15 кулудреси 6 страница

Наш спешный план, основанный на памяти Ларк и наших наблюдениях за вечер, состоял в краже необходимых вещей из склада кучеров мулов, а потом тихом побеге на двух мулах через загон. К сожалению, так мы окажемся ниже по течению, между бараками и палаточным городом, но это было лучше, чем вести двух мулов мимо домов стражей и главного входа выше по течению. Мы надеялись, что стражи в карьере сосредоточились на том, что было внутри, а не вне загонов.

- Псс, - зашипела Ларк, коснувшись моей руки. Я замер и проследил за ее взглядом. В паре шагов от нас была поилка, слабо озаренный светом из главного здания.

Мы опустились на корточки и подобрались тихо к нему. Сверху были грязь и немного травы, пахло лошадьми, но мы не медлили. Мы опустили головы к воде и стали пить большими глотками, стараясь не шуметь. Крыс лакал из лужи у наших колен.

Когда я напился, наполнив желудок, я прислонился утомленно лбом к прохладному металлу. Я был бы рад просидеть тут еще час, пить, когда захочется, но Ларк села на пятки и вытерла рот. Она посмотрела на конюшни.

- Пламя, - прошептала она. – Что это?

Я поднял голову. В круге света от главного воздуха был темный крупный силуэт возле широкой двери конюшни. Вдали, озаренные двумя лампами на ящике кучера, были движущиеся спины и уши лошадей. Зубы грызли уздечки, звук доносился до нас.

- Карета, - прошептал я. – Два в одном.

- Там страж, - сказала она.

Я увидела его, он стоял в паре шагов от дверцы кареты, неподвижный, но настороже. Он стоял лицом к главному зданию.

- Чья это карета? – спросил я.

- Какая разница? – ответила она. – У нас есть проблемы серьезнее.

- Например?

- Например то, что они у нас на пути.

Мы тихо пригнулись, выглянули из-за поилки.

- Думаю, мы можем попытаться обойти, - прошептала она. Зайти к конюшням с другой стороны.

- Мы сможем забрать мулов так, чтобы страж не услышал?

- Не знаю, - сказала она. – Но можно еще подождать в надежде, что они уедут.

Мы обдумали это. Я хотел предложить отступить в тени, когда яркий прямоугольник света вспыхнул из главного здания – дверь распахнулась, и темная фигура появилась на пороге. Мы инстинктивно пригнулись за поилкой, но дверь тут же захлопнулась, потушив свет. Спешные шаги прохрустели к конюшням. Прозвучало несколько тихих слов. Когда мы выглянули из-за поилки, второй страж говорил с первым.

- Разная форма, - отметил я.

- Новый – страж карьера, - сказала Ларк. – Насчет другого не знаю.

Страж карьера закончил разговор и поспешил к конюшне. Через миг мы услышали топот копыт по твердой земле, и он вернулся верхом.

- Назад, - вдруг сказала Ларк. – К ограде. Крыс, идем.

Мы попятились, почти ползли, в густые тени у ограды. Страж на коне проехал мимо поилки в футе от нас, не остановился, чтобы лошадь попила. Он добрался до ворот, спешился, открыл их и забрался в седло. А потом сжал бока лошади, и она умчалась, врата остались открытыми.

- Куда он…

- Палаточный город, - сказала Ларк, прижимаясь спиной к ограде. – Он несет послание к стражам. Он остановился бы напоить лошадь, если бы ехал куда-то ещё.

Вторая дверь в главном здании распахнулась, и другой страж поспешил в другую сторону, почти бежал к теням бараков.

- Ларк, - прошептал я. – Что-то происходит. Что бы мы ни делали, нужно пробовать сейчас и убираться отсюда.

- Знаю. Дай подумать, - она выдохнула, окинула штаб взглядом. – Давай на миг забудем о конюшне. Думаю, кухня на дальней стороне главного здания. Мы можем взять вещи там и пойти к реке. Может, придется идти.

От мысли о ходьбе тело заныло, но я ничего не мог поделать.

- Хорошо.

- По моему слову бежим к тому столбику, держимся теней. Готов?

- Да.

Еще дверь распахнулась, и мы вздрогнули, но она была на стороне конюшни. Она осталась открытой, озарила еще одного стража. Женщина прошла к стражу у кареты. В свете я различил их форму.

- Они из замка, - удивился я.

- Вперед! – сказала Ларк и побежала. Я подавил вопль и устремился за ней.

Суставы дрожали, и хоть я старался, шаги не были тихими. Я сосредоточился на том, чтобы держаться тени. Крыс следовал за мной, звук его дыхания смешивался с моим.

Но когда мы были на половине пути к прицепному столбу, дверь с нашей стороны снова открылась. Ларк думала быстро, не стала ругаться или замирать, а бросилась к главному зданию, держась тени, брошенной краем открытой двери. Я следовал за ней, сердце билось в горле. Она была у двери, когда вышел другой страж карьера, поправляя фуражку. Стражница увидела бы меня, если бы не была отчасти повернута к дому, слушая приглушенные слова командира. Я постарался ускориться как можно тише, чуть не врезался в Ларк. Она обвила меня руками, зажала ладонью мой рот. Только угол открытой двери отделял нас от стражницы, мы прижались к стене здания. Я прильнул к Ларк, ноги дрожали. Крыс замер у наших колен.

- И капитана Эрци тоже, - сказал внутри голос на моквайском. – Скажи ему, чтобы его отряд был собран за пятнадцать минут. Дверь оставь открытой, другим понадобится свет.

- Да, мэм, - страж пересек порог и побежал к баракам вдали. Лампы уже мерцали в нескольких окнах.

Ларк убрала руку от моего рта, но не отпустила меня. Я был благодарен – я рухнул бы на месте. Мы оставались в темном углу у открытой двери. Я ощущал биение ее сердца спиной.

- Мы не можем оставаться тут, - выдохнул я. – Их все больше.

- Я работаю над этим, - ответила она.

Ей нужно было работать быстрее, наше укрытие из тьмы сокращалось.

Что тут творилось? Почему карета из замка и стражи были в Канаве Теллмана посреди ночи?

Голоса ещё звучали внутри, но их было сложно слышать. Я осторожно коснулся руки Ларк, и она ослабила хватку. Я отодвинулся от ее плеча к трещине между петлями двери и рамой.

- …и к западному периметру. Не трать время на дневные графики, рабочие останутся под замком, пока за ними не пришлют.

Глубокий неприятный голос разворошил мои воспоминания.

- Это Кобок, - удивленно прошептал я. – Министр индустрии. Он управляет всеми карьерами.

- Можешь понять, сколько человек внутри? – спросила Ларк.

Я прислушался. Кто-то отвечал ему, но его голос был самым громким.

- Тогда брось это! – прогудел он. – Говорю, нет времени на детали. Возможно, будет мятеж, и пока принца не найдут, нужно сохранять индустрию Моквайи.

- Не знаю, - сказал я Ларк. – Но они, вроде, говорят о Яно. Они еще не нашли его, - облегчение вспыхнул в груди, но быстро растаяло.

Ларк медленно отодвинулась от стены и скользнула к окну. Она повернула голову, чтобы один глаз оказался над подоконником.

- Всех стражей штаба на их обычные места, - продолжил Кобок. – И тех, у кого выходной. Мы работаем всем составом, никаких отмазок.

- Четыре стража карьера, - прошептала Ларк. – Один – надзиратель. И три стража замка, а еще твой министр. Кошмар.

В пространстве между бараками покачивалась лампа, приближаясь. Кто-то крикнул, голос звучал так, словно человек бежал.

- Ларк, нужно двигаться, - сказал я. – Люди сходятся сюда.

- Ладно, хватай Крыса за загривок, - край ее лица был все еще повернут к свету из окна. – По моему слову беги с ним к другой стороне двери.

- А ты?

- Иди! – сказала она.

Мое сердце забилось быстрее, и я схватился за загривок Крыса. Он вскрикнул, но звук затерялся в возмущённом вопле министра Кобока. Я поспешил вокруг двери в поток света, сжимая пса.

Крыс не хотел идти со мной, я зашипел сквозь зубы, он извивался в моей хватке. Я взглянул на открытую дверь – Кобок махал руками, указывая на стол, заваленный пергаментом, окруженный ошеломленными людьми в форме. Я потянул Крыса к теням, его когти оставляли следы на земле. На жуткий миг я думал, что Кобок посмотрит на нас, но он склонился к одному из стражей, его толстый палец почти тыкал в лицо мужчины. С последним рывком силы я втащил Крыса во тьму на другой стороне двери, глубже в тени.

Ларк придвинулась к краю двери. Ее нос и щеку стало видно, она выглянула из-за края. Я задержал дыхание. Она выжидала, а потом вырвалась из-за двери и пронеслась по освещенной земле.

Не замирая, она склонилась, подхватила Крыса на руки и пнула меня по голени, намекая двигаться дальше вдоль здания. Мы почти бежали к углу. Крики Кобока стали тише.

Мы добрались до угла, завернули за него и уловили хруст бегущих ног. Мы смотрели, едва дыша, как солдат выбежал на свет и пропал в открытой двери.

Ларк повернулась, сжимая извивающегося Крыса. Она посмотрела на пространство за главным зданием.

- Пламя, - сказала она с яростью.

Небольшое здание, которое я принял за кухню, было озарено светом – два больших камина, служивших печами, ревели огнем, и люди спешили туда-сюда, носили железные котлы к бочкам с водой и от них, кричали о мясе и количестве оставшейся кукурузы.

- Что творится? – прошептала с нажимом Ларк, поправляя хватку на Крысе. – Это место было тихим и темным двадцать минут назад. Нам повезет, если мы уберемся отсюда сами, не то что с припасами…

- Сюда идут, - я выглянул из-за угла. – Нужно идти дальше вдоль стены…

- Нас озарит свет из кухни!

- Давай хотя бы обойдем дымоход, - нервно сказал я, толкая ее. – Если они выстроятся в шеренгу, они смогут видеть, что за углом… иди!

Словно змеи, огибающие здание, мы прижались к стене и скользили вокруг выпирающего дымохода. На другой стороне было приоткрытое окно, откуда падал свет, но была и бочка для дождя и несколько обломков досок, прислоненных к стене, создающих тень. Мы скользнули за бочку и попытались отдышаться как можно тише.

- Плевать, как это сделают, лишь бы это сделали!

Мы вздрогнули, нервные. Голос Кобока был громким, словно он стоял над нами – я понял, что мы оказались с другой стороны угла, откуда начали, так что сидели под министром и его стражами.

- Нет времени на то, чтобы делать это чисто или со стратегией, - продолжил Кобок. – Время – проблема. На Моквайю напали, и если мы не хотим, чтобы шесть веков экономики были разбиты, нужно действовать быстро и решительно. Ты – синяя лента – подняла капитанов отрядов?

- Да, сэр.

- Они будут готовы войти в палаточный город в течение часа?

- Да, сэр, - голос стража звучал беспомощно, она знала, что другой ответ не приняли бы.

- Хорошо. Я хочу два отряда для каждого квадранта.

- При всем уважении, сэр, квадрант четыре – большой сектор, и два отряда едва…

- Тогда разделите квадрант! – нетерпеливо сказал он.

- Поймите, сэр, это разделит семьи, людей с одним билетом…

- Нет времени на такое, лейтенант. С этим разберутся позже. Я хочу, чтобы привели всех, у кого в данных указан порт Искон.

Ларк неестественно замерла рядом со мной.

- Уверены, что рассвет необходим…

- Краски, сколько раз мне повторять это? – раздался стук, словно по углу стола ударили в возмущении. – Послушайте, все вы, потому что вы должны понять природу нашей ситуации. Принц пропал, исчез с одним из восточных послов. Мой призыв заточить в тюрьме двух оставшихся послов подавили. Источники говорят, что они едут на Восток, и я буду удивлен, если они не забрали принца по пути из места, где спрятали его. Для них Канава Теллмана и Редало работают законно, и Восток посеял мятеж под нашими носами, пока мы переживали из-за гостеприимства. Понимаете? Началась война. У нас тут пятьсот способных рабочих, и мы не потеряем это из-за Востока. Я не буду повторяться. Соберите всех из порта Искон. Мне нужно очистить записи о том, как долго они работали. Отделите тех, кто работал тут больше десяти лет. Их отправят на острова к концу недели. Остальных оставьте.

Ларк сжимала Крыса так сильно, что он пытался вырваться. Она смотрела вперед, в тени за бочкой для дождя.

- Я не так хорошо знаю моквайский, - сказала она, не глядя на меня, ее голос был слабым. – Поправь, если я ошибаюсь. Они собирают рабочих из порта Искон – только порта Искон.

- Похоже на то.

- Они отправляют их на плантации на острове.

- Думаю, да.

- Они разделают квадрант четыре, - продолжила она со стеклянными глазами. – Он особенно большой, потому что там все семьи, женатые пары и напарники.

- Похоже на то, - прошептал я со страхом.

- Они путают записи, - прошептала она. – Что-то прикрывают о порте Искон. Они спешат убрать тех работников, пока их данные не проверили.

- Кто-то за окном? – спросил голос внутри.

- На кухне готовят кофе, - сказал другой.

- Ларк, - выдохнул я.

Она подвинулась, сунула Крыса на мои колени. Я сжал его руками, не дав убежать.

- Хорошо, уходим, - сказала она. – Тебе нужно забраться с Крысом в карету.

- Какую карету?

- Нет, думаю, за окном кто-то есть, - снова сказал первый голос, стал чуть громче. – Отряд выстраивается сзади?

Ларк встала, не переживая из-за света из окна, падающего на нее.

- Следуй за мной и не останавливайся.

- Ларк! – я встал с Крысом, который все еще не был рад моим объятиям.

Она повернулась и побежала к углу здания, окно открылось. Женщина в белой форме замка Толукум посмотрела на меня. Спрятаться не вышло бы – я стоял в пяти футах от нее, озаренный светом лампы, сжимал скулящего пса в руках. Ее потрясенные глаза смотрели в мои один удар сердца, и я бросился за Ларк.

Она убежала от света главного здания, попала в тусклое сияние уже зажженных ламп конюшни. Бледные свечи еще горели на дорогой карете Кобока с двумя лошадьми. Страж шагнул к нам, когда стало понятно, что шаги неслись к нему, а не в конюшню.

- Страж! – услышал я ужасный моквайский Ларк. – Есть послание!

- О? – начал страж, напрягся от ее быстрого приближения, но не знал, было ли это частью растущего хаоса. Едва замедлившись, Ларк подняла кулак и ударила стражу по челюсти так сильно, что он развернулся. Его арбалет упал на землю. Он не успел оправиться, она схватила его за плечи и ударила головой об окно кареты. Стекло разбилось.

- Летящий Свет! – выдохнул я, сжимая Крыса.

Она оттолкнула стража от окна и открыла дверцу.

- Залезай!

Еще прямоугольник света появился за нами. Боковая дверца главного здания открылась.

- Что тут происходит? – рявкнул голос.

- Внутрь! – приказала Ларк, схватила упавший арбалет и забралась на место кучера. Лошади нервничали от шума.

Я бросил Крыса в карету и прыгнул в открытую дверцу, склонился, чтобы видеть Ларк.

- Ларк! – позвал я. Карета дернулась, и я схватился за дверную раму, шатаясь. – Я думал… ты не хотела… они не обвинят рабочих?

Она схватила хлыст и взмахнула им. Лошади бросились вперед, упряжь гремела.

- Что за… что это? – прогудел Кобок, его силуэт появился в дверном проеме. – Сурот! Это ты?

Ларк стояла на месте кучера, прижав поводья ногой. Она сунула хлыст в зубы. Тряхнув руками, она сняла жилет, сняла с крюка раскачивающуюся лампу и обмотала ее, еще горящую, тканью. Она схватила углы свертка, ударила им об стенку кареты. Масло пропитало ткань. Огонь вспыхнул в ее руках, как крохотное солнце. Лошади мчались без управления, карета дико покачнулась к главному зданию.

- Эй! – закричал Кобок, пересекая порог. – Что ты творишь?

- Ларк! – отчаянно закричал я, держась за раму кареты.

Она бросила горящий сверток. Он взлетел вверх дугой, проливая горящее масло, и рухнул на крышу здания из камышей и досок. Огонь поднялся в небо. Мы пронеслись мимо двери, нас видели солдаты, выбегающие изнутри. Один схватил арбалет.

- Мерзавец! – закричала Ларк, раскачиваясь на месте кучера, пока мы неслись мимо Кобока. Он смотрел, открыв рот, огонь озарял наши лица.

Одно колесо кареты ударилось об угол здания. Я нырнул внутрь, пока угол не обезглавил меня. Карета дико раскачивалась, и меня бросило на пол.

- ЛАРК! – заорал я.

Карета выровнялась, поехала ровнее. Крыс ударился об скамью, размахивая лапами, прижал уши к голове. Когда я поднялся на ноги и выглянул в дверцу, Ларк сидела, сжимая в одной руке поводья, в другой – хлыст, гнала лошадей по твердой земле лагеря. Солдаты разбегались от нас, разворачивались и смотрели на нас, а потом на горящее здание, а потом на командиров, бегущих из-за угла, кричащих какофонию приказов.

Было поздно. Ларк добралась до открытых ворот и миновала их. Она повернула лошадей вправо, на широкую дорогу, ведущую на запад к горам Моковик. Их черные вершины закрывали звезды.

Я проверил, что Крыс еще был целым, а потом выбрался на подставку. Я закрыл за собой дверцу и осторожно добрался до скамейки кучера.

Когда Ларк заметила меня, она снова убрала поводья под пятку и протянула руку. Я устроился рядом, схватился за поручень у стенки кареты. Я оглянулся, оранжевое зарево пожара становилось все меньше за нами.

Мы сидели миг, пространство между нами заполнял топот копыт, стук колес и скрип кареты. Луна висела низко слева от нас, бросала длинные бледные тени на траву. Одинокая лампа, которую не использовали как снаряд, раскачивалась на крючке.

Я повернулся к Ларк.

- Кошмар, Ларк.

Она скривилась с триумфом. Без жилетки ее рубашка раскрылась шире у ключиц, и было видно начало татуировки реки, тянущейся по ее руке.

- Ты знаешь, как управлять каретой с двумя лошадьми?

- Конечно. Я же это делаю?

- Ты чуть не врезалась в угол здания.

- Потому что я пыталась подъехать ближе и бросить лампу, - она взмахнула хлыстом. – Эта дорога хорошо вытоптана, и у нас есть луна. Никаких проблем. Мне довелось помогать направлять телегу разбойников, и это было без луны, и на пути было много коров.

- Точно, - я схватился за поручень снова, карета подпрыгнула на яме.

- Крыс в порядке?

- Ужасно перепуган, но в порядке.

Она взглянула на меня.

- Ты в порядке?

- Не знаю. Думаю, мой разум остался у той дождевой бочки. Ты знаешь, что они будут преследовать нас, как мухи – гниль?

- Мы бросим карету, - сказала она. – Уедем на лошадях подальше, а потом снимем их упряжь. Мы сможем поехать к горам. Мы должны подобраться близко к рассвету.

- Министр Кобок, - сказал я, - уничтожит нас обоих.

Она скривилась и взмахнула хлыстом.

- Если поймает нас, - сказала она.

Тамзин

Кое-что не выходило из головы.

Такое часто случалось, особенно посреди ночи, как сейчас. Темные часы были самыми продуктивными, как у ашоки, когда я резко просыпалась с фразой или мелодией на краю разума. В замке Толукум я сломала много подсвечников, когда в спешке отбрасывала одеяла и шла к письменному столу, пока мысль не пропала.

Я не просыпалась с мыслями с поимки у Виттенты. Время в камере было таким мрачным, полным поли, что изобретательность во мне пропала. Я лежала ночью без сна, потому что было больно спать, и в то время было слышно писки и шорох летучих мышей во тьме.

Но теперь меня разбудила мысль. Я лежала на полу мастерской Соэ между Яно и маленьким прессом. Мешки орехов и корзинки ягод, которые они собрали сегодня, стояли в паре дюймов от моей головы, наполняя комнату запахом ягодного пирога.

Дождь не мог промочить сухую землю.

Я не знала, откуда взялась эта строка, но она висела в голове, как спелый плод. Я ткнула ее, форму этой идеи, ощутила ее буквы. Повторила несколько раз. Проверила мелодичность.

Дождь не мог промочить сухую землю.

В отличие от тех случаев в замке Толукум, я не спешила записывать ее. Зачем? Что с этим делать? Не было двора, который хотел услышать это. Не нужно было писать песню.

Я подвинулась на полу. Зимний ковер Соэ колол мою кожу. Я задела пальцами корзинку ягод, бросила пару в рот. Они лопнули на моем ноющем языке, их сладость намекала на глубокий вкус, какой будет у вина из них. Они будут готовы через недели – Соэ собиралась растолочь из завтра, но им нужно будет еще настояться, из сладких ягод стать чем-то горьким.

Я скривилась. Мое превращение поступило иначе – я из оружия стала безобидной и беспомощной. Ягоды салала станут лучше. Я просто гнила.

Я придвинулась к Яно. Он обвил рукой мою талию. От него пахло ягодами – Соэ заставила его собирать их с ней у дороги. Он вернулся с пальцами в соке и загорелым румянцем на щеках. Я опустила голову рядом с его головой.

Слова снова задели мой разум.

Дождь не мог промочить сухую землю.

Я закрыла глаза, повернула голову к плечу Яно, старалась игнорировать эти слова.

Ларк

Северный Бурр сильно отличался от Южного.

Я видела реку раньше, но дальше по течению, ближе к Пасулу, где река была такой же неглубокой и грязной, как та, что у Трех Линий. Но тут она пенилась, быстро бежала среди камней, и пенные потоки с небольшими спокойными участками были такими чистыми, что казалось, что там и не было воды. Я стояла на берегу, смотрела на яркое зелено-золотое дно реки под быстро текущей прозрачной водой.

Веран сидел на пятках, подбородок был мокрым от воды. Лошади пили ниже по течению, их бока были мокрыми от пота. Мы бросили карету на рассвете, прислонив ее к камням. Мы отцепили лошадей и надели на них уздечки из ящика под скамейкой кучера, увели их с дороги. Мы шли, пока солнце не взошло, немного отдохнули под сосной пиньон, а потом забрались на лошадей и поехали на северо-запад, к голубой линии гор Моковик.

Я заерзала, потирая зад. В карете не было седел, только одеяла, и мои кости болели, словно их били палкой. И все же у министра в карете была дорогая кожаная фляга и полбутылки вина из красных ягод, а еще пачки имбирного печенья, мягкого вяленого мяса и три булочки с лимоном в них. Я все еще справлялась с шоком от легкого горьковатого вкуса на языке вместе с нежностью булочки из муки, а не толченой кукурузы, а еще со сладким маслом, а не салом, так что теперь, на берегу чистого Северного Бурра, я была переполнена эмоциями.

Веран вытер рот.

- Хорошая вода. Будешь пить?

Я склонилась и опустила пальцы в воду. Она была поразительно холодной. Я сложила ладонь чашей под поверхностью и поднесла ко рту. Вода была сладкой и чистой, но от нее болели зубы.

- Хорошая новость. Думаю, мы довольно далеко зашли на север, - сказал Веран, прикрывая глаза от утреннего солнца. – Думаю, отсюда можно почти по прямой направляться на запад к Великанше. Плохие новости – нужно пересечь гору, конечно, а я не знаю, есть ли дорога.

Я дала горсти воды убежать сквозь пальцы. Возле камней плавали рыбки цвета камня, двигали хвостиками, чтобы оставаться в одном месте в течении. Они каждую секунду боролись, чтобы остаться там, где хотели.

- Ларк? – Веран посмотрел на меня. – Ты была ужасно тихой. Ты в порядке?

Я встала, хотела поправить шляпу, но вспомнила, что ее больше не было. Больше ничего делать с руками не было, и я убрала их в карманы.

- Да. Значит, на запад?

- Я не знаю, как далеко мы проберемся без тропы, - сказал он, глядя на меня. – Нижняя часть гор покрыта зарослями, когда выходишь из дождевой тени, и склоны могут обваливаться у вершин. Может, пойдем вдоль реки какое-то время и поищем что-нибудь подходящее?

- Ладно, - сказала я.

- Ладно?

- Ладно, - повторила я.

Я не знала, что он от меня ждал. Мы были далеко от места, в котором я разбиралась, в милях от того, что было знакомо. Я не знала, почему, но Северный Бурр ощущался как граница. На этом берегу реки было все, чем я была – раб, беглянка, разбойница, бандитка. Солнечный Щит. Я оставила след из кусочков себя – шляпа, краска, меч, щит. Джема – пламя, вряд ли я смогу найти Джему. Я посмотрела на Крыса, вспомнила со страхом, как чуть не потеряла и его.

Спина между лопаток зудела, словно глаза далекой Феринно смотрели на то, как я мешкала. Там. За мной, было все, чем я была. Я посмотрела на дальний берег.

Там ничего не было.

- Ладно, - Веран провел пальцами по волосам. – Думаю, нужно идти. Или ты хочешь поесть?

- Нет, - у нас работал инстинкт сохранения припасов, хоть горы обещали зелень. Я повернулась к лошадям. Без слов между нами мы забрались на лошадей и поехали по широкой каменистой равнине, Крыс бежал за нами, брызгаясь водой реки.

Вскоре стало ясно, что я зря берегла припасы – берег был окружен летними ягодами. Веран восклицал с каждой новой рощей – «О, черника! Смотри, каркас» - словно это было самой большой радостью в его жизни. Мы спешились и стали неспешно идти, есть все, что мы находили.

Мы нашли и двух медведей, они лакомились теми же ягодами, которые срывали мы. Это были черные медведи, к счастью, не гризли, но я застыла при виде них, сидящих на земле, изящно собирая ягоды с веток лапами. Койоты и коты не были проблемой для меня, но вокруг Трех Линий не было медведей. Крыс остановился и зарычал, шерсть на загривке встала дыбом, но Веран едва моргнул, просто поднял руки над головой и резко сказал:

- Ха! – и они ушли в заросли. – Можете вернуться, когда мы пройдем, - крикнул он им и поймал мой взгляд. – Что?

- Не говори им это, - потрясенно сказала я.

- О, прости, - он прижал ладонь ко рту и крикнул. – Дайте нам пару минут и возвращайтесь.

Я покачала головой, желая отругать его за то, что он смеялся надо мной, но я не знала, делал ли он это.

Мы пошли дальше.

К полудню мы добрались до старой хижины у поворота реки. Несколько рамок стояли на солнце, на них были натянуты шкуры бобров и сушились. Горбатый мужчина вышел к двери с арбалетом и настороженным взглядом, но Веран вежливо поговорил с ним на моквайском, и через миг мужчина указал на реку. Судя по их разговору, мы были близко к тропе, которая вела по склону горы. Веран поблагодарил его и предложил остатки вина министра взамен на обещание, что мужчина не скажет, что видел нас, если кто-то спросит. Мы добрались до тропы через пару минут, отмеченной камнем, повернули лошадей на запад, к высоким горам Моковик.

Мы стали взбираться.

Каньоны вокруг Трех Линий были отвесными и каменистыми, но они становились удобнее к тому времени, когда ты уставал. Эти горы тянулись вверх, делая расстояние голубым и размытым. Тропа двигалась зигзагом среди густых рощ елей и сосен, порой пересекала каменистые поля, которые звенели от воплей зверя, которого Веран звал пищухой.

Становилось холоднее. Тропа тянулась к шумному ручью, и вскоре его журчание заполнило наши уши, пока он стекал по горе. Два дня назад мы были при смерти в высохшей впадине, а теперь у наших ног стекала чистая холодная вода. Это ощущалось нагло, я не заслужила такую роскошь. Веран, Крыс и лошади пользовались преимуществом, останавливались пить, когда хотели, но я не могла себя заставить. Я думала о паре сотен человек, которых разделили в Канаве Теллмана, о людях в Редало, которые были из порта Искон, как я. Вскоре их отправят в путь с пылью в глазах и глотках, а потом погрузят на корабли под солеными ветрами. Я наполняла флягу министра, но пила, только когда горло болело. Вода во фляге была теплой и с привкусом кожи.

Тут были птицы, жуки, пищухи, сурки, куницы и еще три медведя. У меня был арбалет из кареты министра, и я могла бы застрелить кого-то, если бы зарядила его. Толстые золотистые сурки были особенно наглыми, смотрели на нас с камней так близко, что я могла бы схватить одного руками. Но не стала – я ощущала себя тут как нарушитель, будто пробралась в чей-то склад и уходила с их консервами.

Хотя я делала так в прошлом, так что не понимала, почему переживала сейчас.

Близился вечер, горы бросали длинные лиловые тени за нами. Мы добрались до небольшой рощи, где пряно пахли ели. Мы уже шли сами, давая лошадям и своим попам отдохнуть. Я без причины оглянулась.

- Пламя, - сказала я – первое слово за часы.

Земля уходила от нас рябью, сначала сине-зеленые склоны гор, потом коричневая земля водной впадины, а за ней золотое пятно на горизонте – Феринно. Оно сверкало, как огонь, зажженный опускающимся солнцем.

Веран встал у моего локтя, пока его лошадь щипала траву.

- Мы прошли долгий путь, - сказал он.

- Большую часть – в карете, - сказала я.

Он посмотрел на меня.

- Это все еще долгий путь.

Я пожала плечами.

- Пожалуй.

Он смотрел на меня миг, как до этого у реки, а потом огляделся.

- Может, заночуем тут? Через час свет угаснет, и выше станет только холоднее.

- Ладно.

Нам было нечего раскладывать – просто поискали среди хвои мягкое место. Веран укрыл лошадей одеялами, собрал немного веток с земли для костра, и я занялась на двадцать минут, выкапывая яму для костра и высекая искру ножом и кремнем. Как только огонь загорелся, я подняла камень – кусочек горы за Тремя Линиями. Он был не примечательным, когда я подняла его, я выбрала камешек за хорошую поверхность для высечения искры. Если бы я знала, что только это останется у меня от Феринно…

Стоило отругать себя за сентиментальность.

Я сжала камешек пальцами.

Веран открыл мешочек и бросил полоску вяленого мяса Крысу, а потом вручил мне мешочек.

- Итак, - сказал он, жуя свой кусочек. – Еще день в горах, а потом поймем, где мы вышли, и направимся к Великанше. Если Яно и Тамзин там, мы расскажем им о Кобоке и попытаемся составить план.

- Да, - я взяла кусочек вяленого мяса, но не ела его.

- Ларк, ты в порядке?

- Да, а ты?

- Я в порядке. Желудок болит, но, может, от ягод или плохой воды из впадины, - он потер живот. Я знала, что он ощущал, у меня тоже сводило желудок. – Но мне стало лучше, когда мы пересекли Бурр, - он кивнул на вяленое мясо в моей руке. – Нужно съесть все, что осталось – повесить еду высоко вряд ли выйдет, и ночью какой-то зверь прогрызет сумку.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒