Серия. Киви Владимир. Пролог

Стр 1 из 14Следующая ⇒

Серия

_____________________________________________

" Одинокие повести"

Киви Владимир

Одинокие повести:

Стражи у Гроба

Авторство, редактура, иллюстрирование, оформление – Киви Владимир

Г. Новосибирск, 2015

Пролог

Мужчина положил перед собой перо с чернильницей. Хорошо обдумав свой выбор, он спешно поменял инструментарий: он выбрал ручку с чёрным содержанием. Открыв то место, где он собирался писать, седоволосый не старик вывел первое предложение истории о людях и не людях, странах, убийствах, тайнах и силе, что в них сокрыта. Он думал, что пишет об этом, как писал и раньше, но что выйдет в итоге? Кто получит ответ, прочитав лишь первое предложение?

Но если есть такие люди? подумал тот писатель.

И будто они могли быть прямо рядом с ним, сидеть, слушать и читать из-за плеча, он отодвинулся, готовый прошептать первое слово. Но подумав, решил, что слишком рано приниматься за работу с большой бумагой. Вытащив кипу листков, размером с его мозолистую ладонь, он взялся выводить на них заметки предстоящего большого труда. Расписавшись на первом квадрате бумаги, он пробубнил под себя:

– " Пробуждение это трудно описать словами... "

Глава 1

Пробуждение это трудно описать словами. Оно произошло – и этого, казалось бы, достаточно. Но в действительности, тот, кто пробудился, просто не помнил, что случилось, и описать не мог. Так бывает, когда ты, задумавшись на секунду, рефлекторно добираешься до дома, смотря в никуда, и, не глядя, открываешь дверь. А потом стоишь пару секунд, вспоминая, как оказался там. Да, это было именно так. Но в этот раз в доме оказались нежданные шумные гости.

Парня звали Дэос, и в момент, наступивший после возвращения сознания, он думал. Можно было бы пошутить, сказав, что для него это не частое явление, но сам Дэос не был уверен в этом. На самом деле, тогда он ни в чём не был уверен, кроме того, что его зовут так, как зовут. А ещё в том, что вокруг шумно, грязно, жарко и страшно. О да, там было очень страшно.

Дэос прятался, потому что это было разумно. Не то чтобы ему это удавалось: прятаться было практически негде, если не считать пылающие руины домов. Да и по правде бессмысленно, ведь чтобы не настигло местных, к моменту пробуждения оно скрылось с пепелища. Остались лишь стоны и крики, да затухающее пламя пожаров, выполнившее то, зачем было призвано. И остался Дэос, который помнил своё имя; помнил слёзы, чёрное от копоти небо, скрывающее громаду нависшей мёртвой планеты, и пожирающие живую человеческую плоть жаркий огонь и ледяной ужас.

– 'Havative ban leul[1].

Первое, что услышал юноша, – а ему казалось, что он молодой юноша, – были эти слова. Толку от этого было мало: он не понимал языка, не знал, кто их произносит, и слишком боялся выползти из той щели, в которой успел обосноваться.

Пожар закончился какое-то время назад. Крики сменились далёкими причитаниями на неизвестном языке, дневное, чересчур яркое солнце пробилось сквозь застилающую небо пелену. Лишь запах всё ещё витал в воздухе, и Дэос чувствовал тот сильный жар. Хотя виной тому был скорее местный климат.

– 'Mevei muchhor ban dipanh lyasa[2], – тот же голос донёсся до него совсем близко. Хриплый, старческий, командирский голос. Дэосу он не понравился. Ещё меньше причин доверять источнику голоса стало после того, как несколько крепких смуглых рук схватили его за собственные конечности и с силой вытянули из убежища.

При нахождении на столь ярком солнце, какое встретило его снаружи, парню становилось дурно. Ко всему прочему его мучил голод и жажда, а теперь и толпа загорелых мужчин ждала от него каких-то действий. Если не считать побега, ему нечего было им предложить. В скором времени Дэос мог не суметь и этого.

– Парвак. Интересная встреча, не находишь?

Старик, заговоривший с ним, изъяснялся на языке, который Дэос понимал – новость достойная того, чтобы поднять голову. Пусть говорил он с сильным акцентом, юноша не мог не порадоваться собеседнику. Неважно, как и по какой причине он встретился. Плюсом в его копилку также стало новое знание: он – парвак, чтобы это не означало.

Первое впечатление оказалось обманчивым: люди были не загорелыми, а обладали обычной для этих мест тёмной кожей. Мужчина перед его глазами был не так стар, каким мог показаться; старила его усталость, согнувшая его ещё молодое тело, да серебро в его волосах, которого было больше, чем морщин на лице.

– Мы не можем вести беседу, если ты молчишь.

Дэос не сразу понял, что всё ещё молча смотрит на мужчину. Собственное горло казалось ему полным песка и грязи, и он мог лишь водить сухим языком по шершавым обветренным губам. Юноша попытался прокашляться и ответить.

– Mabeb tearrabrak nuhung lyaa lyau tsahabanuv[3], – между тем обратился человек к своим подопечным. – Mea lyaat shersachch[4].

Отданный приказ выполнялся неохотно: люди нарочито медленно доставали фляжку из собственных запасов и следили за каждым глотком воды, произведённым дорвавшимся до влаги парнем. Дэосу невероятно сильно хотелось пить, но выбирая между утолением жажды и благосклонным расположением своих новоиспечённых друзей, он предпочёл последнее, остановившись после нескольких глотков. Он вернул флягу, почти не потерявшую вес, и кивнул, произнеся в надежде на понимание хриплое " спасибо".

– Правильно, ты должен быть благодарен, – щурился седовласый, оставаясь внешне беспристрастным. – Если ты решил покончить с собой, воспользовавшись нашими руками, то спешу огорчить. На этих песках никогда ещё не проливалась ваша кровь, – мужчина подался чуть вперёд и, понизив голос, сказал чрезвычайно убедительно: – Но если мы ошибаемся, и твоё присутствие здесь имеет другую цель, мы готовы сделать исключение. В первый раз мы можем быть немного неуклюжи, но ты ведь не собираешься молчать о своих планах, и до этого не дойдёт, так?

Сил у Дэоса хватило только на кивок, но выстроившиеся полукругом люди сочли его вкупе с дрожащими коленками убедительнее любых слов.

– Молодец, – похвала из уст мужчины была больше похожа на издёвку и нисколько не снизила враждебность во взгляде. – Сейчас немного поздно, ты отнял слишком много времени. Но у нас, я верю, будет возможность поговорить вечером. Ты ведь будешь любезен и разделишь с нами вечернюю трапезу?

Ещё один кивок – вымученный и по сути бесполезный, учитывая отсутствие каких-либо других вариантов. Но юноша должен был быть рад, что ему удалось проявить хоть какую-то активность. И при этом не заплакать и не описаться.

Безымянный человек вместе с большинством своей свиты моментально исчез из виду, и лишь его обещание ужина и кортеж, ведущий парвака к месту ожидания, не давали усомниться в реальности произошедшего. На удивление, его привели вовсе не к одному из нескольких уцелевших в пожаре домов, а к старым, сколоченным, возможно, в прошлом веке повозкам количеством две. Стояли они, как предполагал Дэос, у въезда, или того, что от него осталось. Парень скосил глаза на сопровождающих и присмотрелся. Даже при всём случившемся, молодые люди не были похожи на жителей пострадавшей деревеньки, насчитывающей когда-то не больше пары десятков глиняных домов. Не принимающие водных процедур многие годы, – вот какими были эти ребята на первый взгляд, и это выдавало в них кочевников, а не имеющих постоянного жилья оседлых граждан.

Кто они такие? спросил себя парень, не уверенный, что действительно готов к ответу.

Сопровождающие грубо запихнули его в одну из повозок, частично забитую высокими глиняными горшками и связками тряпок. Связывать его не стали, но сами остались на земле охранять покой " дорогого гостя".

Со своего места Дэос мог наблюдать запустение, которое пришло в поселение. Ещё недавно оставшиеся без крова жители бесцельно бродили по разорённым улицам, а теперь они вдруг покинули протоптанные возле остатков их домов дорожки в пепле. Но это не был массовый уход из города, а даже наоборот: все жители стянулись куда-то в центр, и Дэос не мог разглядеть, что происходит. Это не мешало ему догадываться.

Это помощь, осознал он.

Трудно было признать в его новых знакомых тех, кто помогает страждущим, но бочки намекали, что ребята приехали не просто так. Принесли одежду и еду. Воду. Спальные принадлежности. Только сейчас Дэос смог охватить всю картину: маленький уголок жизни раскинулся в пустыне, и особые требования, выдвигаемые ею, были хорошо видны в надвигающемся холоде ночи. Город остывал после ужасного пожара, настигшего маленький посёлок, как и песок после дневного солнца, и скоро пострадавшим могла представиться участь покинуть этот мир если не от холода, то от голода. Теперь у них появилась слабая надежда. Лучше, чем ничего. Приехавшие чтобы помочь, ребята представали с хорошей стороны, что не мешало Дэосу задаваться вопросом: почему к нему отнеслись подобным образом тогда, когда он сам пострадал от поражающего стихийного бедствия?

Томиться в ожидании юноше пришлось долго, разглядывая то заброшенный пустынный край возле деревни за своей спиной, уместившийся в уголке, образованном двумя горными грядами, то затылки охраняющих его ребят, облокотившихся на телегу. Ждать они устали не меньше Дэоса, но вот только он один из их маленькой компании не знал, что случится дальше, и что ему сулит мимолётное знакомство с седовласым мужчиной. Неприятности стремительно валились на него, и скоро незнание, с которым он очнулся в той глуши, станет лишь маленькой проблемой. Он уже и сейчас не особо волновался по поводу пропавшей памяти – следствие шока и волнения, полагал Дэос. Одно парень понимал точно то, что не вписывалось в общую картину: он отличается от всех этих людей, как языком, так и кожей.

Неужели я какой-то мутант? Причуда природы или её ошибка? Может они схватили меня, как интересную зверюшку? Нет, глупо получается. Они хотят что-то узнать, то, что обычно спрашивают у человека. Чтобы они не спросили, я буду говорить.

Когда солнце окончательно скрылось с небосклона, и в небе нависал лишь чёрный шар пустой планеты, вокруг которой кружилась их родина, к слабым свечениям звёзд прибавился огонёк одинокого костра, поднимающего в небо сноп искр. Проделавшие такой долгий путь путешественники, – человек десять молодых и крепких юношей во главе с седеющим мужчиной, – приютили немногочисленных жителей поселения возле своего большого очага, поставили над огнём воду и насадили на вертел подгнившие в пути овощи. Отлили закипевшей воды в чайник и отставили в сторону настаиваться, чтобы разлить людям укрепляющий и дающий силы листовой отвар. В кастрюлю накидали всё, что было под рукой, и получившийся жидкий бульон горячим разлили по тарелкам. Дымящаяся жидкость с кусочками овощей обжигала глотки, моментально заполняя сжавшиеся от голода желудки, пока на плечи людям накидывались толстые и грубые шерстяные одеяла, немного спасающие от холода ночи.

Дэос наблюдал за всем этим из повозки, ни на миллиметр не сдвинувшись со своего места. Следил за каждым движением из тёмного угла, борясь с бьющим его ознобом и голодным урчанием, боясь привлечь внимание звуками своего существования. Люди, что окружили эпицентр спасительного тепла, пугали парня: они были уставшими, скорбными, потерявшими себя. И Дэос был похож на них, но лишь похожесть не позволяла ему приблизиться. Он чувствовал, что он другой, и знал, что они это понимают. Тепло того вечера было для них всех спасительным, но пламя костра было тем же пламенем, что и сожгло их жизнь. Юноша не желал появляться перед ним, пока воспоминания так легко призвать на свет огня.

На краю повозки оказалась тарелка, а рядом с ней и мужчина. Дэос не видел его лица, – и не хотел видеть, – но даже интонации голоса хватало, чтобы определить его состояние. Он был частью всего случившегося ужаса. И он чувствовал себя как любой из тех, кто потерял свой дом, а возможно и близких.

– Ешь, – его голос прорвался из темноты, что окружала его лицо. Следом из мрака возникло одеяло. – Укройся. Скоро заварится отвар. Выпей его и засыпай.

Парваку достаточно было кивнуть, чтобы мужчина отправился восвояси. У костра он слышал его голос – тихий грубый бас, вкрадчиво льющийся вокруг людей. Дэос быстро вылил в себя содержимое тарелки, грузом упавшее в пустой комок желудка, накрылся жёстким колючим одеялом в своём тёсном углу и попытался заснуть до того, как ему посчастливится вновь увидеть кого-нибудь из людей. Своего напитка он так и не дождался.

На вопросы Дэос отвечал максимально честно: скрывать ему было нечего. Но честные ответы не означают прояснение ситуации.

– Ещё раз: ты не помнишь ни как оказался здесь, ни что делал, ни даже кто ты и кто мы? – на кивок Дэоса Паба – так звали седовласого мужчину – ответил тяжёлым вздохом и тихой руганью на родном языке.

Расспросы начались в пути. Небольшая группа из команды мужчины отправилась вместе с выжившими людьми в другое поселение их небольшого государства Дакханг, надеясь обеспечить их кровом в более гостеприимном районе, нежели пустыня. По этому поводу парвака мучило несколько вопросов, но раскрывать рот не для ответов на заданные вопросы он посчитал излишней в складывающейся ситуации самовольностью. А ситуация была такова, что он не поехал с остальными выжившими, а сопровождал в пути ту часть ребят, что отправлялась дальше выполнять свою миссию.

– Ты не врёшь, – без видимой причины заключил Паба, но Дэос всё равно согласно кивнул. – Но это не решает насущной проблемы. Ты здесь, ты парвак, и что с тобой, безумным, делать не ясно.

Отпустите.

– Отпускать мы тебя, конечно, не будем. Но ты ведь и не надеялся, правда? Даже такой чудик, как ты, должен был понять, что ты нам неприятно интересен, – хмыкал Паба.

Ещё бы не заметил.

– Объясню кратко, для ясности, – решил мужчина. – Ты – уроженец Парвакона. Парвак, значит.

Дэос вновь кивнул: это логическое заключение ему было понятно. Он житель другой страны, что объясняет все различия.

– Сейчас ты в Дакханге, нашей родине. В той её части, что называют Жёлтой провинцией.

Пустыня – отсюда жёлтая. Пока ничего сложного.

– Почти все живут во второй половине страны, Зелёной провинции, куда отправились наши друзья и пострадавшие. Здесь, в пустынных землях, живут в основном старые люди, потомки самых первых переселенцев. Жили, во всяком случае.

– Ага, – осмелился подать голос Дэос, отмечая для себя неясность последнего замечания. Следующий рассказ Пабы во многом объяснял его.

– Наши отношения, как я уже говорил, начались не очень хорошо, ты ведь заметил? Тут сыграла роль старая как наши страны неприязнь, и следующие за ней жертвы.

Жертвы – это плохо. И в данный момент, понял Дэос, это очень плохо для него.

– Под жертвами я, в основном, подразумеваю наши жилища, наш кров и быт. Но случается и так, что мы теряем кое-что ценнее крыши над головой, – Паба замолчал, вглядываясь в глаза своего слушателя. Заметь Дэос раньше, как мужчина присматривается к его реакции, он мог бы попытаться сыграть что-нибудь. Но тому, казалось, хватило и той реальности, что отразилась на лице юноши.

– Ваши люди редко, но жестоко и без тени сомнения разрушают наши поселения, – отведя взгляд, продолжил Паба. Он разговаривал вкрадчиво и учтиво, что Дэосу казалось не менее странным, чем всё остальное. – Они не заходят дальше этих земель, не грабят, не стремятся убивать, но и не берут заложников. В этой пустыне, в которой наши предки нашли свой дом, почти не осталось городов, не разорённых за века твоими родичами, и при этом они не дают нам развиваться и получать в обмен товары, в том числе необходимые для строительства. И всё это время мы не понимаем, почему они делают это. Может, ты объяснишь?

Взгляд его вновь нашёл лицо Дэоса, слушающего историю, рассказанную старым уставшим человеком маленькому несмышлёному ребёнку.

– Нет, конечно. Ты не объяснишь, – заключил он, положив подбородок на руку.

Дэос понял, что на этом мужчина решил прекратить. Неожиданное окончание повествования поставило его в тупик, впрочем, как и реакция мужчины на всё это.

– Так, – начал Дэос нерешительно, надеясь прояснить хотя бы ещё одну деталь, прежде чем Паба совсем уйдёт в свои мысли, – как вы поняли, что я говорю правду?

Мужчина скосил глаза в его сторону; тень недовольства скользнула по его лицу.

– На тебе нет ошейника.

На этом он закончил, оставив Дэоса с этой ставящей в тупик фразой и сомнениями, с мыслями о планах окружающих его людей, в том числе и к его персоне.

Вокруг юноши раскинулось огромное полотно, пестрящее оттенками жёлтого. Оно то тянулось вперёд плоской гладью безжизненной потрескавшейся почвы, то вздымалось вверх нагромождениями песка. Всю поездку лишь запустевший, будто не живой район, забытый и покинутый всеми. То и дело встречались остатки тех городов, про которые говорил Паба, но то, что не пострадало от человеческих рук, давно разваливалось от порывов бездушных ветров. Древний центр пал, и даже руин уже не осталось. И жители песков, казалось, не придавали этому какого-либо значения, даже когда подобная история творилась рядом с ними.

Дэос строил предположения, не беря их из воздуха: весь допрос проходил не в личной обстановке, а в окружении всей команды, кое-как разместившейся в единственной оставшейся повозке вместе с грузом. Ни один из них не пошевелился во время одностороннего разговора.

Побоялись, было подумал Дэос, благо командир их, если его можно было так назвать, был человек хмурый и строгий на первый взгляд. Просто напросто юноша не знал, что в той повозке лишь трое понимали язык, на котором велась беседа.

Но пока он этого не знал, с его стороны казалось, что бедствие народа их вроде бы и не трогало, хотя, как понял парень, ехали они дальше именно за тем, чтобы помогать людям. Он не знал всего масштаба, и сколько ещё деревень и городов пострадало от нашествия его же сограждан, да и его это не особо и трогало. Он не мог принять себя как часть какой-то группы – он был один, и случившееся с другими его мало трогало, считал он. Но даже так складывалось впечатление, будто Дэоса это тревожит больше, чем людей рядом с ним. Он сам для себя пытался оправдать их. Он ведь слышал Пабу в ту ночь, и горечь за народ, съёжившийся у костра, была неподдельной. Но для попавшего в почти что плен парвака стало лучшим выходом принять их отрешёнными трусами. Смотря на них, юноша взял себя в руки, пряча пугающие размышления о его дальнейшей судьбе подальше, защищаясь мыслью, что такие уроды как они, принимающие бедствия своего народа как должное, и спокойно принимающие парвака рядом с собой, ничего ему сделать и не смогут.

Расстояние в тридцать четыре фот[5] повозка, запряжённая ундтом[6], преодолела рысью за пять дней. Сначала покинули территорию близ двух примыкающих горных гряд, обогнув с открытого конца одну из них, а затем по прямой преодолели почти всю пустыню. Для подобного пути оказалось достаточно быстро, но в чём суть спешки: опасностях задержки в песках пустыни или желании поскорее узнать о судьбе другого города, Дэосу оставалось догадываться. Паба не обмолвился с ним ни словом, общаясь лишь со своими парнями и лишь на хангском. Все эти дни парвак, не смотря на все попытки сохранить расположение духа и свою силу воли, чувствовал себя жутко неудобно и не в своей тарелке, что не так-то трудно было объяснить. Но лишь после нескольких дней относительного спокойствия и мира вокруг его жизни, Дэос почувствовал себя действительно запертым, и желание выбраться росло и крепло в нём. Юноша списал это на свободолюбие, которое впервые замечал в своей новой жизни, начатой не так давно. Он желал делать что-то, чего не мог уловить, и команда бравых ребят решила помочь ему определиться с родом деятельности как раз тогда, когда они объявились у порога нового поселения.

Место носило название Гхаул и когда-то выглядело не под стать величественнее своего имени. Это был единственный на всю Жёлтую провинцию каменный город, да и единственный город вовсе. Когда команда прибыла к его вратам, от них ничего не осталось, но стены и дома продолжали стоять чёрными от копоти памятниками несгибаемости. Древние архитекторы постарались на славу, сохранив своим будущим потомкам место, куда можно было вернуться.

Гхаул был почти что пропускным пунктом из одной провинции в другую, и обустроен он был под стать. В городе было больше зелени, чем во всей Демхойской пустыне, и он мог позволить себе содержать свой сад. Обмен товарами в поселение шёл непрерывный, и, придя туда, люди могли позволить себе найти всё, чего бы они ни пожелали. Там было всё, что было в самой богатой части страны, и каменная крепость была спасением для нежелающих покидать пустыню людей. Дэос же мог наблюдать гибель несомненного центра золотой провинции, лицезреть обугленные кости его некогда упитанного тела.

– Nahachomunh[7], – скомандовал Паба, и возчик направил их повозку в город.

Поначалу в городе было очень тихо. Не было ни шарканья ног, ни горьких завываний, каких Дэос наслушался в деревне. И даже запаха, казалось, не осталось – всё вымерло, и Гхаул начал превращаться в то, что в достатке разбросано по древней как мир пустыне. Но ближе к центру наваждение рассеялось; внимательные парни учуяли признаки всё ещё кипящей жизни. Парвак видел людей: осунувшихся, усталых и голодных, почти что мертвецов, утративших былые метки довольствующих городских жителей. Стоило признать, что нападающие спалили все различия, которые были между людьми.

Дэос пытался скрыться среди толпы, с которой приехал, но это было словно прятать звёзды на небосклоне. Люди обращали на него самое пристальное внимание, но рта не раскрывали: то ли окружающие его дакханцы обеспечивали молчание, то ли сил у народа на это не хватало. На всякий случай Паба успокаивал всех, разговаривая с каждым, кто встречался им на пути – так, во всяком случае, для себя решил Дэос, раз старик постоянно указывал на него при разговоре. К тому моменту, когда их изначально небольшая процессия достигла центральной площади, количество людей заметно увеличилось. В Гхауле было значительно больше домов и народу, и даже некоторые потери не проредили всей толпы. Юноша чувствовал на себе разные взгляды, но под защитой приехавших ребят был неприкосновенен. При этом Дэос не мог быть уверен, что его привезли в город не для вынесения народного приговора.

– Ты, – Паба окликнул его, когда команда рассредоточилась по территории. Среди толпы выискивали тех, кому помощь требовалась больше всего – запасов просто не могло хватить на всех, – сюда. Пришла пора кое-что прояснить.

Дэос заинтересовался этим предложением. В конце концов, мужчина не отличался многословностью, особенно с ним, и внимание с его стороны в такой трудный организационный миг даже польстило парню. Паба отвёл его подальше от собравшейся толпы, вокруг которой крутилась команда, и понизил голос, дабы разговор достигал исключительно их ушей.

– Итак, – прищурился Паба. – Ты должен понимать, какая проблема выпала на нашу долю в твоём лице.

В принципе, Дэос был согласен, но в свою защиту думал, что он и сам страдает не по своему желанию.

– Я могу думать всё, что угодно, про твои причуды с памятью, и лишь догадываться, правда это или нет, – многозначительно глядел Паба, будто именно на этом моменте решалась вся дальнейшая судьба Дэоса. – От того же, правда это или нет, зависит то, что с тобой делать. А делать что-то надо, ты ведь понимаешь? Например, ты сам хочешь отработать то, что нам задолжали твои предки?

Нет, для себя решил Дэос, прекрасно понимая, что никакие грехи его народа, о причислении к которому он даже не помнил, не касаются его лично.

– Можешь не отвечать, – догадавшись или изначально не ожидая ответа, сказал мужчина. – Потому что тебе всё равно придётся это делать, пока ответ на главный вопрос не будет получен, – с каменным лицом Паба продолжал смотреть Дэосу прямо в глаза, отчего тот стыдливо отвёл их. – А мы его получим, не сомневайся.

Взмахнув рукой, старик подозвал одного из своих подручных. Появившийся как на заказ парень казался Дэосу незнакомым, и дело было в том, что он не различал никого из тех, с кем путешествовал всю последнюю неделю. Этот юноша был молод.

Возможно, как и я, решил парвак.

– С этого момента считай, что ты – один из нас, – продолжил Паба, немного повысив голос, чтобы охватить пополнившуюся аудиторию. – Ты будешь работать, как работаем мы. Будешь вести себя, как ведём мы. Вольёшься в нашу компанию и переймёшь все повадки, чтобы твои парвакские выходки не смущали парней. Ахис, – обратился он к подошедшему на парвакском, – как и договаривались, ты будешь учить и сопровождать...

–... Дэоса, – прервал его новый знакомый, кивком и улыбкой приветствуя парня. Язык его был лучше, но акцент его был так же плох, как и у мужчины.

Они не общались с парваками, думал Дэос, не коря их за отсутствие опыта.

– Я помогу тебе освоиться и приступить к обязанностям, – растягивал рот в улыбке Ахис, что давалось ему с большим трудом. Парваку думалось, что в подделке эмоций он тоже не имеет никакого опыта.

Старик кивнул Ахису, развернулся на пятках и скрылся так, как умел скрываться – словно ночной кошмар, не реальный и не желанный.

– Итак, – вступил в свои обязанности Ахис, слегка убавив в наигранной радости и благодушии. – Много дел-то у нас, нечего просиживать причинные места. За мной, да поживей.

Стоило словам прозвучать, как Дэос с головой окунулся в новые обязанности, руководствуясь принципом " работай хорошо, и тебя отпустят".

Мне надо им понравиться, поставил перед собой задачу парвак.

Он понятия не имел, каким образом Паба, растворившийся среди людских голов, собирался узнавать то, правда или ложь его проблема. Сам парень прекрасно знал, что это – правда, что для него означало меньше волнений. Если он хорошо выполнит поставленную перед ним задачу, шанс выбраться увеличится, а дальше... А дальнейшее он решит, когда на то будет время.

Из всей команды на площади, возле старых часов, чей богатый деревянный механизм не выстоял во время пожара, осталась лишь малая толика. Трое собирали всю толпу на себя, пока Ахис вместе с Дэосом запряглись таскать из повозки глиняные горшки. Массивные, но хрупкие, горшки не дались юноше сразу: первый готов был полететь на землю, но его вовремя перехватил дакханец.

– Этот-то зачем? – возмущался он, ставя предмет на место. – С лекарствами сначала, потом с едой.

Дэос упорно не мог различить где с чем, поэтому брал только те, на которые указывал Ахис, и носил лишь вместе с ним. Груз казался ему не подъёмным, благо таскать его приходилось недалеко: снял с повозки и практически сразу поставил. Распечатав горшки, вытаскивали и складывали в кучки содержимое: бинты и горшочки с мазью, а также кипы сушеных трав. Из сформированных куч их брали уже другие люди, для использования по назначению. Мазь втиралась в ожоги, обматывалась бинтами, из трав настаивался отвар. Чай получался горьким, с привкусом пыли, но отлично помогал для заживления и восполнения сил. Дэос помнил, как такой же ему предлагал Паба, и решил, что после работы ему может понадобиться недополученная им чашка.

После снятия и распечатки горшков, ему нашлась новая работа. Захватив вместе с Ахисом одеяла, сколько мог унести за раз, парень принялся раздавать их пострадавшим. В отличие от лекарств, которых оказалось достаточно для местного населения, одеял и еды было мало. Дэос страшился последствий нехватки, тех недовольств, которые могли подняться среди людей. Но он оказался неправ в своих суждениях: люди с пониманием отнеслись к ограниченному количеству вещей и отдавали все самым старым и самым молодым. Те в свою очередь не забывали делиться с другими. Дети по двое-трое забирались под одно одеяло, отдавая свои взрослым, а одна порция еды на человека делилась ими на четыре, а то и на восемь частей. На удивление, даже к нему они отнеслись благосклонно, соблюдая приличия и не пялясь на интересную зверюшку слишком долго. Однажды и вовсе, увидев на нём ожоги, старушка жестами предложила ему мази, на что он ответил вежливым, как он полагал, отказом.

– Ты тут не первый парвак, – шепнул ему мимоходом Ахис, протягивая очередное одеяло. – Тут живёт девушка, парвачка, уже какое-то время. Когда она приехала, все удивились. Много шума было, да и ненависти тоже, – тяжёло вздохнул он, а затем улыбнулся. – Потом привыкли. Да и помогала она нам, чего бы не привыкнуть? То-то тебя и не страшатся.

Дэос особо не удивился, хотя, похоже, стоило. Как не крути, складывалось положение, при котором жителям Парвакона лучше было бы не соваться в Дакханг. Отсюда, живущий в Жёлтой провинции парвак, да ещё и девушка, казался интересным и удивительным субъектом. Всё это было логично, но Дэос всё равно не прочувствовал ситуацию.

Люди со временем приняли всё случившееся, но не как должное, как сначала считал Дэос, а как прошедшее: перестали плакать и бесцельно бродить по остаткам своих домов, развели костры из привезённого топлива в виде местной редкой растительности и немного развеселились. Ребята из команды искренне улыбались переменам в настрое, поддерживали всех добрым словом и горячим отваром. Даже Дэос не стал исключением, почувствовав подъём настроения. У него болели руки, особенно ногти, которыми он цеплялся за края горшков. Болела спина, которую он гнул под их тяжестью, но он был доволен. Не так доволен, как мог бы, наконец получив толкование гложущему ещё с дороги чувству, которые считал свободолюбием. Он действительно хотел убежать оттуда, где находился, но куда должен был бежать, не мог понять.

Находясь среди всех этих дакханцев, разводящих яркие в наступающих сумерках костры, разговаривающих на иностранном языке, жмущихся друг к другу в попытках спрятаться от колючек холода, и испытывая несколько непонятных ему чувств, Дэос мог истолковать только одно из них – он чувствовал себя донельзя глупо.

Юноша ещё какое-то время разносил чай, даже после того как Ахис оставил его ради каких-то своих дел. Дэос удивился такому пренебрежению к надсмотру над ним, но продолжил играть честного работника – ему никак не удавалось отделаться от ощущения, что за ним всё равно следят. Когда дел не осталось, он предпочёл удалиться в свой угол, устроившись в повозке, избегая всяческих приглашений. Народ решил разогреться в движении, устроив пляски вокруг костров, медленно вышагивая традиционные движения при резких и энергичных движениях руками. Это лишний раз заставило Дэоса почувствовать себя глупо. Его предположения не совпали с реальностью – люди вели себя так, как он не мог ожидать. И парень не мог решить, что логичнее: его предположения или видимое им на площади разрушенного города.

– Почему не присоединишься? – из ниоткуда возник Ахис, копируя своего учителя. – Вливайся. Вон, даже наши парни пляшут, покажи, что ты не против их компании.

Это скорее они против моей.

– Да я... Я ведь танца не знаю, – бормотал Дэос, осознавая, как редко ему приходилось, в общем-то, открывать рот. Необходимость отвечать казалась бредовой. – Буду, эм, мешаться. На нервы, там, действовать.

Собеседник покивал головой – и на этом, собственно, разговор зашёл в тупик. Даже Дэос, который, как выяснилось, не особо разбирался в людях, видел на лице дакханца все признаки нежелания сидеть в компании парвака. Возможно, он бы кинулся к разгорячённой толпе, вклинился в неровный строй танцующих и размял переполненное энергией, даже после рабочего дня, тело. Вместо этого ему приходилось терпеть сомнительное удовольствие беседы с неизвестным ему парнем, который и сам был не прочь остаться один и издалека наблюдать за развернувшимся напускным весельем. С другой стороны, понимал он, разговор стоило продолжить: как-никак, а Паба ожидал от него какого-то участия в местной жизни, налаживания контакта.

Прости, Ахис, но мне придётся тебя расспросить, для моего же блага.

– А это вообще нормально? – первое, что пришло в голову парваку, так это поинтересоваться самым волнующим. Практически единственным волнующим.

– В каком смысле? – застыл с открытым ртом Ахис, вынуждая Дэоса к нежелательному повторению вопроса. Со второго раза он понял. – А что ты хотел? У нас народ такой, по себе знаю. Мы живём дальше, как делали это всегда, ещё со времён переселения, когда Праоу народ свой сюда привёл, в пустыню эту. Праоу – это наш первый глава, к слову, отменный, говорят, был мужик, – парень заметно разошёлся – видно было, ухватил тему, которую знал, и решил сразу вылить все имеющиеся у себя сведения. Дэос слушал в пол уха. – Он многое вообще для нас всех сделал, почти что – да нет, не почти, полностью – состряпал всю нашу страну, все системы, каждую деталь поставил на своё место. Показал как жить каждому человеку, и мы до сих пор так живём. То, чем мы занимаемся, его задумка.

Кажется, я поспешил со своим благом, передумал Дэос, чувствуя необходимость перевести разговор в другое русло.

– Так... Чем вы с парнями всё-таки занимаетесь? Ну, вы с Пабой, и все вместе?

– Да тут понятно всё, – Ахис немного завис после перескока, совершить который на набранной скорости не сумел. – Людям помогаем, тут да там.

– Да нет, – помотал головой Дэос. – В смысле, вообще чем? Не сейчас конкретно.

– А я тебе про что? – нахмурился дакханец. – Мы этим и занимаемся, всегда, не только сейчас. Все дни недели. В течение каждого года. И так всю жизнь.

– Вы что, – парвак думал, что он устал, раз информация так плохо усваивается в его мозгу, – не работаете? Никогда?

– Эй, это и есть наша работа, – возмутился Ахис. – Ну, вообще, если честно, не совсем работа. Паба говорит называть это призванием, но так-то нас на это государство отправляет.

– Государство, – решил повторить юноша. Слово показалось до боли глупым. То, что он слишком часто использовал это слово в последнее время, начинало надоедать. – Что у вас за страна такая? Вам разрешают – в смысле, заставляют – тупо ходить и... помогать?

– В принципе – да, – раздумывая над словами, признался Ахис. – Ты просто пойми, у нас уклад такой. Тут каждый работает для других: еду растят и раздают тем, кому она нужна, одежду шьют и раздают, всё, что делает народ, отдаётся тому, кому это нужно.

– Не понял, – честно признался Дэос.

Сделать что-то только затем, чтобы это отдать – ничего не разумнее парень в своей жизни не слышал. Правда, он помнил только последнюю неделю, так что у него всё было впереди.

– Праоу говорил, – возвышенно начал Ахис, поднимая взгляд в небо, на покоящуюся в вышине планету-гиганта, – что человек может жить полноценной и осмысленной жизнью только тогда, когда помогает другим. В том суть, и мы следуем ей всю нашу историю. Поэтому каждый помогает остальным так, как может. Чаще всего тем, что вырастит или сделает своими руками. Ну а мы, – неопределённо махнул рукой парень, – особые случаи, так как выбраны специально, чтобы помогать любыми способами, не ограниченные ни чем. Преданные этому делу.

– Ясно, – выдавил Дэос. Ясно ничего не было.

Нужно перевести тему, лихорадочно думал он.

– Та девушка, парвачка, – вдруг вспомнил юноша, – говоришь, давно здесь? Это за ней пошёл Паба?

– Да, давненько – ответил собеседник. – Паба её привести хочет, помощь её нужна.

– Ну да, ты говорил, она вам помогала, – Дэос обрадовался, что смог вставить упоминание о ранее сказанном. Хоть где-то память не подвела. – А чем?

– Да так, – сморщился Ахис, очевидно раздумывая, как много он может рассказать. – Как это... деньгами, короче.

– Так вы же просто так всё друг другу отдаёте? – оказался в замешательстве парвак. Он успел испугаться, что что-то пропустил из их разговора, прикорнув на секунду.

Ахис, тем не менее, тоже смутился, поспешно вставая с уже насиженного места.

– Ну да... Я это, что сказать-то должен был, – почесав голову, сделал вид что вспомнил. – Мы с утра отправляемся дальше, ещё один город остался, до него три дня езды, если повезёт. Будь готов.

– А если не повезёт?

– Если не повезёт – не три дня, – слегка улыбнулся Ахис.

Дэос кивнул – его любимый, с недавних пор, ответ на всё – и Ахис поспешил скрыться, широкими шагами отдаляясь от повозки.

" Веселье" затянулось на весь вечер и грозилось захватить часть ночи, но после возвращения Пабы люди утихомирились, послушались голоса разума и принялись укладываться прямо на площади, сооружая из подручных средств спальные места. Целое поле тесно прижатых человеческих тел вызывало у Дэоса неприятные ассоциации.

Будто мёртвые, представил он.

Для себя парень желал спокойного сна без сновидений, но только после того, как познакомится с теми, кого привёл мужчина – парвак издалека заметил компанию Пабы, но разглядеть в сумерках так и не смог, даже со своим прекрасным ночным зрением. Старик не спешил представлять друг другу двух соплеменников, – а Дэос был убеждён, что это входит в планы Пабы, – так что он принял это за откладывание знакомства на другой день. Вспоминая про планы на утро, юноша догадался, что встреча с взаимным разглядыванием предвидится прямо в пути. Что именно планировал тем самым сделать Паба, парвак не понимал, испытывая смутные подозрения, но готов был подыграть. Страх улетучился, мозг заработал, и Дэос чувствовал себя кукловодом, который вершит судьбы неудачно подвернувшихся ему людишек.

Пока что он подчиняется, но это " пока" не будет длиться вечно.

Встать, почувствовав обычные человеческие потребности, выполнить необходимые приготовления, дождаться остальных – таким было утро Дэоса. Возможно, лучшее утро из тех, которые он помнил. Он чувствовал себя в относительном порядке, даже не смотря на ранний подъём. Солнце только готовилось взять бразды правления над небесным полотном.

Он заметил её издалека, единственную девушку из большой компании мужчин. Она заметно выделялась на их фоне, причём не только своей внешностью, которая позволила парню, не глядевшему в отражения, представить себя; шум, исходящий от неё, был сильно непривычен, и всё её присутствие оказалось словно снег на голову. При её малой комплекции, энергии в ней хватало на всю команду, но большая её часть уходила на злое пыхтение. Молодая девушка, не многим старше Ахиса, крутившегося вокруг парвака, была чем-то явно недовольна, о чём не забывала упоминать.

– Давай, сделай это! – битый час доносились её нападки на Пабу, занявшему оборону. – Сколько можно заставлять меня просить!

Поначалу мужчина пытался вразумить её, достаточно тихо, чтобы это осталось между ними. Дело это он бросил быстро, махнув на словесные баталии рукой. Девушка между тем не отступала, отстаивая лишь им ведомые интересы. Дэосу казалось что он в этом участия не принимает, дожидаясь того самого часа, когда все разногласия будут разрешены, и их представят друг другу уже в пути. Но старик махнул ему рукой, призывая подойти до того, как все вещи были собраны. Девушка, к слову, явно к поездке готова не была.

– Дэос, знай эту девушку под именем Чени, – быстро сказал Паба, стоило юноше оказаться в достаточной близости. – Чени, имя этого молодого мужчины, как ты, может быть, догадалась, Дэос, – старик скривил рот в усмешке. – Мы с вами имеем один общий интерес. Думаю, напоминать не стоит.

– Стоит, – прервал его парвак. Паба навёл на него глаза из-под приподнятых в удивлении бровей.

– Мы должны узнать ответ на главный вопрос, – тихо ответил он.

Вру я или нет.

– Да-да, за этим ты меня звал, но всё-таки я хотела бы поговорить о более важных делах, – вступила Чени, не желая отвлекаться на другие темы. Её пренебрежение его персоной немного покоробило Дэоса.

– Говорили мы много, и более того, что я сказал, я не намерен произнести, – резко остановил её дакханец. – Но вот про это, – указал он на парня, – мы всё ещё не произнесли ни слова. Я думаю, нам пора разобраться.

– Вот сами и разбирайтесь, – возвестила девушка, выходя из их маленького круга и садясь на повозку. – А я подожду здесь, пока ты не согласишься.

– Haynih bekal... [8] – пробормотал под нос Паба, властно призывая её обратно. – Мы поговорим, – сдался он, – но сначала – это.

Девушка улыбнулась – ямочки на её щеках привлекли внимание Дэоса – и спорхнула обратно в их компанию.

– Ну, наконец-то, хоть какой-то прогресс. Я готова – что делаем?

Юноша тоже был готов, уже давно, хоть и не понимал, чего они все хотят добиться. Какой прок в этой девушке в вопросе, который касается его памяти? Если она не обладает сверхчеловеческими способностями и не залезет к нему в голову, где откопает все потерянные воспоминания, толку от неё – ноль.

– Давно я уже не видела парвакских морд, но сдаётся мне, что он из них, – впервые взглянула на лицо Дэоса Чени.

– Дальше, – не моргнув, промолвил Паба.

– Ни разу не видела, – без шуток продолжила она. – Ошейника нет, но не все их носят, ты же знаешь. Может из Нанка, рабочий, дома валяется.

– Какой ошейник? – уточнил Дэос. Он смутно припоминал что-то из разговора со стариком.

– Повязка такая, нашейная, – обхватив шею, пояснила Чени. – Многие парваки носят. А не носят только работяги и те, кого вышвырнули. Из первых я многих встречала, – повернулась она к Пабе, – из вторых – никого. Но, чёрт возьми, всё бывает в первый раз, да?

– Хочешь сказать, он не врёт? – повернулся к ней Паба, внимательно вглядываясь в глаза. Чени выдержала взгляд.

– Хочу сказать, что не знаю и утверждать не могу. Для меня сказка о злых парваках, нападающих на мирные города, рассказываемая безумцами с улиц, недавно превратилась в реальность. Я сейчас во что угодно готова поверить.

Парвак вздохнул – наполовину облегчённо, наполовину разочарованно. Его не приписали к монстрам, причём к лживым, но и прояснить практически ничего не удалось. Если Паба рассчитывал на озарение, которое пришло бы к соплеменнице парня, он провалился. Но требовать от него большего в подобной ситуации Дэос не имел права. Мужчина сделал максимум того, что мог.

Теперь юноше оставалось выложиться на полную, чтобы приблизить себя к освобождению.

– Итак, насчёт моего вопроса, – стремительно переключилась Чени, утаскивая Пабу подальше от любопытных глаз. Дэос решил вернуться к своим приготовлениям.

Во время сбора произошла задержка, и парню пришлось коротать время до отъезда в компании молодого дакханца, не отходящего от подопечного ни на шаг. Он молчал, чему Дэос был рад, уткнувшись в карты, выуженные из большой наплечной сумки. Он измерял расстояние пальцами, шепча под нос. Парвак и сам был не прочь посмотреть на бумаги с разными масштабами. На одной из них был изображён континент, поделённый на три сегмента. Дэос как раз занимался его разглядыванием, скосив глаза, когда, откуда ни возьмись, выскочила Чени.

– Я готова! Отправляемся! – вскинула она руку по направлению выезда. Некоторые местные, которые успели к тому моменту проснуться, вонзали в её спину упрекающие взгляды.

Вслед за ней возник, неся набитый доверху рюкзак, мужчина, привлекающий внимание не хуже, если не лучше, девушки. Среднего роста и не среднего телосложения, человек стопроцентно выигрывал в силе у всех присутствующих. Поверх загара на нём лежал слой сажи, как и на его компаньонке, но, в отличие от неё, он не произнёс ни слова за всё время сборов.

– Вот это бугай, – сказал вслух Дэос, поражаясь габаритам мужчины.

– Это Кайво, её помощник. Джилиец, – подняв на пару гостей взволнованный взгляд, пояснил Ахис.

– Кто?

– Из Джили он, третьей страны нашего мира, – казалось, парня смущало их присутствие. – Подержи карты.

Всучив листы парваку, дакханец направился к Пабе, командующему заканчивать приготовления. Они завели разговор, и Дэос не смог удержать своё любопытство.

– 'Uning emkhnhom fkarkit ban mevei heya hunow fobon ilyatow tifaupi shucha[9], – сказал Ахис, кивнув в сторону Дэоса, чьё приближение поначалу осталось незамеченным.

– Планы поменялись, – также заметив юношу, Паба перешёл на известный им троим язык. – Наше правило, парвак: если человек желает помочь, ничто не должно его останавливать, – а повернувшись к Ахису, добавил: – Раз она хочет, пусть работает, как и наш друг Дэос. Под твоим присмотром. И без лишних вопросов, а пока – займись картами.

Указав на бумаги, покоящиеся в руках у парвака, мужчина направился по направлению к готовому отправляться транспорту.

– Мне казалось, вы и так собирались брать её с собой, – удивлялся тому Дэос.

– Она, конечно, мастер в своём деле и руку набила, – вздыхал дакханец, – но в последнем поселении толку от её рук и мастерства не будет.

– Почему?

– Да потому что времени много прошло, и мал шанс, что там кому-нибудь нужна наша помощь, – засунув отобранные у парвака карты обратно в сумку, Ахис поспешил к повозке, продолжая на ходу. – Все, кто мог, давно ушли, а кто не мог – того унесли.

Осталось лишь проверить последнюю деревню, поставил черту Дэос. Находящееся за ней пока оставалось подёрнутым непроницаемой пеленой, но парень был готов рискнуть и попытаться пересечь линию.

Пробудившиеся люди махали им вслед, благодарили и желали чего-то. Ахис переводил для юноши, а он в ответ широко улыбался и махал вместе со всей командой. Парваку хотелось верить, что он правдоподобно играет дружелюбие, тем более что частично это было правдой. Как-никак, а люди приняли его хорошо.

Стоило повозке покинуть разрушенный город, как Чени принялась рассматривать Дэоса не в пример тщательнее, чем во время их знакомства. Сидели они достаточно близко, чтобы она не смогла сделать этого скрытно.

– Что? – не выдержал первым он, отвечая на её взгляд своим. Девушка не дрогнула.

– Так откуда ты? – задала она свой вопрос, будто только что познакомилась с человеком на рынке и решила узнать о нём побольше. Дэос не стал ей подыгрывать.

– Ты говорила, что я похож на парвака, так что считай, что я из Парвакона.

– Родители есть?

– Нет.

– Откуда знаешь?

Откуда знаю? задался он тем же вопросом, пытаясь самому себе объяснить свою оплошность.

– Просто... мне так кажется.

– Ага, – только и ответила она, не меняясь в лице. Ахис внимательно прислушивался к их беседе, пытаясь сделать вид, что ему всё равно.

– А у тебя? Родители есть? – сам не зная зачем, задал он встречный вопрос.

– О да, – внезапно расплываясь в улыбке, ответила Чени.

– Хорошие? – чувствуя небольшой укол ревности, продолжал Дэос.

– Классные. Они – моя опора. Даже сейчас очень мне помогают, в основном финансово.

– Помогать деньгами – это у вас семейное, да?

Девушка только шире улыбнулась, но её друг, не спускающий острого прищуренного взгляда зелёных глаз с парня, напрягся.

Готов к прыжку, подумал парвак, вздрогнув.

– Как тебе работёнка? – окинув взглядом собравшуюся в повозке компанию, продолжила Чени.

– Я помогаю людям, которым нужна помощь. Это благородная цель, и я рад следовать ей, – кривил душой Дэос, надеясь, что врёт достаточно хорошо.

– И неважно как ты оказался причастен к ней, да? – слегка приподняв уголки губ, подметила девушка. Парень ответил ей улыбкой.

Зараза.

– Ну а ты? Ахис говорил, что ты мастер своего дела.

Дакханец бросил на девушку короткий взгляд и поспешил уткнуться обратно в свои карты. Чени опустила голову, засмущавшись.

– Да не то чтобы, – промямлила она. – Мне ещё многое предстоит узнать, чтобы стать настоящим мастером. Но я стараюсь.

– И что же это за область, в которой ты трудишься? – приложив руку к подбородку, заинтересованно вслушивался юноша. Ответ ему вдруг стал действительно интересен.

– Инженерия, – ответила Чени, кивая головой. Грязные лохмы затряслись в такт. – Работаю в основном с чертежами, но хочу заняться кое-каким реальным проектом.

– Механизмом, – кивая вслед за ней, Дэос выудил из закоулков нужное слово, попутно стараясь скрыть удивление и смущение. Ему не хотелось оскорблять девушку тем фактом, что, по его мнению, занятие она себе выбрала не женское.

– У меня тут имеются и чертежи, и даже часть деталей, – упоенно продолжала она, показывая неподдельную гордость своим занятием, выуживая из сумки названные предметы. Вся она оказалась забита погнутым и покрытым сажей хламом. – Почти всё сгорело, правда, если Паба всё же сдастся и возьмёт меня...

Ахис понемногу заходился кашлем, становившимся всё громче и громче, начал шелестеть бумагами, в то время как люди стали коситься на него. Девушка же не обратила на него никакого внимания, пока, под аккомпанемент кашля, в неё не полетели карты.

– Кхе, – грозно глядя из под неровной чёлки, выдал дакханец, вдруг став другим человеком.

– Ну, в общем... да, – зачесав волосы назад, отвернулась парвачка. – У тебя тут выпало.

Отдав бумаги обратно раздражённому хозяину, сконфуженная девушка разложила по местам свои собственные вещи и сделала вид, будто никакого разговора только что не было. Дэос же был рад, что под конец беседы заинтересовался в ней – ни одно слово не успело ускользнуть от него. Парочка занимательных вопросов зародилась в его голове.

Все четыре дня, отведённые на поездку до деревни, прошли в тишине. Казалось, Чени подмывало снова завести беседу, задать ещё одну порцию каверзных вопросов, но она мялась в нерешительности. Было очевидно, что она сказала что-то действительно занятное, что-то, что не предназначалось для ушей парня, и возможность вновь увлечься и выдать ещё больше информации останавливала её. Круг знавших о случившемся не увеличился: команда ничего не понимала в парвакском, как выяснил юноша, а Паба, сидя за поводьями, не слышал их. Никто не выдавал разговора – можно было подумать, что в нём просто не было ничего важного, но Дэос выбирал вариант связанный с тайной.

Не стоило забывать и про участие Чени в создании этих самых тайн. Что нужно было человеку, занимающемуся этой новомодной и сложной наукой о всяких приборах, в работе группы Пабы? Её профессиональная деятельность тут не замешана, да и Ахис ясно дал понять – ещё одна, или даже две, если вспоминать про Кайво, пара рук в деревне не понадобится. Всё складывалось отнюдь не в пользу девушки, которая собиралась потратить своё драгоценное время в столь бессмысленной поездке. Дэос на её месте драпал бы подальше от этой компашки. Но теперь уже не раньше, чем он поймёт её мотивы.

Деревня на краю пустыни, не далеко лежащая от побережья моря Лемси, встретила их в конце четвёртого дня, когда солнце окрашивало небо над посёлком в оттенки жёлтого и красного цветов. Далеко справа горы отступили, открыв безграничное, казалось, пространство ровной земли, тянущейся в действительности до срывающегося вниз обрыва, до другого моря одного океана, омывающего свои и чужие берега.

Деревня встретила их тишиной. Тишина провела их через порог, кружила вокруг разрушенных домов и затоптанных дорог, указывала на остатки чьих-то поломанных судеб. Никто не хотел прерывать тишину, что осталась жить в том месте, где когда-то лишь ночевала. Где людские голоса её теперь не прогоняют.

Тишина прервалась лишь в центре деревни, там, где он когда-то был. Она не успела проводить до того единственного, что осталось на месте некогда живого края. Единственного, что когда-то делало его живым.

– О, Боже мой, – с этими словами тишина ушла.

За чертой деревни холод настиг стремительней, и Чени потребовала развести костёр прямо за остатками стен, укрывшись от ветра за повозкой. После того как всю иностранную компанию выгнали из поселения, девушка категорически отказалась возвращаться туда чтобы переждать ночь, в чём Дэос был с ней солидарен. Но сесть и успокоиться она тоже не спешила, принявшись выхаживать вокруг танцующего в темноте огня, когда немного пришла в себя. Пошмыгав носом, она стала погонять парваков, вздумавших нападать на мирные деревни, что парвак воспринял положительнее, чем если бы она заплакала. Что делать в такие моменты он категорически не знал.

За спиной, над деревней, поднялся еле видный дым, принеся слабые отголоски неприятного запаха. Дэоса всё ещё мутило, пусть и слегка, от той картины, что открылась им. Первые увиденные парнем жертвы бессмысленной жажды разрушения – или в этом был смысл? Если и был, парвак его явно не уловил. Как и все они, что пытался сказать ему Паба, ещё вначале всего этого. Когда Дэос считал, что это просто капризы стихии.

Ночь дала команде приблизиться незаметно, тихими и застывшими, словно глина после обжарки. Безмолвные, все как один, даже не пытающиеся казаться заинтересованными в чём-либо, будь то хоть тепло костра, необходимое в этот особенно холодный сумрак, хоть разговор, дающий шанс выговориться. Расселись вокруг яркого, поддёргивающегося от ветра очага скорее по привычке, нежели по надобности. Ни одного слова на чужом языке, к которому парень успел привыкнуть, и лишь изредка облетала вокруг застывших изваяниями человеческих фигур фраза, пущенная вдруг севшим девчачьим голосом. Юноша упёрся взглядом в пламя, обрекая себя испортить зрение, но испытывая необходимость хоть как-то отвлечься от гнёта обстановки, от желания скинуть сковавший движения груз и броситься бежать, оставляя позади маленькую искру последнего в той пустыне человеческого пристанища.

Паба встал, прошёлся до повозки, проводимый лишь парой заинтересованных взглядов. Не торопился, двигался почти бесшумно, будто ночной зверь, занятый выслеживанием беспечного зверька. Но, вместо свежей добычи, он принёс не очень свежие на вид бутылки в корзине из грубого растительного материала. Тёмное, не прозрачное стекло было сокрыто под слоем грязи, пробка покрыта бурыми пятнами, надписи отсутствовали, но Дэос готов был поспорить, что знает содержание тары.

Где старик прятал свои запасы, стоит сказать, достаточно многочисленные, не знал, по-видимому, никто, иначе они давно бы уменьшились, но об их возможном существовании явно подозревала вся команда. Во всяком случае, удивились они не особо, благодарно принимая свою долю горячительного напитка.

Кому чай на травах, а кому алкоголь, сравнивал Дэос, не жалуясь на такой расклад. Он принял свою бутылку, неохотно признав, что увиденное его всё же покоробило.

Когда первая волна смурых бутылок была прикончена, начались излюбленные дакхангские танцы. Танцоры, словно тучи, кружили вокруг маленького костерка, разбившись на пары, пока активные движения не разогнали кровь, осквернённую огненной водой, и общий настрой не улучшился. К танцующим присоединились Чени с Кайво, хлебнувшие свои доли горя и напитка, показывая знания народного танца. Обучившись на каких-нибудь городских ярмарках, они слаженно перестукивались ногами и вертели руками в замысловатых движениях, лишь иногда сбиваясь из-за спешки девушки или неповоротливости юноши.

В хороводе голов над всеми высилась голова рослого Ахиса.

Чем я хуже? подумал Дэос и направился к забывшему об обязанностях куратору. Вклинившись в строй, он оказался возле дакханца, чей партнёр благоразумно решил предоставить парваку место.

– Всё же решил присоединиться? – не прекращая движения, хмыкнул Ахис. Дэос с третьей попытки смог попасть в его ритм. – Смотрю, и танец успел выучить.

– Он не особо сложный, – удары о землю и ногу партнёра оказались болезненны. У парня моментально появилась отдышка. – Уф, но более энергичный, чем я думал.

– Надо меньше думать и больше делать, – шумно вдыхал воздух носом дакханец. – Попробовал бы раньше – приноровился бы.

– Не соглашусь, – помотал слипшимися волосами Дэос. – Я про " меньше думать". Именно думая я многое понял.

– Что именно?

– Что вы врёте, к примеру, – парвак не поднимал взгляда от ног. – Точнее, не договариваете кое-чего.

– Ты о чём? – голос Ахиса дрогнул.

– Что вы будете делать дальше? Конкретно, со мной, – пробно решил спросить парень, оставляя другие вопросы на потом.

Темп увеличился. Танцоры завертелись вокруг костра всё быстрее. Ноги Дэоса расплывались у него перед глазами. Ахис тихо и облегчённо выдохнул.

– Я не знаю всего того, что планирует Паба, – в танце пожал плечами он. – Он скрытен, но всё же...

– Всё же... что? – не терпелось Дэосу.

– Тебе стоит подумать о том, чтобы остаться здесь. Быть может, присоединиться к нам.

Юноша подавился воздухом.

– Это ещё почему? – прохрипел он, чувствуя во рту привкус поднятого десятком ног песка.

– Парвакон серьёзно контролирует все выезды из страны, – уже дышал ртом дакханец. – Отсюда не выехать и не въехать. Паба это знает, знать должен и ты.

Дэос остановился и, чувствуя головокружение и лёгкую тошноту, покачиваясь, вырвался из толпы, толкнув нескольких людей. Нормально отдышаться он смог только возле повозки, привалившись к ней мокрым лбом. Ахис нагнал его возле неё, наморщившийся, погружённый в раздумья.

– Если тебя здесь бросили за провинность, – продолжил он, стоило Дэосу немного восстановить дыхание, – то пробираться обратно через границу подобно смерти. Тебя там точно не ждут, как пить дать. Повесят или голову снимут с плеч. Выбора немного.

С трудом выровненное дыхание опять сбилось.

– Да даже если так, – чувствуя злость, плевался Дэос. – Паба обманул меня. Скрыл правду. Сказал что отпустит, а теперь оказывается, что это не так. И теперь я что, просто должен взять и остаться здесь, раз уж мне идти некуда? Воспользоваться милостью этого старикана?

– Хотя бы так.

Мужчина выплыл из тени, не освещаемой костром. Дэос поначалу был удивлён и сконфужен, но злость быстро вернула себе бразды правления.

– " Хотя бы так"? Вот что ты можешь сказать мне? " Хотя бы так"?

– Я признаюсь, я не знал что с тобой делать, – примирительно поднял руки Паба. – Я сделал то, что первым пришло мне в голову. Ситуация требовала быстрого решения.

– Пообещать мне свободу после нескольких дней рабства – это первое, что пришло тебе на ум?

Ахис проглотил язык, во все глаза наблюдая за сценой, разрываясь между побегом и желанием узнать, что будет дальше.

– Я не собирался обманывать тебя, обещая свободу, пусть и надеялся, что отпускать тебя не придётся, – откровенничал мужчина. – Я хотел показать тебе то, как мы живём, и показать то, что делается руками твоего народа. Да, я знал, что ты в любом случае не сможешь вернуться в свою страну, – склонил он голову, – но по-другому я не мог призвать тебя в помощь нам.

– По-моему, – немного успокоившись, стал говорить тише Дэос, – запугиванием у тебя это неплохо получилось бы.

– Страх – это одно, и совсем другое – желаемая цель в конце пути, – Паба глубоко вздохнул и помассировал переносицу. – Просто пойми мою мысль. Страх затуманил бы твой разум. Нам... Мне пришлось прибегнуть к нему, но лишь в начале, когда ты и без того был безмерно напуган. Но после, – он сделал шаг навстречу парню, – ты смог думать ясно благодаря тому, что имел цель. Скажи, ты ведь увидел наш мир, так? Ты увидел и понял то, что должен был увидеть и понять. Ты не можешь вернуться к своему быту, которого даже и не помнишь, но скажи мне только одну вещь: после всего случившегося, разве ты вообще хочешь вернуться к нему? Вернуться туда, где люди способны творить подобное?

Дэос опустил взгляд, не в силах больше смотреть на старика. Злость в нём улеглась, но обида глубоко засела в его сердце. Да, он не может и, – что греха таить? – не хочет возвращаться туда, где для него нет ничего, кроме разочарования. Но в нём всё ещё кипело желание отправиться куда-то, в совершенно другое место. То, которое, как казалось парню, он узнает, стоит ему там оказаться.

– Я всё равно предпочёл бы, чтобы мне не лгали о том, чего я могу или не могу, – севшим голосом сказал юноша, уклоняясь от ответа, с издёвкой добавив: – И, с вашего позволения, когда я захочу уйти, согласно нашему уговору, вы дадите мне сделать это. И я пойду туда, куда захочу.

Дэос резво вскочил, забыв про усталость, и направился в темноту, почти побежал, подчиняясь порыву, подальше от освещённого неровного круга. К нему вдогонку пронёсся хриплый голос мужчины, почти что умаляющий.

– Просто подумай о том, чтобы остаться, – сказал он, нерешительно добавив: – Пожалуйста.

Остановившись, парень неловко развернулся, упершись взглядом в закрытое тенью лицо мужчины.

– Зачем? – глухо спросил он, затем повысив голос. – С чего вам так вздумалось, так приспичило оставить меня возле ваших ног?!

Костёр очертил контур мужчины, но сумрак закрыл его лицо, скрыв так пугающие юношу глаза мужчины.

– Не говори так, – несдержанные нотки командира вновь наполнили голос Пабы. Смягчившись, он продолжил: – Ты не плохой человек лишь потому, что парвак. Проникнись ты нашим духом, оставшись здесь или даже помогая нам, быть может, мы смогли бы...

– Что " смогли бы"? – прервал его парвак. – Что бы вы такого смогли, останься такой, как я, здесь? Подружиться? Разнообразить местное население?

– Примирить народы, – твёрдо вставил старик. Дэос проглотил свои слова, чувствуя, что наступил момент, когда ему придётся уступить перед подавляющей сталью в голосе мужчины. – Чени и ты – два парвака, выбравшие жизнь в наших песках и лугах, лежащих по обе стороны высоких гор, могли бы стать тем звеном, что связала бы нас. Ни бессмысленных разрушений, ни бессмысленных жертв.

– Господи, – против воли вырвалось у Дэоса. – Сейчас бессмысленно только одно: стоять здесь и слушать тебя.

Парень вновь совершил поворот, возобновив движение, которое никто не посмел остановить. Тепло оставалось позади, с каждым шагом его всё сильнее окружал могильный холод, но он почувствовал потребность в этих неприятных ощущениях. Восстановить баланс между холодом снаружи и внутри его – а внутри, представлял он, на пустой горизонтальной поверхности леденящий душу ветер гонял пепел его желания. Дэос уже и не знал, чего он действительно хотел, оставшись вдруг без каких-либо ориентиров, без цели и сути всего его недавнего существования.

Он был расстроен и оскорблён, и мозг его строил ужасные картины, будто заманивая на край пропасти, к которой он самостоятельно выложил дорогу. Но это было безумно, совершенно неправильно, и юноша не хотел думать, что у него ничего не осталось. Не хотел так чувствовать. Среди роящихся в голове неприятных мыслей, образов падений и забвений, он пытался отыскать луч света, который вернёт в его мир смысл, восстановит рухнувшие стены мироздания, поддерживающие ступени, по которым он шагал, пока не сменил на ту самую пропащую дорогу.

Несколько слов, обрывки фраз – всё, что осталось от того, что уничтожило, разъело полотно, на котором он с трудом рисовал, взбираясь вверх. Дэос собирал их по буквам, простые предложения с непростой судьбой, стараясь по ним вернуться назад, найти лазейку в чужих мыслях. Но слова не сходились, предложения ускользали от него; что-то утаилось, что-то потерялось, и многое осталось полупустым, незаконченным.

Но несколько кусков оказались одним целым. Затем другие, затем третьи. То, что казалось Дэосу обрывками утерянных фраз, оказалось одним целым, тем, что он слышал. Тем, что ему говорили. И лишь пробелы остались на месте соединённых вместе предложений, сияющие девственной белизной. И парень не мог вспомнить того, что могло бы оказаться на их месте. Текст под его веками, запечатлённый в его памяти, не совпадал, оставляя никогда прежде не заполненные участки. Не заполненные тем, что ему не говорили.

Когда костёр оказался далёкой точкой на горизонте, неярким маяком в большой и тёмной пустыне, Дэос обернулся к нему, прекратив блуждать по собственным тёмным коридорам.

Ему удалось кое-что вспомнить.

Он кинулся обратно что было сил, сквозь сковавший движения холод, кусающий за пальцы рук и заползающий в прорехи в обуви. Мысль ярко блистала в его голове, подгоняя его сильнее угрозами забыться и пропасть в глубине мозга, под грудами других менее важных размышлений. Стоянка стремительно приближалась, наметились контуры повозки и людей, всё ещё продолжающих пьяные действа, и Дэос вспомнил о собственной выпитой бутылке. Вскоре парень смог разглядеть и Пабу с Ахисом, тихо переговаривающихся на том же самом месте. Они заметили его тогда же.

– Дэос? – удивился Ахис, наблюдая скорое приближение юноши и расшвыриваемого им песка. – Что случилось? Кто-то приближается?

Паба напрягся, в глазах отразилась ярко выраженная тревога, но прежде, чем он смог остановить людей и призвать их к обороне, Дэос оказался рядом с ним и ткнул со всей злобой и торжеством пальцем в грудь.

– Я знал это, – говорив сквозь тяжёлое дыхание, согнувшись, он всё равно выглядел довольным собой. – Тут кое-что не сходится, вот так, – ткнув пальцем в приблизившихся Чени с Кайво, уставших, но довольных, он продолжил: – Как она может стоять здесь, когда сюда нельзя въехать и выехать нельзя?

Кайво сделал попытку подойти ближе, но девушка резко остановила его.

– Да и ты, бугай, тоже здесь быть не должен, – ухмылялся Дэос. – Вам обоим надо быть по ту сторону вон тех гор. Скажите, я не прав?

– Дэос... – сделал попытку старик, но парень будто и не слышал его.

– Конечно, прав. А знаете в чём ещё я прав? Я прав в том, что всего этого, – потыкал он в сторону повозки, в которой всё ещё оставалась часть не розданных запасов, в том числе воды, – здесь быть не должно. Кто-то мне говорил, что вы не можете получить стройматериалы и прочие необходимые товары, но у вас столько еды и медикаментов. Может статься так, что вы сами производите их, а воду возите из источника, но почему тогда вы начали не с Гхаула? Ведь здесь ничего не осталось, один грёбаный песок, значит вы ехали с Зелёной провинции, так? Гхаул ближе всего, я видел карты, но вы заявились в то убогое захолустье и лишь затем направились дальше. Вы ехали от гор, за которыми должны сейчас ютиться Чени с Кайво, которые, видимо, с божьей помощью пересекли их и оказались здесь. И, о да, – всплеснув руками, будто вспомнил Дэос, – уже здесь они решились помочь вам, обменивающим товары друг с другом, не имеющих денег как таковых, ни чем иным как деньгами, – юноша пожал плечами, всем видом показывая, как он доволен своим выступлением. – Грёбаными парвакскими деньгами.

Все, кто мог понять его, выглядели не столь счастливыми открывшимися тайнами, охраняемыми не столь хорошо.

– Я уж было подумал, что у вас не было опыта общения с парваками, но я ошибся, – признался Дэос, будто делая попытку сменить тему, но лишь добил их: – Как и в том, что вы умные люди и знаете, что делаете.

Кайво покраснел, пылая праведным гневом, но парвак чувствовал себя в тот миг настолько хорошо, что даже не обратил на его пыхтение внимания.

– Я так боялся Пабу, – не мог уже остановиться Дэос, открыв свой источник красноречия. – Но он, и все вы, оказались очень плохими ораторами. Но только не ты, Кайво, – он резко развернулся к парню, бросающему гневные взгляды, будто никогда и не забывал о нём. – Ты никак не помог мне во всех этих открытиях. Потому что я вообще не слышал, чтобы ты говорил.

Плотный человеческий круг вокруг костра продолжал свой резвый танец. Тела быстро сменяли своё местоположение, пламя плясало вместе с ними, отражаясь на их грязных лицах. Дэос почувствовал, как немного вспотел под слоем пыльной одежды.

Жарко стало, подумал он, не удивляясь таким переменам.

– Знаешь, Дэос, есть такая вещь как тактичность и уважение.

Парень отвлёкся от дикой пляски, переводя взгляд на Пабу. Мужчина показался ему как никогда старым.

– Извини, – ответил ему Дэос, почувствовав укол совести, до сего момента не подававшей признаков своего существования. – Увлёкся.

– Я прощаю, потому что понимаю, – медленно покивал старик. – И всё же, что дальше?

Дэос пожал плечами, на этот раз без театральности, позабыв уже к чему вёл. Голова его всё сильнее клонилась к земле и слегка кружилась.

– Я хочу знать, чем вы намерены заняться, – хватило ему смелости требовать. – Чени здесь не просто так, верно? – он повернулся к до сих пор молчавшей девушке, одной рукой удерживающей джилийца на месте. Лицо её блестело в отсветах костра, оставаясь непроницаемым. – Все твои инструменты превратились в хлам, значит, тебе нужны новые. Привезти их они могли тебе и в Зелёную провинцию, но ты поехала с ними. Я не ошибусь, если скажу, что ты намерена уйти из страны тем же путём, каким пришла.

– Да, это так, – не моргнув, ответила она, не дожидаясь реакции мужчин. – И что ты собираешься с этим делать?

– Дэос, это решение... – решил влезть Паба, но парвак его не слушал.

– Я хочу с тобой, – продолжил он разговор с Чени, не глядя на других. Она прищурилась – единственное изменение, появившееся на её лице. – Да и старик, – вдруг обратился он к Пабе, чей вид намекал на сложный мыслительный процесс, проходящий в его голове, – вы сами хотели, чтобы я остался, помогал вам и всё такое. Когда-нибудь я бы всё равно узнал про тот другой путь. Глупо было бы предполагать, что я не попробую пройти им, совершить то, что вы окрестили невозможным, – парень опустил взгляд, нахмурившись, и глубоко вздохнул. – То ложь, то недомолвки, – юноша вспомнил, как сам кривил душой, и совесть вновь колыхнулась. – Но всё же, возможно, вы действительно хотели как лучше, и я прислушаюсь и не стану соваться в Парвакон. Мне там не место.

– Но?.. – намекнул Ахис, когда пауза слегка затянулась.

Но и здесь тоже.

– Но мне всё равно нужно найти свой путь, – закончил он, решив продолжить лгать. Решил до конца держать марку. – Меня задело всё это. Я видел, как люди страдают, видел их боль и их терзания. Видел... то, что было в этой деревне. Помощь им – благородное занятие, но я не уверен, что выдержу это, смогу помочь им здесь. Смогу вновь смотреть на... смерть, – Дэос почувствовал, как его начинает мутить. – В общем, мне хочется попробовать найти своё место, и мне кажется что помощь Чени – это то самое, что даст мне сделать это.

– Я не стану оспаривать твои умозаключения, даже скажу, что ты во многом прав, – взял слово старик. – Действительно, есть вещи, которые мы не вправе совершать, но которые мы совершаем, обходя запреты. Есть тропа, по которой мы ввозим жизненно необходимые товары. Либо людей, как это было с Чени и её другом. На самом деле, это был первый и единственный подобный случай. Но самое главное для нас сейчас – осторожность, – Паба устало опустился на повозку, впервые с момента возвращения парвака сводя с него взгляд. – Потому как нападение было совершенно недавно, шанс раскрыть так необходимую нам лазейку слишком велик. Парваки всегда настороже после набегов, посылают своих людей для патрулирования, в том числе и в Джили.

Кайво, сжав губы, закивал в подтверждение, что осталось практически незамеченным.

– И как они проворачивают подобное, в чужой-то стране? – удивился Дэос.

– Ну, в нашей – без проблем, – заметил Ахис.

– Джили – самостоятельная страна во многих отношениях, – откуда ни возьмись, со стороны Кайво раздался голос. Его собственный, практически без акцента, баритон. Чени не меньше других удивилась его внезапному порыву высказаться. – Но Парвакон крепко держит всех, хотя бы за счёт своих ресурсных богатств. У них самые большие запасы леса, ко всему прочему. Трудно спорить с их авторитетом, да и бессмысленно, ведь большого вреда от маленьких патрулей парваков нет. Вот наши и не выступают.

– Это верное замечание, – продолжил Паба. – Джилийцы не станут препятствовать желанию старцев из Парвакона проверить города. Они боятся, что кто-то из нашего народа проберётся за границу, пусть страхи их всё ещё остаются для нас необоснованными. Всё что я хотел сказать, нам не следует идти в Джили именно сейчас. Беды не миновать, Чени, – старик повернулся к девушке. – Поэтому я отказал тебе в просьбе. Слишком велик риск.

Паба пытался быть внушительнее, вернуть голосу строгость, но все его попытки не увенчались успехом. Сейчас парвак ясно видел перед собой уставшего мужчину из угнетённой страны, которому давно ничего действительно не хотелось. Тот металл в его голосе, который юноша постоянно слышал, вдруг исчез, открыв ему другого человека.

– И что? Просто ждать, когда тучи разойдутся над головами? – спросил Дэос, не впечатлённый речами мужчины. Он без основания верил, что ничего страшного не случится с ними в пути или по его окончанию, но вот то, что оставаться в Дакханге действительно вредно для его психики, он считал правдой.

– Мы должны быть терпеливы и переждать волнения, – уверял Паба. – Лишь немного времени.

– Время, – вклинилась девушка, отличившаяся поразительной молчаливостью, – одно из тех вещей, которые можно отдать и нельзя вернуть. Так что я предпочту не тратить его впустую, просиживая седалище где-нибудь в Тасатутове. Если ты не хочешь вести меня, – она взглянула на Пабу прямо, будучи поразительно спокойной и непреклонной, – то я пойду сама. Захвачу с собой Ахиса, чтобы он провёл меня, и дело с концом. Ты ведь проведёшь меня, Ахис?

Не успел парень, внимательно вслушивающийся во весь разговор, произнести хоть слово, как мужчина прытко оказался на ногах.

– Не смей помыкать им, как тебе вздумается, – выпалил он.

– Боишься, что сыночек не справится с задачей? – вдруг ухмыльнулась она. – Он должен помогать всем нуждающимся, ты ведь этому его обучил. Зачем ему знания языков и карт, если он всю жизнь просидит здесь, с тобой?

Дэос испытал почти забытое чувство удивления. Отец в первую очередь обучит всему, что знает, своего сына, потому только Ахис знает язык. Вот только тёплых чувств между ними он не видел. Парвак испытал смешанные чувства досады и довольства.

– Каждый здесь мне сын, – ответил Паба на невысказанный вопрос. – Дело в другом.

Дэос взглянул на Ахиса, желая увидеть его реакцию, но она оказалась крайне бедной. Будто парень не раз слышал эти слова и давно привык к подобному укладу в их большой " семье".

– Я знаю, в чём дело, – склонила голову Чени, – и не хочу доводить до момента, когда придётся давить на ваше чувство долга. Но мне действительно нужно в Джили! Нужны инструменты и приборы, как можно быстрее!

Танцы прекратились; разгорячённые, не смотря на ужасный холод пустыни, люди с интересом наблюдали за происходящей, со стороны их понимания, ссорой. Впрочем, ужасный дискомфорт от мороза, настигшего их сразу после окончания плясок, мешал им сосредоточиться и принять какое-либо адекватное решение. Так что они предпочли оставаться в сторонке, пока небольшая группа принимала сложные решения.

– Паба, отступи, – начал Ахис, приняв своё собственное решение. – Два парвака не сильно будут выделяться в Джили, так что беда их обойдёт. Да к тому же, они ведь не отступят, – он слабо улыбнулся, смотря на прикрытое седыми волосами лицо старика. – Помочь двум – нет, трём – людям достигнуть столь важных для них целей – разве это не хорошая задача для таких, как мы?

Дакханец повернулся поочерёдно к каждому готовому отправиться в путь человеку, окидывая оценивающим взглядом. На Дэосе он заострил внимание.

Ничего себе компашка, подумал парвак, следуя за взглядом парня. Каждый присматривался к другому. Юноша представлял, о чём они могут думать в тот миг. Сам он думал, как бы уйти от них во время путешествия.

– Я буду рад провести их.

Паба выглядел пришибленным, потерявшим контроль над ситуацией, который он не упускал, возможно, годами. Не похоже было, чтобы он смог переписать принятое ими решение, особенно когда его собственный ребёнок поставил в конце жирную точку.

– Мы поговорим об этом завтра, – сказал он бесцветно. – Когда поедем в убежище.

Но, даже не смотря на это, стало ясно, что их поход неизбежен.

Паба быстро окинул взглядом порядком взволнованную группу, кратко объяснил ситуацию и пресёк все переговоры, на секунду возвращая себе власть. В то время Дэос мог лишь думать о том, как оставит позади пустыню и руины, боль и печаль, смуглые лица, скорченные в муках, и дикие пляски у костра. Впереди же – его будущее, его собственная лестница наверх.

Дэос не помнил того, как заснул, но пробуждения не забудет никогда. Он надеялся, что не забудет, поминая про небезызвестный инцидент и его повторение прошедшим вечером. Мироощущение парня исказилось, мозг стал ватным, но безумно тяжёлым, а содержимое желудка маятником то подкатывало к горлу, то опускалось вниз, не прекращая при этом скручиваться в тугой узел. Парвак был страшно напуган, пусть времени выразить это у него не было, придумывая невиданные болезни, которые мог подцепить от местной еды или людей. Или, что ещё хуже, что-то врождённое, что заставляет его постоянно забывать происходящее с ним.

– Это сколько же надо было выпить? – подшучивала между тем Чени, наблюдая за ним. – Вон как тебя крутит.

Я ведь пил, вспомнил парвак, ужасаясь. Если это случалось из-за напитка, то можно было не волноваться о провалах в памяти так сильно, и всё же его догадки о воздействие огненной воды пошли прахом под напором жестокой действительности. Он был рад уже за то, что смог добраться до повозки и укрыться там под одеялом.

– Tetmoye! [10] – командовал тем временем Паба. Он был сам собой, прямой и властный, будто не было никаких споров и пререканий.

Будто четвёрка ребятишек не заставила его отступить вчера.

Мысль была очень привлекательной, но юноша испытал новый прилив боли и предпочёл перестать думать хотя бы на время. Его мыслительные процессы уже принесли плоды, пожинать которые он был намерен уже совсем скоро, и отдых для его разума – достойная награда за работу органа.

Команда засуетилась, выполняя приказ, закончив перекус и сворачивая стоянку. Дэос стащил немного остывающей еды, не радуясь слепящему больше обычного солнцу, выжигающему глаза даже за закрытыми веками, и с трудом проглотил её.

– Запей, – Ахис оказался рядом, со смехом взирая на мучения спутника. – Лучше станет.

– Ни за что... Никогда больше... – промычал парвак.

– Да чаем, – протянул дакханец отвар. – К тому моменту, как приедем к нам, полегчает.

– А когда мы приедем?

– Через неделю, – ухмылялся парень. Дэос со стоном рухнул на повозку.

– Dauk! [11] – скомандовал Паба, когда всё было погружено в транспорт.

Люди резво расселись по своим местам, потеснив больного парвака, проявляя чудеса стойкости даже после бурного вечера. Ундт, запряжённый в повозку, резво тронулся с места, и вовсе не испытывая никаких проблем. И это не смотря на то, подметил Дэос, что ничего не ел уже много дней. Группа оставалось такой же молчаливой, как и все дни до этого, а особенно после найденного в деревне. Событие оставило свой отпечаток, и молчание стало носить новый оттенок после этого, но поселение оставалось позади, тогда как " дом" дакханцев приближался, издалека вея привычным теплом. Старый транспорт затрясся по пути к этому логову, лишь усугубляя состояние Дэоса, который первые пару дней поездки решил провести в полусонном состоянии.

Во второй половине четвёртого дня пути повозка оказалась у оконечности гор Тымпо, в десяти фотах от деревни в которой нашли Дэоса. После того как они объехали гряду и взяли восточнее, парвак вновь увидел образованный горами угол, из которого чудом выбрался живым. Чудо это, правда, имело множество имён, из которых он до сих пор знал лишь два, и юноша силился понять, каким образом всё сложилось по пройденному ими сценарию. Возвращаться к началу, чтобы предаться ностальгии, ему не хотелось, так что разрушенная деревня, как и всё остальное, без сожаления осталась позади. Им не было места в будущем.

Оставшиеся двадцать восемь фот повозка преодолела по постепенно сменившему песок серозёму, на котором то и дело произрастала чахлая растительность. Движение пошло бодрее, команда заметно оживилась, и Дэос понял – уже близко. Горы нависли над ними, дорога слегка поднялась, а впереди маячил вполне очевидный тупик между двумя сомкнувшимися горными цепями. Вообще, куда бы ни бросал взгляд Дэос, везде оказывался тупик: горы уходили далеко на юг, до самого моря, которое было лишь частью одного огромного океана. Если бы пришлось бежать, то лишь назад, но для того, чтобы спрятать что-то, место вполне подходило. Не то чтобы это не помешало Дэосу забеспокоиться.

– Это нам туда, да? – мимоходом спросил он у Ахиса, смотря на приближающийся тупик.

– Не волнуйся, – раскусил он его. – Мы едим куда надо. Сам увидишь.

Как любая тайная база, эта обладала скрытым входом, который им любезно показал Паба. Когда они оказались непосредственно у тупика, он первым направился к нему, оставив позади повозку. Мужчина приблизился к каменной стене, провожаемый несколькими любопытными взглядами, и, покопавшись возле неё, открыл для всех массивную дверь. Проход за ней был достаточно широким для повозки, управление над которой взял один из дакханцев. Ведомый тройкой людей, следящей за его целостностью, транспорт скоро пересёк каменный портал. Там он вместе со всеми очутился в просторной, но тёмной зале, в которой их встречали давние знакомые. Когда дверь с грохотом встала на место, контролируемая самостоятельным механизмом, помещение и вовсе погрузилось в почти осязаемый полумрак, освещаемый несколькими факелами.

– Чёрт! – огласила Чени, наблюдая за движениями двери. – Это всё ещё выглядит очень круто.

Так это здесь, для себя подтвердил Дэос.

Вторая часть команды, ранее отправившаяся в Зелёную провинцию, ждала своих собратьев уже продолжительное время, счёт которому давно потеряла. Лишь когда люди рассредоточились по помещению, зажглось больше факелов, развели костёр, и детали открылись во всей своей красе. Зала была роскошной: далёкий ровный потолок имел несколько витиеватых отверстий, в которых пропадал дым от костра и чадящих факелов, сквозь которые пробивался тусклый свет угасающего дня. Каменные резные колонны, поддерживающие свод, были украшены рисунками, а между трёх центральных, образующих треугольник, стояла каменная чаща, в которой и разгоралось пламя. Помимо вырезанных из камня скамеек, в убежище имелось множество горшков с припасами собственного потребления, расставленных по углам, что вместе с двумя повозками составляло почти всё убранство. Всё это занимало не больше половины помещения, а Дэос видел в безукоризненно плоской стене слева от входа широкий чёрный провал, ведущий в следующую комнату.

– Кто прорубил всё это? – не удержался он от вопроса, наблюдая, как ундта распрягают и уводят в соседнее помещение. На удивление, запахов ежедневной жизнедеятельности не чувствовалось в воздухе.

– Праоу, наверное, – ответил ему Ахис, державшийся поблизости. – Я ведь говорил, он много чего сделал. На все руки мастер. Думается, и эту пещеру он сотворил.

– Долго мы здесь пробудим? – сменил тему парвак, в последнюю секунду понимая, что повозку лишили её движущей силы. – Надеюсь, мы не пешком пойдём?

Сбежать может стать труднее, зато не придётся топтать землю ногами.

– Будем надеяться, что нет, – выискивал в смешавшейся куче своего отца Ахис. – Чени требует быстроты, значит, повозка нам достанется, я думаю. Всё же, надо ещё раз всё обсудить с Пабой. Наш последний разговор закончился не слишком продуктивно.

– Это точно, – усмехнулся Дэос, тут же замолчав, подумав, как это могло прозвучать. Дакханец бросил на него краткий взгляд.

– Лучше найди Чени, – бросил он. – Не знаю, куда она запропастилась.

Дэос лишь пожал плечами – приказ куратора есть приказ. Не имея ни малейшего понятия, куда могла направиться девушка, юноша пошёл туда, куда его самого тянуло. Оказавшись возле центральных колонн, освещённых пламенем костра из каменной чащи, миновав всех людей, парвак принялся изучать выбитые рисунки. Рука, что испещрила столбы сверху донизу, была из времён более древних. Не то чтобы Дэос разбирался в этом, но создавалось ощущение, что столь тщательная передача деталей в лицах людей и их движениях не могла принадлежать местным. В то же время, тому, кто смог вырубить в скале подобную залу, это могло быть и по силам. Не успел парень вникнуть в происходящее на старинных рисунках, как нависшая над ним громада по имени Кайво лишила его этой возможности.

– Эм, – разбил висящую между ними тишину Дэос, после того, как джилиец с минуту безмолвно смотрел на него. – А где Чени?

Стоило признать, без руки девушки, до сего останавливающей её большого друга, парваку становилось не по себе в присутствие Кайво. Что мог выкинуть этот криминальный, по мнению юноши, элемент, парню оставалось лишь с ужасом догадываться.

– Слушай сюда, – игнорируя вопрос, взял слово гигант. – Пока Чени заинтересована в твоём присутствие – ты жив и находишься рядом, под моим присмотром. Надоешь ей – свалишь, хочешь того или нет.

Хочу.

– Обидишь, – продолжал джилиец, – прибью о ближайший камень и под ним же закопаю. Я ясно выразился?

Дэос кивнул.

– Отлично.

Удовлетворённый проделанным давлением, Кайво указал на девушку, которую уже сам успел найти Ахис, и не сдвинулся с места, пока парвак не последовал туда. С сожалением тому пришлось оставить рисунки на потом, ощущая пристальный взгляд, жгущий его затылок. Сильного страха от угроз он не ощущал: в принципе, ничего плохого он не планировал и зла не желал. В каком-то смысле, понял юноша, их мысли и желания даже сходятся, в том месте, где они хотели оказаться подальше друг от друга.

Шагая широким шагом, Дэос быстро оказался возле компании будущих спутников.

– Все здесь, – тут же оказался Паба, выглядящий всё ещё недовольным принятым решением. Парвак чувствовал злое удовлетворение от его мучений. – Я хорошо поразмыслил над сложившейся ситуацией и, хоть и не рад этому, принимаю ваши доводы, и готов смириться.

Ещё бы, с таким-то козырем, отметил юноша, косясь на Ахиса. Тот выглядел чуть менее довольным, чем сам Дэос.

– Мы предоставим тебе нашу помощь, Чени, как ты того и просила, с почтением относясь к пожеланию Ахиса и Дэоса сопровождать тебя. Если ты не против этого...

– Я не против, – перебила его парвачка, щурясь от удовольствия. – Лишь бы, наконец, поехать.

– Прекрасно, – слово " прекрасно" в тот миг не подходило самому старику. – Мы предоставим повозку, провизию и всё, что может вам понадобиться. Чтобы не затягивать и не тратить и без того, как выразилась когда-то Чени, драгоценное время, прошу, пока идут приготовления, отужинать и хорошо отдохнуть. Выезд назначен на эту ночь.

– Что? – воскликнул Дэос. – Ночь? Почему так скоро?

– Нам придётся ехать полтора дня, – ответил Ахис. – Это только через горы, а потом... Ну, в общем, есть один участок, в котором лучше не оказываться ночью. Выдвинись мы утром, попали бы туда как раз к сумеркам.

– Ну а оказываться там нельзя почему?

– Там кромешная тьма ночью, – пояснил дакханец. – И довольно жутко даже днём.

– Если вы будете меньше тратиться на разговоры, вам не придётся испытывать это на собственном опыте, – прекратил разговоры Паба, жестом приглашая к огню. Дэос обратил внимание на приготовленный горячий ужин.

Что же, решил парвак, к трудностям он был готов. Вместе с девушкой он радовался уже тому факту, что они выдвигаются. Чем же скорее, тем оно, наверное, и лучше.

С приготовлениями не медлили. Пока компания отправляла в желудки добрую порцию достаточно горячей и безвкусной еды, команда загрузила в повозку провиант на четыре дня, бочку воды, одеяла и мешочек мази, на случай ушибов. К транспорту, рядом с кучером, прибавился факел, а в сумку к Ахису отправилось горючее. В процессе Дэос успел прикорнуть, под скрип повозки и перестукивание копыт, наслаждаясь теплом костра. Он хотел было вновь вернуться к рисункам, но лишь прислонился к одной из колонн, всецело отдаваясь отдыху и преклоняясь перед собственной ленью. В скором, как ему показалось, времени дакханец растормошил его, одетый в более лёгкую одежду.

– Пошли, всё готово, – сказал он, немедля отправляясь к их транспорту. Возле повозки ждали почти все.

– Зачем только животное уводили, – пробубнил Дэос вслед Ахису.

– Ему предстоит тот же путь, что и нам. Не одному же тебе перед этим живот набивать.

Сонливость спала моментально. Оживший парвак кинулся следом за спутником, ощущая возбуждение и лёгкий восторг. Ничто в той зале, в действительности всё это время остававшейся обычной пещерой, претендующей на диковинку, тогда не могло остановить его. В тот миг весь мир был перед ним. Пусть это была лишь иллюзия, она была слишком сладкой, чтобы от неё отказаться, особенно после горького послевкусия пустыни. Можно было уйти, отправиться дальше, и Дэосу показалось, что стало чуточку легче дышать.

– Никаких долгих напутствий, – пообещал Паба, когда компания из двух парваков, дакханца и джилийца заняла свои места. Ахис повернулся с места кучера, готовясь приступить к роли проводника. – Ахис знает маршрут, по которому не раз путешествовал, так что вы с ним не пропадёте. Надеюсь, Чени, это поможет тебе на твоём пути.

– Не волнуйся, – отозвалась она. – Как только мы окажемся по другую сторону, отправим Ахиса обратно. А окажемся мы там быстрее птиц.

– Я знаю о его способностях, которые развил сам. Волнению нет места, – но старик лукавил, с тревогой поглядывая на сына.

Дэос представил, как часто они прощались вот так, боясь оказаться далеко друг от друга. Несомненно, решил он, это первый раз.

– Дэос, – обратился мужчина к нему, – не держи зла. Что бы ни случилось в прошлом или будущем, я рад тому, что наша встреча произошла. Я знаю, что всё случившееся в этих краях оставило отпечаток на всех нас, и оно ещё даст о себе знать. Я буду надеяться и верить, что произойдёт это тогда, когда мир даст нам всем выбор, и выберем мы все одно и то же.

Юноша приподнял уголки рта, не в силах заставить себя выдавить более убедительную улыбку. Не тогда, когда до прощания оставался лишь миг.

Никаких мы, есть только я.

– Fabaek mura! [12] – скомандовал Паба, пятясь от повозки, сказав всё, что мог.

Ахис повернулся вперёд, направляя транспорт к противоположной входу стене. Несколько людей ринулись к ней, взялись за скрытое под камнем вращающееся колесо, и, крутанув его, сдвинули кусок стены вправо, открыв не менее широкий, чем входной, портал. Впереди блуждала лишь тень, но дакханец поджёг факел, забрезживший по ровным стенам и низкому потолку.

– Спасибо, Паба! – закричала Чени, выглядывая с места. Кайво рядом с ней поклонился, не вставая с места. – Судьба улыбнётся – так свидимся ещё!

Вот уж чего не хотелось бы, подумал парвак, махнув рукой напоследок.

Ундт без страха направился вперёд по дороге, погружаемый в тьму тоннеля, заклубившуюся вокруг светлого пятна. Их новый проводник бросил лишь краткий прощальный взгляд на отца и товарищей, напутствующих им вслед, тут же утыкаясь вперёд, в пустой тоннель.

Дверь с грохотом закрылась позади. Во мраке они остались одни.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒