Флойд Гиббонс 13 страница

– Мы ожидаем, что бой начнется еще сегодня, – сказал он, – хотел бы я знать, где плавают посудины Карахана. Мы все время идем полным ходом и до сих пор не обнаружили присутствия его флота. Ни одна подводная лодка не попалась нам на пути. Мы думали, что встретим его эскадру, стационированную в Венесуэльском заливе, но и ее не оказалось.

Капитан Рессель и я сели за стол в обществе капитала Уатсона, тогда как Бинней разделил трапезу офицеров. Около часа мы покинули базу и полетели на юго-запад.

В три часа мы заметили на горизонте первую американскую эскадру – она взяла курс на юго-восток.

Капитан Рессель любезно сообщил мне, что эскадра эта плывет под флагом адмирала Аткинса и состоит из следующих линейных кораблей: „Западная Виргиния“, „Теннесси“, „Мэриленд“, „Колорадо“.

Перед дредноутами плыли четыре крейсера: „Соленое озеро“, „Честер“, „Чикаго“ и „Пенсакола“. На последнем развивался флаг контр-адмирала Бернса.

За эскадрой следовали истребители, подводные лодки и авиабаза „Ленглей“.

Мы летели за нашим авиационным отрядом на юг, но не могли угнаться за ними. Миновав линию истребителей, шедших впереди эскадры, мы увидели примерно в 15 километрах перископы и башни подводных лодок. Нам показалось, что лодки эти идут с тою же быстротой, с которой шла эскадра.

На некоторое время мы потеряли из виду наш авиационный отряд, но мы не поменяли курса, рассчитывая, что нам удается догнать его и встретить его на обратном пути. Рессель предположил, что отряд вылетел на разведку в юго-западном направлении.

Его предположение оправдалось, и когда мы снова увидели наш отряд, то оказалось, что девять наших аэропланов вступили вы упорный воздушный бой с семью неприятельскими аэропланами. Воздушное сражение длилось двадцать минут и в нем погибло шесть неприятельских аппаратов и два наших летчика.

Подводные лодки эскадры адмирала Аткинса должны были находиться где-то поблизости, но, насколько хватал глаз, их не было видно.

В то мгновение, когда первый американкой аэроплан был сбит противником и рухнул вниз, Бинней заставил наш аэроплан круто снизиться. В ушах засвистел ветер – мы стремительно неслись вниз, к серой точке, видневшейся на поверхности моря. Бинней описал несколько спиралей, и мы спустились на воду в нескольких десятках метров от подстреленного аэроплана.

В то мгновение, когда мы приблизились к нему, аэроплан медленно стал погружаться в воду. Я стал в дверях каюты вооружившись спасательным кругом. Но наши старания были тщетны. Прикрепленный ремнями к своему сиденью, пилот был мертв. Спустившийся на его аппарат Рессель снял что-то с левой руки летчика, сунул этот предмет в рот и поспешил назад. Очутившись снова среди нас, он вынул изо рта тоненькую серебряную пластинку, висевшую на цепочке, и сказал:

– Бедняга мертв, – три пули попали ему в голову. Вот его отличительный жетон, – мы его перешлем в его отряд. Умер смертью летчика, и обрел могилу моряка…

– Внимание, – воскликнули Бинней. – вот еще кто-то падает.

Снова заработали наши мощные моторы, и мы понеслись по воде. Прежде чем второй американский аэроплан коснулся воды, мы успели развить полную скорость. В последнее мгновение машина выпрямилась и затем рухнула носом вниз в воду. В то мгновение, когда хвост машины взметнулся в последний раз, из аэроплана вылетало чье-то тело.

– Вот он! – вскричал Бинней, круто поворачивая аппарат влево. Еще несколько секунд, и Рессель, глубоко перегнувшись, схватил летчика за шиворот и с моей помощью втащил его в наш аппарат.

Летчик не был ранен, – он потерял лишь сознание и вскоре пришел в себя. Лишь с трудом смог он сообразить, что произошло, и где он находится.

Неожиданно в пятнадцати метрах от нашего аэроплана поднялся ввысь большой водяной столб. В то мгновение, когда водяная масса снова рухнула в море, мы услышали вой второй гранаты.

– Нам надо поскорее убраться отсюда, – воскликнул Бинней, и наш аппарат снова взмыл вверх.

И беспрестанно меняя направление, мы понеслись да север.

– Нас обстреляла неприятельская подводная лодка, – сказал Рессель. – Возьми они на десяток сантиметров левее, и мы прощались бы с жизнью. Должно быть, это не единственная неприятельская подводная лодка в этих водах. Должно быть, за ними последует и весь неприятельский флот. По моим расчетам, флот Карахана взял курс на север от Колона. Если это так, то наш флоту стремится к одному и тому же пункту и нам пора убраться отсюда.

Мы веши курс на северо-восток, потому что Рессель предположил, что в этом направлении мы натолкнемся на передовые силы третьей американской эскадры.

Ныне мы знаем то, о чем тогда и не подозревали. В то мгновение, когда мы летели на северо-восток, стремясь отыскать ваши морские силы, красный флот встретился с нашей эскадрой и вступил в бой.

Этот исторический миг, с которого началась первая стадия морского сражения в заливе Уиндворд, был 4 марта 1936 года в 4 часа сорок пять минуть пополудни.

Передовые силы красного флота находились в это мгновение на триста восемьдесят километров южнее Ямайки.

Напротив дуги, образованной флотам Карахана, стояла первая американская эскадра. Курс ее был юго-восток. Непосредственно на юг, у Гаити находилась третья американская эскадра. Несколько далее на север, между обеими эскадрами, находился главнокомандующий американскими морскими силами со второй эскадрой и некоторыми вспомогательными боевыми единицами.

Американская морские силы таким образом образовывал три угла неравностороннего треугольника. По мере того, как они подвигались на юг, основание этого треугольника уменьшалось.

Все это разъяснил мне во время полета капитан Рессель. Нам повстречался авиационный отряд летевший на восток, и мы присоединились к нему.

Под нами на спокойной морской глади не было видно ни одного дымка. А через час это спокойное море превратилось в ад.

На наш отряд ринулся отряд неприятеля, состоявший из сорока аэропланов. В этом ужасном воздушном сражении на каждого американского пилота приходилось по два нападавших на него аэроплана красных. В первые же пять минут боя были сбиты четыре наши машины, – у неприятеля был подбить только один гидроплан.

В то время, как Бинней снизил наш тяжелый аппарат, чтобы вывести нас из зоны боя, какой-то неприятельский гидроплан попытался сбить нас. Град пуль изрешетил обшивку нашей каюты. Одна из пуль разбила альтиметр как-раз в то мгновение, когда я смотрел на него. Спасенный нами пилот и был убит пулей наповал.

– Пробит резервуар с бензином, – воскликнул напряженно работавший Бинней, и сделал еще одну попытку ускользнуть из-под пулеметного обстрела. Тяжелый запах бензина наполнил каюту.

– Мы снижаемся, – предупредишь меня Бинней, и в то мгновение, когда аппарат наш коснулся воды, в левом моторе вспыхнул пожар.

Бинней и я попытались заглушишь пламя противопожарными приспособлениями, а уцелевшие три американских аэроплана, преследуемые десятком неприятельских аэропланов, понеслись на север.

– С огнем не справиться, – сказал Рессель, – все смочено бензином. Мы должны сбросить мотор в море и срезать крылья. Летать наша машина больше не может; быть может, она продержится на воде.

И мы ожесточенно принялись освобождать остов аппарата от тяжелого мотора и от плоскостей крыльев. Биннею удалось разорвать прикреплявшие мотор тросы, и мотор рухнул в воду, взметнув столб пара.

– Славная история, – сказал Рессель, когда нам удалось освободиться от загоравшихся плоскостей.

Ни воды, ни провианта, ни клочка ткани, из которой можно было бы соорудишь парус. И мы обречены сидеть в таком положении и бездействовать, в то время, как там разыгрывается величайшее в мире морское сражение.

– Больше ни за что не полечу без пулемета, – подосадовал Бинней. – Вот уже второй аэроплан погибает подо мной. И все ото потому, что мне остается защищаться против пулеметов воздушными поцелуями. Славный счетец предъявлю я „Чикаго Трибюн“.

Быстро спустились сумерки – наступила ночь.

* * *

В то время, как мы беспомощно плыли сквозь ночь по Карибскому морю, мысли мои возвратились к февралю 1917 года. Я вспомнил о памятной мне ночи, когда я плыл в лодке, спасшись после гибели „Лаконии“, потопленной германскими подводными лодками.

С той поры прошло двадцать лет, и ничто не изменилось на земном шаре; по-прежнему человечество решало свои споры при помощи оружия и войн. Все еще люди убивали друг друга. Как странно, что мысли о мире приходят на ум именно тогда, когда чувствуешь приближение смерти.

Издали из ночного мрака доносился грохот орудийной канонады – мы не могли определить, с какой стороны он доносился. Блинк Рессель снова оживился.

– Господи, они дерутся и, кажется, бой приближается к нам, – сказал он. – Мне кажется, битва развертывается в нашем направлении. У нас есть надежда, маленькая надежда на то, что нас выудят из воды.

– Теперь мы не только слышали рев канонады, но и видели далеко на черном горизонте вспышки орудий.

– Там дело пошло всерьез, – сказал Бинней. – Вот только не пойму, как это они ухитряются разглядеть друг друга в этакую темень.

Потом мы услышали, как мимо нас с ужасным воем пронеслась какое-то чудовище. Это был минный истребитель, чуть не протаранивший нашу хрупкую скорлупу. Наш лишенный управления кузов гидроплана заплясал на пенных волнах, образовавшихся после истребителя. Мы закричали изо всех сил, но наш крик не был услышан.

Битва приближалась к нам – справа и слева от нас гремели орудуя, над нами с воем проносились снаряды. Некоторые из них рухнули в воду недалеко от нас, обдав нас водяными брызгами. Ужасный взрыв справа, чуть не оглушил нас. Вокруг нас стало светлю, как днем.

– Господи, что это? – вскричал Бинней.

– Что-то серьезное произошло. Должно быть, мина взорвала какое-нибудь судно – пояснил Рессель. – Будем надеяться, не наше.

Мимо нас проносились истребители. На расстоянии двадцати метров от нас я видел, как один из истребителей начал погружаться в воду. До нас доносились крики его команды, прыгавшей в воду. Непроизвольно мы окликнули некоторых из них и помогли им взобраться к нам.

Это были моряки с американского истребителя Д 201, принадлежавшего к третьей эскадре второй флотилии, состоявшей под командованием вице-адмирала Хельтигана. Недалеко от нас второй истребитель подбирал оставшихся в живых моряков. Мы окликнули его и нас подобрали – мы очутились на борту истребителя „Уертман“.

Вот каким способом судьба перебросила нас в самую гущу ужасного морского сражения, разыгравшегося в ночь с 4-го на 5-ое марта, впоследствии названного „Второй фазой сражения в заливе Уиндворт“.

Рессель и я направились к капитану Хеннею на капитанский мостик. Быстрота, которую развивал истребитель, казалась сказочной. Содрогание паровых котлов и машин несшегося на всех парах судна было невыносимо. Обменявшись с поглощенным ходом боя капитаном несколькими словами, Рессель объяснил мне следующее:

– Три группы нашего флота, повстречаться нам сегодня, отходят на север для того, чтобы сконцентрироваться. Красный флот преследует наши силы. Наши истребители нападают на него. Сегодня мы будем свидетелями грозных событий.

– Но я не могу понять, почему наш флот разбить на три отдельных пруты, – заметил я. – Почему мы не сосредоточили свои силы? Мне казалось, что азбучное требование морской тактики заключается в наиболее полном сосредоточении всех сил.

– Не вы один поражены нашими действиями. Не менее поражен был и противник, когда он сегодня натолкнулся на востоке на одну из наших эскадр, а потом в трехстах двадцати километрах на запад встроил вторую нашу эскадру. Неприятельское командование предположило, что ему удалось разорвать наши силы, и попыталось вбить клин между нашими двумя эскадрами. При выполнении этой операции они натолкнулись в центре на основные силы, нашего флота.

Наш план имел целый ряд преимуществ.

Во первых: каждая из наших эскадр располагает полной независимостью и свободой маневрирования. Мы имеем возможность в случае столкновения ввести в бой все потребные нам силы.

Во вторых: при подобном расположении сил мы можем в полной мере использовать скорость наших истребителей, крейсеров и гидропланов.

В третьих: мы увеличиваем эффект полезного действия наших подводных лодок.

В четвертых: каждая из отдельно взятых эскадр имеет возможность вступить в бой и поддержать соседнюю эскадру, на которую напали превосходящие ее силы противника. Короче говоря, наш план дал нам возможность легче сконцентрировать наши силы и делает их более победоносными.

– А в чем заключается неприятельская система? – спросил я.

– Они пользуются старой английской тактикой, применявшейся еще во времена Нельсона. Боевые суда объединены в один отряд, крейсера в другой, истребители в третий. Подобное единство сил очень благоприятно в стадии боя, но сильно затрудняет маневрирование.

Пояснение Ресселя представляли для меня большой интерес, но еще большой интерес представляли для меня развертывающиеся предо мной события.

Последующие часы превратились для меня в какой-то чудовищный сон, сотканный из несущихся на всех парах судов, грохочущих орудий, взрывов, смерти и разрушения.

Ночное сражение, разыгравшееся в Карибском море между нашим флотом и преследовавшим его флотом Карахана описана в ряде трудов. И все историки принуждены воздать должное талантам адмирала Кеннеди не переставшего тревожить неприятеля, бросая ему навстречу свои легкие суда и уводя красные боевые единицы к условленному пункту, на котором должно было произойти объединение всех морских сил для грядущего большого боя.

Результаты ночного сражения лишний раз подтвердили, насколько правилен был его план сражения. При атаках на громады неприятельского флота наших истребителей несколько десятков последних погибло, и ко дну пошли тысячи наших моряков. Однако некоторым нашим истребителям удалось прорвать завесу неприятельских истребителей и подорвать три неприятельских дредноута.

Как мне потом стало известно, выполнение этой задачи облегчила хитрость, примененная одним из наших офицеров.

Оба флота пользовались условными световыми сигналами, так, как это принято и в сухопутных частях. Сигналы эти служат для опознания своих судов, и состоят из чередующимся вспышек света, соответствующих знакам азбуки Морзе.

Один из красных истребителей, повстречавшись с американским истребителем, дал световой сигнал, который был замечен и записан американским офицером. Американскому истребителю удалось в темноте проскользнуть незамеченным и, когда, он повстречался си другим неприятельским судном, он использовал неприятельский сигнал и красное судно ответило на сигнал.

Капитан американского истребителя сообщил по радио об уловленном сигнале командующему флотом, который в сваю очередь сообщишь о нем остальным боевым единицам. Благодаря этому, в течение ночи нашим истребителям удалось несколько риз обмануть бдительность неприятеля, пробраться за линию истребителей красных и выпустишь свои мины в неприятельские дредноуты.

Одновременно ночное сражение имело целью сократить численность неприятельского флота. И действительно неприятельский флот, вышедший в поход в составе тридцати одного дредноута, на следующий день насчитывал двадцать восемь дредноутов.

Помимо ряда истребителей, американский флот потерял лишь один линейный корабль, отделившийся от остальных судов своего типа и настигнутый неприятельскими истребителями. В три часа утра он был подорвана минами и потонул.

Как впоследствии выяснилось, в ночном сражении неприятель потерял дредноуты „Айрон Дьюк“, „Ройял Северен“ и „Марна“.

Наш флагманский корабль на рассвете, не умеряя скорости, достиг расположения основных сил американского флота, только что закончившего концентрацию своих сил и развернувшимся в боевую колонну.

Хеней приблизился к флагманскому дредноуту „Орегон“ и просигнализировал флажками, что я, Спид Бинней и Рессель находимся на борту „Оуртмена“ и просим разрешенья перейти на дредноут. Тут же нам были брошены чалки и веревочные лестницы, и мы взобрались на палубу дредноута.

С наступлением дня на юге мы услышали канонаду. Рессель объяснил мне, что красный флот превосходил нас скоростью и что он нагнал нас. Так началась единственная в истории человечества битва в заливе Уиндворт.

– Наши крейсера прикрывают тыл, – продолжал Рессель. – Они вошли теперь в соприкосновение с высланными вперед крейсерами противника. Неприятельский флот медленно продвигаются на восток и приближается к нам. Это значит, что он займет позицию между нами и восточным берегом Ямайки. Мы находимся в настоящую минуту примерно в семидесяти пяти километрах на восток от мыса Морана и направляемся к проливу Уиндворта.

Американский флот растянулся длиной кильватерной колонной – между судами были интервалы в 450 метров.

На западе красный флот построился примерно такими же образом. Вылетевшие на разведку аэропланы сообщали, что он находится примерно в тридцати километрах от нашего флота. Обе стороны выслали на разведку аэропланы, и в воздухе завязалось сражение. Рессель переговорил по телефону с дежурным офицером и улыбаясь заметил мне:

– Мы перехватили неприятельские радиограммы. Брикстон потребовал от красного верховного командования, чтобы все имеющиеся на острове воздушные силы были двинуты в помощь флоту.

Теперь вам понятно, почему для нас было так важно скорое падете Ямайки? Вы видите, какое значение для нас имеет это обстоятельство?

Брикстон не подозревает, что остров находится в наших руках, и продолжает рассчитывать на поддержку воздушного флота, расположенного на острове. Он не знает, что аэропланы острова находятся в распоряжении нашего флота и его ожидает приятный сюрприз.

Оба флота не меняли курса, и красный флот медленно приближался к нашему. К семи часам мы были примерно в двадцати пяти километрах восточнее мыса Морган.

Рессель повел меня на вышку „Орегона“, но даже в сильный бинокль я не был в состоянии разглядеть очертания приближавшейся с запада неприятельской эскадры.

Несмотря на большое расстояние, я все же отчетливо слышал грохот орудийной канонады, это гремели орудия на крейсерах, вступивших в бой с неприятельскими крейсерами. Прошел еще один час – теперь неприятельский флот расположился параллельной к американскому флоту линией. Ровно в восемь часов загрохотали тяжелые орудия красных дредноутов.

Рессель пояснил:

– Нас разделяет расстояние в 25 тысяч метров – они стреляют, пользуясь воздушными наблюдателями. Недолет – сказал он, указывая на взмывший пред нами исполинский столб воды.

В ответ на огонь неприятеля загрохотали наши орудия. Огонь наших пушек сосредоточился на головном корабле красных. С каким результатом работала наша артиллерия, я не знаю, – я даже был лишен возможности разглядеть цель, по которой они стреляли. Сорокасантиметровые орудия „Орегона“ подымали ужасный рев, и я почувствовал, что начинаю глохнуть. Я испытывал дикую головную боль.

Выстрелы сотрясали огромное судно, и при каждом раскате нас отбрасывало назад. Огромные клубы дыма вздымались из орудий и окутывали судно непроницаемым облаком. К счастью, ветер переменил направление и подул с северо-востока, относя дым в сторону.

– Старина Кеннеди отлично выбрал время и место, – крикнул мне на ухо Рессель. – Вот видите, за нами восходит солнце, – оно будет слепить глава противнику.

Мне казалось, что обстрел небезрезультатен и что обе стороны не потерпели урона. Между линиями дредноутов находились колонны крейсеров и истребителей, подвергавшихся обстрелу на более короткой дистанции.

– Смотрите, – вскричал Рессель, – теперь вы можете видеть, что они приближаются. Они сокращают дистанцию между нами. Господи, воздушный флот! …

И он поспешил к телефонному аппарату, в ожидании получить дополнительные сведения, а я стал рассматривать в бинокль неприятельские суда, пытаясь своей фантазией дополнить происходящее на расстоянии двадцати четырех километров от меня. Единственное, что я увидел, – были вспышки огне среди клубов дыша.

Неожиданно мы услышали в отдалении отчаянный грохот, за которым последовала ожесточенная артиллерийская канонада.

Лишь впоследствии Рессель объяснишь мне, что произошло в это мгновение.

Флотилия американских подводных лодок неожиданно вынырнула в расположении неприятельского флота и атаковала с фланга колонну дредноутов Карахана. Неприятельский флот, очутившись в непосредственной близости с этими сигарообразными машинами смерти, поспешно перестроился и повернул вправо. Одновременно с выполнением этого маневра, на неприятельский флот, с большой высоты, ринулись эскадры наших аэропланов, поднявшихся с аэродромов Ямайки. Навстречу нашим воздушными судам вылетели красные гидропланы, находившееся на плавучих авиабазах, и бросились в бой с нашими авиационными силами. Тем самым они хотели прикрыть свой флот от нападения сверху. Неприятельский флот, перестроив колонну, не мог использовать немедленно для борьбы с гидропланами свои зенитные орудия. К тому же число неприятельских аэропланов значительно уступало в численности нашим воздушным эскадрам, прибывшим с Ямайки.

Результатом этого двойного – воздушного и подводного – нападения явилось то, что уже в первые минуты красным был нанесен существенный урон: два дредноута Карахана – „Уарспайт“ и „Родней“ – были потоплены, а бывший итальянский линейный корабль „Кавур“ выведен из строя.

В и последовавшие затем часы наши гидропланы потопили и этот дредноут. – Стало еще тремя дредноутами меньше у неприятеля, – сказал Рессель. – Положение наше улучшается. Теперь мы имеем пятнадцать наших дредноутов против двадцати пяти неприятельских.

Теперь и неприятельские снаряды стали ложишься в непосредственном соседстве с „Орегоном“ и другими нашими дредноутами. Наши орудия усилили обстрел. Неприятель добился нескольких попаданий, и адмирал Кеннеди отдал распоряжение немного изменить курс с тем, чтобы изменить дистанцию, отделявшую вас от неприятеля. Но неприятель, превосходивший нас скоростью, вскоре снова сумел приблизиться и сократить расстояние между обеими эскадрами. Незадолго до восьми часов один из неприятельских снарядов попал в башню дредноута „Оклахома“ и причинишь большие разрушения.

Дредноут лишился способности маневрировать и на всех парах понесся навстречу неприятельскому флоту, вырвавшись из линии расположения нашего флота.

Когда этот безумный маневр, явившийся следствием повреждения рулевого механизма, был замечен неприятелем, на „Оклахоме“ был сосредоточен огонь двенадцати дредноутов, и вскоре с нашим дредноутом было покончено.

Раздался оглушительный взрыв, и „Оклахома“ стала погружаться в воду.

Теперь адмирал Кеннеди выслал вперед флотилию истребителей, создавших перед нашими флотом дымовую завесу. Под ее прикрытием наш флот резко повернул направо, и колонна наших дредноутов свернулась.

Неприятель превосходил нас силою своей артиллерии и быстротой хода – нашему флоту было не под силу принять бой на таком большом участке. Закончив маневр, адмирал снова приказал флоту сделать поворот в девяносто градусов, и флот взял прежний курс.

Наступил полдень. Бой продолжали развертываться в северном направлении, и теперь американская колонна, была примерно в шестидесяти пяти километрах от побережья Кубы.

Красный флот находился севернее нашего флота и преграждал путь к Кубе. Расстояние между обоими флотами сократилось, и я получил возможность наблюдать в бинокль за всеми перипетиями боя.

Теперь настал момент, когда неприятельскому флоту должен был быть нанесешь второй удар. Дивизион подводных лодок под командой вице-адмирала Томаса бросился с севера в атаку на неприятельский флот и после того, как неприятельский флот перестроился и повернул на север, в бой был брошен второй авиационный отряд американцев. Свежие авиационные силы американцев прибыли с полей Кубы, с Сант-Яго и Гуатано-Бай. Затем американский флот с ужасающей силой сосредоточил орудийный огонь на первом дредноуте колонны красного флота …

– Еще один! – вскричал Рессель. – Еще один потоплен. Это „Мальборо“. Мы подбили еще несколько судов. Взгляните на левый фланг – там один дредноут лишен способности маневрировать. Это „Энр“ – с ним покончено. А тот, что в огне – „Королева Елизавета“.

Но этим не ограничивалось число неприятельских судов, вышедших из боя. Наши орудия подбили еще один дредноут.

Славно коршуны, витали ваши гидропланы над неприятельскими судами, довершая разрушение и осыпая их бомбами.

К часу дня адмирал Брикстон в результате совместного нападения наших воздушных сил, флота и подводных лодок, потерял шесть крупных боевых единиц.

Наши гидропланы опустили дымовую завесу, под прикрытием которой адмирал Кеннеди прервал столь славно разыгравшееся для нас сражение и взял прежний курс.

Теперь соотношение осовныхк боевых единиц обоих флотов составляло девятнадцать к четырнадцати, причем наш перевес в воздухе не возбуждал сомнений, так как теперь наши силы почти уравнялись. Адмирал Кеннеди оказался в состоянии возобновить артиллерийскую дуэль, и оба флота возобновили обстрел на расстоянии двадцати с небольшим километров.

Мы превосходили неприятеля качестом нашей воздушной разведки, и Рессель беспрестанно уверял меня, что наш орудийный огонь оказывается более успешным, чем неприятельский.

– Господи, что это за сражение? – вскричал и он. – Вы заметили последние попадания? Еще две неприятельские посудины потоплены – бывший немецкий корабль „Фон Тирпиц“ и японское судно „Мутсу“. Собственно, оба этих судна входили в составь крейсерской эскадры, но Брикстону пришлось их вызвать на помощь.

Вскоре однако радость Ресселя была омрачена. Американский флот потерпел второй тяжелый урон за этот день.

Сосредоточенный огонь неприятельских орудий вывел из строя наш дредноут „Невада“, и, несмотря на то, что наши истребители попытались вывести его из зоны боя и укрыть за дымовой завесой, неприятельское аэропланы и подводные лодки довершили свое делю и потопили дредноут.

Несмотря на то, что скорость обоих флотов, в результате артиллерийской дуэли, снизилась, красный флот приблизился к нашей колонне настолько, что адмирал Кеннеди, во избежание того, чтобы наша колонна была разрезана надвое, отдал приказ переменить курс и пошел на юг.

Убежденный в перевесе нашей артиллерии, адмирал отдал приказ возобновить артиллерийскую дуэль. Близился вечер – бой беспрерывно шел с рассвета. В результате маневров нашего флота, солнце снова садилось у наших капониров за спиной.

Теперь тринадцати американским единицам противостояли семнадцать неприятельских единиц. Следующий час довершил уничтожите остатков неприятельского воздушного флота. Наши летчики сосредоточили все свои силы на неприятельском воздушном флоте, и вскоре остатки его были разгромлены.

Бинней, наблюдавший за боем в обществе одного из офицеров авиации, находившихся на „Орегоне“, возбужденно крикнул мне:

– Наконец-то у меня имеется аэроплан, вооруженный пулеметом! Капитан Рессель, идите сюда – мы сейчас полетим.

Через пять минут мы были в бронированной каюте аэроплана и взмыли в высь. Прежде чем нам удалось достичь желательной высоты, нам пришлось вступить в бой с японским летчиком, и Бинней сбил его.

Достигнув высоты пятисот метров, мы стали наблюдать за последней фазой этого решающего морского сражения. Теперь красный флота Находился на расстоянии пятнадцати километров от западной оконечности острова Гаити.

Американский флот расположился в пятнадцати километрах на юго-восток от маленького островка Навасса Исланд. К стыду своему, я должен признаться, что только тогда я узнал о том, что этот островок принадлежал Соединенным Штатам.

Таково было расположение обоих флотов, когда адмирал Кеннеди приступил к осуществлению своего решающего замысла. Новая группа подводных лодок атаковала теснимый неприятельский флот с восточного фланга, и одновременно в бой ринулись свежие воздушные силы, спрятанные на острове Гаити.

И снова воздушные и морские силы своими согласованными действиями нанесли противнику жестокий урон. В то время, как красный флот маневрировал, чтобы избегнуть минной атаки, наши аэропланы снизились и открыли бомбардировку. Поддерживая воздушную и подводную атаку, наши орудия развили ураганный огонь извергая на неприятельский флот огромные массы металла и взрывчатых веществ.

Рессель, не отходивший от меня ни на шаг, безостановочно продолжал говорить:

– „Бенбоу“ выведен из боя. В прошлом, это – флагманский корабль великобританской эскадры линейных кораблей. Рядом с ним „Ревенг“. Посудина со сбитыми мачтами не что иное, как „Сомма“ – флагманский корабль французского флота. Тот, что тонет, – „Юлий Цезарь“ из итальянского флота. Там на горизонте сейчас взлетит на воздух „Нагато“, а рядом, охваченный огнем „Того“. Оба принадлежали в восьмому японскому дивизиону. Некогда они были гордостью японского императорского флота. Мне кажется, что „Нагато“ был флагманским кораблем адмирала Ото, которому Брикстон передал командование крейсерской эскадрой.

Вот каков был успех, достигнутый адмиралом Кеннеди в этом сражении. Потери, понесенные неприятельскими крейсерскими эскадрами и дивизионами более мелких единиц были еще многочисленнее. Остатки потрепанного красного флота направились на юг, пытаясь найти спасение в бегстве. Но Кеннеди не собирался закончить сражение. Теперь у нас было тринадцать линейных кораблей против неприятельских одиннадцати, и мы находились в перевесе.

Кеннеди приблизился со своим флотом к колонне неприятельских дредноутов, и в сумерках началась последняя артиллерийская дуэль.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 121314 15 Следующая ⇒