Флойд Гиббонс 14 страница

На наше счастье, северо-восточный ветер отгонял в сторону облака дыма, что давало нам возможность беспрепятственно наблюдать за всеми стадиями сражения, развернувшегося в ряд единоборств отдельных дредноутов. Как нам удалось установить, адмирал Брикстон дал со своего флагманского дредноута „Нельсон“, понесшего большие повреждения, приказ к отступлению, поручив подводным лодкам и истребителям прикрыть его.

В первый час преследования наш флот натолкнулся на флотилию неприятельских подводных лодок, вынырнувших с юга. Позднее их появление было совершенно необъяснимо, и мы стали испытывать опасения, что в последнее мгновение победа может быть вырвана из наших рук.

Два больших наших дредноута – „Идаго“ под флагом контр-адмирала Атвуда и „Западная Виргиния“ – были потоплены. К счастью, остальным судам удалось подобрать часть команды тонущих кораблей. Эта потеря омрачила торжество нашего флота.

Адмирал Кеннеди собрал свои боевые силы и повел их в погоню за отступавшим флотом Брикстона.

Бинней опустился рядом с „Орегоном“, и нас подняли на борт.

Я едва успевал выхватывать из пишущей машины листки со своими сообщениями. – Бинней тут же подхватывал их и несся к радиоаппарату передавать их дальше. Беспрерывное возбуждение и большое количество поглощенного во время работы кофе сказалось на моих нервах, и я, совершенно обессилев, упал в кресло и забылся. Продвинувшиеся далеко вперед армии Красного Наполеона все еще попирали американскую территорию, но флот Карахана, обеспечивавший ему владычество над морями, был уничтожен. Близился рассвет – рассвет, несший нам победу.

– Господи, ну и сообщение! – кричал Бинней. – Надеюсь, радиостанция передаст его дальше. Я готов отдать все лишь бы быть с Марго в мгновение, когда она узнает о том, что произошло. Господи, что-то будет?

Я был настолько обессилен, что не был в состоянии удостоить его ответом. Я не мог думать, я испытал лишь одно желание – спать, спать, спать.

* * *

Морское сражение в проливе Уиндворта было самым значительным событием этого исторического 1936 года.

Многочисленные армии Красного Наполеона, (четыре миллиона людей, находившихся на западном фронте, два миллиона в Вашингтоне, Орегоне и Британской Колумбии и два миллиона на мексиканском фронте и в Панаме – были переброшены к нам морским путем.

Уничтожение неприятельского флота открывало нашему флоту, до сих пор запертому в Мексиканском заливе, свободу действий. Наши уцелевшие дредноуты, крейсера-истребители и подводные лодки получили возможность свободно маневрировать в море. Отныне мы властвовали над морями и могли прервать важнейшие коммуникационные линии Карахана, нуждавшегося в беспрестанном подвозе свежих сил и припасов из Европы.

После того, как американскому флоту удалось довершить разгром сил адмирала Брикстона, наши суда блокировали порты Карахана в Атлантическом и Тихом океане. „Бермуда“ и „Тринидад“, после утраты флота, сдались были превращены в американские морские базы.

Наш флот направился к берегами Европы и Америки и произвел перед портами материков, захваченных Караханом, внушительные демонстрации. Эти демонстрации, свидетельствовавшие о том, что не все, враждебные Карахану народы сломлены, послужили сигналом к ряду действий, повлекших за собой развал огромного политического и административного механизма, созданного Караханом на развалинах покоренных им государств.

1934 и 1933 годы ознаменовались невероятным напряжением всех сил, подпавших под власть Карахана. Его победы доставались покоренным им странам дорогой ценой. Подавляющее большинство флота всего мира было реквизировано для нужд его армии и служило для переброски его войск в Америку. Это обстоятельство нанесло большой ущерб морской торговле всех стран. Особенно сильно это сказалось на снабжении населения теми предметами потребления, которые одновременно являлись предметами потребления бесчисленных армий Карахана. Кое-где жестокие лишения, чудовищные налоги и реквизиции вызвали недовольство, выразившееся в открытом возмущении, что свидетельствовало о том, что дух в покоренных странах ныне далеко не тот, каким он был в начале эры Карахана.

Упорное сопротивление Америки, противоречившее обещанию Карахана сломить Соединенные Штаты в течение одного года, и гибель его морских сил вызвали большое смятение в тылу.

Несколько иное настроение царило в его армиях. Там, среди его чернокожих и желтых частей, равно как и среди коммунистически-настроенных белых частей, распределялись летучки, отпечатанные на множестве различных языков.

Они гласили:

„Товарищи, мы находимся в чужой стране, оторванные от наших семей и нашей родины. Морское сообщение в нашем тылу прервано. Перед нами белые капиталистические армии, задавшиеся целью добиться нашего уничтожения. Океан больше не принадлежит нам. Для нас существует лишь один исход: сломить преграждающий нам дальнейшее продвижение вперед противника и захватить всю страну.

Еще одно последнее решительное напряжение, и мы увенчаем наше дело победой! “

Дух американских армий воспрянул. Ценой большого напряжения тылу удалось добиться новых результатов, отныне рекордных, на промышленном фронте. Бывший президент Гувер сумел добиться результатов, которые явились для всех полной неожиданностью. Все это было достигнуто, потому что отныне наша промышленность была децентрализована, что давало возможность каждому приложить максимум усилий и одновременно делало ее неуязвимой для налетов неприятельских воздушных сил.

Теперь наши фронтовые войска уже более не являлись скоплением необученных и скверно подготовленных новобранцев. Два года тяжелой борьбы, стоившие американским армиям двух миллионов человеческих жизней, оказались для наших солдат отличнейшей школой. Теперь у нас под ружьем находилось девять миллионов человек, – из этого количества пять миллионов было на южно-английском фронте, простиравшемся от озера Эри, Альбани на запад к Гудзону и Нью-Йорку.

Наши войска больше не испытывали недостатка в боевых припасах и в снаряжении – наша величайшая армия была снабжена в достаточной степени всем необходимым, а теперь к ней присоединилась и поддержка наших численно возросших воздушных сил.

Американской воздушный флот, так славно поработавший во время решающего морского сражения, в день разгрома флота Карахана в Карибском море, вылетел на север. Наши летчики и аэропланы пополнили убыль, происшедшую за время сражения.

Отныне мы владели морями, – теперь оставалось лишь решить в бою, кому владеть воздушными сферами. В первой половине марта обе армии ожесточенно готовились к началу весенней кампании.

Американский воздушный флот приступил к активными операциям 17 марта. Целью нашей атаки, был Бостон, бывший не только важным стратегическим центром и местом нахождения Карахана и его штаба, но одновременно и значительнейшей базой неприятельского воздушного флота.

Операциями нашего воздушного флота, руководил лично адмирал Рамзай. Флагманским кораблем воздушного флота был очень быстроходный и легкий наблюдательный аэроплан.

Красным воздушным флотом, состоявшим из 7000 аэропланов, командовал красный адмирал Де Лонг.

Наш воздушный флот состоял из четырехсот эскадр, – в каждой эскадре было восемнадцать аэропланов. Итого, наш флот насчитывал 7200 аэропланов. Эта огромнейшая армада была размещена на аэродромах Мэриленда, Делавэра, Нью-Джерси, Пенсильвании и Нью-Йорка.

17 марта вскоре после захода солнца, все это огромное количество аэропланов сосредоточилось в районе Филадельфии. Наши воздушные силы направились к морю, и, исчезнув из виду, взяли курс на северо-восток.

Несколькими часами позднее наш флот неожиданно появился над Бостоном. Он летел с Атлантического океана. И снова на землю низринулся ураганный ливень, несший смерть и разрушение. Неприятельские зенитные орудия открыли ожесточенную пальбу, но никто из неприятельских летчиков не рискнул вступить в бой с нашими силами. Высланная адмиралом Рамзаем воздушная разведка сообщила, что окрестные аэродромы покинуты неприятелем и что поблизости не видно ни одного неприятельского аэроплана. Это странное исчезновение неприятельских воздушных сил разъяснилось в час дня, когда адмиралом Рамзаем было получено следующее сообщение но радио:

„Подавляющие силы неприятельского воздушного флота в количестве нескольких тысяч аэропланов над Буффало Точка Промышленная часть города уничтожена Точка Ниагарская силовая станица разрушена Точка Зенитные батареи приведены в бездействие Точка“

Рамзай тут же отдал по радио приказ командирам своих воздушных отрядов, и наш флот понесся на запад к штату Массачусетс. Примерно в то же время неприятельский воздушный флот, довершив свое разрушительное дело над Буффало, взял курс та восток и направился в обратный путь.

Около четырех часов дня оба воздушных флота встретились. Встреча произошла в районе Альбани в штате Нью-Йорк. У обоих воздушных флотов были очень ограниченные запасы боевого снаряжения. Неприятельский флот не успел их возобновить после налета на Буффало, а. наш флот, пролетая над Массачусетсом, по приказу адмирала, выбросил вое лишнее для того, чтобы облегчить полет.

У большинства аэропланов обоих флотов резервуары были пусты. Позади был беспрерывный десятичасовой полет. Особенно далеко от своих операционных баз, находившихся в Бостоне, забрались красные летчики. Внизу под нами тысячи людей с трепетом следили за исходом воздушного боя. Множество машин было сбито большинство из них было объято пламенем. Приказ Рамзая гласил: сражаться до последнего патрона и до последней капли бензина. Воздушный бой развернулся на огромном протяжении и на различной высоте – некоторые из воздушных судов забрались на высоту семи тысяч метров.

Вскоре после пяти часов дня американцам пришел на помощь холодный восточный ветер, и постепенно линия воздушного боя стала отходить на запад. Некоторые из аэропланов, за отсутствием бензина, принуждены были снизиться. Теперь бой шел над расположением американских войск, что несомненно составляло для Рамзая некоторое преимущество. Наш воздушный флот находился вы северном и восточном направлении от неприятельского флота. По мере того, как бой переносился на восток, наступали сумерки.

Обе стороны начали снижаться. Сотни аэропланов, вынужденных снизишься в темноте, погибли. Неприятельские летчики, оказавшиеся вынужденными снизиться в районе нашего расположения, тут же были захвачены в плен нашими солдатами или гражданами. Некоторые из летчиков попытались избегнуть этой участи и спрятаться. Так, одному из желтых летчиков, спустившихся в районе Куперстоуна удалось застрелить какого-то автомобилиста, пополнить запас бензина и снова подняться.

Воздушный бой не дали определенного результата, но вое же америкцам удалось достичь некоторых результатов. Две трети неприятельского воздушного флота были сбиты или вынуждены спустишься на американской территории. Мы потеряли в этом бою около двух тысяч машин.

Благодаря этому бою нам удалось первого апреля 1936 года перейти в решительное наступление, имея на своей стороне подавляющий перевес воздушных сил.

Нашему наступлению предшествовал сокрушительный артиллерийский огонь на всем протяжении фронта от канала Эри до Гаарлема.

После двухдневной артиллерийской подготовки наша пехота прорвала проволочные заграждения в районе Альбани, и уже первый день боя принес нам результаты. После ожесточенных рукопашных боев нам удалюсь вытеснить неприятеля из Уитерфорда и Трои.

В этих боях сказались и преимущества наших новых Рикенбекеровских танков, развивавших значительно большую скорость, чем неприятельские танки Фоксхолля.

Танки уничтожали проволочные заграждения и сметали неприятеля, пытавшегося приостановить их продвижение вперед. Эти машины, благодаря своей быстроте и подвижности, оказались решающей силой боя.

Наша пехота занимала одну линию окопов за другой. Ее наступление подготовленое танками, поддерживалось низко летящими аэропланами.

Первая неделя наступления нанесла американскими войскам большой ущерб, убыль в составе была очень велика, но достигнутые, несмотря на ожесточенное сопротивление, успехи оправдывали эту убыль. В течение недели нашем войскам удалюсь продвинуться на сорок километров, и теперь линия фронта достигла границы Нью-Йорка и Массачусетса. Ряд городков и поселений попали в наши руки.

Попытка Карахана перейти в контрнаступление на левом фланге потерпела неудачу – наши воздушные силы нанесли противнику большой урон.

Бинней и я ежедневно наблюдали за развертывающимися боями летая на разведку. Нашей базой стал теперь Альбани, находившийся отныне в силу продвижения наших частей вне досягаемости орудий неприятеля. Из Альбани я посылал свои сообщения, и наш аэроплан по-прежнему был украшен отличительными инициалами на зеленом поле. Но теперь мы не были безоружными. На нашем аэроплане спереди имелась два пулемета, а, сзади – третий пулемет, которым управлял я. В крайнем случае наш аппарат мог поднять четырех пассажиров.

15 апреля армия генерала Меллена, при помощи танков, проложила себе путь к Гринфильду в Коннектикуту, и этим закончилась стадия нашего наступления, наименованная историками „Битва в Беркшайрских горах“.

Карахан оказал на линии реки Коннектикут ожесточенное сопротивление.

Генерал Зубров, командовавший неприятельскими силами на этом участке фронта, был отстранен от должности и казнен. Отныне командование на этом участке перенял лично Карахан, перенесший свою ставку в Уорчестер.

Но американский паровой молот, приведенный в движение, невозможно было остановить. Наши силы продолжали наступать и, прорвав неприятельские линии у Коннектикута, продвинулись настолько в этот прорыв, что под огнем наших сил неприятель принужден был очистить некоторые опорные пункты.

Наш перевес в воздухе теперь был неоспорим. Денно и нощно в воздухе шли ожесточенные бои – наша воздушная разведка непрерывно корректировала работу нашей артиллерии. неприятельская артиллерия, лишенная поддержки в воздухе, стала сдавать.

И тогда наступило начало конца – отступление красных на южном участке фронта. Желтые войска, удерживавшие позиции против разрушенного острова Мангатанн на реке Гаарлем, начали отступление. На первых порах отступление проводилось планомерно и прикрывалось арьергардными боями, – но после того нашим войскам удалось переправиться через реку Гудзон и войти в соприкосновение с противником, отступление которого начало принимать характер беспорядочного бегства. Все более и более людей отбивалось от неприятельских частей и сдавалось в плен. Дороги на Гарфорт, Нью-Гафен и Фолль-Ривер были забиты беглецами. Сотни тысяч солдат неприятельской армии. пытались при помощи различных транспортных средств попасть в Бостон, прежде чем войска генерала Меллена займут фланговым движением город. Сопротивление красных войск было сломлено, и оно превратилось в бегство. Пятидесятитысячный отряд, занимавший Лонг-Исланд, сдался без сопротивления. Застрявшие на забитых дорогах и лишенные возможности продвинуться в какую бы то ни было сторону, неприятельские отряды несли отчаянные потери, подвергаясь обстрелу наших летчиков. В конце концов, они принуждены были сдаться, просигнализировав об этом при помощи больших белых плит, которыми они выложили на земле слова: „Мы сдаемся“.

Наши войска заняли Уорчестер, затем Фичбург – разгром начался.

В разгар этих сенсационных событий я получил из Бостона шифрованную радиограмму. Уайт Додж сообщал мне, что Марго Дениссон в условленный час не явилась на свидание к Скале Омаров.

Его подводная лодка крейсировала вдоль берега в течение трех ночей подряд, но Марго на условленном месте не оказалось. Уайт опасался, что произошла какая-нибудь беда, воспрепятствовавшая ей прийти на берег. Я посоветовался со Спидом, и мы приняли быстрое решение.

– Я могу спуститься недалеко от Грейстона, – предложил Бинней. – Я знаю там поблизости небольшую лужайку, расположенную в укромном месте и невидимую с дороги.

За час до рассвета мы покинули Альбани и полетели на восток.

Если этот желтый дьявол осмелится коснуться Марго, я вырву ему печенку, – кричал Спид.

Меня беспокоила не только мысль о Карахане. Я с ужасом думал о диких ордах, отступавших на север и утративших свою прежнюю дисциплину. Вне зависимости от исхода боя, будь победа или поражение белые женщины всегда были желанной добычей для войск Красного Наполеона.

Во время полета я прочистил и привел в порядок наше оружие. Мы отлично сознавали, какой мы подвергались опасности и какая нас ожидала участь, если бы мы были захвачены в плен в тылу неприятельского расположения, но игра стоила свеч. Во мне продолжало жить убеждение, что нам удастся похитить Марго из Грейстона и вместе с ней спастись бегством на аэроплане.

Пролетая над Бостоном, мы видели, что улицы забиты охваченными ужасом человеческими массами. Приближаясь к берегу, я вспомнил о том, что недалеко от него должна была стацонировать подводная лодка Доджа и мысленно разделил его опасения за судьбу любимой девушки.

За Салемом Бинней снизил аппарат, и мы полетели над столь знакомой нам дорогой.

– Она должно быть находится там, – сказал Бинней, указывая на дымок, видневшийся вдали. Менее чем через минуту мы были уже над этим пунктом.

– Вот сторожка привратника, – воскликнул я. – Но куда девался дом? – и действительно, к вящему своему удивлению я увидел под собой груду дымящихся развалин, обуглившихся стен и черные зияющие отверстия окон.

– Он скрылся, – вскричал Бинней, кружась над развалинами, некогда бывшими домом, в котором Карахан содержал в плену свою жену и английскую девушку, смелости которой мы в значительной мере были обязаны нашими успехами на фронте.

Бинней выругался.

– Какой негодяй! Сжег дом!.. Но куда девалась Марго? Мы должны спуститься и поискать ее!

– Это не имеет смысла, – сказал я, – здесь все разрушено. А если она осталась в доме, то теперь слишком поздно искать ее. У нас одна надежда – мы должны во что бы то ни стало отыскать Карахана. Это обстоятельство, что он разрушил Грейстон, свидетельствует о том, что он собрался бежать. Но куда он скрылся?

– У него имеется только одна возможность, – сказал Бинней. – Суша запружена его разбитой армией, воздух в нашем распоряжении, – он мог бежать лишь морским путем.

– Господи, какие мы идиоты! – вырвалось у меня. – Он бежал не морским путем, а подводным. Мы совершенно упустили из виду „Звезду Азии“. Совершенно верно. Мы забыли о его большой подводной лодке. Марго мне в свое время рассказала о ней. Эта лодка всегда стояла в маленькой бухте Манчестера. Бухта находится в пятнадцати километрах отсюда. Мы должны немедленно же отправиться туда. В этом последний наш шанс.

Мы понеслись с предельной скоростью к названному пункту, а я продолжал вспоминать некоторые детали, сообщенные мне Марго об этой подводной яхте красного диктатора. Я спросил ее, почему Додж Уайт своевременно не уничтожил эту лодку, но она ответила мне, что Додж Уайт намеренно не предпринимал ничего в районе Грейстона, чтобы не возбудить подозрений Карахана и не навлечь его внимания на лодку, крейсировавшую в береговых водах.

Уайт опасался всего, что могло в какой-нибудь мере ухудшить положение Марго.

– Нам не везет, – воскликнул Спид, – мы находимся над бухтой и воды ее чисты. Лодка ушла отсюда.

– Полетим назад по направлению к Лонг-Исланду, – дадим знать нашим дозорным судам, – предложил я.

– Слишком поздно, – печально заметил Спид. – Должно быть, в настоящее время он уже находится на пути в Галифакс. Но он не останется под водой – он захочет выиграть время и вынырнет на поверхность воды. Быть может, нам удалось бы обнаружить его местонахождение – в этом кроется наша последняя возможность, и я не хочу оставить ее неиспользованной.

Я согласился с ним, но напомнил ему, что мы вот уже несколько часов находимся в пути, и что, должно быть, наши запасы бензина. в изрядной степени иссякли. В ответ на мое замечание Спид пожал плечами. Мне показалось, что я понял обуревавшие его чувства. Какой во всем этом был смысл, если ему суждено было навеки утратить любимую девушку?

Мы полетели на север, внимательно осматривая водную поверхность. Увы, мы не обнаружили ни „Звезды Азии“, ни какого-нибудь иного судна. Вдали, в районе, где крейсировала американская эскадра, – вряд ли смог бы он оказаться. Я надеялся, что если не суждено будет снизиться, то какая-нибудь из наших подводных лодок, – быть может подводная лодка Уайта Доджа, – подберет нас.

– Там вдали как будто бы виднеется рыбачья лодка, – вырвалось у Спида.

И действительно, в указанном им направлении я увидел маленькое пятно, походившее на рыбачью лодку.

– Это лодка, – сказал я, – я теперь ее разглядел. Должно быть, это спасательная лодка, смытая волной с палубы, или оторвавшаяся от пристани.

– Кто-то в ней находится, – продолжал Спид. – Мы спустимся и выясним, что там происходит. Быть может, те, что в лодке, видели „Звезду Азии“.

Мы летели теперь над самой водой. В бинокль я разглядел, что в лодке находилась какая-то женщина. Женщина заметила нас и стала махать нам платком. Всего лишь какие-нибудь десять метров отделяли нас от нее, и мы узнали ее. Это была Лин Карахан.

– Где Марго? – крикнул Спид, выключив мотор.

Я схватил Лин и втащил ее к нам.

– В подводной лодке, – прошептала Она. – В „Звезде Азии“. Он взял ее с собой. Меня он высадил в лодку.

– Как давно это произошло?

– Приблизительно час тому назад.

– Куда плывут они?

– Я не знаю. Должно быть на Галифакс, чтобы пополнить там запасы бензина, и потом в Англию.

– Мы должны быть очень бдительными, – сказал Спид, снова включая мотор. – Теперь мы напали на верный след. И если нам хватит бензину, то мы догоним их. – Потом он спросил Лин: – Он ее… он… что-нибудь позволил себе по отношению к ней?

– Нет, Спид. По крайней мере, пока я была с ними. Но он вне себя от ярости. Я никогда еще не видела его в таком состоянии. Он приписывает свое поражение измене.

И Лин рассказала мне, что Карахан под вечер прибыл с несколькими офицерами своего штаба в Грейстон. Он принудил Марго и ее занять места в его автомобилях, удалил всех из дому и затем взорвал дом на воздух. Как Спид и предполагал, он поехал в Манчестер, пересел с женщинами и полковником Бойером на „Звезду Азии“ и вышел в море.

– Он боится блокады, – пояснил мне Лин, – и плывет под водой. Но два или три раза он подымался на поверхность воды, чтобы произвести наблюдения. В последний раз он оторвал меня от Марго и заставил подняться на мостик лодки. Меня посадили в маленькую лодку и покинули.

Когда подводная лодка отошла от моей лодки, он крикнул мне:

– Ступай обратно и скажи своим сородичам, что я скоро вернусь, и тогда владычеству белых настанет конец.

Мы неслись с предельной быстротой. Спид внимательно осматривал расстилавшуюся под нами водную гладь, а я не сводил глаз с горизонта. Лин сидела спиной к носу аэроплана и безучастно смотрела вдаль.

Неожиданно она сказала:

– Я увидела облачко дыма.

Я повернулся и крикнул Спиду:

– Скорее переменить курс! Я не знаю, что там, но во всяком случае нам следует выяснить, что там происходит.

– Это подводная лодка, – пояснил Спид. – Но не „Звезда Азии“. Я бы отличил ее по надводной части. Эта лодка американской постройки. Должно быть, из нашего класса „В“. Но куда они стреляют? Я не вижу их цели.

– Я вижу, вижу… – вскричал я. – Там вдали виднеется вторая подводная лодка. Она находится примерно на расстоянии километра. Лин, взгляните в бинокль! Вы ее не узнаете?

Лин поднесла к глазам бинокль.

– Я ничего не вижу… нет, нет, теперь я вижу…

Но я право не знаю… да, да, это „Звезда Азии“. Это Карахан.

Спид услышал ее слова, и мы понеслись к лодкам. Он снизил аппарат, и наш аэроплан заскользил в воздухе. Теперь я разглядел в бинокль, что обе подводных лодки обменивались выстрелами из установленных на их башенках орудиях. Это был своеобразный бой.

Обе лодки, или хотя бы одна из них, была настолько повреждена, что не могла погрузиться в воду. В противном случае она не приняла бы этого странного боя. Наш аэроплан несся с неимоверной скоростью.

– Медленнее, Спид, – крикнул я, – плоскости не выдержат! – Но он не обратил внимания на мое предостережение, и я, затаив дыхание, почувствовал, что мы коснулись воды. Наш аэроплан опустился на воду как раз между обеими лодками.

– Что вы делаете, Спид? – закричал я. – Мы очутимся между двух огней.

Не успел я договорить, как на американской подводной лодке прогремел выстрел. Наш снаряд сбил орудие на башенке „Сердца Азии“. Я взглянул на наших моряков, так отлично пристрелявшихся к неприятелю, и заметил, что они собирались продолжать обстрел. Более всего меня порадовала белая надпись на башенке нашей лодки „В-4“. Это была лодка Уайта Доджа.

– Это Уайт Додж! – крикнул я.

– Он убьет Марго, если будет продолжать обстрел, – ответил Спид, несясь навстречу жерлу пушки.

Мы увидели, как орудийная прислуга зарядила орудие. Кто-то в синем мундире оторвал от глаз бинокль и досадливо махнул рукой, чтобы мы очистили поле действия. Я узнал Доджа.

– Ради Бога, прекратите стрельбу, – проревел Спид, прикрывая плоскостями своего аэроплана неприятельскую подводную лодку.

– Вы потопите лодку! – крикнул я. – Там находится Карахан.

– Надеюсь, мне удастся потопить его, – донеслось в ответ. – Убирайтесь с дороги! – и обратившись к своим канонирам, он добавил:

– Вы должны попасть в корпус лодки. Бросьте бить по башне. Мы должны потопить ее.

– Идиот, да ведь с ним в лодке находится Марго! – вопил я. – Вы убьете ее.

– Прекратить огонь! – скомандовал Уайт Додж, внезапно побледнев. – Господи, мы уже дважды попали в них. Она лишена способности передвигаться, и орудие ее сбито. Будем надеяться, она не утонет.

И он озабоченно стал разглядывать неприятельскую лодку в бинокль. Я последовал его примеру и увидел, что из носовой части лодки поднялось облако дыма, заволокшее лодку.

– Она горит, – крикнул кто-то из матросов.

– Не отходить от орудия! – скомандовал Додж. – Это что-то другое. Это не пожар, а дымовая бомба. Он что-то хочет предпринять.

– Примите на борт Лин. Мы посмотрим, что там происходит, – крикнул я и помог Лин перейти на подводную лодку.

В то же мгновение что-то взметнулось над облаком и взмыло вверх.

– Это аэроплан, – крикнул Бинней. – Он думает, что ему удастся удрать от нас. Но он принадлежит мне! – и содрогаясь всем корпусом, наш аэроплан бросился в погоню за аэропланом неприятеля.

Спид поднялся быстрее, чем его противник, и вскоре мы очутились над ним. Мы приближались к неприятельскому аэроплану, и я заметил, что Спид готовится к бою.

Вскоре наш аэроплан настолько приблизился к неприятельскому, что я смог разглядеть, что у всех трех пассажиров аэроплана на спины были надеты парашюты.

Порой неприятельский летчик боязливо оглядывался и стремительно менял курс, пытаясь уйти от нашего преследования. Потом я заметил, что находившийся на корме аэроплана пулемет направился на нас – расстояние, разделявшее оба аэроплана, было слишком велико для того, чтобы обстрел мог дать какие-нибудь результаты.

Завидев склонившееся над пулеметом желтое лицо, я понял, что то был Карахан.

– Готовься! – крикнул Спид. – Начинаем!

И Спид круто повернул машину носом вниз и навел на неприятеля пулеметы. Его пальцы легли на затворы орудий.

Карахан открыл обстрел первый. Град пуль пронизал деревянный кузов нашего гидроплана, – я увидел, как Марго, занимавшая второе сидение в неприятельском аэроплане, повернулась к нам.

– Господи, я чуть не застрелил ее, – прошептал Спид и поспешил вывести наш аэроплан из пределов досягаемости карахановских пулеметов.

– Теперь я не смогу осмелиться стрелять по его аэроплану. Я боюсь убить ее. Господи, какое все это свинство!

Карахан заметил, что мы неожиданно прекратили нападение, и догадался, что было причиной нашей внезапной перемены тактики.

Мы продолжали кружить спиралями над его аппаратом. Спид пытался уйти от огня карахановских пулеметов, не осмеливаясь ответить на его обстрел.

И тогда произошло нечто неожиданное: девушка, научившаяся под руководством Спида летать, приступила к действиям.

Карахан был поглощен пулеметом. Спереди пилот целиком ушел в управление машиной. Девушка улучила мгновение и, вскочив на сидение, ринулась через борт. Через мгновение над нею расправился парашют, и она медленно стала опускаться к воде.

– Вот молодец! – гордо вырвалось у Спида, и он непроизвольно переменил курс, последовав вниз за парашютом.

Карахан нас более не интересовал. Мы хотели во что бы то ни стало спасти девушку.

И тогда произошло нечто ужасное. Аэроплан Карахана также сменил курс, и дуло пулемета направилось на кусок шелка, на котором повисла жизнь Марго.

– Господи! – прорычал Бинней и направил свой аэроплан на аэроплан противника. Теперь заговорили его пулеметы, и неприятельский аэроплан пронизал град пуль. Аэроплан дрогнул и полетел вниз. Карахан тщетно пытался освободиться из пулеметной ленты, в которой он запутался в момент сильного толчка.

Несколькими минутами спустя мы спустились на воду рядом с Марго и втащили ее к нам. Она была бледна, но невредима. Спид заключил ее в свои объятия.

Затем мы полетели к останкам красного аэроплана. Аэроплан беспомощно покачивался на воде. На переднем сидении виднелось бездыханное тело пилота. Карахан неподвижно поник на своем сиденье. При падении он ударился о пулемет и голова его была окровавлена.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 131415 Следующая ⇒