15 кулудреси 4 страница

Пока она добавляла сироп в горячее молоко, я вытащила табличку и написала на ней:

- Эй, - я постучала, чтобы привлечь внимание Соэ и Яно.

РАССКАЖИ О ДЕЗЕРТИРСТВЕ

- О, да, - Яно выпрямился. – Что насчет моего дезертирства?

- Это одна из нескольких историй, - сказала Соэ. – Сначала была новость, что ашоки трагически убил бандит Солнечный Щит, а через неделю мы услышали, что будет новая ашоки. Это казалось ужасно быстрым – я помнила, что перед назначением Тамзин место пустовало полгода. Это был ответ на первую часть шантажа?

- Да, - Яно принял у нее горячую чашку. – Моя мама хотела передать мне трон через месяц. Я получил первое письмо тринадцатого июля, и там было требование назначить Кимелу.

- Что сказала твоя мама, когда ты сказал, что хочешь назначить ашоки, которая так сильно отличается? – спросила Соэ. Я была рада, что она спросила. Я взглянула на его реакцию. Его лицо не изменилось.

- Она была не против, - сказал он.

Я схватила табличку и мел.

НЕ УДИВЛЕНА? – написала я. – НЕ РАССТРОЕНА?

Он покачал головой.

- Нет, она… не спорила. Думаю, она была рада, что решение было принято до передачи трона.

Мы с Соэ переглянулись, она вручила мне чай. Я взяла чашку, а потом, хоть не хотелось, порылась в сумке Яно и вытащила объявление из сумки солдата. Я развернула его и показала Соэ, указала на красный воск внизу.

Она приподняла брови.

- Это печать королевы? На листе с наградой за тебя?

Яно напрягся.

- Это не означает, что это она. Это означает, что она разрешила награду. Прошу, не заставляйте меня обвинять мать. Не заставляйте думать, что она вредит тебе и обманывает меня. Мы с ней никогда не были близки, как я с отцом, но мы не были врагами.

ОНА БЫЛА ПРОТИВ МОЕГО НАЗНАЧЕНИЯ, - отметила я.

- Она… не была рада, что тебя выбрали, - сказал он. – Потому что знала статус кво двора, и ей не хотелось злить наших союзников. Но она не была против тебя. Тебя не назначили бы, если бы она была против. Я знаю… мы не можем вычеркивать ее, но, прошу, не сейчас. И, как я и говорил, она не из Наймов.

Я нахмурилась, думая, что он уточнит, знал это или надеялся на это.

Соэ свернула пергамент и опустила на стол.

- Мы все равно сейчас не можем ответить на этот вопрос. На чем я остановилась? О, после новостей о новой ашоки все стало странным. Пошел слух, что вы пропали, ваше высочество, посреди ночи. Думаю, сначала замок хотел изобразить, что вы уехали на охоту за неделю до коронации, но потом стали всплывать неофициальные отчеты. Говорили, вы убежали с одним из послов с Востока, а потом что вас похитили. Это стало слухами, что все это было частью сложного переворота, который Восток устроил на нашем дворе, и все закрутилось. Некоторые слышали, что королева Исме повесила послов – это разозлило пацифистов – а другие слышали, что они сбежали ночью – это разозлило националистов. А потом пошел слух, что их выслали из страны, и народ перекрыл главную дорогу, чтобы кричать на каждую относительно дорогую карету. Думаю, они чаще ошибались, чем нет, но это сделало путешествие кошмаром для всех.

Я снова взглянула на Яно. Конечно, посол Сиприяна злился, когда мы прибыли в Пасул. Дипломатия была разбита неизвестным злодеем, принцесса заболела, и их выгоняла из страны толпа. Повезет, если этот позор не приведет к войне.

Соэ сделала глоток чая и кивнула Яно.

- Некоторые говорили, что вас соблазнила восточная пропаганда, и вы продаете страну, другие слышали, что вы вели переговоры насчет невыгодного соглашения о мире. И все говорили о наградах за Солнечного Щита, решили, что она стоит за всем – что Восток использовал все время бандитов для своих дел. Люди говорили, что видели ее всюду. Вчера сообщили, что вас все еще не нашли.

Мы с Яно выдохнули одновременно.

ИНФОРМАЦИЯ УТЕКАЕТ, - написала я.

Он кивнул от моих слов.

- Не верится, сколько лжи распространилось. Слухи были неизбежны, конечно, но многие события не должны были выйти на общий суд. Мы были осторожны, когда сообщили о прибытии послов в Сернси, именно поэтому – хотели убедиться, что люди знали, что это был визит дипломатов с мирными намерениями.

Я постучала по табличке.

ЗВУЧИТ КАК КТО-ТО ВНУТРИ

- Кто-то сливает информацию? – утомленно спросил Яно. – Кто-то похитил тебя, покалечил и держал в плену в пустыне, шантажировал меня назначить Кимелу, обвинил послов с Востока, а теперь пускают слухи среди наших людей? Что они пытаются сделать? Разорвать страну?

Мы молчали мгновение за столом.

- Толку сейчас от переживаний нет, - сказала Соэ. – Вы тут, пока что вы в безопасности. Это главное. И хорошо знать, что принц не бросил Моквайю, и мы не воюем с Востоком.

- Пока что, - Яно вторил моим мыслям. – Хотя наш враг ближе, чем мы думаем – на пути по горам Моковик мы встретились с двумя солдатами из Толукума и…

Он не закончил, я видела, что две смерти от его руки все еще мелькали за его глазами. Он сглотнул.

- И… на нас охотятся. Если повезет, они подумают, что мы направляемся в Толукум, но если так много информации раскроется, кто-то может узнать, что вы с Тамзин подруги. Они могут проверить, не укрылись ли мы тут.

- Нам просто придется быть осторожными, - сказала Соэ. – Завтра сможем сходить в рощи салала и орехов – это вдали от дороги, и я получу товар, чтобы купить припасы в городе, - она кивнула мне. – Вам нужна чистая одежда, и у меня кончаются запасы в аптечке. Мока что можете устроиться в мастерской – там довольно тепло и сухо. Придется подвинуть большой пресс, но ничего, - она опустила чай и встала.

Я раскрыла ладонь на столе и ткнула локоть Яно.

- Тамзин говорит «спасибо», - он встал с ней. – Как и я. Обещаю, тебе отплатят за труды, как только у меня снова будет доступ к казне.

- Я просто рада, что вы оба живы. Я не знала, что делать, когда думала, что вы умерли. Присядь, Тамзин, - она махнула мне, я начала вставать с Яно. – Останься тут. У меня кое-что есть для тебя.

Я отклонилась, сжала ладонями кружку. Они ушли в мастерскую, а мои глаза закрылись. Я спала раньше в мастерской Соэ – там было тесно, и пол порой был в масле, но после пустоты моей камеры и сна на полу я была рада убежищу в доме той, кто не держал меня в заложниках.

Но я не могла расслабиться. Мысли кипели от нашего разговора, детали и мутные факты. Теперь я ушла от врагов и вернулась в наши границы, и все казалось ближе и страшнее. Неделю назад я не могла узнать, кто устроил мое похищение, или что они надеялись этим добиться.

Теперь я не могла перестать об этом думать.

Пока что вариантов было только два – королева Исме и Кимела.

Королева Исме тайно устроила назначение Кимелы? Печать на объявлениях намекала на это. Но я знала королеву несколько лет. Я знала ее историю, ее политику. Я изучала ее привычки и предпочтения. Я пела о ней двору – не всегда льстила – на ее глазах. Она не смотрела на меня с той же злобой, что и легко обижающиеся придворные. Она просто хорошо скрывала чувства? Важнее было то, стала бы она мучать сына мрачными историями и играми разума? Она еще не отреклась от трона, могла легко назначить Кимелу сама. Зачем заставлять Яно делать это за нее?

Это не складывалось.

И это вело меня к Кимеле.

Избранная ашоки была с верной политикой – она была патриоткой. Традиция была в ее крови. Она могла даже быть из Наймов. Ее мораль была искажена, и она опустилась до шантажа, чтобы получить роль той, кто был выше такого?

Королева была достаточно доверчивой, чтобы поверить ей?

Или была в отчаянии?

Я потерла грязное лицо, думая о ночи, когда я пела «Собирается буря», проклятую песню, которую я исполнила за дни до моего похищения. Это было самое дерзкое, что я пела за свою карьеру, и это создало волны осязаемых реакций в зале. Я рылась в далеких воспоминаниях толпы, смотрела на лица. Дюжина министров и придворных с воюющими интересами, их лица краснели от гнева. Министр Кобок хмурился так сильно, что от его взгляда могли загореться шторы. Союзники индустрии, противники Яно, слуги. Так много людей, столько вариантов для личного саботажа.

Я коснулась зубов своим разрезанным языком.

В том и дело, это была не просто политика.

Это было личное.

Я слышала шорох в мастерской, они двигали большой пресс по полу. Я открыла глаза. Через миг Соэ вернулась, сжимая что-то – один из горшочков из ее магазина, как те, в которых она хранила ореховое масло. Она опустилась на скамью возле меня.

- Вот, - сказала она. – Покажи мне руки.

Я растерянно протянула ладонь, кожа была потрескавшейся. Она открыла горшочек, и там оказалась густая мазь. Запахло лавандой и пчелиным воском. Она обмакнула пальцы и взяла мою ладонь, втерла мазь в нее. Я чуть не охнула от того, как приятно было.

- Думаю, Феринно – убийца кожи, - спокойно сказала она.

Я смотрела, молчала – это было ясно, но молчали и мысли. Мозг опустел от утешения в этом маленьком поступке. Она втерла мазь в потрескавшиеся пальцы, загрубевшие костяшки, потом в запястье. Она знала, что там запястье затекало и становилось горячим из-за артрита писаря.

Она подняла голову, когда я не смогла скрывать шмыганье. Нос заложило, и это раздражало, потому что я хотела ощущать запах лаванды. Я вытерла щеки другой ладонью.

Соэ склонилась и обвила руками мои плечи. Я опустила голову на ее плечо. Я открыла ладонь между нами, пытаясь передать благодарность, но она не видела этого.

- О, Тамзин, - она вздохнула. – Какой кошмар. Мне жаль.

Я ощущала прилив благодарности, как миг назад, но в этот раз не только за убежище в ее мастерской. Благодарность родилась из долгих недель в обществе людей, которые держали меня на грани смерти. Пустое безумие четырех стен камеры. Быстрое течение незнакомых лиц в Пасуле. Солдаты целились в мою голову. Тайны, ложь, неизвестное и приговор, написанный под моим рисунком.

Подруга.

Как приятно было иметь подругу.

Ларк

Что-то проникло между моих губ. Твердое и металлическое, но с ним потекла жидкость. Она окутала мой язык, немного, но капли стекли по горлу, оставили соленый привкус.

Вода.

Твердый предмет пропал из моего рта, а потом вернулся, снова с каплями. Я сглотнула. Горло пересохло и болело.

Я не открывала глаза, потому что это было недостижимым. Все тело было тяжелым и темным. Металлический предмет вернулся, потом еще, каждый раз давал мне немного воды. Песок хрустел на зубах. Мир пах как земля, раскаленная трава. Кузнечики стрекотали. Воздух задевал мою щеку порывами.

Еще немного воды залилось мне в рот, что-то проснулось в моем животе. Желудок свело, потом скрутило. Я резко вдохнула, и капли воды разлетелись. Я повернулась на бок, упала лицом в траву. Меня стошнило остатками того, что было в животе. Сухая трава колола глаза и щеки, и я не поднимала головы – я просто лежала, согнувшись, локти дрожали.

- Земля и небо… Ларк?

Ладонь сжала мое плечо, попыталась поднять меня с лужи рвоты. Я смогла рухнуть на спину, желудок снова сжался. Я схватилась за живот со стоном.

- Открой рот.

Я повернула голову, стиснула зубы от волны судороги, пробежавшей от желудка к ногам, пальцам ног и ступням.

- Ларк, у меня есть вода. Открой рот.

Что-то скользнуло за моей шеей, мою голову и плечи подняли с земли. Боль в животе усилилась. Металлический предмет ткнулся в мои губы, и я повернула голову. Я не хотела больше воды!

Послышались ругательства.

- Тут не так много воды, чтобы просто… замри, что ж такое! Если тебе больно, значит, вода вернулась в тело. Так в книгах написано. Ну же, терпи.

Ладони вернули меня на место, новая боль неожиданно вспыхнула в плечах, но в следующий миг у моей спины оказался камень. Рука прижалась к моей груди, удерживая меня, металлический предмет – было похоже на диск или монету – снова пролез в мой рот. Вода полилась в мое горло. Я закашлялась, и ладонь зажала мой рот. Я слышала, как сердце гремело в ушах, ощущала, как пальцы гудели и горели. Я сглотнула. Ладонь отпустила мой рот, но рука осталась на груди. Диск с водой вернулся. И снова. И снова.

- Стой, - прохрипела я, не могла открыть глаза. – Хватит.

- Все хорошо. Все будет хорошо, если ты просто… перестанешь двигать головой. Думай о чем-то еще. Капля дождя, раз-два – помнишь эту? Все дети в Люмене поют ее и двигают ручками. Эм, давно я ее не пел…

- Капля дождя, раз-два

Синее небо, серая туча.

Капля дождя, три-четыре

Камни и песок на берегу.

Капля дождя, пять-шесть

Вода льется, течет и падает.

Капля дождя, семь-восемь

Сначала молния, потом бьет гром.

Капля дождя, девять-десять

Буря снова к нам идет.

Все капли вместе создают…

«Сияющее озеро Люмен».

Я знала эту строчку.

- О, погоди, грязь стала гуще, - металлический диск пропал, и я услышала, как он копал. Детская песня звенела в моих ушах, смешивалась с громким биением сердца и головной болью. В конце всегда было детское предвкушение, когда последнюю строку кричали, кружась. – Ро пел еще песни, - Веран запыхался. – Не помню, как начинается. Что-то к ручейку пришло, прыгало, скакало…

«И ударилась головой».

Я приоткрыла глаз. Мир был ужасно ярким, все краски словно вымыли. Голова Верана покачивалась у воды, и я с трудом склонила голову, чтобы лучше его видеть. Он лежал на животе, рука по плечо была погружена в дыру в песке. Крыс лежал за ним, шумно дышал в тени акации. Я подвинулась, моя спина была прислонена к камню. Ноги были на солнце, но остальная я была в тени.

- Ладно, - Веран поднялся на колени и осторожно вытащил что-то из дыры. Что-то круглое и серебряное с чем-то вырезанным, превращенное в крохотную мисочку. Он поправил ноги, и я увидела обрезанную бахрому на его сапоге, поняла, что это был один из серебряных медальонов с узором лавра.

Он поднес медальон к моему рту. Капли воды дрожали в мисочке. Все еще глядя одним глазом, я сделала глоток.

- Ты сделал норку, - прохрипела я.

Он повернул голову к дыре.

- Я знал только это.

- Сработало, - сказала я.

- С трудом, - он склонился и наполнил медальон. – Пришлось копать двенадцать дюймов, пока вода не стала собираться. Я думал, что не успею, - он встал и протянул медальон. – Свет свыше, Ларк, почему ты не сказала, что тебе не хватает воды? Ты так сосредоточилась на поддержке меня и Крыса, что забыла о себе.

Он звучал недовольно. Я приоткрыла другой глаз, чтобы лучше видеть его – его лицо было искажено, он сосредоточился, пока нес ценную воду в маленькой миске к моему рту.

Я снова сделала глоток.

- Где мы?

- Недалеко от места, где ты упала. У склона были булыжники.

Я их не увидела. Наверное, туннельное зрение.

- Ты меня нес?

- Тащил. Твоя рука будет потом болеть. Я старался тянуть не за ту, которую ты берегла.

- Значит, два плеча пострадали.

- Проклятье, Ларк, что мне было делать? – он отклонился, пустой медальон был в кулаке. – Ты шла среди зарослей, а потом упала… и я не знал, что делать. Обычно мне помогают прийти в себя, я еще не делал этого сам! У людей так это звучит, словно это пустяки, и в книгах расписано четко, но это было страшно, Ларк, а не весело или просто… ты смеешься?

Меня удивило, что он понял это, потому что звучало так, словно я давилась. Все работало неправильно, особенно мой мозг. Все было смешным. Забавно было думать, как он тащил меня как мешок кукурузы. Я махнула на его возмущенное лицо.

- Не над тобой.

- А над чем?

- Ладно, над тобой. Только ты мог подумать, что помощь человеку без сознания должна быть весёлой и восхитительной.

- Люди всегда кажутся спокойными! – воскликнул он, не был спокойным. Его кудри загрубели от пота и грязи, были убраны с лица, и его брови приподнялись к небу.

- Люди, наверное, пытаются не пугать тебя, понимаешь? Бедный Веран, - я снова рассмеялась, но звук был хриплым, не подходил моему рту.

Он смотрел на меня миг, а потом развернулся на коленях. Он беззвучно склонился и набрал еще каплю воды. Мое зрение немного прояснилось, и я увидела грязь на его руках и лице, ему пришлось копать ямку рукой. Обрывки бахромы с его сапога валялись на земле.

Мое веселье сменилось дрожью усталости. Огонь пробежал по моей спине, собрался в правом плече. Картинка, как он тащит меня по склону шаг за шагом, вернулась, но уже не было смешно.

И до этого не было смешно.

Шея ныла, поясницу жгло, кожу ободрали камни и колючие кусты. Веран медленно повернулся с медальоном, глядя на воду. Его ногти были сломаны, несколько костяшек были в крови. Его колени были в грязи от неловких движений между мной и ямкой. Сколько раз он проделывал это?

Он склонился с медальоном, и вблизи я увидела грязь под его носом, на губах и бровях, одна была со шрамом.

Последние следы глупого веселья пропали.

Огонь и пыль, я всегда была такой подлой?

- Веран, - сказала я.

- Вот, - он вручил мне медальон. Я не была готова, ладони дрожали, и половина воды улетела на штаны.

Он раздраженно зарычал.

- Осторожнее.

Я выпила несколько капель, и он забрал медальон, не глядя на меня. Он повернулся к ямке, провел грязной ладонью под носом.

- Веран, - снова сказала я. – Прости. Я… не должна была смеяться. Я и не хотела смеяться. И до этого не стоило… я вела себя глупо и эгоистично. Не стоило так уходить. Я не хотела тебя пугать.

- Какая разница, - он покачал головой и вытер глаза. – А если бы ты умерла?

- Не буду врать, для меня стало бы проще.

- Не шути, Ларк. Не надо.

Это не было шуткой, но я притихла, он опустил руку в ямку. Моя голова все еще болела, но судороги стали слабее, тело дрожало. Я попыталась пошевелиться, ощутить ноги, но от движений кружилась голова.

Он повернулся на коленях и протянул серебряный медальон.

- Почему бы тебе не попить? – сказала я.

- Я пил между твоими порциями, - сказал он. – И вкус гадкий.

- Тогда просто посиди минуту. Я пока в порядке. Сядь в тени.

Он вздохнул, поднес медальон к губам, выпил так, будто виски. Он скривился, подвинулся подальше от меня, остался на солнце. Он потер лицо, оставил грязь на лбу с синяком.

Мы притихли. Горячий воздух двигался среди травы, шуршал сухими стеблями.

- Жаль твои сапоги, - сказала я.

Он хмыкнул.

- Я могу получить другие.

Теперь он пытался вредничать, но это было защитной реакцией. Зеркалом, обращенным ко мне.

- Можешь, - сказала я. – Дома, в горах Сильвервуд. Где твой папа король, а твоя мама – королева и… разведчица в лесу.

Он издал недовольный звук от моих догадок, опустил подбородок на ладонь и смотрел на равнины.

- Почему это цветок? – спросила я.

Он крутил медальон в свободной руке, не глядя на меня.

- Горный лавр – традиционный символ монархии Сильвервуда.

- Но у тебя жук на кольце-печати.

- Светлячки – символ страны, а не монархии.

- Ясно.

Стало тихо.

Тихо было долго.

- Какой символ у озера Люмен? – спросила я.

Он не сразу понял мой вопрос. Он перестал недовольно крутить медальон и застыл.

- Камыш, - сказал он. – Два скрещенных стебля камыша, окруженные двенадцатью жемчужинами.

- Камыш.

- Рогоз, - сказал он.

Воспоминания потекли в меня – Кук посылал меня и Розу к реке время от времени, чтобы собрать пыльцу камыша, початки, стебли или новые побеги. Печенье, трут, суп, стебли для крыши, наполнение бинтов. Камыш все время встречался мне. Я могла на него положиться.

Я посмотрела на горизонт. Желудок свело. Пот покалывал верхнюю губу – еще один признак, что тело медленно наполнялось водой. Мне нужно было выпить больше.

- Сколько мне лет? – спросила я.

Я отчасти ожидала, что он съязвит. Я заслуживала это. Но он вздохнул и провел пальцами по примятым кудрям.

- Девятнадцать, - сказал он.

- Всего-то? – мы с Розой думали, что мне было за двадцать, как ей.

- Ненадолго.

- Почему?

- В следующем месяце твой день рождения. Двадцать шестое сентября.

Ветерок шелестел травой. Откуда-то поблизости запела птица, и Веран сказал мне, что это был луговой жаворонок.

- И… - начала я, закрыла глаза от яркости неба – может, я могла задать вопросы, узнать ответы, а потом проснуться и оставить все позади. - У меня есть сестра, - сказала я.

- Элоиз. Твоя близняшка.

- Мы не выглядим похоже.

- Выглядите, - он звучал утомленно. – Ее кожа бледнее твоей, на озере не так солнечно, как тут. И она много времени проводит внутри. Ты худее, чем она. И ее волосы, наверное, похожи на твои, если бы твои были распущенными. Но глаза у вас похожие. И носы одинаковые. У обеих веснушки. Полагаю, улыбки у вас одинаковые.

- Полагаешь?

- Вряд ли я видел твою улыбку. По крайней мере, без банданы.

Я открыла глаза. Это казалось неправильным, но я не стала спорить. В моей жизни было ужасно мало поводов для улыбок, и почти ничего после того, как катастрофа с телегой убила Пикла, а потом и Розу. Но это казалось странным, потому что были моменты, когда мы с Вераном ехали в Утцибор, которые казались… не такими ужасными, как другие.

Я подавила желание потрогать лицо, боясь, что ударюсь об камень.

Голова все еще кружилась. Я почти бредила.

- Я вытащу еще воды, - Веран встал на колени. – Хочешь еще?

- Наверное. Да. Пожалуйста.

Он подполз, полез в ямку. Он сделал пару глотков из медальона, а потом повернулся и протянул мне. Я взяла и выпила. Вода быстро собиралась в ямке, и в этот раз она была менее мутной. Веран вытянул руку, но я замерла, сжимая медальон.

- А тот мужчина, - сказала я. – На почте.

- Ро?

Я кивнула. Я помнила, как он пошел ко мне, и я решила, что он хотел биться, вытянул руки с диким лицом. Но его ладони сжали мои щеки, его глаза были в дюймах от моих.

Веран подпер голову кулаком.

- Это был Ро Аластейр, посол Люмена.

- Он не из Люмена.

- Да. Он с юга Сиприяна. Он женился на королеве Моне в год, когда родилась моя старшая сестра.

- Так почему он не король?

- Он не хотел им быть, - сказал Веран. – Ему удобнее быть послом. Ты знаешь, что в Сиприяне нет монархии?

Было больно пытаться вспомнить. Я еще не думала так много о правительстве, кроме того, какой шериф был на страже в городе, где я воровала.

Веран ухватился за мои колебания.

- Прости, не стоило так говорить. В Сиприяне никогда не было монархии. У них Ассамблея. Группа сенаторов, которых выбирают на это место. Ро был представителем там, пока не встретился с Моной.

Я медленно отдала ему медальон.

- Ассамблея… как в Алькоро, да?

- Верно, - он опустил медальон в ямку и отдал его. – Королева Джемма убрала монархию в Алькоро и превратила ее в избираемое правительство по модели Сиприяна еще до моего рождения.

Я сделала еще глоток. Я повернула голову и сплюнула песок, хрустящий на зубах. Я смотрела в ту сторону на осоку, растущую под камнем. Это место хорошо подходило для поиска воды – он знал, что нужно найти низкое место в тени, где росли растения. Наверное, его учебники не были бесполезными.

- Но озеро Люмен – монархия, - сказала я, меня еще мутило.

- Да. И твоя мама - королева.

- И… они все живут там. На озере.

- Ага. Твой папа иногда путешествует, чаще в Сиприян и обратно, но да, они живут на озере.

- Я… мы, я и… другая девочка, родились там?

- Да.

Я вдохнула.

- Мне снилась вода, сколько я себя помню.

Вода все время было мало, она была недостаточно глубокой и чистой. Вода текла и пенилась, брызгала, создавала туман. Холодная вода, серебристая, с рыбой и небом. Поток, который я поэтапно изобразила татуировкой на своей руке, пока поток не спустился от плеча к запястью.

Веран выдохнул. Краем глаза я заметила, что он чуть сгорбился, словно остатки оправданного гнева вытекли на землю.

- Ларк…

Но я не была готова к его сочувствию. Я лучше справлялась, когда он злился. Я отдала медальон, не глядя на него.

- Имя, - сказала я.

- Какое имя?

- Мое имя.

Он взял медальон.

- Мойра Аластейр. Ты самая старшая, получила имя по материнской линии. Мориген, Мирген, Мирна, Мона, Мойра. Элоиз назвали в честь брата Ро, который умер, когда они были детьми.

- Он, тот мужчина, посол, - я запиналась. Я еще не могла сказать «отец». – Какой он?

- Он очень дружелюбный, Ларк. Он всем нравится. Рассказывает плохие шутки. Умеет играть на мандолине, крутит пои, цепи с огнем на концах. Он научил меня играть ложками.

- Он показался расстроенным, - я не знала, почему сказала это – было непросто перестать вредничать сразу же.

- Так и было тогда. Ты должна понять, что они пережили. Я не видел худшего, ведь был ребенком, но я многое узнал с тех пор. У него был срыв, когда тебя перестали искать. Потом он стал усиленно защищать Элоиз.

- Ты говорил, что она смертельно больна.

- Дождевая лихорадка – болезнь, которая на пике в Моквайе, ее разносят москиты, - он вздохнул и провел рукой по грязным волосам, и я поняла, что, пока я горевала по Розе, он думал о его подруге, страдающей в пути по Феринно. – Она дружелюбная, как Ро, умная как он, - сказал он. – Хороша с людьми, с большим сердцем, все такое.

Вредность снова шевелилась во мне. Противоположность меня. Это не изменить солнцем и плохой едой.

Я потянулась к последней оставшейся нити, последнему шансу, что что-то осязаемое связывало меня с этой красивой приятной семьей.

Эта королевская семья.

- А… королева?

Он не ответил сразу. Он набрал воду в медальон и отдал мне. Я выпила и вернула ему, он снова опустил медальон в ямку, не говоря.

- Ну? – спросила я.

- Я… не знаю. Не знаю, как описать королеву Мону как мать. Она… властная. Она – легенда. Она получила трон озера Люмен ребенком и остановила через пару лет гражданскую войну. Алькоро убрали ее от власти, но она вернулась, пробив путь из изгнания, вместе с моей мамой. Она отвоевала озеро и помогла заключить мир с Алькоро и объединить Восток.

Ничего. Никакой связи. Принцесса с мягким сердцем, дружелюбный посол и легендарная королева. Если верить всему этому, я утекла в трещины и появилась как потрепанная вредная бандитка с ценой за мою голову, незакрытым клеймом раба и плохой репутацией, которая вышла за границы Феринно.

Веран покачал головой.

- Я не знаю, что еще тебе сказать. Если честно, королева Мона всегда немного пугала меня. Но она и моя мама близки, как подруги, так что моему мнению можешь не доверять. Элоиз может рассказать больше. Или Кольм, или Арлен.

О, пылающий свет… Кольм.

- Кольм мой…?

- Дядя, да, поздравляю. Ты разбила и ограбила карету своего дяди.

Я застонала и подтянула ноги к груди. Я уткнулась ноющей головой в колени. Не просто ограбила телегу. Я ударила его и украла его обувь.

- А другое имя?

- Арлен? Твой другой дядя. Младший брат королевы Моны. Его жена – твоя тетя Сорча, их дочь – Бригид, твоя кузина. Рассказать больше о твоем роде? Я помню, вроде, пару поколений со стороны Аластейр и Робидью, хотя всегда путал королей Люмена.

- Нет, хватит, - было уже сложно обнаружить настоящую семью, я не знала, как смогла бы слушать о веренице аристократов из других стран, связанных со мной. Я выдохнула. – Огонь и пыль.

- Раз мы затронули эту тему, может, тебе стоит знать, что ты ругаешься как жители Сиприяна.

Я приподняла голову на дюйм.

- Что?

- Огонь и прочее – типичные выражения жителей Сиприяна. Алькоранцы ругаются, упоминая небо, а не огонь. Моквайцы ругаются, упоминая цвета. А ты ругаешься как Ро.

Я опустила голову, прижалась лбом к коленям, пытаясь отвлечься от пульса в висках.

- Еще воды?

Я махнула пальцами, не глядя.

- Пей, я буду через минуту. Крыс попил?

- Он рылся вокруг рогоза, и его нос был мокрым, так что, думаю, он попил.

- Ладно.

Да. Ладно.

Я ухватилась в ложь.

Ладно.

Хотя я чуть не сорвалась. Я дала себе развалиться. Последние несколько дней сделали худшее – отвлекли. Мы были в худшем месте для неподготовленности, и я дала себе отвлечься от выживания.

Ладно, я ошибалась.

Ошибки, которые я совершила до этого, убили бы меня, но не смогли, потому что меня утащили от смерти. Сначала Роза, потом Веран.

Ладно.

- Спасибо.

- Что? – спросил он.

Я отвернула голову к равнинам, висок прислонялся к колену.

- Ты меня слышал.

- Не знаю, у меня могли быть галлюцинации.

- Я сказала, спасибо.

- Ты больше на меня не злишься?

Я выдохнула.

- Потому что если ты… - начал он.

- Я не знаю, что я чувствую, Веран, - я посмотрела на него. Он лежал на спине, голова была у ямки, он смотрел на меня. – Это кажется ненастоящим. Все это кажется неправильным. Я не хочу в это верить, потому что… вдруг ты ошибаешься? От надежд не будет добра. Но все те мелочи, которые ты говоришь… я помню эти детские песни, помню имена. Арлен… у него один глаз?

- Два, - сказал Веран. – Но один слепой. Он носит повязку.

- И там был водопад?

- У озера Люмен? Их много.

Мои глаза закрылись, яркое небо обжигало их.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒