Берг Dок Николай: другие произведения. 36 страница

Увидел спешащего навстречу своего бывшего замкомвзвода, встревожился, потому как вид у обычно невозмутимого Волкова был растрепанный, руки в крови свежей. Что-то произошло гадкое. Определенно - гадкое. Сказал про себя привычное: " Аддбуз" и приготовился слушать и решать.

Старшина медицинской службы Волков.

Как водитель сумел доехать с пулей в животе - толком никто не понял. Грузовик был изрядно избит - весь в дырах, свежие сколы на досках кузова, треснувшие стекла, аккуратные пробоины на железе кабины с круглыми блестящими ямками, где пули скололи краску, промяв ударом железо. Как ни странно - но и радиатор и двигатель не пострадали при таком граде свинца. Ясно было откуда прикатил - почти час назад четыре машины из эваковзвода отправились за ранеными, скопившимися в стийхийно образовавшемся " гнезде", но немцев в той деревне точно не было и для охраны своих раненых танкисты оставили танк с оторванным ленивцем, а пехотинцы - аж два отделения стрелков, то есть все вроде нормально, но из четырех " Ситроенов" вернулся один. И тот - весь в дырах.

Вытянутый из засыпанной битым стеклом кабины раненый крякал как-то по - утиному и, видимо, уже плохо соображал, но все же выговорил в перерывах между своими странными стонами, что " немцы зажали" и что " наши в подвале". А потом потерял сознание и обмяк. Пульс еще был ниточкой и парня поспешно утащили к операционной.

Командира автовзвода на месте не было, командир эваковзвода теперь, если жив, сидел в подвале. Волков обтер ладони тряпкой, но получилось плохо - кровь засохшая так просто не оттирается, и поспешил к самому уважаемому им тут начальству - к своему бывшему комвзвода.

Капитан суть понял с лету, а вот дальше дело пошло хуже. Те, с кем была связь, помочь ничем не могли, потому как пошел навал немцев и там, впереди в Луккенвальде шла молотьба вовсю, а по краям бойни ломились разного размера группы и группки гитлеровцев, причем явно гансы старались помочь выдирающимся из окружения и давили с разных сторон. Хреново. Потому как тут вокруг тыловики в основном, им бы самим прикрыться, да и медсанбат, загруженный изрядно поступавшими ранеными, не крепость бетонная. Начштаба отлучился к командиру, на ходу перекинулся короткими фразами с встревоженным замполитом - и, вернувшись, сказал Волкову, чтобы собирался. На рожон лезть не будут, но своих выручать надо, это без обсуждений. Усатый политрук остается организовывать оборону здесь, а Берестов с Волковым, Кутиным и отделением санитаров побоевитее на трех машинах выберутся к населенному пункту.

Старшина отнесся к этому совершенно без восторга, лезть поперед батьки в пекло очень не хотелось, это прибабахнутым немцам помирать было впору, кончалось позорно их сверхчеловеческое государство, а победителям перед самой победой помирать втрое горше. Но деваться некуда - своих надо выручать, потому как сегодня ты не выручишь - а завтра сам сдохнешь, потому как и за тебя никто корячиться не станет. Старый армейский принцип: " сам погибай, а товарища выручай! " в корпусе был девизом. И примеров такого было полно, старшина подобных ситуаций не один десяток помнил, хоть кино снимай, хотя и не поверят гражданские, больно уж все с обычной точки зрения легендарно выходит, словно у бойкого тылового журналиста, спеца на ура-патриотические вычурные и неправдоподобные ляпсусы.

Еще когда только Волков в медсанбат попал и только-только вылечился - потрясло медиков рассказанное санинструктором из танковой роты, долго потом вспоминали - пара тридцатьчетверок с пехотой на броне нарвались на немецкую батарею, те бронебойными мигом запалили оба танка, а потом стали методично осколочными добивать залегших танкодесантников. Мехвод Магнитов помог вылезти своему командиру танка, которому снаряд, попавший в башню, оторвал правую руку и заряжающему, покалеченному чуток послабее, понял ситуацию и, пользуясь тем, что двигатель еще работал, попытался сбить пламя с машины, рванув во весь опор на немецкую батарею. Фрицы не успели сменить снаряды на бронебойные, не ожидали такой выходки, а тридцатьчетверка уже вломилась на артпозицию, давая пушки и расчеты. Санинструктор, который рассказал про это, еще толком не успел перевязать лейтенанту-танкисту культю руки, а с немецкой батареи мощно ахнуло и гриб дыма в небо. Не получилось у гвардии сержанта сбить пламя, добрался огонь до боекомплекта - и разнесло танк внутренним взрывом, глуша и калеча противотанкистов.

Увидя гибель своего мехвода, Файзулин, командир танка, откуда только силы взялись, вскочил на ноги и погнал десантников уцелевших на пушки, благо там канониры в себя придти не успели, нужно было воспользоваться этой их заминкой. Пленных не брали, еще не пришедших в себя немцев добили всех. А гвардии лейтенанта, свалившегося без сознания рядом с раздавленными артиллеристами, санинструктор ухитрился привезти в санбат, но уже не живым - по дороге Файзулин от потери крови помер. Но если бы не Магнитов и Файзулин, говорил санинструктор, никто б там живым не ушел, всех бы как цыплят перестреляли на открытой местности, из пушки это не сложно. Но одно дело - про чужие подвиги разговаривать, а другое - лезть к черту в зубы самому. Потому собирались быстро, но старательно и вдумчиво.

Кутин настоял на том, чтобы эрликон с собой захватить, Волков гранат взял, в том числе и эти, слепящие " лампочки", намекнул ему Берестов, что дымовая завеса может быть спасительной. Спорить с очевидным было нечего - слыхал Волков от знакомого телофониста при штабе, как при начале Берлинской операции Жуков прожекторами светил и слепил, а Конев - наоборот в кои веки припахал бездельников химдымов, которые обычно своим прямым делом не занимались - а тут приказано было, чтобы на полчаса переправы дымом закрыли. Химики расстарались от души - дымовуху над рекой Нейсе повесили на целый час и такую плотную, что чертыхавшиеся танкисты, саперы и пехота в кои веки надели противогазы. Красиво получилось - сначала сорок минут артиллеристы долбали по передней линии, потом перенеся огонь на вторую, где, как у немцев принято, сидели основные массы защитников и не давали им кинуться в свою первую линию обороны, а саперы и пехота на виду у наблюдателей, которые толком ничего не могли предпринять, наводили штурмовые мостики, и когда артиллеристы перенесли огонь в глубину, по резервам - тут - то реку - а заодно и немцев - химики дымом и укрыли. Артиллеристы долбали дальше по плану. Какой результат дала дальнейшая артподготовка " сквозь молоко" сказать сложно, но немецкий огонь потерь не дал, переправы навели без помех, разве что не видно было нихрена, многое наощупь делали, хорошо еще - оттренировались раньше добре.

По словам раненого водилы если судить - не иначе в деревню приперлась пехота немецкая, была бы если б бронетехника - черта лысого бы ему дали удрать, догнали бы. Это немного успокаивало, очень не хотелось встречаться с панцерами. Фаустпатронов взяли на всякий случай, закатили эрликон в кузов третьей машины - и двинулись.

В последний момент боевая девчонка Маша присоединилась и, хотя Волков был против, о чем капитану доложил, но Берестов сказал что-то странное, вроде " Ладно, ей до знамени трое осталось", чего старшина не понял, но возражать было не по чину и девчушку забрали на второй грузовик. Скрепя сердце ехал старшина старшим передового грузовика, рядом вертел баранку насупившийся глухой танкист, на крыше кабины лязгнул сошниками немецкий пулемет, остальные два грузовика поотстали чуток.

Тошно было на душе, а когда увидели впереди серую массу - даванул шофер на тормоз и чертыхнулся непонимающе. Навстречу бодро топала колонна немцев, передний как-то кокетливо вертел в воздухе белой тряпочкой.

Станины на крыше кабины скрежетнули, пулеметчик видать взял фрицев на мушку, кто-то прыгнул из кузова, звякнул подковками об асфальт. Волков вылез из кабины, стараясь сделать это побыстрее, но без суеты. Немец поднял тряпочку повыше, покрутил со значением. Колонна встала. А ведь больше всего похожа тряпка то ли на рукав от нижней рубахи, то ли это штанина от кальсон - неожиданно подумал старшина, кося глазом и выбирая место, куда залечь, если до стрельбы дойдет. Конвоя у этих немцев видно не было, поди пойми - пленные или придуряются? Но и оружия не видать.

Мимо по обочине прошагал Берестов, двигался так, чтобы сектор обстрела не перекрывать. Встал шагах в десяти, каркнул картаво, но немцы его окрик поняли. Тот, что с рукавом, бойко подошел к капитану, козырнул и протянул клок бумаги, тараторя что-то почтительно и торопливо.

Начштаба с каменным лицом прочитал, отступил дальше на обочину и махнул рукой - пропустить!

Фрицы не стали ждать повторного приглашения - замаршировали как ни в чем ни бывало, по трое в ряд. Обвешаны какими - то мешками и одежей зимней, но оружия не видно. Берестов, закидывая свой автомат на спину подошел к Волкову и удивленно прокурлюкал, что в записке написано дивное и ранее не виданное - я, дескать, шофер Герасимов взял в плен этих 75 немцев, оружие у них отнял, идут в плен.

Вона как! Старшина пожал плечами, на войне он уже отвык удивляться. Поехали дальше.

Шофер глухой любопытно поглядывал и пришлось ему прошептать, старательно артикулируя - в чем дело. Заржал весело, и потом еще долго посмеивался.

Веселья добавила толпа попавшихся навстречу то ли поляков, то ли французов - явно не наши люди, идут табором, тащат гору барахла, навьюченного на велосипеды и тележки ручные и даже на детские коляски, так вроде по виду - чисто немецкие беженцы, европейцы точно, но вид довольный, идут гордо, зубы весело скалят, увидев грузовики радостно замахали руками, большеглазая оторва со странно красными губами послала кокетливый воздушный поцелуй, а субчик в женском беретике - в РККА такие как раз девушки по форме одежды носят, маханул забытым жестом " Рот фронт". Тьфу, срамота!

Глухому тоже это в голову пришло, бормотнул про себя как бы: " Шаромыжники! ", плавно вошел в поворот - тут дорога сворачивала вправо, втягиваясь между какими-то кирпичными строениями без окон, склады, что ли?

А дальше произошло за секунду столько всего, что на полчаса бы хватило - танкист бывший матернулся, крутанул резко рулем, газанул мощно, что-то скрежетнуло под колесами, хлюпнуло влажно, Волкова сначала прижало от такого виража к дверце, а потом он чпокнулся лбом в стекло очень чувствительно, до звона в ушах, до искр из глаз, проморгавшись увидел, что грузовик рылом уперся в стену склада и совсем рядом за стеклом (уцелело, не разбил лбом-то) широко распахнутые голубые глаза и раззявленный рот, из которого течет потоком буро-красная жижа. Пацан совсем, размятый между капотом и стеной! И визг зайца-подранка слева. И почему-то у раздавленного пацана - пулемет поперек груди, на капоте лежит.

Глянул на танкиста - с чего это он так, а того след простыл, только дверца еще продолжает открываться по инерции, а водителя в кабине нет - и кто-то в кузове матерится фонтаном. Хлопнуло два раза, визг как ножом обрезало и парень у стенки смяк, голову уронил на грудь.

Старшина вылез из кабины, тряся стукнутой башкой, наткнулся на псковича - пулеметчика, маханувшего из кузова. Гомонят люди вокруг, головами вертят, навстобурченные, оружие к бою. Но стрельбы нет, поискал глазами пулеметчика - тот свою бандуру почему-то тряпкой оттирает, а замазано оружие кровищей сильно. Ничего не понятно. Пошел вокруг машины - столкнулся с водителем. У того откуда - то два фаустпатрона в руках и морда злющая. Велосипед мятый на асфальте, колесо восмеркой, второй такой же - вообще под машиной. И еще один пацан зеленый валяется - нога вывернута неестественно (насобачившийся уже в медицине Волков тут же решил, что не иначе - перелом бедра. Травматический, совершенно точно! )

Глухой тем временем рявкнул, чтоб сзади машины не стояли, отъехал от стены, стоявший торчком мертвец сполз спиной по кирпичам, сел под стенкой в странной марионеточной неживой позе.

Два пацана - школьника, два велосипеда, два фаустпатрона в руках у водилы, да два - помятых, хорошо не бахнули под ударом - на раздавленном велосипеде. Немцы и тут немцы - специальные зажимы для фаустов, фабричные. Подошел Берестов, глянул. Водитель стал докладывать, что при выполнении поворота увидел выезжающих из-за этого амбара двух велосипедистов с фаустпатронами, принял решение таранить, пока они не спохватились и совершил аварию, в результате чего фаустники были ликвидированы.

Берестов проворчал только, что жаль, языка не осталось, но сделал это так, что вроде и не выговор, а сожаление выразил, не более, кто служил, такой нюанс сразу усечет. Впрочем, видно было, что языки из фаустников были никакие - хорошо их помяло при таране.

Сказал Волкову, что проехать надо еще пару километров - и встать.

Поехали. Водитель сидел зло насупив брови, желваками играл. Волков не удержался, буркнул, что совсем сопляки воюют у немцев-то. Глухой прочитал по губам, разозлился еще больше.

- А что мне с ними было делать? Чаи гонять, мармеладой кормить? Хочешь, чтоб твой сын, когда вырос немного - опять с этими закусился? А вот хрен - эти уже не повоюют, ни сейчас, ни потом - выдал сердитую тираду водила.

Старшина успокаивающе махнул ладонью. Он не то имел в виду. И мальчишек этих было не жаль, было бы чуток по другому, на сто метров разницы - получили бы сами в грузовик четыре фауста из-за сараев и кранты! Холодок по хребту пробежал от сознания, насколько старушка с косой рядом на лисапеде прокатилась.

- Ты - молодец! Все правильно сделал! - старательно показал губами старшина.

Но хмурый танкист только башкой замотал, отрицая похвалу.

- Молокососы совсем же! Живодристики! - сказал.

Вот и пойми его.

Встали аккуратно, выбрав кусты поудобнее. Санитары - тертые калачи, тут же заняли круговую оборону. Берестов с картой подошел, развернул. В полутора километрах та самая деревня. Вытянута кишкой вдоль дороги. Вроде и не большая, но крестик стоит - значит кирха есть. Синяя нитка - то ли ручеек, то ли речка, то ли канал, мостик обозначен. Это хуже, мост немцы явно под прицелом держат, если они еще в деревне. И, судя по дальним щелчкам выстрелов, в населенном этом пункте есть немцы и наши вроде живы - слухач-скобарь точно говорит - одиночные выстрелы из ППШ и винтовок - наших и немецких. пара очередей из МГ-42 точно была. То есть обложили и тревожат в расчете на расход патронов. Что радует - артиллерии и брони у остаточной этой немецкой группы нет, иначе бы кончилось все быстро и просто - выкатились бы на прямую наводку и влепили по окошкам. И в подвале - шурум бурум из мертвецов и битых банок с вареньем и соленьем. Видал такое Волков пару раз, убедился в том, что нихрена там ценного не остается - не то, что стеклянные банки побиты, это само - собой, а даже часы у покойников встают наглухо, потому если в подвал стреляли из пушки - никакого резона нет залезать. А наши живы пока, огрызаются. Вот ручей чертов - помеха очень неприятная, мост, если не дураки немцы, а они всяко не дураки - обязательно под прицелом.

Начштаба карту сложил, когда все запомнили, что да как, поглядел вопросительно на старшину. Волков кивнул, усмешку сдержав. Давно еще разговор был - на финской зимней, что добровольцем старшина никогда не вызывается, потому как отец запретил, много повоевал Волков-старший и был уверен - в добровольцы лезут люди не знающие, что предстоит, и потому гибнут добровольцы раньше, столкнувшись с неожиданным. А по приказу начальства надо делать все, начальству - виднее. Это замкомвзвода в приватной беседе как бы невзначай выложил новоиспеченному лейтенантику - и тот запомнил. Тогда еще сложилось, что если что головоломное приказать надо - Берестов сначала вот так глянет, дескать как, все представляешь? И в ответ кивок незаметный для остальных - да, командир, понимаю. И сейчас - приказал Берестов Волкову с тремя бойцами выдвинуться вперед и поглядеть, что да как. Старшина в ответ сказал положенное по уставу и отправился, прихватив с собой Кутина, глухого танкиста и охотника псковского с пулеметом МГ. У пулеметчика и водителя оказались с собой бинокли, правда явно гражданские, без насечек артиллерийских, но вполне себе годные.

Не засвечиваясь и аккуратно выбрали место для наблюдения. Пригорок невеликий, а ближний конец деревни - как на ладошке. Каменные дома, ясное дело, торчит шпиль с башней колокольни, мостик - добротный, старый, каменный, ручей этот сраный, слова доброго не стоит, а не перескочишь. И сбоку от моста, уткнувшись рылом в топкий берег дымит еще слегка грузовичок медсанбатовский. Вроде не сгорел весь, но курится. И сидит как-то странно - то ли увяз по брюхо, то ли колеса простреляны и потому низко так.

Досталось и деревне - крыши черепичные побиты, в проломах стропила, словно ребра, торчат, оспин на стенках хватает, пара дыр от снарядов, мусор вокруг, воронки, доски какие-то ломаные, тряпки, бумажки. Гражданских не видать, мелькнул было мужик в пальто долгополом, в шляпе, но с винтовкой. Потом глазастый охотник засек пару сукиных детей с пулеметом в окошке трехэтажного дома. На колокольни кирхи, как ни странно - никого. Выстрелы тут отчетливее слышны стали.

Вглядывались до боли в глазах, наконец удалось засечь, пара немцев в черной форме куда-то азартно лупили из автоматов, поочередно высовываясь из-за угла дома, легкомысленно подставив спины сидевшим на горке наблюдателям.

- Вон в том домике наши. На палец левее столба дыма. Двухэтажный беленый. На нем крыши, считай, нету - сказал уверенно псковитянин.

- Согласный - кивнул Волков и послал за Берестовым. Кутин сгонял мигом.

Доложили соображения.

Начштаба пожевал губами, подумал.

Решили, что тут на опушке встанет авто с эрликоном в кузове. Кутин после пристрелки должен накрыть обнаруженный в окне пулемет. Пскович со вторым номером займет позицию левее, будет подавлять огнем обнаруженные цели и не даст немцам лезть из деревни - дом с ранеными стоял на самой окраине, потому и продержались там ребята.

Двумя машинами быстро проскочить к дому и под прикрытием эвакуировать раненых. Дым неподалеку от дома как-то заставлял подумать, что оставшаяся пара грузовиков накрылась. И непонятно - что с танком стало? Уехать он не мог.

Огонь из эрликона удивил всех, даже и наводчика. Во-первых тем, что обойму первую орудие сожрало с невиданной жадностью, дрыкнув коротко - и только последняя гильза по полу кузова заскакала. Буквально секунда - и нет обоймы! Второе поразило не меньше - попадания ( а Кутин мимо дома не промазал) впервые такие увидели - думали, что будут вспышки, пыль, дым, конечно - но такого не ожидали. Фасад дома тут же скрылся за плотным дымным облаком, чистого снежного цвета, из которого невесомо и плавно вылетали изящными дугами десятки слепящих даже на таком расстоянии огоньков, бело-жгучих и за каждым тянулся ниткой плотный белый дым.

- Йоптель - дроптель! - восхищенно заявил глухой танкист, выразив невольно общее впечатление. На зарычавший сбоку МГ уже и внимания не обратили, хотя из всей артели только пскович время зря не тратил - установил до того прицел, взял на мушку окно с пулеметчиками и пошел поливать в унисон с эрликоном.

Берестов напомнил, что красная ракета - нужна помощь, зеленая - отход!

Минутное замешательство прошло и два грузовика рванули полным ходом, надеясь на эффект неожиданности. Волков покинул кабину, ехал в кузове и был готов открыть огонь по первой же цели. Не понадобилось, проскочили. Кутин над головами влепил куда-то второй обоймой. Шустро начал, при таком темпе скоро боезапас исчерпает до донца. Это у запасливого скобаря патронов мало не вагон с маленькой тележкой. И его пулемет работает старательно и размеренно.

Очень было неприятно нестись вот так - очертя голову и в каждом окне мерещилось что-то двигающееся, а потом морок пропал, машина встала у стенки, прикрывшись домом от пулемета, а там, откуда недавно лупили автоматчики, как раз впивались иглы трассеров из МГ.

Повыскакивавшие из кузовов бойцы уже перекликались с теми, кто был в подвале и оттуда гулко и радостно кто-то вопил " Свои, свои!!! "

Надо было искать вход, тут стена только и отдушины малые - кошке пролезть, или гранату сунуть. И окно над кузовом, сразу как-то не заметил. Огляделся, тронул за плечо танкиста, показал пальцем на окошко. Тот кивнул и шустро оба влезли в окно, стараясь не порезаться о торчащие из рам осколки стекол. Спрыгнули в комнату. Бедненькая такая обстановка, да еще все перевернуто вверх дном. На стенке - строчка пулевых дыр, очередь автоматная прошлась, зеркало разбитое, бумажки всякие ворохом, лужа уже подсохшей крови на полу. Сунулись в соседнюю комнату, тоже - никого. Лестница, на ней скорчившийся немец, густые потеки по ступенькам и сапог уже нет, в носках сидит. Дверь на улицу закрыта, но свет через множество дырочек достаточный. Скатились в подвал, зацепив валявшуюся каску, та загремела вниз - а там уже Берестов, не пойми как успевший раньше. Подвал вроде и немаленький, но народу полно - и своих видно, двое из санитаров сами у входа лежат, отсвечивают бинтами в полумраке. Воняет кровью свежей, пороховой гарью и маринадами всякими.

А на улице пальба оживилась, так бы сказал, что с десяток стволов лупит. Автоматы, винтовки. Пулемет только с нашей стороны барабанит.

Это хорошо. И - надо выбираться отсюда побыстрее.

По старшинской привычке пересчитал сразу всех, кто на глаза попался. Сверху по лестнице дробный легкий топоток - Маша буквально ссыпалась по лестнице. Шапка чертом на затылке сидит, глаза сверкают - хороша девчонка!

- На втором этаже и чердаке трое наших из пехоты и танкист один - я им патроны отдала! - звонко отрапортовала Берестову.

Волков удивился - из двух отделений и экипажа танка мало что-то штыков активных осталось. Потом сам же себя поправил - иная рота только по названию рота, а людей в ней - и взвода нет, так что и с отделениями та же песня верно. А получается, однако, паршиво - раненых много и в две машины хоть их внавал клади - не влезут. Но внавал не выйдет, тяжелых даже на первый взгляд - дюжина, это точно лежачих, а остальных как? Пешком погнать - так постреляют, только на скорость расчет, если чертовых пулеметчиков Кутин не упокоил и не покалечил - к их услугам несколько десятков окон в домах тут на окраине, сменят позицию и причешут пехоту, пока отступать будут эти сотни метров. А дальше та самая гадость, когда надо раненых вытащить с нейтралки, а она под обстрелом прицельным. И хрен подпустят, гады, наоборот - еще и санитаров постараются покалечить и угробить по своей подлой привычке.

Берестов тем временем послал еще четверых прибывших на подмогу, прикрыть подступы. Санитары, временно ставшие стрелками, грузно затопотали, таща наверх запас гранат и патронов.

- На первом этаже не вставайте - они гранаты кидают. Подберутся снизу и кидают - предупредил лежавший у двери на лестницу раненый.

- А на второй? - задержался на минуту санитар, последний из четверки.

- Не попадают, охламоны. Учены плохо. Пару своих потеряли от своих же колотушек - угомонились.

- Понятненько - и четвертый припустил за товарищами.

А плохо дело, однако, выходит. Отходить стремно. Надо немцев в деревне зажать, перед тем, как откатываться. Ворваться получилось отлично. Маневр был грамотно обеспечен огнём. Какая ни есть, а артиллерия, вступив в дело, никого попавшего под обстрел не радует. Теперь обратно сложнее. Немцев боевитых в деревне мало - и по всему судя - не фронтовики. То ли СС, из тыловых полицейских, то ли армейские обозники, то ли фольксштурм, то ли самооборона деревенская - тут по приказу гитлеровскому наплодили всяких недоделанных формирований из кого попало. А вернее всего - как обычно, всякой твари по паре. Сколько не понятно всего зольдатов, но до взвода вполне наберется. Зачищать деревню некем. Бойцов в доме по пальцам пересчитать можно. Если получится раненых и своих медиков под прикрытием огня вывезти за ручей - уже пудову свечку боженьке обещать можно. Если капитан бросит санитаров в атаку, вполне понесет потери и завязнет, может потом не суметь раненых вывезти, а спасение раненых и своих людей и есть главная цель рейда

Танкист глухой подошел - до того пробежался по дому, глянул, что да как.

Мощным шепотом своим сообщил, что в соседних комнатах подвала - пятеро наших убитых, видать гранатами с той стороны в окошки закидали. На первом этаже тоже следы боя, но убитых и раненых нет, наверху наши засели хорошо, подступы теперь держат плотно.

Берестов подозвал к себе, спросил, что старшина думает. Негромко спросил, но раненые аж стонать перестали, прислушались и насторожились.

- Я б погрузился и отошёл. Тем более, что патронов для пушки 20-миллиметровки вовсе не тыщи. И натравил на гансов боевые подразделения первой встречной бригады - честно сказал Волков.

Начштаба кивнул. Потом глянул с выражением на раненых. Ну, понятно, не мальчик, сам пересчитал и убедился, что не вывезешь сразу.

Сидевший неподалеку младший лейтенант с артиллерийскими эмблемами на погонах, с забинтованными на шины ногами неожиданно ясным голосом заявил:

- Если есть, как не под обстрелом раненых вытащить, то хорошо. Если нет, пусть дальше в подвале живут. Ну, а немцев в сторону моста по - любому не пускать. Они туда и идут, судя по всему. Подмогу дополнительную вызвать полагалось еще раньше, чем сюда ехать. Надеюсь, сделано. Держаться, пока не подойдут. Плюс случайные помощники могут на огонек подтянуться. Есть еще такие части по охране тыла. Их тоже штучат за порядок позади фронта.

- Высфали подмоху - постарался успокоить окружающих капитан. Потом стал спрашивать у лежащих и сидящих в подвале - что с танком и оставшимися двумя грузовиками. Как и положено, в ходе боя у всех сложилось совершенно разное впечатление. Впрочем, у большинства раненых получалось, что танк все-же сгорел. Стоял неподалеку в проулке, держал под прицелом центральную улицу, с него все и началось - пехота и не заметила, как с той стороны улицы немцы подобрались и несколькими фаустами запалили в момент. Еще и сейчас горит, наверное, хотя солярку с него и слили, когда ставили. Один из экипажа наверху воюет, другой в танке остался навсегда, а последний - вон в дальнем углу обгорелый лежит, сначала выл, а сейчас примолк что-то.

Ни капитан, ни старшина не стали удивляться странному числу танкистов, неполный экипаж, понятно, так же не поразились и тому, что пехотинцев оказалось не штатное количество. Что с машинами - неясно осталось. Когда прибыли эвакуаторы, то немцев в деревне то ли еще не было, то ли тихарились. Только первый автомобиль с тяжелыми в санбат поехал - его как раз и изрешетили паскудные пулеметчики, видать, командир эваковзвода был сразу ранен - на мост не попал, увяз на бережке, ну, и кранты там всем. Второй грузовик дернул порожняком, стоял он за домом, как сейчас прибывшие - и из поля видимости уехал, хотя и по нему МГ молотил, как осатанелый.

Кивнул начштаба старшине, выдвинулись на лестницу. Шепнул, что надо осмотреться и все же понять - что с медсанбатовскими автомобилями. Тут не попрешь, надо глядеть.

Поглядели. Вроде целы. Во дворике стоят, видны тенты на кузовах.

Волков выслушал приказ, выбрал пару человек понадежнее, велел глухому прикрывать и скользнул в окошко на первом этаже. За ним следом - бойцы. Мерзкое ощущение чужого взгляда. По одному, пригнувшись, дернули во двор, обнесенный высоким забором. И старшина вполголоса выматерился. Оба грузовика только с виду целыми стояли - шины пропороты ножами, под машинами - лужи воды и масла - какая-то сука прострелила радиаторы и моторы. Дохлые машины. У того, что ближе - из бензобака шланг свисает. Бензин, значит, сливали, для своего транспорта, не доглядели наши. И засиживаться не след - бабахнуло неподалеку пара винтовочных выстрелов, от забора кирпичной пылью повеяло. Грохотнул очередями сверху ППШ танкиста глухого. Больше не стреляли.

Метнулись тем же ходом обратно. Живы - целы, но разведка без толку оказалась.

Доложили капитану.

Тот засопел. Задумался. Сам Волков полагал, что лучше бы подождать когда темнеть начнет и под покровом темноты рвануть. Тут же сам себе возразил мысленно, что петух тоже думал, что купается, а потом вода в котле вскипела.

Берестов тем временем у артиллерийского лейтенанта спросил - что тут за обстановка? Возможно ли прибытие наших или немцев?

Тот не задумываясь кивнул.

- Слоеный пирог. Немцы пытаются просочиться мелкими группами и прорваться - крупными. Там, где прорыв намечается серьезный - туда наши подбрасывают силы. Их атаку отбивают. Они перегруппировываются и суются в другом месте. Меня ранили как раз, когда выдвигались к Беелицу и по дороге напоролись на фрицев - сотни полторы при БТР. Мы сразу развернулись, немцы стали белым флагом махать. Комвзвода Таран им пошел навстречу, мы приготовились, взяли немцев в прицел. Я смотрю - Таран упал, кричит " Огонь! ", в БТР пулемет стволом в небо смотрел, а тут резко вниз пошел на нас целить. Ну, и дали залп. Мой наводчик с 50 метров в бронегроб снаряд влепил прямо в окошко мехводу. И по пехоте тоже сыпанули - они без оружия только в передних трех рядах были, а дальше автоматчики. В общем - размололи. Ну, и нам досталось - с батареи тут еще четверо. Так что, товарищ капитан, и наши могут прискакать и немцы. Гансы скорее - сейчас наши все к Беелицу едут, там танки немцы в атаки кидают.

Берестов кивнул. Видимо, совпадало с его мыслями. Не спеша, но и не медля озадачил свое воинство. Готовиться к прорыву. Загрузить машины тяжелыми и офицерами, которых тут оказалось трое, причем все - как раз первой категории. Остальным прикрыть прорыв своих. Волкову и паре бойцов кидать " лампочки", это даст время хотя бы до моста домчаться, пока фрицы проморгаются, потом распределил кто в каком секторе вражий огонь будет давить.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒