«МАЛЫШ БИЛЛИ».

«Все солдаты чувствуют вину за то, что нарушили запрет на убийство, вину такую же старую, как сама война. Прибавьте к этому чувство стыда за участие в боевых действиях, которые — прямо или косвенно — привели к гибели мирного населения. Плюс ко всему — общественное порицание, из-за которого воюющий солдат чувствует личную ответственность за войну, — и вот вам готовый растиражированный портрет ходячей бомбы с часовым механизмом…»

— Филипп Капуто, ветеран Вьетнама, американский писатель и журналист.

Я потерял всякую связь с Билли сразу после армии. Моя жизнь разваливалась на куски, и я не хотел обременять его своими проблемами по вживанию в мирную реальность. Мне было очень стыдно. Гораздо позже, когда у меня уже появилось несколько вариантов этой книги, а горькие воспоминания о Вьетнаме схватили меня за горло, я стал вспоминать о Билли чаще и чаще.

Что с ним стало? Прошёл ли он за годы разлуки через такие же испытания, что выпали мне? В чём-то мы были с ним очень похожи, а в чём-то — такие разные. Я подозревал, что для психиатрии он стал таким же тяжёлым пациентом, как и я. И мне загорелось разыскать его и расспросить о жизни после войны.

Поэтому в феврале 1983-го года, через пятнадцать лет после нашей последней встречи, я начал поиски.

Я жил тогда в провинции Альберта, Канада, и перво-наперво отправился в публичную библиотеку в Калгари.

Его след простыл. Его имени не было в телефонном справочнике Чарльстона, но это меня не удивило. Я предположил, что ему не сиделось на месте и он, как и я, колесил по свету в поисках самого себя. Но в справочнике были другие люди с такой фамилией; я выписал адреса всех Бауэрсов и в надежде, что какой-нибудь родственник даст мне зацепку, разослал им письма с объяснениями, кто я такой и почему ищу Билли…

Если он ещё жив.

Через несколько недель мне ответила его мать и сообщила его адрес в Коннектикуте.

***

Дорогой Брэд,

Я получила ваше письмо: да, я мать Билли Бауэрса. Не знаю, для чего вам понадобилось связываться с Билли. Да, он один из тех страдальцев, о которых вы писали. Многие годы его терзают кошмары и воспоминания. Однажды он даже позвонил мне, рыдал в трубку и говорил, что видит убитых им женщин и детей.

Это меня чрезвычайно озадачило, потому что я всегда полагала, что его отправили во Вьетнам в качестве военного журналиста, а не солдата. Я умоляла его обратиться в ветеранский госпиталь за помощью, но он отказался. Тем не менее, он встречается с группой ветеранов, у которых такие же проблемы.

Если бы я думала, что положение никоим образом не меняется, я бы просила вас связаться с ним немедленно. Однако за последнее время я разговаривала с ним несколько раз, и он показался мне нормальным и на удивление счастливым. Я просто боюсь, что ваше появление может обострить его старые проблемы.

Но я хорошенько всё обдумала и решила, что обязана доверить вам сделать то, что вы считаете нужным.

Билли и его первая жена Дженни развелись вскоре после его возвращения из Вьетнама. После этого он поступил на службу на телевидение и возобновил дружбу с Пэм, а потом женился на ней. Она замечательная, удивительная девушка. Они очень сильно любили друг друга и дом своей мечты построили на вершине горы в Лисбурге, штат Вирджиния.

Он хорошо писал о событиях на Капитолийском холме, пока держался, потом всё забросил. Жизнь пошла наперекосяк, и они с Пэм развелись.

Нечего и говорить, что это разбило моё сердце.

Сестра Билли Бетси с мужем Джоном забрали его к себе в Массачусетс, где они в то время жили. Там он нанялся на рыболовное судно, рыбачившее в Северной Атлантике. От соли и холода у него разболелись глаза, и ему пришлось уйти. Сейчас он работает на танкерах, курсирующих из Луизианы в Мексику.

Его дом сейчас в Дип-Ривер, штат Коннектикут. Я дам вам адрес и номер телефона — поступайте по своему разумению. Если Билли окажется на работе, когда вы позвоните, вам поможет его подружка Кейти.

Если у вас найдётся свободная минута, напишите мне, пожалуйста, о том, чем Билли занимался во Вьетнаме. Он никогда мне ничего не рассказывал, а сама я боялась касаться этой темы. Сейчас он далеко, и между нами уже нет той душевности, что была когда-то, но в последних разговорах он показался мне более ласковым.

С нетерпением буду ждать вашего сообщения.

Искренне ваша,

Жанна Х. Бауэрс

***

Я ответил матери Билли, а потом написал ему самому, вкратце осветив свою полную проблем жизнь после войны. Мне было так одиноко и трудно привыкать к мирной жизни. Все эти годы я ни разу не разговаривал с человеком, который тоже был там и который бы понял меня. Я сражался со своими бедами один на один и надеялся, что Билли поймёт меня, что мы сможем поделиться своим опытом и поддержать друг друга.

Он позвонил через неделю.

Хорошо было найти друг друга после стольких лет. Мы обменялись письмами и фотографиями, чтоб показать, что с нами сделали трудные годы, и договорились устроить вечеринку. Билли опять работал на рыбацком судне и обещал позвонить сразу по возвращении из рейса. Вот что я узнал о нём из писем и телефонных разговоров за последовавшие три года …

Малыш Билли, как и я, пришёл домой чужим самому себе и своей семье. Он вернулся озлобленным и замкнувшимся. Он много пил, его мучили кошмары о резне в деревнях, захваченных им в рядах тактической группировки «Орегон». Он взрывался от ярости по ничтожному поводу. Ему нужна была психиатрическая помощь, но он от неё отказывался — боялся, что его упекут в какое-нибудь закрытое отделение в ветеранском госпитале или того хуже — в психушку.

Дни шли за днями, быстро распался его брак, и они с Дженни развелись. Он оставил работу в газете Чарльстона и устроился репортёром на местное телевидение. Ему нравилась тележурналистика, и у него хорошо получалось.

На телевидении он влюбился в Пэм: когда-то в детстве она была его подружкой, а сейчас работала секретарём в отделе новостей. Красавица Пэм происходила из одной из самых богатых семей Южной Каролины, и немного спустя они поженились.

Через год Пэм предложили хорошее место в «Нэшенал Джиогрэфик», престижном и широко известном журнале со штаб-квартирой в Вашингтоне. Постепенно Билли начало охватывать беспокойство, поэтому Пэм согласилась на эту работу, и они сняли квартиру в Джорджтауне.

Неделю после переезда Билли раскачивался, а потом пустился на поиски работы. Благодаря своему военному опыту ему удалось найти место в «Арми Таймс» — писать о Пентагоне.

«У меня была хорошая зарплата, Брэд, прекрасный доход. Мы откладывали, и наше яичко вмиг стало таким большим, что мы смогли приобрести дом нашей мечты на вершине холма недалеко от Лисбурга — 20 акров самой чудесной земли на севере Вирджинии, в 53-х милях от Вашингтона. Подъезд к дому тянулся почти две мили. Это был изумительный кусочек частных владений! »

С виду у Билли всё было гладко. Ему сопутствовал успех. У него была потрясающая жена, замечательный дом и хорошая работа. За шесть лет, прошедших после боёв во Вьетнаме, он сумел достичь Американской Мечты и гордился этим.

Но тут его броня дала трещину.

«В наших местах водится множество оленей. Однажды вечером на дорожке к дому мой джип налетел на самку. Я сшиб её наповал. Почуяв кровь, мой чёрный лабрадор Требор взбесился.

От удара лобовое стекло разлетелось вдребезги и поранило меня, а Требор жестоко разбил себе морду. Его охватила ярость. Он выскочил из машины и стал трепать олениху.

— Повсюду кровь, я пытаюсь оттащить собаку от оленя и начинаю орать «Санитар! Санитар! Санитар! » Тут только до меня дошло, что со мной что-то не так…»

Вьетнам снова просочился в его жизнь.

После этого случая отношения между Билли и Пэм стали ухудшаться. На работе начались нелады. Война вернулась к Билли, как приход от дрянной наркоты. Жизнь пошла наперекос, он больше не мог гоняться за успехом, играя по чужим правилам.

В итоге он поменял дорогой костюм на джинсы «Ливайз», ушёл из газеты, отрастил волосы, развёлся с женой и вновь стал одинок и свободен.

Билли решил продолжить образование и, пользуясь законом о льготах демобилизованным, подал документы в Американский университет в Вашингтоне. Однако там его подвергли остракизму как преподаватели, так и студенты за то, что он воевал во Вьетнаме, хоть он гордился своей службой и солдатами, с которыми воевал бок о бок.

В частности, был там один надутый профессор, который особенно враждебно относился к ветеранам Вьетнама и который шёл на любые ухищрения, чтобы унизить Билли.

— Мистер Бауэрс, — говорил он, — вы, конечно, нам подробно расскажете о том, как американские вооружённые силы третировали и уничтожали тысячи ни в чём не повинных мирных жителей Южного Вьетнама.

И студенты, на много лет моложе Билли, называли его «детоубийцей».

Поэтому три месяца спустя Билли бросил эту затею. Он не мог больше терпеть. Он знал, что они правы. Он БЫЛ детоубийцей.

Для Билли Вьетнам не был абстракцией, напротив, это был опыт, глубоко потрясший его душу, это было самое значительное событие его жизни.

Поэтому он отправился бродяжничать.

Из Техаса он перебрался в Луизиану: работал на промышлявших креветку судах, в строительных бригадах и на нефтяных вышках Мексиканского залива — жульничал, мошенничал и вкалывал, пытаясь обрести себя.

Всё напрасно.

Когда с работой стало туго, Билли переехал к сестре и стал моряком. Он нанялся на судно, уходящее в море с остальным флотом из Нью-Бедфорда, и попробовал собрать воедино черепки своей жизни, работая по 16 часов в день, только чтобы отбиться от ужасов Вьетнама.

Но скрыться от них было нельзя, даже в море. Кошмары вернулись.

Ему нравилось море, и после нескольких лет тяжкой рыбацкой работы он выправил себе документы капитана и скопил достаточно денег, чтобы купить пай на стареньком траулере под названием «Призрак».

Билли бежал от своих проблем к ледяным берегам Ньюфаундленда и Лабрадора, Гренландии и Исландии и там ставил сети на треску, окуня и палтуса. Только на палубе «Призрака» в тяжёлой работе он смог забыть валяющиеся на земле трупы из своего прошлого.

Но со временем кошмары снова вернулись к нему. С криком он вскакивал по ночам, потому что ему снились только женщины и дети, которых он уничтожил, «во имя их же спасения…»

Он пробовал спрятаться от прошлого, но оно не отступало. Он уводил траулер в самые дальние и туманные уголки Ледовитого океана, и всегда за ним по пятам следовали его память и кошмары.

— Я боюсь самого себя и того, что я совершил. Я не жесток, но в моих деяниях сквозит безумие. Я лишь пытаюсь наладить свою жизнь и смириться с тем, что в ней всегда будет присутствовать безумие, — говорил Билли.

Ему стоило большого труда удержать экипаж на борту.

— Моя репутация рыбака была безупречна, но люди, с которыми я хотел работать на «Призраке», бежали от меня как от чумы. Я был непредсказуем. Я думаю, так было всегда. Я был загадкой, и даже мои постоянные партнёры по рыбалке сторонились меня.

Суда малы, а каюты и того меньше. Рассказы о моих кошмарах переросли в легенду. Когда подходило время заступать на вахту мне, матросы отказывались будить меня, потому что я лупил всякого, кто тряс меня за плечо. Однажды я вернулся домой после долгого рейса, и целых 10 дней меня терзали дурные сны и картины прошлого.

Через какое-то время фирма Билли прекратила деятельность и «Призрак» был продан.

Сегодня он почти ни с кем не общается. Он говорит, что у него есть цели и он так же, как все, хочет успеха, но на своих условиях. Беда в том, что для достижения успеха он использует методы, чуждые окружающим.

Билли говорит, что он больше не принадлежит американскому обществу, что он изгой и хочет жить сам по себе. Он говорит, что должен найти спасение в природе: в волнах океана, в затяжных штормах и пепельно-сером горизонте — за пределами 200-мильной зоны, где никто не скажет ему, как себя вести, и где он сам — Бог…

Билли одинок и любит контролировать всех и вся. Так ему безопасней. Но из-за этого люди отворачиваются от него или идут против него.

— Чтобы вести судно, надо держать себя в руках. Нет контроля, пока я не контролирую ситуацию. Конечно, так не может продолжаться всё время, но я пытаюсь, и это раздражает людей.

С таким пунктиком в башке он стал попросту упрямым бунтарём, сильно смахивающим на героя книжки Джека Лондона «Морской волк» — Вольфа Ларсена.

Как и Билли, Ларсен был воплощением сверхчеловека Ницше, но он проиграл — из-за своей мятежности и антиобщественного поведения, из-за того, что порвал всякие отношения с окружающими.

Искусство имитации жизни, в особенности для суровых личностей, которым начхать на других, всегда трагично: в конце всё летит к чёрту…

Не уверен, читал ли Билли эту книгу в детстве. Она была бы прекрасной иллюстрацией и к маске, которую он носил, и к тёмным теням, которые преследовали его.

Глава 47.

⇐ Предыдущая 41 42 43 44 454647 48 49 50 Следующая ⇒