House of Rising Sun 6 страница

— Интересно, как тебе это удаётся?

— Ты о чем?

— Ну, ты словно по тонкому льду ходишь. Вроде говоришь о таких откровенных вещах, но от тебя они звучат как-то не так. Словно это нормально.

— А что тут не нормального. – Прервал я Оливию. – Мне нужно было узнать, где ты учишься, чем занимаешься?

— Да нет, я не так выразилась, – перебила девушка, – я имею в виду, что ты говоришь об этом как-то так, что это не звучит пошло, а наоборот привлекает.

— Сочту за комплимент.

— Может, пойдём, покурим? – Предложила Оливия.

— Идём, хоть я и не курю. – Ответил я, приподнимаясь, и направился в тамбур в то время, как Оливия кинулась за сигаретами. Я галантно приоткрыл дверь тамбура, и пропустил девушку вперёд.

Юркнув за ней, я взял Оливию за талию, и повернул к себе. В этот раз более уверенно я опять начал её целовать. Теперь, страсть загоралась быстрей, я обхватил ягодицы девушки, и приподнял её. Она обхватила меня ногами и так мы продолжали целоваться. Поезд шатнуло, и мы чуть не упали. Я опустил Оливию на пол, и она закурила.

— На, попробуй, – протянув сигарету мне, предложила девушка.

— Нет, спасибо, мне такое не по душе.

Оливия улыбнулась.

— А если так? – она глубоко затянулась, взяла меня за футболку, и, подтянув к себе, прижалась своими губами к моим.

Никотин поступил в мои лёгкие, я на мгновение завис, а потом закашлял.

— Ты видать совсем не курящий.

— Сов…сем – кашляя и покраснев от удушья, сказал я.

Собеседницу позабавила моя несостоятельность в качестве никотинового наркомана, и она начала наступать.

— Пьёшь?

— Нет. – Коротко отвечал я.

— Сидишь на наркотиках? – неуверенно спросила она, и сразу же себя поправила, – хотя наверно вряд ли. У наркоманов обычно руки поколоты.

— Может я в пах колюсь? – подзадорившись руслом диалога, парировал я.

— Тогда бы у тебя хуй не стоял, – поднимая взгляд, ответила Оливия.

— Ладно, засчитано.

Мы продолжали стоять в тамбуре, и тупить в окно, в котором размытый пейзаж менялся со скоростью проматываемой киноплёнки.

— Ты вообще куда направляешься? – поинтересовался я.

— К парню, на выходные. Потом обратно поеду.

Я заулыбался, меня это насмешило.

— Славно, что мы больше не встретимся, это придаёт красок подобным моментам.

— Ну, нам с тобой детей не растить, да и всё это получилось как-то спонтанно, я впервые с такой лёгкостью отнеслась к этому. Никогда бы не подумала, что может так занести.

— По-моему ты сильно грузишься, мы ведь не переспали с тобой.

— Нет, но это как-то даже круче, по ощущениям.

— Эй, девушка, вы бросаете мне вызов.

— Ну как сказать, вообще это ты бросил вызов моей порядочности, и я уже проиграла.

Я забрал у неё сигарету, кинул на пол и придавил ногой. Потом взяв легонько за горло, и опять прижав её к стене, я снова стал целовать Оливию. Она ухватилась за мой стояк через штанину и я попытался запустить руку ей в шорты. Понемногу я всё-таки просунул руку под упругую материю джинсовых шорт и нащупал влажные трусики. Оливия продолжала направлять язык мне в рот, а я уже мысленно концентрировался не на поцелуе, а на поисках клитора. Шорты были настолько тесные, что я не мог делать, каких либо фрикций пальцами, поэтому пришлось вытащить руку. «Всё равно руки грязные, зачем нарушать микрофлору» – подумал я, и это меня успокоило.

Мы вышли из тамбура и опять сели друг напротив друга.

— А ты куда едешь?

— Искать жильё, – с улыбкой ответил я.

— В каком смысле? – в недоумении спросила Оливия.

— В самом что ни на есть прямом. Меня попёрли с квартиры, поэтому решил уехать вовсе из города куда-нибудь подальше оттуда.

— И какие планы теперь?

— Как обычно, найду работёнку, сперва в хостеле поживу, а как скоплю деньжат, так и комнату сниму. А ты что делать будешь?

— Ну, первым делом как приеду, займусь сексом, а то ты пиздец что натворил. Ну а вообще, выходные с мужчиной своим проведу, а потом обратно на учёбу вернусь.

— Понятно.

— А чем ты вообще занимаешься?

— Вола ебу. Ну а так-то пишу статейки всякие, обзоры, критику. Когда, что придётся, тогда и пишу. Главное что бы платили.

— И что, много платят?

— Как видишь, не особо, – задавив улыбку, ответил я. – А кто ты у нас?

— Медсестра, ну если быть точней, то фармацевт будущий.

— Класс, будешь наркоманам «Викодин» по липовым рецептам отпускать.

— Ну, фармацевт, это не только аптека, у меня уже всё распланировано.

— Нехорошо это, когда распланировано всё, а где спонтанность? Импульсивность и интрига?

— Интрига есть здесь и сейчас, и я думаю, что мешало нам трахнуться в тамбуре?

— Да ничего не мешает, можем прямо сейчас в туалете уединиться.

— А резинки есть?

— Неа.

— Прости конечно, но ты не создаёшь впечатление ответственного человека, не хочется судьбу на риск проверять, хотя десять минут назад я бы не стала задумываться над этим.

— Еще какой ответственный, но с тобой соглашусь полностью.

— Всё равно, я считаю, это было круто.

— На самом деле, мне тоже кажется, что лучше оставить хоть что-то. Хоть немного интриги от этой встречи, пусть даже защиту можно было бы купить у проводника.

Оливия засмеялась.

— Ладно, я пойду, вещи перепроверю, мне выходить через десять минут.

— Хорошо, – ответил я, и Оливия пошла к себе на место.

Поезд стал подъезжать к станции, и некоторые пассажиры, начали проталкиваться в начало вагона. Оливия шла позади всех, я взял одну из её сумок и помог отнести к выходу. Поезд остановился.

— Я знаю, что потом пожалею о том, чего мы не сделали, но я все-таки рад, что всё именно так сложилось.

— Оливия Миллер, – сказала она, – так, на всякий случай.

— Я думаю, это было одноразовое знакомство, так что наверно всё же прощай Оливия.

Девушка улыбнулась и вышла в тамбур с вещами. Её встречал молодой парень на перроне. Они обнялись, поцеловались, и парень потащил её вещи. Оливия не оборачивалась в сторону вагона. Я же отправился на своё место, с еще не упавшим стояком, и опять открыл книгу.

Гл. 1

Я делил двухкомнатную квартиру с тремя студентками первокурсницами. Было очень выгодно, платить по две сотни баксов с каждого. Не первый раз я убеждался, что бабьё – последние свиньи, и живут похлеще солдат в казарме. Грязная посуда, одежда, мусор, забитый волосами сток, и прокладки, которые вечно были разбросаны по квартире. Ванну каждый раз приходилось пидарасить щеткой, потому что она была грязной, и создавалось впечатление, что в моё отсутствие там купаются бомжи.

Писать в тот период я не мог вовсе. После потерянного материала, над которым я работал год, одна только мысль о том, что нужно начинать всё с начала, сводила на нет любое желание сесть за книгу. Оставалось только работать.

***

— Ты говорил, что в поисках работы? У меня есть для тебя кое-что по твоему профилю.

— Весь во внимании. – Отвечаю я.

Макс взял чайник с чаем, и налил себе в кружку. Потом размешал ложкой сахар, и положил её на блюдце.

— В общем, я сейчас загружен по самые уши. Куча проектов, а рук на всё не хватает. Меня тут по дружбе нагрузили одним делом, на постоянной основе заниматься. Отказывать не красиво и скажем так, не выгодно в моём случае. Мне удобней было бы платить кому-то, лишь бы самому на это не отвлекаться. – Макс взял чашку с чаем и отпил.

— И что за работа то?

— А работа заключается в следующем. Нужно писать некие рецензии от моего имени. Заметки, небольшие статьи. Я бы даже сказал не статьи, а очерки. В общем, главное чтобы оставалось впечатление, что это я пишу. А то мои ребята обидятся, если узнают, что я их через хуй опрокидываю.

— А что платить обещают?

— Они-то платить ничего не обещают, я же говорю, это их просьба была, от которой нехорошо было бы отказываться. Платить я буду тебе со своего кармана. А вот сколько, это мы сейчас с тобой определим.

— Даже не знаю, а большой объём?

— Приблизительно одна статья тире очерк в неделю. Плюс минус рецензия раз в месяц. Итого пять публикаций, неограниченного размера, главное чтобы по теме всё было. Для начала две сотни в месяц предлагаю, а там посмотрим.

— Две сотни баксов, за пять статей?

—Ну, где-то так. Я понимаю что мало, но пока это больше на энтузиазме. А потом я тебя в свои проекты подтяну, там нормально заработаешь. – Макс опять взял чашку чая, и снова отпил.

— Да всё отлично, я только «за». Две сотни в месяц, которыми я оплачу жильё, и не буду переживать, что завтра пожрать. Мне подходит.

— Славно. Не думал, что ты так быстро согласишься. Обычно за такую работу больше берут.

— Ну во-первых эту работу предлагаешь ты, а не кто-то другой. Во-вторых, не в моём случае принцессу играть. Мне только в удовольствие помочь, еще и денег заработать. Так что я в деле.

— Тогда держи свой первый материал, тут мои наработки и задание. Я тебя не подгоняю, времени у тебя три недели. – Макс достал из сумки папку с блокнотом, бумагами и тетрадями. — Тут всё, что у меня есть. Рад переложить это на тебя. – Поправив очки, он открыл бумажник и достал две сотни. — Ну, а это наперёд. Дескать, для мотивации.

— С тобой приятно иметь дело, Макс. – я встал из-за стола. — Тогда я поехал домой, разбираться с тем, что тут у тебя.

— Давай, Рэй, жду от тебя вестей. – Парень протянул руку.

Я ответил на рукопожатие.

— Тогда до встречи.

Гл. 2

Этот город был очередным местом для заброса удочки. Богатый мегаполис с быстрым темпом жизни и постоянным движением. Стоит только остановиться и тебя затопчут. Меня всегда тянули людные места, даже не беря во внимание мою ненависть к ним. Странно, но я всегда находил общий язык со всеми, да и в любую компанию влиться мог легко, но мне не нравилось общество людей, я давненько стал замечать, что мне скучно на вечеринках, я не получаю удовольствия от совместных посиделок со спиртным. Единственным вариантом отдохнуть для меня было одиночество, которое я проводил с книгами. Всему виной не столько люди, сколько проблема во мне. Мало с кем мне было интересно говорить, а еще меньше было людей, с которыми было о чем поговорить.

Часто я стал замечать, что обладаю странной способностью. Я очень нервировал и бесил людей своим присутствием. В основном мужчин. Женщин я начинал бесить, как только открывал рот.

Я чувствовал, что становлюсь человеком, на которого ненависть окружающих оказывает что-то вроде духовной и эмоциональной подпитки. Иногда даже начиналась ломка по таким ощущениям, как у героинового наркомана. Я специально искал проблемы, ну или хотя бы способствовал их развитию.

— Вы когда-нибудь занимались этим?

— Было дело, приходилось.

— И что же входило в ваши обязанности?

— Ну, в общем, то всё, что бы завлечь человека.

— Как вы видите, у нас много точек, и ввиду текучки персонала у нас половина пустует. Где бы вы хотели работать?

— Вот! Было бы не плохо, – я ткнул пальцем в точку, возле станции метро.

— Отлично, тогда берите материал, и завтра можете приступать к работе, вот вам номер вашего куратора, по любым вопросам звоните ему.

Я открыл коробку, взял несколько сотен только что напечатанной и еще тёплой полиграфии, закинул в рюкзак и почесал обедать. Денег пока хватало.

Мне платили пять долларов в час, и за выход я мог заработать максимум двадцать, этого едва ли хватало оплачивать часть комнаты со студентками и порцию скользкой овсянки.

Через неделю я нашел похожий проект, и смог зарабатывать до тридцати пяти баксов в день, что намного улучшило моё финансовое положение. Я позволял себе купить нормальной еды, и даже что-то из одежды. С недавних пор я начал экономить на еде. Не столько, потому что не хватало денег, а потому что за последний год я почти похоронил желудок всяческим фастфудом и вкусной, но нездоровой пищей. Поэтому пришлось перейти с сочных бургеров, хотдогов, бурито и миринды на кефир, овсянку и фрукты.

***

Жить в квартире было намного лучше, чем в хостеле с кучей эмигрантов. Я с отвращением вспоминал первые дни пребывания в этом городе. Ты стоишь с чемоданом на перроне вокзала, в городе, в котором у тебя нет ни работы, ни жилья, ни родственников. Конечно, план действий для ассимиляции на новом месте у тебя есть. Как и прежде ты ищешь работу, за которую тебе сразу же заплатят. Первое время ты живёшь в самых дешевых лачугах и притонах, питаешься раз в сутки, но получаешь деньги день в день. Потом ты расставляешь приоритеты, что для тебя важней: другое жильё или вкусный ужин, новая пара обуви или работа с чуть лучшими условиями, но оплата уже не день в день, а раз в неделю. Денег не хватит никогда. Главное расставить приоритеты.

Ты возвращаешься к себе домой, хотя домом назвать это место язык не поворачивается. Скорее спальное место в лагере беженцев. Я никогда не был в лагере беженцев, но уверен, что он так и выглядит. И хоть бы один из тут присутствующих, разговаривал на моём языке. Складывалось впечатление, что я нахожусь в плену у моджахедов. Я постоянно, сквозь сон слышал их разговоры на непонятном диалекте, и каждый раз думал, что вот сейчас они договариваются меня убить. Стоит мне заснуть, и я больше не проснусь. Но как обычно я просыпался с утра, и никого из моих сожителей уже не было. Они ебашили на стройке с первыми лучами солнца, которое не так часто баловало этот город. Наперекор общественному мнению, ребята были вполне нормальные. Они не взрывались в метро, не загоняли самолёты набитые людьми в небоскрёбы. Такие же понаехавшие как и я, с той лишь разницей, что внешне меня нельзя было отличить от местных жителей, а вот восточным парням: монголам и азиатам, уже было сложней смешаться с толпой.

Денег, которые я зарабатывал, поначалу хватало на жильё и овсянку. Но я только начинал осваиваться. Что касается моих сожителей, то они жили в этом городе уже давно. Им хватало денег снимать нормальное жильё, но они предпочитали экономить на таком сущем пустяке как личное пространство. Они свыклись с вонью, которая исходила от каждого из них, а в процессе диффузии превращалась в незабываемый аромат вонючих жоп, хуёв и подмышек. Проветривать комнату можно было только в полном отсутствии обитателей, ибо они очень не переносили прохладу, как в прочем и я. Но лучше сдохнуть от воспаления лёгких, бронхита или пневмонии, чем ощущать запах пота от рабочих мужиков, который въедался в одежду, и практически не выстирывался ни одним кондиционером.

Еще при заселении я понял, что долго тут не проживу, во всяком случае, в такой атмосфере. С порога, меня стало настораживать большое количество кроватей в такой маленькой комнате. Представьте, что ваше личное пространство ограничивается диаметром койки и тумбочки рядом с ней. При этом, ваша зона комфорта является подобием границы между другими государствами, через которые регулярно кто-то проходит. Сыплющийся потолок, оторванные обои, деревянный скрипучий пол, и влажный потный воздух.

Когда в комнате собирался весь состав сборной эмигрантов, то я всерьёз подумывал о проживании на вокзале как альтернативе. Единственным плюсом этой компашки было то, что никто из них со мной не разговаривал. Возможно из-за незнания языка, а может потому, что всем своим видом я показывал, что не нуждаюсь в новых знакомствах. Но меня устраивало, что никто меня не доёбывает разговорами.

Холодильник, который находился в распоряжении одиннадцати человек, исполнял роль мебели, так как свою единственную функцию выполнять он перестал давно. Туда складывали только самое непортящееся типа: вермишели быстрого приготовления, хлопьев и всяких круп. Плиты в нашем хостеле не было и в помине. Поэтому готовили ребята только то, что можно залить кипятком из электрического чайника.

Через две недели, я, наконец, привык к новым условиям проживания, но лишь потому, что видел луч света, в виде отдельного жилья, на которое теперь получалось откладывать. Иногда, чтобы оттолкнуться, нужно опуститься на самое дно, поэтому мои финансовые расходы находились в постоянном подсчете. Не знаю, зачем я это делал, потому как экономить на себе любимом – неумел никогда, но когда сталкиваешься с критической ситуацией один на один, то начинаешь ахуевать от того, на что способен человек.

Я частенько наблюдал за своими соседями со своей койки. Они всё время находились в каком-то симбиозе друг с другом. Мне казалось, что поодиночке они просто не выживут. Запуганные, задавленные и слабые они бежали от нищеты. Судя по всему им лучше быть бомжами в этой стране, чем работать у себя на родине.

Наконец сумма необходимая для оплаты комнаты себе одному, почти была собрана. Мне даже не пришлось продавать печатную машинку, которая занимала лишнее место в багаже, и за которую могли дать неплохую сумму всякие коллекционеры. Я засыпал под храп эмигрантов, которые в унисон, причмокивая, пердя и хрюкая, спали без задних ног. Еще чуть-чуть, и я съеду из этой богадельни.

Как-то раз, я пришел в барак после очередного рабочего дня, и обнаружил, что мои черновики и наброски залиты водой. Перед уходом, я оставил весь свой материал для будущей книги на тумбочке возле своей кровати. Сейчас я вижу размякшие куски папье-маше, и мокрые кольца от тарелки, которая судя по всему, стояла на моих трудах.

— Ёбаный твой рот, – начал кричать я на одного из соседей, который был в этот момент в комнате. – Какого хуя вы ставите свою вонючую лапшу на мою тумбочку?!

Араб, судя по глазам, бегло знавший язык, лишь глупо разводил руками и пытался что-то объяснить на своём языке, при этом переглядываясь между двумя другими сожителями. «Пиздец – думаю я – Нужно топить отсюда». Я начинаю собирать вещи, которых в комнате не так много и прикидываю, сколько будет стоить половина комнаты с одним соседом. Когда вещи были собраны, меня вдруг посетила интересная мысль. Я, сперва, затупил глазами в стенку, а потом всё же решил подойти к хозяину хостела и спросить.

— Вечер добрый, мистер Девер, – обратился я к мужчине крепкого на свой возраст телосложения.

— Привет, Рэй! – бодро отвечает хозяин моих апартаментов. – Как день прошел?

— Да всё отлично. Можно поинтересоваться касательно вопроса сожительства.

— Конечно, что тебя беспокоит? – отложив очки для чтения в сторону, спрашивает Девер.

— Хотел узнать, возможно ли выкупить все одиннадцать коек в моей комнате, на следующий месяц?

Мистер Девер, посмотрел на меня как на полоумного, наверно решил, что я пошутил, но когда он понял, что продолжение шутки не будет, то его лицо приняло серьёзный вид.

—У тебя проблемы с соседями? – поинтересовался он.

— Скорее у них со мной, но не в этом дело. Я всё же хотел бы узнать возможность этой операции.

—Ну, если ты готов отвалить шестьсот двадцать баксов за месяц, то в принципе, да, только тебе придётся самому выгонять своих соседей. Дело в том, что комната, где вы живете, рассчитана на четверых человек, а вас там одиннадцать. Я изначально не имел права заселять туда столько людей, это нарушение всех норм. Но у меня нет другого выбора, аренда здания подскочила вдвое и я почти разорён.

— Выгонять не понадобится, – отвечаю я, и кладу на стол шесть сотен и двадцатку, после чего отправляюсь на выход.

Мистер Девер продолжал стоять в недоумении, а я отправился обедать в кафе напротив хостела. Вечером я обрадую своих сожителей новыми правилами проживания.

***

Запомни одно главное правило: пока ты принимаешь душ – ты скиталец, путешественник, на худой конец – бродяга. Но как только, ты запустишь гигиену, то ты бомж.

Этот тезис я сформулировал для себя пару лет назад, когда первый раз вырвался из своего родного города, и уехал в курортный пригород достаточно надолго, чтобы ощутить все прелести и недостатки самостоятельной жизни в комнатке четыре на четыре метра. После чего мне было совсем не страшно где спать, что есть, и как зарабатывать.

Приблизительно в это же время, я стал полностью проникаться чувством, и ощущать на собственном опыте, что все хотят тебя выебать. В прямом смысле слова, одни хотят подъебнуть, другие – наебать, третьи – объебать, а четвертые – выебать. Куча лицемеров, один хуже другого. В тот же момент, я стал осознавать, что и друзей, то у меня, по сути, нет. И дабы фильтровать поверхностных и неинтересных людей, мне достаточно было говорить им все то, что я о них думаю, сразу, прямо в лицо. Поначалу было не привычно, ибо многие обижались, злились, посылали нахуй, в общем – огорчались. Но всё чаще и чаще, становилось похуй на этих людей, и даже более того, я стал выходить из-под влияния таких людей. Клал хуй на их точку зрения, и всё чаще становился прав.

***

Я сидел в уютном кафе и кушал блинчики. Играла музыка шестидесятых, которая очень гармонировала с окружающим оживлённым шумом. У кого-то тут сегодня свидание, кто-то решил спрятаться от дождя, барабанящего в окна, а для кого-то это спокойное место, где можно провести вечер. Я просидел там около трёх часов, и за это время успел распробовать все виды блинов, что там готовили, заливая всё не одной кружкой томатного сока.

Когда мой желудок всерьёз принялся работать и переваривать такое большое за последнее время количество пищи, я начал собираться.

Весь вечер меня обслуживала очень миловидная официантка с красивой попой и большими глазами. Я неоднократно пытался встретиться с ней взглядами, но её застенчивость брала верх. Мне принесли счет, и я мог расплатиться. Достав свою последнюю купюру номинал в сто долларов, из которых больше сорока останутся на чай, я написал на ней ручкой, послание для девушки: «отменная попа», и, накинув куртку вышел на улицу. В кармане у меня двадцать пять центов, на которые можно купить разве что пачку овсянки. Опять ва-банк, Рэй.

Перейдя дорогу, я быстро зашел в здание хостела. Мистер Девер провёл меня взглядом, после чего я скрылся в коридоре. Родительское собрание начнётся через пару минут.

Зайдя в комнату с многонациональной диаспорой, я подошел к своей тумбочке, взял листик А4 и написал на нём цифру пятьсот шестьдесят, знак деления, десять и знак равенства, после чего продемонстрировал это своей публике. Потом дописал после равенства цифру пятьдесят шесть и показал её опять заинтересованным физиономиям в комнате. Жестикулируя, я объясняю им, что пятьсот шестьдесят это сумма, которую они платили все вместе мужику на входе за проживание тут. Потом я беру листок, и напротив цифр пятьсот шестьдесят и пятьдесят шесть ставлю знак умножение на два, после чего равенство и цифру тысяча сто двадцать. Делю эту сумму на десять и получаю сто двенадцать. Опять показываю это заинтересованным хомячкам, после чего так же жестикулируя, объясняю, что эту сумму они должны оплатить мне, если хотят оставаться тут и дальше.

Наступило межнациональное недоумение. Самое интересное, что они хорошо друг друга понимали, притом, что являлись представителями разных народов и расы, единственный непонятый и непонятный оставался тут я. Началось негодование, и первым возразить протест попробовал араб, который выступал в роли переводчика между моим оккупационным режимом и странами колониями.

— Тысяша сто двасать! Много! Очень много! – пытается вести торговлю, араб, от лица всех пострадавших.

— Тысяча сто двадцать со всех, а не с каждого, – говорю я, – это нормально!

— Много! – возражает мне араб, – мы не будем платить. С этими словами, они демонстративно поднимаются, и направляются к выходу.

Я беру кнопку, листик с новыми ценами и подхожу к двери. Обвожу цифру сто двенадцать кружочком, после чего прикрепляю его к деревянному косяку и возвращаюсь к своей кровати.

Через пять минуты делегация возвращается. Судя по всему они ходили к хозяину, узнать, почему какой-то понаехавший начинает диктовать свои правила и выселяет их с комнаты.

На самом деле, я только потом пойму насколько это была рискованная выходка, и что за такое они запросто могли меня порезать канцелярскими ножами.

Ребята столпились у входа, и вопросительно стали буравить меня взглядом. Я указал на листочек, прикреплённый к дверному косяку, а потом на окно, за которым всё так же хлестал дождь.

— Эй, брааат – протянул араб с порога, заходя в комнату. — Чего мы договориться не сможем? Все мы люди.

— Конечно, сможем, – отвечаю я – мы же люди. Араб заулыбался. – Поэтому жить мы должны по-людски, а не как свиньи ютиться. Вот в целях комфорта проводим данную реформу, ради вас я даже съеду. Мы же люди.

Улыбка с лица араба пропала. Недолго думая, все они начали распределяться по своим местам, искать кошельки и рыться в заначках, после чего по очереди стали сдавать деньги в фонд хитрожопых. Наконец дошла очередь до араба. Он протянул мне две сотни долларов, и ожидал сдачу. Я расправил веер с только что собранных купюр, и медленно вытащил ему полтинник, двадцатку, десятку, пятёрку и чуть помедлив, еще пятёрку.

— Мудак, – глядя на меня, сквозь зубы процедил араб, выхватывая сдачу.

— Ну вот, а придуривался, что языка не знаешь, – сказал я, спрятав собранные деньги к себе в карман.

Ночевать в обществе людей, которых ты только что здорово нагрел, не самая лучшая идея, поэтому я взял ноутбук и пошел обратно в кафе, напротив хостела. Там меня ждали блинчики, вайфай и официантка.

Гл. 3

Заканчивался ноябрь. В течение долгого времени приходилось стоять в морозную погоду на пронизывающем до костей ветру, приходить к себе домой и отогреваться двумя или тремя кружками чая. Но даже в квартире было настолько холодно, что яйца втягивались в пах.

Время от времени получалось писать и я, бывало мог выдавить пару строчек перед очередным загулом.

Мне неплохо уживалось со студентками, и когда кто-то узнавал, что я проживаю с тремя первокурсницами, все как один реагировали завистливым «ого». Но как же они ошибались.

Хозяйка меня недолюбливала. Кроме того, что в квартире вечно был бардак, её не устраивало, что я был четвёртым человеком в квартире. Она не верила, что девушки могут быть такими засранками, и весь беспорядок царящий дома, ложился исключительно на самого крайнего. Не выгоняла она меня потому, что я успевал платить вовремя, в отличие от девушек, да и по той цене, по которой она сдавала жилье, ни один нормальный человек, не стал бы его снимать.

Карла была еврейкой, и искала любую возможность, за которую она сможет проехаться мне по мозгам и вытянуть лишнюю копейку.

— Рэй! Почему водосток в ванной забит? Ты хочешь, чтобы я это чистила?

— Нет, миссис Фишбейн, я сам почищу.

— А почему у вас света нет в коридоре? Может мне вам лампочку купить?

— Миссис Фишбейн, по-моему, света в коридоре не было еще на въезде сюда. Мне этот свет не нужен.

— Ты видел, что у вас на кухне потолок сыпется? Нужно ремонт делать! Я что ли этим заниматься буду? Вы тут живёте, так создайте нормальные условия для жилья. У меня на эту квартиру столько желающих, а я вас держу.

Ну конечно, подумал я, были бы еще желающие, моя задница давно уже теснилась бы в хостеле, если не на вокзале.

Хозяйка ходила из комнаты в комнату, выискивая любые зацепки, чтобы меня достать. Девчонки были на учебе, поэтому под раздачу попадал я.

— А вот это что такое? – послышалось из комнаты девочек. Карла зашла ко мне в комнату, с грязной и пыльной тарелкой в руках. — Рэй! Я спрашиваю, что это такое? – Со значительно повышенным тоном спросила еврейка.

— Судя по всему тарелка, – не отрываясь от чтения, ответил я.

— Я вижу что тарелка, ты мне скажи, что она делает под диваном в той комнате?

— Не могу знать, миссис Фишбейн, я не захожу в комнату к девчонкам.

Я был уверен, что Карла доставала меня просто, потому что ей это нравилось. Какая ей могла быть разница на грязные тарелки в квартире, которую она сдаёт? Я был уверен, что стервозность в её случае был либо из-за недотраха, либо комплекса несостоявшейся мамаши. Хотя нельзя исключать возрастной старческий маразм, проявляемый после пятого десятка. Старая еврейка ходила то открывала, то закрывала окна, много говорила, и очень отвлекала от чтения.

— Знала бы, что вы будете такими свиньями, в жизни не пустила б. – Карла продолжала практиковать хаос. – В этом месяце мне нужна будет оплата за пять дней до начала следующего.

— Почему аж за пять, миссис Фишбейн? Я и так едва успеваю оплачивать коммунальные, которые с каждым месяцем всё дорожают, а теперь еще и аренду раньше срока хотите. Мы платим за отопление, которого у нас нет. Может быть, вы будете нам оставлять квитанции, чтобы мы сами ходили разбираться?

— Не надо никуда ходить, я со всем разберусь, коммунальные я делю между вами ровно на четверых.

Еврейка стала тяжело вздыхать, и достала ингалятор. Большой золотой кулон, на её массивной шее, утопал между обвисшей старой грудью.

— Доводите вы меня своей безалаберностью. – Возмутилась Карла. — Ты бы хоть оторвался от своей книги, а то я тут с вами слягу, и никто не поможет даже. Что за чушь ты читаешь?

— Достоевского. Преступление и наказание.

Еврейка замолчала, потом достала ингалятор, сделала пару вдохов и поспешила на выход.

— В общем, я всё сказала, аренду в этом месяце жду двадцать пятого числа, передашь девочкам. Все остальные вопросы по телефону.

Еврейка накинула большое пальто из натурального меха, и быстро удалилась за дверь. Я продолжал читать, отвлекаясь от чувства голода. У нас не было холодильника, поэтому приходилось готовить еду на один раз или питаться фастфудом. Хотя, зимой иногда позволялось хранить что-то на балконе. Риск отравиться был минимален. Да и если бы травились, то все вместе.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒