слепота. Гендель отвлекает себя концертами, играя на память или импровизируя. Изредка пишет.

В 1759 году, - в пятницу, 6 апреля, в Ковент-Гардене ставили «Мессию». Хор и оркестр звучали прекрасно. Только органист вел себя странно: временами он извлекал из органа мощные, восторженные звуки, потом стихал и не играл вовсе. За органом сидел Гендель.

После концерта он слег. В субботу 14 апреля его не стало.

Более сорока лет Гендель отмечал с Англией ее взлеты и падения, прославлял ее победы и хоронил ее королей, снабжал ее музыкальными развлечениями всех видов, «проповедовал, — как писали в те годы, — Добродетель и Истину в образах, исполненных Красоты и Гармонии». Англия по праву может считать композитора своим приемным сыном.

Гендель — современник Свифта, Юма, Гиббона. Великий писатель-сатирик изобразил падение «процветающего» буржуазного общества; разочарованный в идеалах своего времени, он низвел богоподобного ренессансного человека до сходства с обезьяной; философ-скептик Давид Юм выразил недоверие способностям человеческого разума, а историк Эдвард Гиббон описал падение величайшей Римской империи — чуткое воображение историка улавливало сходство современности с минувшими веками. Состояние Англии не вызывало энтузиазма честных англичан, при всем ее внешнем блеске, относительной сытости и буржуазном благополучии. Англию постигла ирония, «падение возвышенного» было одним из проявлений иронии англичан. И хотя в 40-е годы была попытка выйти из беспросветно-разочарованного состояния — оптимизма, веры в будущее не оставалось.

А Гендель пел «простые хвалебные песни... » Откуда этот невероятный, заразительный оптимизм, такая благородная идеальность?

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒