555-3021 (16:47): Привет. Это Наташа, жена Брюса. Мы слышали о произошедшем и хотели бы встретиться с тобой в кафе на 5-й. Угощение за нами. 3 страница

— Обычно, — у маски был голос, который я тотчас узнала, — когда девушка пытается отстраниться от тебя, это означает, что ей неприятна твоя близость.

Идеальная линия подбородка, полные губы, взъерошенные волосы. Уильям. Ошибки быть не могло! Я точно знала, кто был моим спасителем.

— Мой тебе совет, кретин. Лучше бы не лез не в свое дело… — процедил Натан и шагнул к Уильяму, который был на дюйм или два выше его. Хотя Натан всегда казался мне очень высоким.

— Какой парень таскает с собой мяту? — Уильям виртуозно взмахнул рукой с зажатыми между пальцами двумя мятными леденцами.

Я была в замешательстве. А Натан раздраженно хлопал себя по карманам. Он резко взглянул на Уильяма и попытался вырвать свои мятные леденцы. Уильям зажал их в кулаке и засунул себе в карман.

— Слушай, придурок, — прорычал Натан, — мне нужно поговорить с моей девушкой. Иди на хрен! А мятные леденцы можешь оставить себе.

— Твоя девушка? — Уильям впервые посмотрел на меня, слегка повернув голову. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке, словно он давал мне понять, что сейчас будет шутка. — Я должен сказать тебе по секрету: я лишил ее вишенки сегодня утром. Вообще-то, я даже заплатил за нее. Кстати, было очень вкусно, — сказал он, слегка кивнув мне.

Несмотря на пульсирующий в груди страх, я с трудом подавила свой смех.

Натан резко подался вперед и схватил Уильяма за грудки, сминая в кулаках его смокинг. Уильям даже не вздрогнул. Стоял с той же невозмутимой и веселой улыбкой.

— Вообще-то... — он выудил мятные леденцы из своего кармана и положил их обратно в карман Натана, — теперь я знаю, зачем ты носишь с собой мятные леденцы.

— Что? — не понял Натан.

— Твое дыхание.

Натан закрыл рот и молча таращился. Я серьезно задумалась. Собирается ли он ударить, или просто ломает голову, как выбраться из курьезной до неприличия ситуации. Невозможно было выглядеть глупее, чем он уже выглядел.

— К черту, — сказал он, наконец, и отпустил Уильяма. — Послушай, Хейли. Я знаю, что мое появление здесь, делает меня похожим на сталкера...

— Я не знаю всей истории, — перебил его Уильям, — но если ты говоришь: «я знаю, что мое появление здесь делает меня похожим на сталкера», то, скорее всего, это так и есть.

— Тебя никто не спрашивал, придурок! — выплюнул Натан, и снова обратил свое внимание на меня. — Я скучал по тебе, детка. Я ненавижу то, как все обернулось. Но я очень надеюсь, что ты дашь мне еще один шанс.

— Ну, сколько можно об этом говорить? — я почувствовала себя опустошенной.

— Вали отсюда, сталкер, — Уильям толкнул Натана в плечо. — Ты произнес свою маленькую речь. Но сейчас девушка явно не готова говорить об этом. Уверен, у нее есть твой номер, и она сможет позвонить тебе, когда передумает. А тебе уже пора уходить.

Натан почти не сопротивлялся, когда Уильям отодвинул его от меня и сделал знак охраннику, чтобы тот проводил незваного гостя. Мне казалось, что все, что я сейчас могла — это стоять и смотреть. Я трудно было поверить, что Натан ради второго шанса проделал весь этот путь. Но также меня раздирали сомнения: что заставило Уильяма сыграть рыцаря в сияющих доспехах?

* * *

Уильям вернулся через несколько секунд и слегка поклонился. Странная энергия шевельнулась во мне. Словно что-то озорное и веселое было поймано и заперто в ловушке глубоко внутри меня и все это время просто ожидало шанса сбежать. Очевидно, моя маска не гарантировала моей анонимности. И Уильям, и Натан, казалось, без труда узнали меня. Но я все же чувствовала себя особенной, пока носила ее. Возможно, эта легкая игривость возникла после бокала шампанского. Зато вся нервозность, которую я чувствовала раньше, отодвинулась на задний план. Я хотела выбросить из головы неприятности с Натаном. И намеревалась получить свою сказочную ночь.

Никто не отнимет ее у меня.

Я намерена веселиться.

— Не надо так гордиться собой, — сказала я, удивляясь тому, как уверенно прозвучал мой голос. — В следующий раз, когда ты захочешь поиграть в благородного рыцаря, постарайся в процессе не выглядеть придурком.

Уголки его губ дернулись вверх.

— Засветился мой член?

Мои глаза непроизвольно опустились к его паху, но я тут же подняла их к его белой маске.

— Образно говоря, — парировала я, — да. Ты даже не можешь спокойно разговаривать без своих пошлых шуточек. Я дам тебе три очка за зрелость.

Уильям с мастерством фокусника стащил напиток с подноса проходившего мимо официанта и предложил мне.

— Зрелость переоценивают.

— А как насчет того, чтобы не воровать вещи у людей? Это тоже переоценено?

— Весьма.

Я не смогла сдержать улыбку. В этом сногсшибательном мужчине все было неоднозначным и противоречивым. Как правило, в людях меня отталкивал любой намек на придурковатость, которая постоянно проявлялась и в его словах, и в его поступках. Его прямолинейность, казалось, также должна была напугать меня. Но при всех этих недостатках его непоколебимая уверенность в свои силы добавляла ему шарма и делала его поведение невероятно очаровательным. Мне импонировало его умение выворачивать фразы, что делало разговор игривым с легким налетом интимности.

Это было кокетливо.

Это было сексуально.

Когда я взглянула на напиток, который он мне протянул, то поняла, что где-то оставила свое шампанское. В моей руке было красное вино, которое я обычно не пила. От него у меня почти всегда болела голова. Но я решила, что сегодня могу сделать исключение. В конце концов, если легкое шипение пузырьков придавало мне столько мужества, то какие чудеса может сделать еще немного алкоголя?

Сделав глоток, я слегка приподняла брови. Вкус напитка меня приятно удивил.

— Приятно? — поинтересовался Уильям.

— Чего не скажешь о моей компании.

— Ты ранила меня, — он театрально схватился за грудь.

— Почему же я сомневаюсь в этом?

Мужчина слегка пожал плечами. На его губах играла легкая насмешливая улыбка, которая, казалось, говорила о том, что наш разговор был игрой. Как и вечеринка… и сама жизнь, если уж на то пошло. Один взгляд на него — в маске или без — и я поняла, что к этому человеку невозможно прикоснуться. Ни беспокойству, ни проблемам. Я завидовала этому так же сильно, как и была заинтригована. Это был менталитет, которым я отчаянно хотела заразиться.

— Интересно, твой язык такой же острый на вкус, как и на слух? — поддел меня Уильям. — Или, возможно, такой же сладкий, как твой вишневый пирог?..

— Тебе понравилось? — заинтересовалась я. Упоминание о моей выпечке мгновенно вытеснило из моей головы его очевидный флирт. Прежде всего, я была пекарем. Безусловно, меня больше заботило его мнение о моем пироге, чем любые опасные воды, в которые он мог меня втянуть этим разговором.

— Он был неплох, но все же… чего-то не хватало.

Мое сердце пропустило удар. Я совершенствовала этот рецепт в течение многих лет. Я перепробовала бессчетное количество комбинаций различных ингредиентов и методов приготовления. Сама мысль, что пирог ему не понравился, задевала сильнее любого оскорбления.

— И что с ним было не так?! — возмущенно спросила я, теряя все притворное самообладание, которое старалась сохранить до этого. Туда же отправилась и маскарадная маска.

— Ну… — протянул он. — Чуть-чуть не хватило пищевой... соды? — Уильям сохранял серьезное выражение лица на протяжении примерно одного удара сердца. А затем знакомая улыбка расплылась на его губах.

Я положила руку на бедро и тоже улыбнулась.

— Пищевая сода?

— Точно. Для выпечки. Сода помогает ей испечься.

Я приподняла бровь.

— Тогда я предупрежу профсоюз пекарей. Все это время мы чертовски заблуждались — думали, что речь идет о закваске!

— Закваске?

— Делает пузырьки больше. Вот что она делает.

— Ты и твои пузырьки... Игристый пекарь… Игристая сода... Игристая попка… — пробормотал он.

— Что?!

— Я назвал тебя игристой, — вздохнул Уильям, и я не смогла понять, шутит ли он. Он постучал пальцем по подбородку, словно наблюдал за мной и делал какие-то мысленные заметки.

— Что? — нахмурилась я. — Что означает это выражение?

— Это значит, что я тебя раскусил, Черри. Кусочек за кусочком.

— Хейли! И удачи тебе с этим — попробуй раскусить меня всю. Можешь сообщить мне, когда закончишь. Мне бы тоже не помешало немного проницательности.

— Вот что я пока выяснил, Черри, — Уильям быстрым и плавным движением выхватил фужер из моей руки, сделал глоток, а затем вернул его мне. — Извини, — сказал он, увидев выражение негодования на моем лице. — Если это не твое, то оно всегда намного вкуснее… — он сделал паузу, задержав на мне свой взгляд, что добавило веса и многозначительности к его словам. — Не так ли?

— Да, — не могла не согласиться я.

Ко мне вернулась некоторая нервозность. Разговаривать с Уильямом — равносильно участию в словесной перепалке. И чем дольше мы говорили, тем больше я понимала, что он полностью контролирует ситуацию. Немного подумав, я приняла решение говорить без умолку, не переводя дыхание. Такой человек, как Уильям, был способен использовать тишину для очень опасных вещей. Достаточно было его пронзительных глаз и намеков, которые он мог вплести в малейшее движение своих чувственных губ.

— В начальной и средней школе на обедах мы с друзьями обычно обменивались едой, — продолжила я наш диалог, скорее, чтобы заполнить паузу. Я не была глупой и потому не верила, что Уильяма может интересовать этот разговор. — Конфеты Airhead были на вес золота. Ты мог обменять одну конфету на что угодно. Даже на полный поднос куриных наггетсов и картошки фри. Особенно, если их вкус оставался для тебя загадкой. О, вот те, белые. При обмене они были намного вкуснее, чем те, что твоя мама утром упаковала для тебя.

— Белые были сахарной ватой. Тайна раскрыта.

Я попыталась вспомнить их вкус и согласилась с Уильямом.

— Ты сказал, что раскусил меня? — напомнила я. По правде говоря, мне отчаянно хотелось узнать, что он обо мне думает. И все же был страх, что мне его мнение может не понравится.

— Сказал. А потом мой список — того, что я узнал о тебе, — резко увеличился. Ты заставила меня добавить еще один пункт. «Любит перебивать тех, кто намеренно вставляет в разговор драматические паузы».

Я покраснела.

— Я не поняла, что это была драматическая пауза.

— Иногда тебе не хватает элементарных навыков наблюдения, — сказал он деловым тоном, как будто диктовал это для записи.

— Эй! — я вспыхнула и, рассмеявшись, ударила его по руке. Но мой смех мгновенно стих, и я тут же отдернула руку, сообразив, что натворила.

Уильям, казалось, не заметил моей реакции. Он как ни в чем не бывало смотрел на меня из-под маски тем же аналитическим взглядом — сузив свои проницательные голубые глаза.

— Физические данные…

— Тебе лучше перейти к моим хорошим качествам. Или мне придется проверить, сможешь ли ты выпить остаток вина, если оно взлетит на воздух.

— Точно! Хорошие качества. Ну… к сожалению, эта часть списка является частной собственностью. По крайней мере, до окончания вечеринки. И, естественно, до тех пор, пока я не смогу оценить твою интимную часть.

Я посмотрела на него с яростью.

— О, видела бы ты сейчас свое лицо. Теперь я точно знаю, почему тебя зовут Черри. Это цвет твоего лица, когда ты злишься.

— Меня никто не называет Черри. Только ты! Я уже сто раз говорила тебе, что меня зовут Хейли.

— Возможно, не стоит выглядеть так очаровательно, когда злишься. Кому-то может понравиться постоянно провоцировать тебя.

Мои пылающие щеки стали еще ярче.

* * *

Я собиралась уже что-нибудь сказать, но в этот момент к Уильяму подошла импозантная пара. Я уставилась на подошедшего мужчину. Из-за масок трудно было что-то сказать наверняка, но меня определенно в нем что-то смущало. Я недоверчиво переводила взгляд с него на Уильяма. Они были одного роста и одного телосложения. У них были одинаковые глаза, одинаковый рот, одинаковые челюсти. Даже уши были одинаковыми! Единственным отличием была их прическа. У подошедшего мужчины волосы были аккуратно подстрижены и тщательно уложены. В то время как у Уильяма сохранился идеальный беспорядок, который я уже видела утром.

У новоприбывшего в кармане пиджака я заметила один из тех белых шелковистых носовых платков… Я никак не могла вспомнить, как они называются.

— Ты пытаешь еще одну бедную девушку? — голос мужчины был почти таким же, как у Уильяма. Но звучал намного холоднее. Более серьезным и строгим.

— Черри, это мой брат Брюс, — представил нас Уильям. — Мы близнецы, но на самом деле я на несколько секунд старше. А это означает, что априори я всегда немного сильнее и лучше его.

— С точки зрения статистики, это просто означает, что ты умрешь первым, — мягко возразил Брюс.

— Я Наташа, — женщина любезно улыбнулась и протянула руку для рукопожатия. На ней было великолепное белое платье, с легкостью отделяющее элегантность от повседневности. И я тут же пожалела, что не могу позволить себе такое.

Ни наличие умопомрачительного платья, ни объятия брата генерального директора не испортило выражения ее очаровательного лица. Она умудрялась выглядеть скромной и доброй. И этим мне сразу понравилась.

— Я Хейли, — представилась я, пожимая ей руку.

Наташа вопросительно посмотрела на меня.

— Уильям считает забавным называть меня Черри, — объяснила я.

— О, поверь, мне хорошо известно, каково это, — посочувствовала она. — Мне не раз приходилось терпеть его плоские шуточки. И мне жаль, что теперь он использует тебя как свой комедийный мусорный контейнер.

— Эй! — Уильям продолжал улыбаться, несмотря на свой оскорбленный тон. — Комедийный мусорный контейнер?! Господи, Наташа! Неужели Брюс поделился с тобой своей холодностью? От этого становится немного больно.

— О, — слегка смутилась Наташа, и ее улыбка дрогнула. — На самом деле я не хотела...

— Не отступай, Наташа, — прервал ее Брюс. — Эго Уильяма выдержит столько ударов, сколько мы сумеем ему нанести. К сожалению, я почти уверен, что он выживет.

— Я уже начинаю паниковать. Сейчас я один против трех. Позвольте возразить... Если я случайно оказался один против трех, то предпочел бы на один член в команде меньше. Особенно если этот член принадлежит моему брату.

— Лишний член в команде — это прекрасно, пока он не мой. Понял? — сказал Брюс, и в его серьезном тоне послышались смешинки.

Я подавила рвущийся наружу смех.

Внезапно Уильям выронил что-то из руки. Но я не могла разглядеть, что именно. Я только видела, как он резко опустился на колени перед Брюсом, а когда вставал, засунул что-то себе в карман. Я чуть было не пропустила это. Но, посмотрев на Брюса, поняла, что белый носовой платок уже испарился из кармана его пиджака.

— Ну, — Уильям потянулся и притворно зевнул, — говоря о членах... Почему ты не на встрече с мистером Денежным Мешком?

Брюс вздохнул.

— Ты же понимаешь, что если он услышит из твоих уст такое прозвище, то немедленно откажется быть нашим клиентом?

— Я понимаю это. И, тем не менее, оставляю за собой такое право.

— Конечно, ты оставляешься. Пойдем, Наташа. Мне действительно необходимо найти мистера Паккарда и обсудить с ним детали. Было приятно познакомиться, Хейли, — вежливо раскланялся Брюс, прежде чем уйти со своей девушкой.

* * *

— Теперь мне все ясно. Судя по всему, ты злой близнец, а он…

— Тот, что с ОКР. Думаю, ты смогла бы вытащить кубик льда из его задницы, если бы достаточно сильно постаралась. Естественно… раздавленный.

Я была озадачена и рассмеялась немного нервно.

— О, это… опасно представлять.

— Добро пожаловать в мой мир, — Уильям небрежно вытащил из кармана белый шелковый носовой платок и высморкался. Я была уверена, что его нос вовсе не нуждался в этом. Он посмотрел на платок с едва заметной улыбкой и отбросил его в сторону.

— Зачем было его красть, чтобы потом выкинуть? — удивилась я.

Мужчина выглядел слегка смущенным. Видимо, не мог поверить, что я заметила, как он украл платок у брата.

— Ну, не все же может попасть в коллекцию?

— О, есть целая коллекция?! Мне не терпится узнать об этом.

Уильям глубоко задумался.

— Это… как зал моей славы… можно так сказать. Разыграй свои карты верно, и, возможно, когда-нибудь я покажу тебе его.

— Когда-нибудь… — медленно проговорила я. — Похоже, у тебя большие планы на нас двоих. Мне пора начинать заполнять свой календарь?

— Только по ночам.

Я прикусила уголок своей губы.

— Ты всегда так делаешь?

— Предлагаю хорошенькой девушке секс не очень тонким намеком? Обычно нет.

Моя бабушка всегда говорила, что если кто-нибудь делает тебе комплимент, то не стоит спорить. Если, конечно, не хочешь, чтобы он оказался последним. Поэтому, хотя мне и хотелось поверить, что Уильям считал меня хорошенькой — особенно в окружении шикарных женщин — я улыбнулась и приняла это за комплимент.

— Понятно... А эти хорошенькие девушки, которых ты обычно не приглашаешь на секс… Как большинство из них реагирует, когда ты бросаешь в них свои не очень тонкие намеки?

— Видишь ли… — протянул Уильям и сделал осторожный шаг ко мне, уничтожая остатки моей уверенности и комфорта, которые я так старалась сохранить. Его близость была ошеломляющей. Всепоглощающей. — Прямо сейчас мне трудно думать о других женщинах. Или о том, что когда-либо случалось. Есть только одна вещь, которая заглушает все это...

— Что именно? — выдохнула я.

— Эта девушка, — он сделал паузу, позволив своим глазам блуждать по мне, и его губы приоткрылись. Уильям источал сексуальность, которая, ласкаясь, окутывала меня и зажигала каждый чувственный нерв в моем теле. — Эта девушка, которую я встретил... Она немного встревожена. Немного саркастична. Она реагирует на меня.

— Звучит ужасно, — я не смогла выдавить из себя ничего, кроме приглушенного шепота. Казалось, у меня перехватило дыхание и пересохло во рту.

— Это как раз то, что мне и надо. Я до сих пор не влюблялся в такую девушку, как она. Но эта... кажется, она мне нравится.

— Уверена, она польщена.

— А ты?

— Что я?

Он усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы я это сказал? Хорошо, придется уступить и побаловать тебя.

Уильям поднял указательный палец к месту чуть ниже моей ключицы. Низкий вырез платья открывал ему прямой доступ к моей коже. Он слегка надавил на нее пальцем, вызвав у меня дрожь и волну мурашек. И начал обводить им какой-то видимый ему одному рисунок.

Что это было? Я понятия не имела. Мой мир сузился до его длинных ресниц, задумчивых голубых глаз, полных, абсолютно греховных губ и жара соприкосновения наших тел. В тот момент я не слышала ни музыки, ни окружающих нас людей.

Через несколько мгновений он убрал палец и выжидающе посмотрел на меня.

— Вот. Я тебе уже все объяснил. Теперь понятно?

— Что? — переспросила я. Я вообще не обратила внимания на то, что он рисовал.

— Женщины, — Уильям пожал плечами. — Ты можешь буквально написать это на их груди, а они все равно не понимают. Ну, да ладно, это твоя потеря.

— Эй! — сказала я, слегка улыбаясь. — Сделай это еще раз.

— Нет. У тебя был шанс, но ты все испортила.

— Ты просто смешон, — я уперла руки в бока, что не входило в мой обычный арсенал. Но у этого несносного мужчины имелась скверная привычка дразнить меня.

— Ужасно хочется пить. Я вернусь с чем-нибудь крепким и украденным.

— Напитки здесь бесплатные. Ты не можешь их украсть.

— Все еще так наивна? — проговорил он задумчиво. — Воровство — это всего лишь вопрос контекста, Черри. Но не волнуйся, я тебя скоро всему научу, — с этими словами он ушел, оставив меня гадать, что, черт возьми, он мог иметь в виду.

* * *

Не прошло и секунды, как одна женщина кончиками пальцев мягко развернула меня за плечо лицом к себе. Даже маска не способна была скрыть ее изящности и очарования. От ее вида захватывало дух. Лицо в форме сердца, большие зеленые глаза с длинными ресницами, созданные для поцелуя губы и тело, которое могло быть вылеплено только командой похотливых мужчин. Она отбросила свои черные как смоль волосы привычным движением головы, которое каким-то образом сказало мне: «Я лучше тебя во всех отношениях. Можешь поставить на кон свою задницу, но я знаю это».

— Привет? — я попыталась скрыть свою неловкость.

— Прости, что напугала тебя, — почти промурлыкала она и сверкнула улыбкой, которая умудрилась выглядеть одновременно и милой, и невзначай сексуальной. Какая-то часть меня сразу же почувствовала к ней симпатию. Но что-то в глубине души подсказывало быть осторожнее с этой женщиной. — Я Зои Паркер. Я что-то вроде президента Клуба бывших подружек Уильяма Чемберсона.

— О, — только и могла сказать я, не зная, как на это реагировать.

— Не волнуйся. Это не ревность и не угроза. Я пришла как друг. Как кто-то, кто уже побывал там, где ты сейчас находишься. Уильям — мастер иллюзий и обещаний. Он легко убедит тебя, что он хороший парень, даже если будет груб в общении. Он пообещает все, о чем ты мечтаешь, и соблазнит тебя. Уильям привык получать все, что хочет. А потом с легкостью двинется дальше. Он сделал это со всеми нами. И сделает это с тобой.

— Ну… — мой голос звучал немного натянуто, — я ценю предупреждение. Но я уже большая девочка. Думаю, что уже сама могу решить, хочу ли иметь романтические отношения с кем-то или нет.

— Конечно, можешь, — Зои притворно улыбнулась и довольно ощутимо сжала мое плечо, — но послушай: не принимай это на свой счет. Уильям неизбежно приползал ко мне обратно после каждой пары неудачных бросков. Даже не знаю, как мне удается справляться с ним. Но эй, это уже не для всех ушей.

Я улыбнулась, но в моей улыбке не было дружелюбия. Я человек неагрессивный, но эта женщина бросила мне вызов. Она источала абсолютный аромат стервозности, который пробудил во мне бойца.

— Прости, кажется, я ослышалась... Ты сказала, что президент клуба его бывших подружек или его фан-клуба?

Зои поджала губы, но все еще сохраняла свою фальшивую улыбку.

— Удачи тебе, милая. Уильям таких, как ты, ест и выплевывает перед завтраком, — она помахала у меня перед глазами своими наманикюренными ногтями и растворилась в толпе.

* * *

Я все еще пыталась осмыслить свою встречу с ледяной королевой, когда Уильям вернулся с двумя фужерами шампанского. Он предложил мне один, но я отмахнулась, увидев следы помады на ободке.

— Не слишком ли далеко ты зашел в своем воровстве? — я все еще не могла решить, хочу ли обсуждать с ним Зои. С одной стороны, мне до смерти хотелось услышать его версию. С другой, я не чувствовала его обязанным что-либо объяснять мне. Возможно, он заслуживал шанс приоткрыть мне себя, а не защищаться от претензий и обвинений сумасшедшей бывшей.

— Вор — это несправедливое обвинение. У меня есть небольшая склонность к клептомании. Это медицинское состояние. Ты же не станешь смеяться над парнем из-за болезни, правда? Кроме того, ты можешь получить цветы обратно в любое время, когда захочешь. Все, что тебе нужно сделать, это прийти в мой офис. Так что они одолжены, а не украдены. С другой стороны, твоя вишенка... я не планировал отдавать ее обратно.

— Так вот как это работает? — спросила я, стараясь не обращать внимания на его комментарий про вишню. — Взять мои цветы было просто старым «я забыл что-то у тебя дома» трюком, но с клептоманским уклоном?

— Именно!

— Хм. Ну, тогда ты можешь оставить их себе.

Уильям постучал пальцем по своему подбородку.

— Понятно... Очевидно, я украл не тот предмет. Думаю, мне придется снова заскочить в твой магазинчик.

— Вряд ли я смогу остановить тебя.

— А ты бы хотела, если бы могла? — игривый тон из его голоса исчез, оставив лишь пронзительные нотки искренности. И вот он снова здесь. Я только начала верить, что этот человек ничего в мире не принимает всерьез, как в нем вспыхивает поражающая разум напряженность.

— Возможно, — задумчиво сказала я. И это был честный ответ.

Я могла бы остановить Уильяма, защитив себя от неизвестного будущего. И от призрачной возможности каких-то отношений между нами, равносильной моему столкновению с катастрофой. Но могла и открыться ему, убежденная, что такие, как он, довольно редко встречаются на пути обычных людей. Если судить по моему прошлому, то до встречи с Уильямом прошло около двадцати лет. И я не была уверена, что хочу ждать своего шестидесятилетия.

— Хорошо, что у тебя нет выбора, — его глаза метнулись к балкону за моей спиной. Он вновь посмотрел на меня и, рассеянно улыбнувшись, снова поднял туда глаза.

Я повернулась, чтобы выяснить, кто же так заинтересовал Уильяма. И увидела ее. Зои — Ледяная Королева и сука в одном флаконе — президент клуба бывших подружек Уильяма Чемберсона. Черное платье, черные волосы, темное кружевное колье на шее и маска с тонкими кошачьими ушками. Ревность пронзила меня как яд, и мое сердце упало. Вполне возможно, что она и не солгала.

— Ну, что ж, — сказал Уильям. — Я планировал потанцевать с тобой. Спеть серенаду. В конце концов, заманить тебя в какое-нибудь уединенное место и убрать все эвфемизмы (прим. эвфемизмы используются в речевых или печатных текстах для замены слов, признанных грубыми или «непристойными», например, бранно-ругательных и нецензурных) из неотложного акта дефлорации (прим. дефлорация в буквальном переводе на русский язык означает «срывание цветка», а в переносном и общеупотребительном в медицине — лишение девушки девственности, разрыв её девственной плевы), который я начал этим утром. Но... к сожалению, мне придется иметь дело с кое-чем другим. Итак, до следующего раза... — и стремительно ушел, не дожидаясь моего ответа.

А я осталась стоять там с глупым выражением на лице. Уильям направился прямо к балкону, и я поняла, что не хочу знать правду. Я просто хотела уйти и сохранить то, что еще осталось от нашего изумительного обмена магией. Если бы я сейчас убежала, то остался бы шанс оглянуться назад и засомневаться: возможно, я просто ошиблась. А если бы я узнала, что Зои права, то еще больше замкнулась бы в себе. И это стало бы просто еще одним опытом, отпугивающим меня от всех пенис-свингеров мира на всю оставшуюся жизнь.

Я почувствовала себя очень глупо. Зачем я только пришла? Уильям был очарователен и великолепен. А я, вероятно, — обыкновенной идиоткой. Как я могла вообразить, что могу стать чем-то большим в жизни такого человека, как он?

Неужели я так долго ждала, чтобы кто-то просто случайно заглянул ко мне?

Я была заурядной девушкой, которую Уильям встретил этим утром в пекарне. Все внимание, которое он уделил мне сегодня, безусловно, было особенным для меня. И, вероятнее всего, это был самый обычный день в его жизни. Я даже не могла расстроиться. Потому решила чувствовать себя глупой и наивной.

Да. Глупо и наивно.

Если бы моя жизнь была как одна из моих книг рецептов, то это был бы длинный список всех комбинаций этих двух родственных эмоций. Их я дегустировала последние двадцать пять лет. Предупреждение о спойлере: независимо от того, как вы их смешивали, результатом всегда была здоровая доза разочарования с нежным оттенком смущения.

Рецепт моей жизни. Ням.

Глава 4

Уильям

На следующее утро после вечеринки я собирался пойти в пекарню и побеспокоить девушку-пекаря. Но время ускользнуло от меня. Мой крутой братец заставил меня практически жить в офисе: мы бросили все силы на заключение еще одной выгодной крупной маркетинговой сделки с еще одним состоятельным и влиятельным клиентом. Брюс отвечал за весь организационный уровень нашей компании. Исследования, сеть, координация, планирование, выполнение... Его заветная, но несбыточная мечта — чтобы все прошло без сучка и задоринки.

Для меня же речь шла скорее о рисках.

Мне нравилось пробовать все, что никто в здравом уме не стал бы делать. Но больше всего меня привлекала возможность рискнуть и при неудачной сделке потерять миллионы или даже репутацию нашей компании. В основном я был великолепен в своем призвании, поэтому мы никогда не терпели неудачу.

Ладно, скажу честно, мои гениальные идеи иногда проваливались. Я потерял несколько миллионов здесь или там и разозлил пару-тройку крупнейших компаний. Но это было не самым главным. Я был идейным парнем. Чтобы сохранить репутацию творческого гения, нужно было рискнуть здесь, взъерошить перья там или пару раз случайно поджечь свой офис. Последнее, возможно, было не столь необходимым, как первые два. Но когда ваш творческий процесс иногда связан с небольшим количеством сладкого и липкого, вам, вероятно, однажды пришлось бы бросить спичку в мусорное ведро… При условии, что ваш безумный брат внезапно ворвался в офис. И если в мусорном баке в этот момент оказалось достаточно бумаги... ну, вы понимаете.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒