555-3021 (16:47): Привет. Это Наташа, жена Брюса. Мы слышали о произошедшем и хотели бы встретиться с тобой в кафе на 5-й. Угощение за нами. 1 страница

Глава 1

Хейли

Моя бабушка всегда говорила, что выпечка — лекарство от печали. Грэмми была очаровательна. Она могла испечь печенье, за которое любой готов был продать душу. И все же она была в корне неправа. Я уже более двух лет вытаскивала из духовки в своей пекарне свежие вишневые пироги, пирожные, круассаны, рогалики. Одним словом, всевозможные кондитерские изделия, которые вы только могли себе представить. И, по моей оценке, единственное, что действительно вылечила выпечка, — тонкую талию и приверженность к диетам.

Но я не собиралась унывать. Мне только что исполнилось двадцать пять, и я не могла дождаться, когда же, наконец, моя жизнь забьет ключом. Можете называть меня черепахой, но я была убеждена, что если буду держать нос по ветру, упорно работать и вести себя как хорошая девочка, все остальное приложится.

Мне все же удалось свить удобное гнездышко из рутины повседневных дел, хотя время было неумолимо. Я понимала, что если не сделаю правильные выводы, то единственный мой шанс — пекущая кексы восьмидесятилетняя девственница. А это могло вызвать спонтанный оргазм.

Отличные кулинарные способности, но довольно грустная личная жизнь. И это была не совсем моя мечта. В глубине души я боялась, что могу легко упустить появившуюся возможность. Это как использовать зубную нить… в день посещения дантиста… Меня пугала перспектива превратиться в сгорбленную старую девственницу-пекаря.

Выпечка для меня была легким делом с глубоким смыслом. Добавили столько-то, вынули через столько-то, запекли при такой-то температуре, дали настояться столько-то. Это была целая наука. И если вы следили за тем, что делали, — вы знали, чего ожидать.

Мне нравилось мое дело. Пекарня была моим самым безопасным местом. И если бы моя сестра и мой единственный сотрудник, Райан, постоянно не напоминали бы мне о социальной жизни, то, вероятно, я бы уже так углубилась в свою работу, что давно растворилась бы в ней.

В мои планы на выходные входила разведка местных рынков. Мне приходилось охотиться за свежими ингредиентами с ферм моих любимых земляков. Тестирование новых рецептов и попытки усовершенствовать имеющиеся — все, что меня волновало в оставшиеся дни. Выпечка была моей жизнью. Меня ничуть не удивило бы, если вишневая начинка побежала бы по моим венам. По крайней мере, муку я носила на себе чаще, чем косметику. Выпечка — и есть моя жизнь.

Хотелось верить, что у меня когда-нибудь все обязательно получится. Что все мои мечты о расширении магазина и совершенствовании моих рецептов чудодейственным образом приведут меня к вдохновению, которого в моей жизни так не хватало. В другие же дни мне казалось, что я в клетке — инкрустированной печеньем — соблазнительной и вкусной. Но клетка все же была клеткой.

Да, мне нравилось то, что я делала.

Но нет, Грэмми, это не было панацеей.

* * *

Все, что мне нужно было сделать, — посмотреть на потрепанный старый учебник из колледжа под ножкой моей печи. Духовку я купила подержанную, и одна ее нога была короче ровно на высоту учебника. «Морская биология и недостаточная динамика экосистемы». Это звучало так, словно кто-то вставил несколько научных слов в блендер и решил, что студентам колледжа достаточно носить его с собой, чтобы почувствовать себя умными. И, надеясь на удачу, они повесили на этот учебник ценник в триста долларов. Когда же библиотека колледжа предложила выкупить его за десять, то я послала их к черту вместе с их десятью долларами.

Ну, технически, в этот момент я подумала, что они могли бы трахнуть сами себя. И все же я просто вежливо улыбнулась и сказала: «Спасибо, но нет», — а затем всю дорогу домой слушала Мэтта Косту, пытаясь успокоиться. Я работала в отделе обслуживания клиентов всю свою жизнь и знала, что несправедливо выплескивать все свое негодование на человека за стойкой — к этому дерьму он не имел никакого отношения.

Последние шесть–семь лет я использовала книгу, стараясь получить компенсацию. Если они не собирались возвращать мне триста долларов, то я могла сама найти способы ее применения на эту сумму.

Во–первых, она служила дверным замком в общежитии колледжа, пока я получала степень по социологии. Ныне пылящуюся где-то в шкафу для хранения документов.

На эту многострадальную книгу вечно кто-то налетал. Об нее постоянно спотыкались, и она быстро обветшала… Однажды я даже обозвала ее жирной коровой. Я ударилась об нее пальцем ноги, что, по общему мнению, перешло все границы. Но я не собиралась извиняться перед книгой.

Во–вторых, она подрабатывала паукохлопушкой, когда не подпирала дверь.

В–третьих, мне пришлось положить ее под голову на время сна, когда моя кошка поиграла с моей подушкой.

В–четвертых, я даже умудрялась рисовать на ее полях.

А теперь? Теперь она была краеугольным камнем моей печи. Нет, даже не так. По сути, она стала краеугольным камнем моего бизнеса. Конечно, я немного преувеличила. Но между правдой и тестом сходства больше, чем люди могли бы себе представить. Потянули… в нужном месте. Отрезали вот тут. Возможно, немного размяли, придав воздушности… и вуаля, — ты уже легко «проглотил»… правду. Или маффин.

В общем, если быть точной, после стольких лет использования книга окупилась, по меньшей мере, долларов на двадцать. Осталось… всего каких-то двести восемьдесят.

Была, конечно, еще одна причина, по которой я хранила эту дурацкую книгу. Хотя все остальные купленные по завышенной цене учебники я давно продала за гроши. В ней я впервые нарисовала ЕГО имя с маленьким сердечком вокруг него. Это был тот самый учебник, который я держала в руках, когда мы с НИМ в самый первый раз разговаривали после занятий. Я прижимала книгу к груди. Прямо над быстро бьющимся сердцем.

НАТАН.

Мальчик моей мечты, который превратился в жуткого преследователя из ада.

Я могла бы поблагодарить его за мою девственность, по крайней мере, частично. Я не была уверена, существовала ли такая вещь, как посттравматическое расстройство от извращенцев. Но если оно существовало, то Натан сумел заразить меня им. После него я виртуозно отталкивала всех и каждого, имеющего пенис. Хранение этой книги стало образным способом выразить мой главный жизненный девиз: «Остерегайтесь пениса! Он опасен! »

* * *

Я поставила последний вишневый пирог на посыпанный мукой стальной стол возле духовки. Он выглядел идеально. И он должен был быть идеальным. Когда дело доходило до выпечки — я не играла. У меня был блокнот, заполненный заметками и рецептами, которые я перепробовала на пути к поиску идеального сбалансирования вкусов и текстур. Я заполнила множество страниц примерами выявления разницы между одной чашкой сахара, немного переполненной чашкой, недосыпанной или на половину наполненной… ну, и так далее.

Если выпечка была наукой, то я — сумасшедшим ученым. Волшебником кексов. Если люди приходили в мой магазин, чтобы побаловать себя, то получали желанную выпечку и наслаждались каждым кусочком.

К сожалению, мое пристрастие не излечило меня от чувства пустоты, которое угнездилось глубоко в моем сердце. Зато оно дало мне цель. Я знала, что у меня это хорошо получается, и надеялась в дальнейшем расширить свой магазин. Но вначале это был всего лишь надежный способ оплачивать свои счета. Эй, если мирового господства было бы легко добиться, то все давно бы уже это сделали.

* * *

По дороге на работу заглянула моя младшая сестра Кэндис. Она работала редактором в журнале «Продвинутые Советы». Проходя мимо, она всегда заходила за рогаликом. Ее короткие светлые волосы подпрыгивали при каждом шаге, когда она вприпрыжку подходила к стойке. Она поправила солнцезащитные очки и очень выразительно пошевелила бровями.

Я стряхнула муку с рук и для уверенности слегка пнула книгу. Мне хотелось пнуть свою сестренку, но… пока сойдет и книга. Жаль, что это не работало как с куклой Вуду.

— Как прошло утро у моей любимой девственницы? — прощебетала Кэндис.

— Ты ведь знаешь, что я могу плюнуть в твой рогалик, верно? — я мысленно собралась с духом. Сестра заговаривала о моей девственности примерно раз в месяц. Вполне вероятно, что именно в те дни, когда я выглядела особенно изможденной.

— О-о-о-о, слюна девственницы. Я слышала, она обладает магической силой. Пожалуй, я возьму ее немного со сливочным сыром.

— Ты отвратительна. И единственная сила в моей слюне — это антиафродизиак, если судить по моей жизни.

— Хм. Это было бы нелегко сделать.

— Знаешь, если бы ты не называла меня девственницей так часто, то не все проходящие через мою жизнь люди знали бы об этом.

— Все проходящие через твою жизнь? Окей. Итак, это Райан и Грэмми?

— Дура, — пробормотала я.

Я отвернулась и стала усиленно лупить кулаками по тесту. Это был не совсем тот метод, который я открыла для получения идеальной консистенции. Но это был отличный способ снять стресс.

— Ну, я думаю, еще есть…

— Мы больше не говорим о нем, помнишь? — перебила я сестру.

— Это очень вредно держать все в себе, Хейли. Разве ты никогда не видела фильм «Я, снова я и Ирэн»? Джим Керри считал хорошей идеей быть скрытным. И что же с ним случилось?

Я пожала плечами.

— Все пошло плохо?

— Ты чертовски права. У него произошло раздвоение личности. Безумие! Если ты не будешь осторожной, то, в конце концов, разделишь опеку над своим телом. Ну… с какой-нибудь сумасшедшей цыпочкой по имени Ханкетта. А она станет зачинщицей драк с шестилетними детьми в закусочных. Ты этого хочешь?

— Это риторический вопрос?

Кэндис облокотилась на стойку и с сочувствием посмотрела на меня как на раненое, забитое животное.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

— Ну, а я хочу, чтобы моя сестра поменьше беспокоилась о моей несуществующей сексуальной жизни. Лучше бы она заботилась о чем-то более важном.

— А, понятно. Секс — это не существенно... Позволь мне рассказать это всему человечеству, а то все мы поступали опрометчиво. Позовите прессу! Уберите свои члены! Разрушьте все формы для фаллоимитаторов! Сдвиньте ноги, мы закончили! Секс все это время слишком переоценивали.

— Формы для фаллоимитаторов? Ты серьезно?!

Кэндис пожала плечами.

— А как, по-твоему, они их делают?

Я посмотрела на нее с глухой яростью.

— Я не хочу даже думать об этом. Просто пытаюсь тебе сказать, что не очень-то тороплюсь трахать все, что движется.

— Может, и стоит. Подумай об этом. Тебе уже долбаных двадцать пять лет. И этого вполне достаточно, чтобы построить что-то значительное, одним сокрушительным моментом сломав все традиционное. Ты установила слишком высокие стандарты, девочка. Просто вытащи занозу из задницы и расслабься.

— «Вытащи занозу из задницы и расслабься»... Мудрые слова от Кэндис. Может, мне стоит набить их на твое надгробие?

— А кто сказал, что я умру первой? Я собиралась заказать: «Здесь лежит самая старая, самая печальная девственница в мире. Возможно, если бы она позволила парню погрузиться всего на шесть дюймов, то не ушла бы на шесть футов под землю».

Я схватила рогалик с витрины и грубыми резкими мазками нанесла на него сливочный сыр. Пасты оказалось намного больше, чем нравилось Кэндис. Но мне было абсолютно все равно. Я обернула булку вощеной бумагой и протянула ей.

— Если ты закончила, вот твой рогалик. Через несколько минут здесь появится Райан. С твоей подачи он теперь постоянно пытается меня с кем-нибудь свести. И этим раздражает чуть ли не больше тебя. Так почему бы тебе не сделать паузу и не позволить ему рулить?

Кэндис взяла рогалик.

— Я сказала ему об этом лишь для того, чтобы он сорвал твою покрытую паутиной вишенку. Откуда мне было знать, что он нырнет головой вперед в дружескую зону и превратится в Мистера Свата?

Я поморщилась.

— Твое богатое воображение просто поражает своей проницательностью.

— Ты самая милая, знаешь об этом? Эй, а это что? — она ухватила конверт, который я ранее вскрыла и беспечно бросила на прилавке.

Я тут же выхватила его.

— Ничего особенного. Это просто реклама.

— Ах да, старый классический спам. Якобы уведомление о выселении. И это должно было привлечь твое внимание. Они уже всех достали. И меня тоже. Ладно, девочка, оставайся девственницей, — она послала мне воздушный поцелуй и удалилась, унося рогалик в руке.

* * *

Когда сестра ушла, я с тоской посмотрела на письмо. Это было уведомление. У меня была одна неделя, чтобы оплатить аренду квартиры. Или бы встал вопрос о моем выселении. Но я до сих пор не могла решить, что собиралась делать. Поскольку оставалось всего лишь две недели до оплаты долга за аренду пекарни. Была реальная угроза пропустить в этом году уже третий платеж.

Я вздохнула. Я всегда находила способы держаться на плаву. Все, что мне нужно было сделать — выстоять еще несколько недель… принять еще несколько клиентов…

И, в конце концов, — пекарня справилась!

Я хорошенько встряхнула тестомесилку. Она громко хрюкнула и начала взбивать равномерно. Большинство моего оборудования знавало лучшие времена. Но это было мое оборудование. Я испытывала глубокое удовлетворение от осознания, что все находящиеся здесь предметы я заработала и купила самостоятельно. Пекарня была моим ребенком, а вишневые пироги... детьми моего ребенка?

Возможно, вам показались немного странными мои попытки думать обо всем этом слишком усердно. Но я любила свое детище. Даже когда остальная часть моего мира готова была развалиться на куски, я всегда могла рассчитывать на свой магазин. Мое маленькое убежище. Даже если иногда оно казалось клеткой.

* * *

Райан появился вовремя. Как всегда. Он совсем недавно закончил колледж. Невероятно красивый, возможно, даже великолепный. Но с того момента, как я его увидела — по неизвестной мне причине — я воспринимала его как своего младшего брата. Парень, казалось, тоже так чувствовал. Как только он начал работать на меня, мы погрузились в атмосферу — «наконец-то, мы встретились» — давно потерявших друг друга брата и сестры. Он пытался помочь мне исправить мою жизнь. А я в ответ старалась уберечь его от неприятностей. Слишком интенсивно парень в них попадал.

Райан постоянно брил голову. Сделал несколько татуировок — но ничего слишком сумасшедшего. И имел мускулистое телосложение человека, который в свое время замесил слишком много теста. А еще у него были карие глаза. Смотревшие на меня с теплотой и пониманием.

— Горячее свидание сегодня вечером? — спросил он.

— Знаешь, Кэндис уже пыталась подбодрить меня. Может, дадим выходной разговору о девственницах? — я стала осторожно перекладывать пироги с подноса.

Райан бочком протиснулся ко мне поближе и облокотился на стойку. Он мягко шлепнул меня по плечу и одарил таким сочувственным взглядом, что я не могла не признать его милым. Возможно, меня тошнило от его постоянных попыток пропихнуть меня в мир свиданий. Но я всегда знала, что он делает это от чистого сердца. Поэтому никогда не винила его за это.

— Вот что ты сегодня сделаешь, Хейли. Выберешь парня. Любого… — он широко улыбнулся от озарившей его идеи. — Первого же парня, который купит вишневый пирог. Ты выберешь его. Просто будь смелой. Будь собой. Скажи что-нибудь кокетливое. Тебе же не нужно напрашиваться на свидание или типа того. Просто, знаешь, сделай ему комплимент. А потом посмотрим, что из этого получится.

Я тяжело вздохнула.

— Ну, допустим. Я соглашусь, а у первого парня, который купит вишневый пирог, окажутся усы педо? Конечно, они больше известны как «усики педофила». Но на самом деле, это вовсе не похоже на усы. Это выглядит так, словно к вашей верхней губе прилипли крошки печенья. А если еще будут и пятна пива на рукаве?

— Оке-е-ей. Пусть будет первый парень, который купит вишневый пирог и не вызовет у тебя отвращение. Как тебе такое? Кстати, у кого это, черт возьми, ты видела пятна пива на рукаве? Это с какими же людьми ты общалась?

— Смешно, — фыркнула я, пытаясь выбросить из головы его заманчивую идею. Мне не хотелось, чтобы он предположил, что я могла согласиться на это безумие.

Они с Кэндис, оба, казалось, думали, что секс решит все мои проблемы. Но я не была в этом уверена. Хотя вовсе не прочь была избавиться от иронии судьбы-насмешницы. Девушка, весь день угощавшая людей своими вишневыми пирогами, до сих пор никому не позволила сорвать ее вишенку.

— Не смешно, — сказал Райан. — Это пари. Я серьезно, Хейли.

— Пари?

— В точку! Ты ведь в курсе, что я скопил отгулы для отпуска?

— Да... — медленно выдохнула я, страшась продолжения.

— Или ты принимаешь пари, или я использую весь свой отпуск в дни Шеффилдской ярмарки.

Его слова молнией пронзили мою грудь, и меня охватила паника. Моя пекарня находилась на окраине центра Нью-Йорка. Каждой пекарне-участнице на Шеффилдской ярмарке предоставлялась уникальная возможность обрести всенародную известность. Главной фишкой был конкурс печенья. «Фуд Нетворк» (прим. Food Network — кулинарный канал) выявил особо отличившихся и, засняв их, обеспечил исключительной популярностью. Нам предстояло чрезвычайно много работы, и Райан знал, что у меня не было другого помощника. Никого, кто мог бы помочь в подготовке конкурсных шедевров.

— Ты этого не сделаешь, — возмутилась я.

Он лишь пожал плечами.

— Думаю, тебе стоит задать себе один вопрос. Ты готова рискнуть, девственница?

— Придурок, — простонала я.

Он выглядел слишком довольным собой. Он загнал меня в угол. И знал это.

— Итак, пари?

— Ты же знаешь, что я не смогу сказать «нет». Черт! Но никаких изменений в правилах. Я просто скажу что-нибудь кокетливое. Только одну вещь. И все.

— Договорились! Это все, о чем я прошу. Пока.

* * *

В дальнейшем все так и произошло. Это утро ничуть не отличалось от всех остальных. За исключением нелепого пари, конечно же. Это была новая форма давления со стороны моего обычно мягкого друга. Но буквально через несколько минут я уже забыла обо всех этих глупостях.

Мы подготовили витрину. Испекли немного хлеба, так как он терял свою свежесть гораздо быстрее, чем выпечка. Сделали последнюю порцию рогаликов — наш ежедневный утренний хит продаж. Многие клиенты приходили именно за ними, а заодно покупали буханку хлеба или пироги на обед.

Джейн регулярно оказывалась нашим самым первым клиентом. Это было почти ежедневным правилом. Ей было за сорок. Но она была женщиной-мечтой. Моей мечтой.

Красивая. Властная. Уверенная в себе. Стильная и элегантная.

Я могла с легкостью поклясться, что у нее был дизайнерский брючный костюм на каждый день года. Во всяком случае, я никогда не видела ее в одном и том же наряде дважды. И я сомневалась, что Джейн стала бы хранить старый учебник под рукой вместо боксерской груши. Я была уверена, что она никогда бы не стала вымещать на нем свое разочарование по поводу бывшего парня-сталкера.

Я посмотрела на свой испачканный мукой фартук и скучные джинсы, которые выглядывали из-под него. Затем перевела взгляд на ситцевую розовую рубашку-поло с названием моей пекарни и логотипом «Игристый пекарь» на груди. На логотипе был изображен выдувающий большой пузырь жевательной резинки круглолицый человечек в пекарском колпаке. Вероятно, более реалистичное название для моего заведения — «Проблемный пекарь с нарушением зрительного контакта при разговоре с клиентом», или, возможно, «Нетронутая вишня Хейли». Но почему-то я сомневалась, что с такими названиями моя пекарня будет столь популярной.

Джейн поблагодарила меня за вкусную выпечку и на прощание бросила свою обычную дурацкую шутку:

— Надо бежать, если я хочу обогнать пробки, — кокетливо засмеялась она. — Не буквально, конечно же.

Я никогда не понимала ее юмора. То ли она в буквальном смысле бежала на своих умопомрачительных каблуках впереди всех. То ли распихивала людей, выбираясь из пробок. А, возможно, обгоняла всех на своей крутой тачке, как делали это киногерои «Форсажа». В любом случае, я улыбнулась в ответ и по привычке помахала ей рукой.

* * *

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Мы обслуживали нескончаемый поток постоянных посетителей, абсолютно новых покупателей и не очень. Райан занимался клиентами, а я своевременно заполняла витрины и прилавки. Мне нравились люди, нравилось общаться с ними, но у меня была некоторая привычка случайно отпугивать их. Я непроизвольно становилась королевой «слишком много, слишком рано», когда дело касалось друзей. Особенно Натана. Поэтому я перешла к принципу «никого и никогда». Но он слишком быстро привел меня к моему, в основном, одинокому существованию.

Над входной дверью вновь зазвенел маленький колокольчик. Я повернулась, чтобы поприветствовать клиента, как минимум, легким кивком и быстрой улыбкой. Но потрясенно замерла, когда увидела ЕГО. Высокий, широкоплечий, с темными растрепанными волосами, небрежность которых добавляла лишь сливок к прическе уверенных парней. Волосы были слегка распущены и не выражали четкого стиля. Но именно его отсутствие умело подчеркнуло яркую индивидуальность мужчины и сделало, кстати, чертовски сексуальное заявление. «Мне не нужна дурацкая расческа или средство для волос. Посмотрите на это лицо и это тело. Я великолепен. Такой, какой я есть», — казалось, кричал весь его облик. И со своего места я не могла с этим не согласиться. Не то чтобы я спорила с чьими-то волосами… по крайней мере, не вслух.

Незнакомец носил свой костюм так, как, думаю, мог носить лишь плохой парень из фильма. Слишком много пуговиц было расстегнуто, чтобы выглядеть образцово. И, казалось, он с гордостью демонстрировал свои татуировки на груди и на шее. Весь его облик бросал вызов и кричал о самоуверенности, которую невозможно было игнорировать.

А я? Я же не была слепой. Я тупо стояла с приоткрытым ртом, широко раскрытыми глазами и безвольно опущенными руками. И тут я заметила, что Райан намеренно игнорирует нового покупателя.

Вошедший смотрел на меня самыми проникновенными голубыми глазами, которые я когда-либо видела. Он медленно поднял одну бровь. Казалось, само время затаило дыхание. Я не могла сказать, как долго тянулось неловкое молчание. Три секунды? Четыре?

— Игристый пекарь? — задумчиво произнес мужчина восхитительно низким и тягучим голосом с самой бархатистой и мужественной хрипотцой. — Очевидно, это не про вас, иначе это место назвали бы «заторможенный пекарь».

Теперь я знала, что чувствуют рыбы, когда их вытаскивают из океана. Только что они спокойно занимались своими делами, а в следующий миг их мир уже перевернулся с ног на голову. Одно мгновение, и ничто уже не будет прежним. Даже если им и удастся выскользнуть из лодки, они всегда будут помнить, что есть странный и удивительный мир, ожидающий их прямо над поверхностью. Или в данном случае, мегагорячий парень, после которого все остальные будут казаться лишь подделкой бренда.

Не дождавшись ответа, он прочистил горло.

— А, может, ты так смотришь на меня, потому что уже закрылась, но забыла запереть дверь? — звук его насмешливого голоса мгновенно вернул меня в реальность. Я закрыла рот, сглотнула… хотя в горле пересохло… и произнесла слова, как нормальный человек. Во всяком случае, пыталась доказать, что им являюсь.

— Я открыта. Мы открыты, — быстро исправилась я, заметив промелькнувший веселый огонек в его глазах. — Магазин еще открыт. Да.

— Хорошо, — сказал он, немного помедлив. — Так я могу купить рогалик?

— Вообще-то, — вмешался в наш разговор Райан, подлетевший в этот момент к стойке. Выражение его лица не предвещало мне ничего хорошего. — Они только что закончились. Но тебе понравится наш вишневый пирог.

Взгляд незнакомца проскользнул между нами и остановился на нескольких дюжинах рогаликов. Те уже были разложены, оставалось лишь порезать их и подать на стол.

— А эти…

— Чёрствые. Совершенно несъедобные, — услужливо подсказал мой напарник. — Ты сломал бы свои зубы, пытаясь съесть хоть один из них.

— А что я буду делать в девять утра с вишневым пирогом? — задумался красавчик.

— Гм, ну, — пробормотал Райан, — ты мог бы взять его на работу. Поделится со своими коллегами. Ты ведь где-то работаешь, да?

Теперь незнакомец уже выглядел раздраженным.

— Да. Работаю.

— Извини за него, — выпалила я. — Он просто шутит над тобой. Они абсолютно съедобные. Видишь? — я схватила с витрины рогалик и откусила немного больше, чем нужно. Пока я самозабвенно жевала огромный кусок, мужчины наблюдали за мной со смесью удивления и замешательства.

Я прочистила горло.

— Вполне съедобно, — повторила я уже немного тише.

— Я возьму один совершенно съедобный рогалик, если вы не против. Но желательно тот, от которого ты еще не откусила.

Вся кровь моего тела хлынула к моим побледневшим щекам. Я пыталась остановить это безумие. Но, казалось, была настолько пунцовой, что могла тягаться с пожарной машиной. Я даже не спросила, какой именно рогалик он хочет. Просто бросила один в пакет и положила тот на прилавок.

— Но… я возьму еще и твою вишенку.

Я поперхнулась воздухом и закашлялась. Из моего горла вырвались удушливые заикающиеся звуки. Райан рванул ко мне и слишком сильно ударил по спине.

— Мою вишенку? — переспросила я.

«Как, черт возьми, он узнал, что я девственница?! И он просто... прямо мне в лицо говорит нечто подобное?! И даже если…»

— Вишневый пирог, — уточнил он, прервав мои стремительно скачущие мысли. Но то, как мужчина внимательно следил за моим смущением, убедило меня, что его первоначальная фраза вовсе не была случайной.

Я упаковала для него пирог и поставила его на прилавок. Райан подтолкнул меня локтем, словно я не понимала, зачем он уговорил незнакомца купить вишневый пирог. Моя очередь флиртовать. Я это знала.

Незнакомец расплатился и развернулся к выходу. Мне показалось, что чья-то невидимая рука сжала мое горло — если бы я сейчас что-то и сказала, то только что-то ужасное и неловкое. Вероятно, это было божественное вмешательство.

— Подожди! — Райан подтолкнул меня локтем. — Моя подруга хотела тебя кое о чем спросить.

Незнакомец чуть повернул голову, наблюдая за мной краем глаза. Мне показалось, что он видит меня насквозь. Точно знает, что происходит сейчас у меня в голове и с моим телом.

— Я не расслышала твоего имени, — пробормотала я.

Райан посмотрел на меня с выражением «и это ты называешь флиртом? », но я старательно игнорировала его взгляд. Я просто разогревалась, ясно?

— Уильям, — сказал он с ухмылкой. — Можно я буду называть тебя Черри? (прим. англ. вишенка).

Это было просто чудом, что я не потеряла сознание. Казалось, десять галлонов крови хлынуло мне в лицо. Он знал, что я девственница. Но как он это узнал?! Может, существовало тайное общество горячих парней? И они собирали имена местных девственниц? А, может, это становилось очевидным лишь при одном взгляде на меня?

Я знала, что Райан не снимет меня с крючка, если я просто спрошу у красавчика его имя. Поэтому я приготовилась к прыжку и начала флиртовать. Но это было больше похоже на попытку запустить старую, ржавую машину после ее двадцатипятилетнего простоя.

— Можешь называть меня как угодно, — почти с придыханием сказала я.

Я почти… почти… положила руку на бедро, чувствуя себя пародией на знойную соблазнительницу. Но даже для меня это было уже слишком. Каждой клеточкой я ощущала, как Райан рядом со мной съеживается, пытаясь сдержать приступ смеха. Забудьте на минуту факт, что я возненавидела саму идею называться Черри. Я же не какая-то ночная леди у дороги! Но то, как я понизила голос, чтобы произнести эту фразу… будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Теперь мужчина полностью повернулся ко мне, уделив мне все свое внимание. Его глаза были прищурены, а на губах играла многозначительная полуулыбка. Если он и заметил мою неловкость, то не подал и виду.

— Осторожно. Я могу поймать тебя на этом...

Райан зачем-то размахивал кулаком рядом со мной, мешая мне сосредоточиться на разговоре.

— А ты бы… хотел… этого? — запинаясь, спросила я.

Если у меня и был какой-то опыт словесных поединков, то я только что весь его вложила в свой необдуманный вопрос. Но Уильям, казалось, ничего не заметил, или, возможно, его это вовсе не заботило. Он совершенно спокойно стоял и разглядывал меня. Какой пример самоконтроля. Затем сунул в рот рогалик и прижал его зубами. С некоторой опаской запихнул пирог под мышку и абсолютно неожиданно схватил с прилавка декоративную вазу с цветами. Уильям дружески кивнул мне и направился к выходу.

— Какого черта?! — шокировано спросила я. Мой мозг пытался это осмыслить, но я была почти уверена, что он собирался украсть мои цветы и вазу.

— Извини, — пробубнил мужчина, так как его слова были заглушены булкой. — Я ворую вещи. Это медицинское состояние.

По крайней мере, я думала, что он сказал именно это.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒